Наследие

      — Мне все равно, что написано в письме, — сердито сказал Драко, и его руки сжались в кулаки. — Она и близко к нему не подойдет.       Гермиона тихо вздохнула и переложила Скорпиуса на другое плечо, переступив с ноги на ногу, и посмотрела на мужа.       Что ж, все просто великолепно, сказала она себе, стараясь держать эту мысль подальше от моста в глубине сознания.       — Мне это нравится не больше, чем тебе, — начал Гарри, положив руку на плечо Джинни, которая сидела за кухонным столом. — Но она не такая хрупкая, какой ты ее изображаешь.       Драко хмыкнул, и его глаза метнулись к Гермионе.       — Не хрупкая, просто более живой нужнее, чем я, — он проецировал слова сквозь их связь, удерживая ее взгляд.       — О, черт возьми, — пробормотала она себе под нос.       — Язык, Грейнджер, — упрекнул он, закатывая глаза, когда подошел к ней и положил большую руку на голову сына. — Он тебя слышит.       — И, что он подумает, когда я расскажу ему, как позволила вам с Гарри улететь навстречу вашей смерти, а?       Драко не ответил.       И на самом деле ему это было не нужно. Его беспокойство и страх просачивались в ее сознание, даже несмотря на легкость, с которой он не подпускал никого. Она знала, что он просто хотел защитить ее, что он пожертвовал бы чем угодно, чтобы защитить ее, но она не была девой в беде — она никогда ею не была — и не позволит другим людям бороться за нее, особенно когда у нее было то, чего не было у них. Сила.       Драко поцеловал Скорпиуса в макушку, прежде чем откинуться на стол позади него и скрестить руки на груди.       — Ты нужна ему больше, чем я,— сказал он ей.       — Не говори глупостей, — ответила она, не оборачиваясь. — Мы нужны ему оба.       — Тогда скажи мне, что произойдет, когда никто из нас не вернется домой, — возразил Драко, намеренно давая ужасным образам из кошмаров всплыть в ее голове. — Ты действительно готова рискнуть тем, что он потеряет обоих родителей?       — Прекрати, — огрызнулась Гермиона, пытаясь выбросить образы из головы. — Они не настоящие.       — Могли бы быть, если бы ты…       — То, что мы не одни, не означает, что я воздержусь от того, чтобы заколдовать тебя,— предупредила она, обрывая его. — Ты ведешь себя несправедливо.       Драко медленно выдохнул.       — Если бы ты действительно уделила мне минуту и выслушала меня, может, все было бы по-другому.       — Я слушаю, просто так получилось, что я не согласна ни с чем из того, что ты сказал.       Остальные все еще привыкали к их частным разговорам, но никто не осмеливался прерывать их. То, как Драко стиснул челюсти и смотрел вверх, и то, как Гермиона жевала внутреннюю сторону щеки, стоя с красным лицом, было достаточным признаком того, что они спорили о чем-то важном — и было ясно, что не особо приходили к согласию.       — Теперь он просто человек, — утверждал Драко, как делал это по меньшей мере дюжину раз до этого. — Гарри и я можем сами о нем позаботиться. Тебе не нужно подходить к нему близко. Тебе не нужно изображать героя.       — Я не… Как ты смеешь обвинять меня в этом? — Гермиона не просто злилась, она была вне себя. — Ты читал письмо. Ты знаешь, что он все еще опасен. Я несу ответственность за то, чтобы покончить с этим.       — Не должна.       — Должна.       — Ты можешь умереть.       — Как и ты.       Они ни к чему не пришли, не то чтобы раньше так происходило до разрыва связи. Было ясно, что Гермионе нужно сменить тактику, если она хотела его убедить.       — Драко, кажется, думает, что я не способна сохранить себе жизнь, — внезапно сказала она группе, поворачивая голову и недовольно глядя на своего мужа. Ей было все равно, что это мелочь; ему нужно было прийти в себя.       — Серьезно? — спросил он ее, качая головой. — Это было немного по-детски.       — Ты ведешь себя по-детски, — возразила она, прищурившись.       Драко громко застонал.       — Она невозможна, — сказал он, обращаясь за помощью к отцу. — Может кто-нибудь, пожалуйста, вразумить ее.       — Мы могли бы взять ее с собой, чтобы отвлечь внимание, — предложил Люциус. Свет, льющийся через кухонное окно, подчеркивал темно-фиолетовые синяки под его глазами. — Но не подпускать близко, чтобы у нее было меньше шансов пострадать.       Джинни открыла рот, словно собираясь возразить, но Гермиона поймала ее взгляд и быстро покачала головой. Она хотела посмотреть, как все это будет развиваться.       — Отвлекающий маневр может сработать, — признал Гарри, осторожно оглядываясь на Драко. — Этот Эсклинг определенно не похож на человека, который смог бы устоять перед возможностью добраться до нее, даже если бы ему пришлось рисковать своей жизнью.       — Абсолютно нет, — почти закричал Драко, оттолкнувшись от стола. Его лицо покраснело. — Мы не будем использовать ее в качестве приманки.       Ну, вот и все, подумала Гермиона, поглаживая Скорпиуса по спине, не обращая внимания на капельку слюны, собиравшуюся у нее на плече. Слава Мерлину, этот ребенок спит как убитый.       — Я бы не назвал это так… — пробормотал Гарри, на середине предложения решив, что более сильное опровержение не стоило бы гнева блондина.       — Это именно то, на что вы оба намекаете, — вскипел Драко, переводя взгляд с Гарри на отца.       Люциус глубоко вздохнул, водя пальцем по кругу над набалдашником своей трости.       — Драко, мы просто пытаемся помочь. Она хочет быть там.       — Помочь, — усмехнулся Драко. — Как она сможет там что-то сделать, кроме как рисковать своей жизнью?       — Она сильнее тебя, — вмешалась Джинни, очевидно, потеряв терпение. В уголках ее губ появился намек на ухмылку, и Гермиона надеялась, что Драко не видел. — И сильнее его, — продолжила Джинни, приподняв бровь, когда Драко нахмурился. — И давайте не будем забывать обо всей этой истории с молнией, — добавила она, махнув рукой в воздухе. — Она практически Тор.       Гермиона бросила на Джинни предупреждающий взгляд.       — Не помогаешь,— одними губами произнесла она.       Ее подруга пожала плечами и откинулась на спинку стула.       — Я права, —одними губами произнесла она в ответ.       — Она еще не знает, как контролировать свою силу, — мягче, чем ожидала Гермиона, ответил Драко. — Я не буду рисковать.       Но буду, подумала Гермиона, понимая, что ей давно пора заявить о себе.       — Послушайте, я ценю всеобщую заботу. Правда, — начала Гермиона, оглядывая комнату. Ее глаза нашли Драко последним, — но на этот раз я не собираюсь сидеть в стороне.       Она чувствовала дрожь, исходящую от тела Драко через их связь, и, хотя ей хотелось утешить его, она знала, что не сможет дать ему то, чего он хотел. Это было ее решение, и ему просто придется с этим смириться.       — Я буду сражаться, — объявила она, все еще не сводя глаз с Драко.       В его глазах промелькнула вспышка боли.       — Гермиона, пожалуйста, не делай этого, — его слова пронзили ее мысли, как заточенное лезвие. — Пожалуйста, — умолял он.       — Я буду сражаться, — повторила она только для него, пытаясь вернуть спокойствие через их связь.       Но он отпрянул от нее, возвращаясь в собственную голову.       Гермиона попыталась потянуть его на себя, ее глаза искали на его лице любой признак того, что он может уступить, но когда он отказался встретиться с ней взглядом, она повернулась лицом к остальной группе и вздохнула.       — Ну и? — спросила она.       — Я говорю, что если она хочет сражаться, то мы позволим ей сражаться, — заявила Андромеда.       С тех пор, как Гермиона рассказала всем о письме Дамблдора и на протяжении всей последующей дискуссии, она оставалась странно тихой, но теперь было очевидно, что она просто ждала подходящего момента, чтобы поддержать Гермиону.       — Как сказала Джинни, она в любом случае сильнее любого из нас, — добавила она, подмигнув Гермионе, когда поставила свою чашку на край стола рядом с собой. — Мы точно не сможем остановить ее, если она решит идти.       Нарцисса, сидевшая рядом со своей сестрой, кивнула в знак согласия.       — Мне жаль, Драко, — тихо сказала она, одарив его извиняющейся улыбкой. — Ты не можешь помешать матери защищать свою семью, — добавила она, отводя взгляд от сына и своей невестки.       — Драко, — начал Гарри, неловко переминаясь с ноги на ногу.       — Не говори этого, — сказал Драко, его руки снова сжались в кулаки. — Не смей этого говорить.       — Мы не можем заставить ее…       Но Драко не стал дожидаться, пока Гарри закончит. Он быстро повернулся спиной, распахнул заднюю дверь и, захлопнув ее за собой, выскочил наружу.       — Драко? — Гермиона попыталась позвать его через их связь.       — Нет, — последовал его сердитый ответ.       — Не делай этого, — сказала она ему. — Не усложняй. Вернись и поговори со мной.       Но он не ответил.       И как по команде, словно почувствовав напряжение в воздухе, Скорпиус заплакал.

***

      Выбежав из коттеджа, Драко побрел к краю обрыва, устремив взгляд на далекий горизонт и пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Он знал, что у нее было полное право сражаться, и он знал, что она была более чем способна, но дракон внутри него не переставал рычать, и это было слишком сложно игнорировать.       Она была его женой, матерью их сына, и если он потеряет ее, если она умрет, пытаясь защитить всех, он не оправится.       Драко начал расхаживать по краю обрыва, тихо бормоча себе под нос в попытке найти выход из угла, в который он загнал себя. Ему не нужно было кричать. Не нужно было хлопать дверью и убегать. Но он не мог просто позволить ей уйти в бой, как будто она какое-то непобедимое оружие. И даже после почти часа бессмысленных расхаживаний не найдя решения, он опустился на землю, резко наклонившись вперед. Его ноги опасно свисали со скалы.       Он сидел еще дольше, не обращая внимания на то, что у него свело шею от долгого сидения сгорбившись. Время от времени он чувствовал, как сознание Гермионы соприкасается с его, и каждый раз он отталкивал ее, пытаясь игнорировать боль в груди, когда она отступала от него. Ее мысли были такими же беспокойными, как и его. Он был зол, да, но не на нее; он был зол на ситуацию, на Дамблдора за то, что он никогда не говорил ей, на себя за то, что не был достаточно силен, чтобы защитить ее — за то, что всегда думал, что власть и контроль могут принести что-то, кроме боли и разрушения. Но больше всего он злился, потому что знал, что она права.       Эсклинга нужно было убить, и она была единственной, у кого была сила сделать это.       — Ты идешь спать? — внезапно раздался голос, прервавший его размышления.       Драко поднял голову и вздохнул.       — Да, — ответил он через мгновение, наконец-то оторвавшись от земли. Он долго был вдали от нее.       Драко медленно вернулся в коттедж, засунув руки в карманы и опустив плечи в знак поражения. Было темно, солнце село почти час назад, но он все еще мог разглядеть маленькую фигурку, ходящую возле двери.       — Мне жаль, — сказал он, точно зная, что это была она.       — Я знаю, — ответила она, и Драко пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не содрогнуться, когда ее облегчение прорвалось сквозь их связь. — Мне тоже жаль, — сказала она ему.       — Ты не сделала ничего плохого, — сказал он, останавливаясь в нескольких шагах от нее. — Я не должен был позволять себе так злиться.       — Если бы роли поменялись, сомневаюсь, что отреагировала бы по-другому, — призналась она, слабо улыбаясь, когда ее глаза скользнули по его лицу. — Скорп внутри с твоим отцом, — добавила она, делая шаг к нему. — Так что, если ты не хочешь, чтобы наш сын рос с безумной любовью к павлинам, тебе лучше спасти его.       Драко усмехнулся, сокращая оставшееся между ними расстояние.       — О, ужас, — задумчиво произнес он, обхватывая ладонями ее лицо.       Ее глаза закрылись от его прикосновения, и он поднес подушечку большого пальца к ее губам, обводя их маленькими кругами, пока она не приоткрыла рот в ответ.       — Осторожно, Грейнджер, — предупредил он, ухмыляясь, когда она открыла глаза и удивленно посмотрела на него.       Затем он притянул ее к себе, расслабившись, когда она уткнулась головой ему в грудь и обняла.       — Ты можешь простить меня? — пробормотал он в ее кудри.       — Нечего прощать, — ответила она, поднимая голову. — Ты просто хочешь защитить меня. Я не могу винить тебя за это.       — Просто скажи, — сказал он нехарактерно кротким голосом. — Пожалуйста.       — Я прощаю тебя, — сказала ему Гермиона, обхватывая руками его затылок, и запустила пальцы в его волосы. — Теперь мы можем войти внутрь?       — Еще нет, — и потом он поцеловал ее. Его язык скользнул по ее губам, прежде чем нетерпеливо раздвинуть их и соприкоснуться своим языком с ее.       Он чувствовал все, что чувствовала она — ее любовь к нему, ее непреодолимое вожделение, ее страх и беспокойство, — и когда она придвинулась ближе, изо всех сил цепляясь за него, он чуть не упал. Голова кружилась от потребности в ней.       — Гермиона, — прошептал он, отстраняясь. Они оба тяжело дышали, и Драко прижался к ее лбу своим, чтобы дать им шанс прийти в себя.       — Черт, знаю, — тихо сказала она, прижимая руки к его груди. — Восстановление, — раздраженно пробормотала она.       Драко рассмеялся.       — Да, — сказал он ей, и его глаза весело блеснули, — но я хотел указать, что мы должны быть ответственными родителями и спасти Скорпа от моего отца.       Гермиона закатила глаза.       — Ты хуже всех.       — Я знаю, — ответил он, целуя ее в последний раз, прежде чем войти внутрь.       Люциус поднял глаза, когда они вошли в гостиную, быстро кивнул Драко, прежде чем снова обратить внимание на младенца. Все еще было странно видеть отца был таким любящим и нежным, но, с другой стороны, в последнее время с ним случались более странные вещи, и Драко был просто счастлив, что вообще смог стать свидетелем этого момента.       Он несколько минут держал Гермиону сзади, смеясь вместе с остальными, пока его отец начал подробно описывать, как Скорпиусу следует отбирать лучших павлинов для разведения. Все это казалось почти нормальным — семья, друзья, дедушка Люциус, но он не мог избавиться от тьмы, которая таилась в глубине сознания. Счастье опасно балансировало на остром, как бритва, лезвии ножа, опасно раскачиваясь, и одно неверное движение, одна ошибка могли все перевернуть.       Чувствуя его растущий дискомфорт, Гермиона объявила, что устала, и забрала Скорпиуса у Люциуса, жестом приказав Драко следовать за ней в их комнату. Он извинился, остановившись на выходе из комнаты, но Гарри лишь быстро отмахнулся от него.       — Я бы отреагировал так же, — сказал он ему, но Драко все равно снова поблагодарил его.       Когда он добрался до спальни, Гермиона тихо разговаривала со Скорпиусом, укладывая его в колыбельку. Ее голос был успокаивающим. Секунду он наблюдал за ней с порога, и по груди разлилось тепло, когда она сказала их сыну, как сильно она его любит и что ему лучше не расти таким упрямым, как его отец.       — Это может быть совершенно бесполезно, — сказал он ей, тихо посмеиваясь. — Или ты забыла, какой ты можешь быть невероятно упрямой?       Гермиона повернулась к нему лицом и улыбнулась.       — Ты прав, он обречен.       — Совершенно, — ответил Драко, ухмыляясь.       Он подошел к ней, положил руку ей на плечо и наклонился, чтобы поцеловать сына в макушку.       — Могу наблюдать за ним вечно, — тихо сказала она.       — Я тоже, — согласился он. — Но нам нужно немного поспать.       Гермиона кивнула и поднялась на ноги, повернувшись так, чтобы ее грудь оказалась напротив груди Драко. По спине пробежала дрожь, когда она прижалась к нему, и он тяжело сглотнул, пытаясь сдержать дыхание.       — Я люблю тебя, — тихо сказала она, положив руку ему на щеку.       — Я тоже тебя люблю, — сказал Драко ей, прежде чем упасть спиной на кровать, притягивая ее за собой. — Намного больше, чем ты думаешь, — и он поцеловал ее так страстно, что сомневался, чей вздох отскочил от стен комнаты.

***

      Чувство вины почти доконало ее. Она почти не выскользнула из постели и не вытащила Скорпиуса из колыбели, наложив заглушающее заклинание на случай, если он поднимет шум. Она почти не открыла дверь и не вышла в темный коридор, баюкая ребенка, как будто он был единственным, за что она держалась. Она почти не свернула за угол на кухню. Она почти не приняла плащ, который Нарцисса держала в руках.       Но она сделала это. Она должна была.       Это был единственный способ обезопасить их всех.       И после минутного колебания Гермиона передала Нарциссе все еще крепко спящего Скорпиуса, прежде чем тихо выйти через заднюю дверь. Когда все проснутся и обнаружат, что она пропала, они не будут довольны, но, по крайней мере, здесь никто не мог причинить им вреда. Драко уже подвергся пыткам, Люциус все еще пытался ходить, а у Гарри и Джинни были свои дети. Уйти посреди ночи было ее способом повлиять на них.       Больше никто не умрет, прошептала она, натягивая на голову капюшон черного плаща. Больше никто не пострадает.       Луну частично закрывали облака, но ее сияния было достаточно, чтобы она могла отойти от маленького коттеджа, не освещая себе путь. Она быстро двигалась по каменистой местности, зная, что если кто-нибудь проснется и выглянет в окно, она мало что сможет сделать, чтобы за ней не побежали. Но граница защитных чар теперь была недалеко, и как только она окажется за их пределами, то уйдет.       Гермиона почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом, когда она, наконец, прошла через барьер, и девушка быстро оглянулась на коттедж, который больше не могла видеть, на мужчину, крепко спящего внутри, который понятия не имел, что она запланировала.       После того, как Драко заснул, она поспешно начала приводить в порядок свои мысли, зная, что их связь позволит ему найти ее. Она построила сложный лабиринт рядом с мостом между их разумами, закрыв его такой массивной стеной, что это давило на самый край ее сознания. Она закончила как раз тогда, когда пришло время уходить.       Прости, Драко, прошептала она.       Он не мог ее слышать, но она все равно сказала это, потому что это была правда. Ей было жаль. Она сделала именно то, чего он боялся; она видела это в его мыслях, когда он вернулся в дом. Ей было жаль, что она оставила его здесь. Ей было жаль, что она действовала за его спиной. Ей было очень жаль, но это было правильным решением.       И наконец-то пришло время уходить. Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза и сосредоточилась на месте, которое запомнила по карте, аккуратно сложенной в кармане. Гермиона почувствовала, как откуда-то глубоко изнутри хлынула новая сила, и, не вынимая палочку из кармана, не произнеся ни единого слова, она перенеслась прочь.       Она приземлилась возле разрушенного здания, глубоко в старом лесу, и задрожала. Ее тело отреагировало на новое окружение прежде, чем голова смогла соображать. На первый взгляд, картина перед ней не была такой уж странной. Здание, скрытое слоями спутанной листвы и мусора, могло быть построено кем угодно, кто медленно поддавался влиянию времени. В грудах щебня, усеивавших лес, не было ничего величественного, и все же нельзя было ошибиться в источнике тяжести в воздухе. Это место было настолько пронизано магией, что ее пальцы уже покалывало.       Магия звала ее, призывая двигаться, и она подчинилась, не совсем понимая, почему вдруг почувствовала себя так непринужденно. Это было странное ощущение — убежденность в том, что она в безопасности, здесь. Не было абсолютно никаких доказательств, подтверждающих правдивость ее мыслей, но что-то в этом месте просто казалось домом, и поэтому она продолжила идти. Здесь было темнее, чем на скале, и Гермиона двигалась медленно, осторожно обходя хаотичные скопления листьев, деревья и камни у ног. Не было ни протоптанной тропинки, ни даже следа в грязи, указывающего на то, что кто-то был здесь недавно, но она знала, что это мало что значит. Он мог быть здесь, он мог наблюдать за ней откуда-то из темноты, и ей нужно было быть осторожной.       Когда она, наконец, подошла достаточно близко к зданию, чтобы коснуться его рукой, она остановилась, мысленно решив проверить, есть ли кто-нибудь внутри. Она не была уверена, что побудило ее сделать это, но она нисколько не удивилась, когда новые инстинкты заставили ее прислушаться к гудению в голове. В ответ щупальцы магии переместились за пределы ее разума, скользнув наружу, как будто знали, что делать. Все это было так неожиданно, и все же она не стала зацикливаться на этом открытии.       Гермиона надавила на края магического купола, подталкивая его вперед. Но вместо того, чтобы двигаться как единое целое, щупальца разделилась на миллион крошечных нитей ее собственных чувств. Они плыли перед ней, зависая, как будто ожидая указаний, и она заколебалась всего мгновение, прежде чем махнуть рукой, чтобы отправить их к зданию.       И то, что произошло дальше, было настолько ошеломляющим (и завораживающим), что ей пришлось закрыть глаза, чтобы справиться с потоком новых ощущений, нахлынувших на мозг.       Она почувствовала острые края расколотого камня у задней части здания, ощутила запах влажной почвы на земле и услышала сердцебиение маленьких животных, прячущихся в тени. Она увидела зияющую дыру в крыше и почувствовала затхлость в воздухе. Все это и многое другое она чувствовала, но единственное, на что она обращала хоть какое-то внимание, была пустота, которая окружала ее. Гермиона была одна.       Разочарованно вздохнув, она открыла глаза, быстро втягивая крошечные ступеньки обратно в тело.       Где ты прячешься, Эйрик?       Сбросив капюшон, она нырнула под большой гниющий кусок дерева, чтобы войти, как она могла только предположить, в комнату, когда-то предназначенную для церемонии. Но даже обветшалое, оно все еще внушало благоговейный трепет из-за величественности, каким, несомненно, было когда-то. Гермиона смогла разглядеть ряд витиеватой резьбы на нескольких каменных колоннах, стоящих вертикально по обе стороны комнаты. Некоторые из них казались маленькими картинами, другие — рунами, но ни одно из них не имело для нее непосредственного значения.       Гермиона сделала несколько шагов к ближайшему камню, присев на корточки, чтобы внимательнее изучить резьбу, но когда она приложила руку к поверхности, под кончиками пальцев вспыхнула маленькая искра, заставившая ее от удивления отскочить. Покалывание начало ползти вверх по руке, но по какой-то причине она не боялась. Гермиона просто подняла руку перед лицом и изучила ее, как будто теперь в ней были ответы, которые она искала.       Странно, молча заметила она. Это почти похоже на чувство…       Но прежде чем она успела закончить эту мысль, ее окружил порыв ветра, танцующий в кудрях и поднимающий край одежды в воздух. Свист быстро движущегося воздуха наполнил уши, принося с собой эхо леса и что-то, что что она определила как симфонию шепота.       Человеческого шепота.       Она замерла. Сердце угрожало выпрыгнуть из груди, а глаза лихорадочно обшаривали самые темные углы комнаты в поисках каких-либо признаков жизни. Ветер все еще дул, но она едва замечала это. Голоса становились все громче; они окружали ее, и ей начало казаться, что она сходит с ума.       — Эй! — позвала Гермиона, не успев остановить себя.       Едва это слово слетело с губ, как она почувствовала, как холодный порыв ветра пронесся сквозь нее, высасывая воздух прямо из ее легких.       — Ты пришла, — радостно ответил женский голос откуда-то из ее головы, и она побледнела.       — Мы не были уверены, что ты сможешь нас найти, — добавил другой, на этот раз более глубокий и мужской голос.       — Мы? — спросила Гермиона вслух, слегка вздрогнув, когда почувствовала, как третье сознание танцует в ее голове. — Кто вы?       Смех эхом отлетел от каждой стены. Она должна была испугаться, как минимум, она должна была быть сбита с толку их внезапным вторжением в ее голову. Но не почувствовав никакой исходящей от них злобы, он была спокойна.       — Мы определенно выбрали правильно, — объявил первый голос. Его странная форма плавно перемещалась в воспоминаниях Гермионы, быстро прокручивая каждый момент ее жизни. Это произошло так быстро, что ей пришлось вытянуть руку, чтобы не упасть.       — Конечно, мы правильно выбрали, — утверждал второй голос, когда он устроился на вершине стены, которую Гермиона построила, чтобы не подпустить к себе Драко. — Такого владельца, как она, не было почти два столетия.       — И кто в этом виноват? — наконец вмешался третий голос, на этот раз явно менее дружелюбный, чем первые два. Тут и не нужна была физическая форма, чтобы Гермиона почувствовала закатывание глаз, которое последовало за этим заявлением. — Я предупреждала, что произойдет, если мы ничего с ним не предпримем.       Им не нужно было уточнять, о ком они говорили.       — Хм, — раздался ответ от голоса на стене.       — Честно говоря, — начал первый голос, возвращая воспоминания Гермионы на место, — у нас нет на это времени. Она та, кого мы так долго ждали. Ее родословная перенесет этот дар в будущее.       — Если она сможет прожить достаточно долго…       — Я вас слышу, — проворчала Гермиона, решив, что если бы они хотели причинить ей боль, они бы уже сделали это. — И я его не боюсь, — добавила она, выпрямляясь.       — Должна.       Страх, стоявший за этим заявлением, был очевиден, и она слегка задрожала, оттачивая новые эмоции, кружащиеся в голове. Они все боялись… за нее.       — Мне ужасно жаль, дорогая, — сказал первый голос, поняв, что выяснил ее хозяин, и заговорил прежде, чем у нее появилась возможность копнуть дальше. — Я приношу свои извинения. Нам уже довольно давно не с кем было поговорить.       — Как долго? — спросила Гермиона, проводя пальцами по камню, который она осматривала, прежде чем ее прервали. В ее голове крутились миллион других вопросов, но этот казался таким же актуальным, как и остальные.       Еще один смешок.       — Это полностью зависит от того, что классифицировать как разговор, — ответил второй голос, чьи смешки вибрировали в черепе Гермионы. — Последние несколько столетий были невыносимо мрачными.       — Кто вы? — снова спросила Гермиона, надеясь, что на этот раз кто-нибудь из них даст ей ответ. Она двинулась вдоль края одной из стен, ее глаза устремились вверх, к тому, что осталось от крыши. — И что это за место?       — О боже, где мои манеры? — начал первый голос. — Меня зовут Тайра, а это Халвор, — она обратила внимание Гермионы на сознание, все еще сидящее на стене в глубине ее головы, — и Руна, — на сознание, которое, наконец, поселилось рядом с первым. — Мы предыдущие владельцы силы, и мы здесь, чтобы направить тебя, — Тайра сделала паузу, давая Гермионе возможность переварить новую информацию. — Что касается этого места, что ж, это дом, — продолжила она, проецируя знакомый образ молодой девушки, бегущей по лесу. — С чего все началось.       — Значит, вы все норвежские маги?       Еще один смешок.       — Технически говоря, норвежцы пришли после нашего времени, — сказал ей Халвор. — Очень жаль, правда. Я думаю, что мне бы понравилось плыть в неизвестные земли за морем.       — Мы жили в то время, когда о наших людях так не говорили, — пояснила Тайра. — Но наши родословные породили их, так что, я полагаю, в каком-то смысле так оно и есть.       — Сколько вам лет? — Гермиона знала, что спрашивать немного глупо, но любопытство взяло верх.       — Несколько тысяч лет, — ответил Халвор. — Плюс еще несколько тысяч, — добавил он. В его словах таилась своего рода ухмылка.       Гермиона резко вдохнула.       — Думаю, что удивил ее, — заметил Халвор, когда ее шок отразился в ее голове. Он явно забавлялся, что ему удалось вывести ее из равновесия.       — Вот что происходит, когда мы позволяем тебе говорить, — резко возразила Руна.— Зачем мы вообще его взяли с собой? Она нуждается в руководстве, а не… что бы он там ни делал.       — Эй…       — Замолчите оба, или я вас выгоню, — огрызнулась Тайра. — Гермиона, дорогая, с тобой все в порядке? — спросила она, теперь в ее голосе звучало беспокойство.       — Да, — ответила Гермиона, закрывая глаза. — Я знала, что эта магия старая, но, думаю, я просто не ожидала, что она будет такой старой.       — Возраст — это всего лишь число, dóttir, — заверил ее Халвор, явно неспособный сохранять спокойствие, даже когда ему угрожают изгнанием из разума его нового хозяина. — Но даже ты должна понимать, что мы уже давно мертвы. Никто не живет вечно.       — Да, да, и смерть — это просто следующее большое приключение, — вмешалась Руна. Как и Халвор, она явно не могла ничего с собой поделать. — Это она уже знает, Хальвор. Ты напрасно тратишь время.       — Никогда не предполагай, elskan mín, — ласково сказал Халвор.       Гермиона услышала, как Тайра вздохнула, и на мгновение ей показалось, что она действительно может выполнить свою угрозу, но Тайра снова обратила внимание на Гермиону.       — Твоя магия — и да, она твоя — действительно очень древняя, — сказала она менее раздраженно, чем минуту назад. — При любых других обстоятельствах у тебя были бы годы подготовки, годы, чтобы узнать о нашей истории, о том, откуда мы пришли и кто мы, но поскольку ты не являешься членом нашей родословной, мы не смогли связаться с тобой, пока ты не нашла путь сюда.       — И когда вы сказали, что моя родословная перенесет дар в будущее…       — От тебя родится новая эра обладателей, — объяснила Тайра. — От твоей крови.       Кровь. Почему всё всегда возвращалось к крови?       — Мой сын — значит, дар когда-нибудь будет его? — спросила Гермиона, несмотря на то, что уже знала ответ.       — Да, — сказала ей Руна. — И как у первого обладателя линии, любой твой ребенок, скорее всего, также будет одарен этой силой.       — Замечательно, — простонала Гермиона, забыв, что они могут слышать ее мысли.       — Я хотела лишь нормальной жизни, — пробормотала она себе под нос. — Просто нормальной гребаной жизни.       Халвор рассмеялся.       — Ну, в этом и заключается твоя проблема, — сумел он произнести через секунду. — Ты совсем не нормальная.       — Как обнадеживающе, — несколько сердито ответила Гермиона.       Голоса на мгновение смолкли, давая Гермионе мысленное пространство, чтобы обдумать то, что они ей сказали.       — Почему я? — спросила она, наконец произнеся слова, которые беспокоили ее больше всего. — Почему вы выбрали меня?       — Если тебе действительно нужно спросить, — мягко начал Халвор, — то, боюсь, мы уже потерпели неудачу.       — Я не… я не просила силы. Мне это не нужно, — пробормотала Гермиона.       — Именно поэтому теперь она в твоем распоряжении, — заверила ее Тайра. — Я тоже не хотела этого, когда дело дошло до меня. Мне потребовались годы, чтобы признать это реальностью. И в отличие от других, мне никто не объяснял.       — Подождите, — начала Гермиона, когда до нее дошло. — Но это значит… вы та девушка, которую я видела в видениях?       Халвор снова рассмеялся, на этот раз спрыгнув со стены и устроившись рядом с остальными.       — О, смотри, она просто поражена.       — Тише, Халвар, — предупредила Тайра, прежде чем снова обратить свое внимание на Гермиону. — Да, дорогая. Это была я.       — У меня так много вопросов.       — Я знаю, — ответила Тайра. — И когда все закончится, у меня будет время ответить на них.       — Эйрик, — прошептала Гермиона, внезапно вспомнив, зачем она здесь.       Три голоса в ее голове зашипели в унисон, и этот звук неприятно зазвенел в ушах.       — Позор, — сказала Тайра.       — Мерзость, — согласился Халвор.       — Наказание, — сердито добавила Руна.       — Я знаю, что он сделал, — начала Гермиона дрожащим от гнева голосом, — Я знаю, кого он убил, чтобы стать тем, кто он есть.       — Чтобы остаться тем, кто он есть, — резко поправила Руна.       — Почему никто не остановил его? — спросила Гермиона, стараясь не обращать внимания на яд в голосе Руны. — Почему ему позволили жить?       На мгновение голоса смолкли.       — Наша родословная была испорчена задолго до его рождения, — наконец ответила Тайра. — Он просто продукт поколений, которые стали слишком одержимы властью и жадностью. К тому времени, когда мы поняли, что происходит, было уже слишком поздно.       — Я не понимаю.       — Ах, думаю, что понимаешь, — заметил Халвор. — Ты уже сталкивалась со злом. Ты знаешь, как неуместная идеология может заразить тех, кого ничему другому не учили.       — Так вы говорите, что все началось не с него? Что он не был первым, кто пытался сохранить свою силу?       — Конечно, нет, — ответила Руна. — Но он будет последним.       — Мне нужно найти его, — сказала Гермиона. — Мне нужно остановить его, прежде чем он причинит вред кому-нибудь еще.       — Вот почему мы здесь, — сказала Тайра. — Мы знаем, где он.       — Покажите мне, — потребовала Гермиона спокойнее, чем она на самом деле чувствовала.       — Мы можем сделать кое-что получше, — сказал ей Халвор. — Мы можем переместить тебя.