И я кружусь в полумраке

Карака направлялся к дому учителя… с какой-то полузабытой осторожностью, словно он вновь все еще лишь Избранный, который при прохождении на новый этаж переборщил и нарвался на врагов выше себя по рангу. Хотя в этот же день Мастер предупреждал ему этого не делать. Но сейчас он – Высший Офицер, будущий Бог и Убийца, ему нет причины дрожать – хоть даже сейчас Мастер способен свернуть его в бараний рог как малого ребенка одним движением. Раньше Карака задавался вопросом, почему с подобной силой Мастер сам не является убийцей, но потом понял и сам – у Мастера нет настолько пылающей ярости, личной ненависти к Десяти Семьям и проклятому Захарду. Весь его незатухающий гнев направлен на отпрысков Десяти Семей – упивающихся своей властью, считающих себя выше других. Карака уважал его – но цели у него самого были выше. Причина, по которой он так нерешительно направлялся к знакомому дому – это то, что его после явно будет ждать выволочка. Когда Старейшины ему объявили, что в будущем он получит Оружие, способное убить Захарда, Убийца почувствовал, что их заветная цель стала на шаг ближе. Мастерская обычно не допускала промашек – а получив в руки заветные и нужные материалы, они принялись за работу с невиданным ранее энтузиазмом. Вскоре FUG сможет поднять на уши всю башню, разрушить основы и свергнуть тиранов. Возможно, даже открыть заветный проход дальше, на самый верх – Карака машинально потер заветное кровавое кольцо на пальце. Вот только когда ему сообщили, что Сосуд Шипа забрал из Мастерской его Мастер, Караке стало… Не по себе. Совсем недавно среди последователей начались волнения – Ха Джинсунг менялся, многие опасались, что он собирался изменить устоям FUG. Что человек, который был готов уничтожить всю свою семью ради погибшей любви, стал мягче. Будто бы его гнев затих. Эти слухи начали ходить после того, как Карака стал его учеником – так что он сам, видимо, был повинен в подобном. В его далекие, глупые годы ученичества он был жадным до привязаностей и похвал, и, видимо расслабил, размягчил своего учителя. Как только Убийца понял это, он постарался отдалиться от своего учителя – хоть это и было грустно и как-то тоскливо, но способствовало цели. Старейшины FUG и так слишком часто расходились во мнениях – а для них для всех нужно было единство. Слишком многое стояло на кону. И совершенно неважно, сколько из людей падет на их пути. Башня окрасится кровью, но из крови родится истинная свобода. «Вам предстоит великая судьба, мой Принц. Наш Бог» А теперь ему нужно было встретиться вновь лицом к лицу с Мастером вновь, да еще и в присутствии своего будущего Оружия – тени уже принесли ему слухи о том, как прошла демонстрация силы Шипа. Похоже, Мастер уже успел привязаться к нему. Карака точно испортил своего мастера безвозвратно. И ему жаль. Когда из-за двери послышался голос Джин Сунга, Караке вновь пришлось перебороть неизвестно откуда взявшуюся робость. Но он был уже полноценным Убийцей, так что толкнул дверь и шагнул внутрь. - Это не Провожатая, Мастер. Я пришел посмотреть на свое будущее Оружие, - наконец, взглянув в сторону Мастера, Караке вдруг захотелось вернуться обратно за дверь, чтобы не оставлять надежду, что все наладится. «Слухи не врали» Страшный демон из FUG, жуткий сон для любого выходца из Десяти семей сидел, подобрав под себя ноги, и сосредоточенно копался пальцами и расческой в длинных темных прядях. Незнакомый Караке ребенок сидел перед Мастером на полу, сложив руки на коленях. Над ним, сияя, поблескивал крошечный кристалл. Но самым странным был его взгляд – ярко-золотые глаза смотрели прямо на Убийцу. Ребенок не отводил взгляда, не пытался сделать вид, что смотрит ему за плечо и не опускал глаза вниз. И Карака смотрел ему в ответ - так же пристально, не собираясь просто так проигрывать в этой войне. - Давно не виделись, Карака, - голос Мастера вывел Убийцу из транса. Ребенок тут же перестал играть в гляделки и вновь застыл, стараясь не вертеть головой, - Хорошо, что ты заходишь проведать старика. Давно тебя не видел. Виоле, поздоровайся. Ребенок охотно кивнул, встряхнув головой, и золотые глаза вновь уставились на Караку, который все еще стоял в дверях. - Здравствуйте, господин Карака. Меня зовут Двадцать Пятый… То есть, Виоле. Приятно с вами познакомится, господин Карака. - Молодец, - Джинсунг одобрительно погладил ребенка по голове и Карака внезапно захотел уйти, не желая видеть дальнейшего падения Мастера. Привязанности зло для их целей – поэтому у большинства в FUG не было семей. Не было отвлечения от их главной цели. Они и так двигаются слишком медленно – Захард слишком долго засиделся на своем недоступном троне, - Карака, а ты почему застыл в дверях? Проходи, не стесняйся. Виоле не кусается. Гордость вспыхнула в Убийце – разумеется, он не боится хилого ребенка – и Карака шагает к стулу, занимая свое место. Его мастер вновь склоняется с расческой над тяжелой смоляной копной. - Так значит это – мое будущее Оружие, Мастер? – он спрашивает напрямую Джин Сунга, намеренно обходя вниманием ребенка. Чем раньше он поймет, что он, Карака, с ним нянчиться не собирается, тем лучше. - Это Виоле, - мягко поправляет его Мастер, но в этой мягкости и беззаботности слышится сталь. Карака вновь чувствует себя неразумным учеником и лишь усилием воли не склоняет виновато голову, - Если все будет так, как задумали Старейшины, вам придется много работать вместе. К слову, пойду я поставлю чайник. Вместе поужинаем. Джин Сунг встает и неспешно уходит на кухню – Караку жутко подмывает спросить, остались ли у Мастера те самые шоколадные батончики, за которые его так ругали раньше, но сдерживается. Мастер явно оставляет их двоих наедине – видимо, это было невысказанное указание «познакомится поближе». Карака вздыхает – доспехи привычно сжимают грудную клетку – и переводит взгляд на ребенка на полу. - Значит, ты Виоле, - на самом деле, он не планировал разговаривать с Оружием. Сначала он считал, что Оружие будет подобно одному из Тринадцати Месяцев Принцесс Захард – на самом деле Карака не был готов к человеку. К ребенку тем более. Может, он один из тех незарегистрированных детей из Серединной зоны, которых изымали из семей? Хотя нет, в Мастерской утверждали, что материал сосуда для Шипа – Незаконный, так что вариант про лабораторных крыс отпадает, - Ты понимаешь, кто я? Ребенок склонил голову на плечо и задумчиво осмотрел Караку, словно пытался понять. Под пристальным взглядом можно было бы почувствовать себя неуютно, но в золотых глазах не было давления – лишь легкое, чистое любопытство. Карака вздохнул – он все еще не мог понять пол ребенка, но это не было важно. Лучше бы оружию быть безличным. - Люди в темной комнате говорили, что Убийца будет моим Хозяином. Вы Убийца, господин Карака? - Ты хорошо соображаешь, Виоле, - Карака старается выдержать нужный тон, чтобы не давать Оружию своих эмоций. Он не ожидал, что этот… ребенок будет настолько смышленым, - Да. Ты станешь моим Оружием. Шипом, что прервет жизнь Короля Захарда. - А кто такой Захард? Вопрос ставит Караку, Убийцу и Высшего Офицера в ступор. Похоже, он действительно ничего не знал – под его пристальным взглядом ребенок внезапно тушуется и начинает гладить длинную прядь волос руками, перебирая в пальцах. И Карака отвлекается, бросая резкие слова. - Не трогай волосы так часто, они быстро запутаются и станут жирными, если ты будешь так делать. К тому же это выдает тебя, когда ты начинаешь волноваться, а это плохо для моей будущей репутации. - А? Хорошо, господин Карака, - ребенок слишком покладистый и доверчивый. Карака думал, что после Мастерской сосуд будет забитым и нервным, но, похоже, ребенок слишком послушный. - Лучше подойди сюда, иначе работа моего Мастера пойдет насмарку. Я знаю, как обращаться с волосами, - Виоле подходит и вновь садится на пол, но уже у ног Караки. Когда придет время и Оружие будет завершено, заточено и отполировано, Виоле займет это же место у его трона. Убийца наклоняется и протягивает длинные пряди через пальцы и вспоминает полузабытые движения – сквозь броню ощущения не те, но похоже, волосы похожи на своего хозяина – мягкие и послушные. Осколок над ухом ребенка не позволяет себя касаться, даже колет ощутимо – так что Карака убирает руки в сторону и заплетает тугую длинную косу. Так они меньше запутаются. - Ты должен будешь меня слушаться, Виоле. И моего Мастера, - внезапно Карака понимает, что он очень ревностно выделяет слово «мой». У Убийц нет привязанностей. Просто глубокое уважение к собственному Мастеру. - Хорошо. Рахиль говорила, что я должен слушаться. Тогда она вернется за мной, и мы пойдем домой. «Никто за тобой не вернется» - Карака хочет сказать, но вовремя замолкает. Утешать или запугивать ребенка он не собирался – а такая новость явно вызовет что-то подобное. Так что он просто заплетает в косу тонкий платок с символикой FUG – словно помечал свое имущества – и отстраняется. Нечего его баловать, оружие должно привыкать к тому, что оно Оружие. В дверях на кухню появляется Мастер и довольно ухмыляется – Карака внезапно понимает, что, похоже, он поступил именно так, как желал этого Мастер. И как это он умудрился так подвести свою защиту? - Чайник вскипел, мальчики. Пойдемте, второй раз подогревать не буду, - так значит, Виоле все-таки мальчик. Бесполезная информация, но почему-то Карака запоминает это. Ребенок быстро вскакивает и восхищенно поглаживает косу, едва касаясь пальцами. - Не трогай, - Карака вновь повторяет и встает, расправляя ткань своего халата. Виоле тут же вытягивается, убирает руки и бежит к Джин Сунгу, оглядываясь на Караку через плечо, будто бы проверяя, не ушел ли он. Не таким должен быть взгляд на Убийцу. Но как его изменить, Карака еще не знает. Высший Офицер, Убийца и Бог FUG чувствует, что готов сгореть со стыда прямо на месте. Или же провалится в Ад прямо к Эванхелл. На кухонном столе ровной горкой выложены те самые проклятые шоколадные батончики, за которые ему так попадало в его года ученичества. Но чтобы поесть, ему придется снять шлем… Карака волком смотрит на усмехающегося учителя – явно он все это задумал. Еще и Виоле смотрит на него, непонимающе хлопая глазами. Караке хочется вновь поправить его и сказать, что это, по крайней мере, неприлично, а если быть честным до конца – то еще и нельзя Оружию так смотреть на своего Бога, но тушуется перед Мастером. - Давай, Карака, Снимай свою кастрюлю и поешь нормально, - Мастер точно издевается, надрывая упаковку. Ребенок тянет из своего стакана что-то прозрачно-красное, похожее на сок, и все еще не сводит глаз. Карака вздыхает и снимает шлем, тут же выхватывая из огромной кучи ближайшую шоколадку. Виоле под боком ахает. - У господина Караки волосы золотые! - А еще он обожает шоколадки, - Мастер подмигивает и садится за стол, довольный, как укравший сметану кот. Виоле все еще восхищенно попискивает сбоку – Карака вгрызается в податливый шоколад и обещает самому себе, что это лишь минутная слабость. Он не способен на привязанность. У Бога нет семьи, только последователи. После своеобразного ужина – так много шоколада в один момент точно потом напомнит о себе – Виоле как то быстро затихает и засыпает, словно сломавшийся механизм. Джин Сунг относит его в кровать и возвращается обратно, раскуривая сигарету. - Ну как тебе твое будущее Оружие, Карака? – сигареты все еще пахнут отвратительно. Карака морщит нос, но почему-то все еще не спешит надевать шлем обратно. - Если бы это был просто Шип, было бы проще, - он внимательно осматривает сочленения своей брони. Мастер выдыхает облако прогорклого дыма, и похлопывает его по плечу. - Шип разорвал бы тебя на части, если бы ты подумал его использовать. Я видел это, когда Виоле демонстрировал его Старейшинам. - Этот ребенок слишком слаб для Башни, - Карака кривит губы – на глаза попадается всё то же заветное, злосчастное кольцо, - Я потеряю свое Оружие в первой же настоящей битве. - Кто знает. Я укреплю его, - Джин Сунг едва касается его рогов и убирает руку, - Но помни Карака. Не ввязывайся в битвы, что ты не сможешь выиграть. Главное выживи. Остальное потом. Карака молчит – сейчас он наденет шлем обратно и вновь станет Богом. Сейчас он – только ученик. - Сделаешь мое Оружие способным выжить? - Как будто я могу сказать нет, - у Мастера улыбка нежная и добрая. Он стареет и размягчается, - И прекращай уже прятать такое симпатичное лицо под шлемом, мой непутевый ученик. Карака вздыхает, смотрит на кольцо и вновь надевает шлем. - Виоле. Я запомню.