И я кружусь в полумраке

Учиться было интересно, хоть и постоянно тянуло спать. Баам – теперь его зовут Виоле, надо запомнить – старался узнать как можно больше, пока позволяли силы. Он читал о Башне, когда не мог встать с постели, когда мог - тренировался с Мастером Джин Сонгом. Ему все еще было мучительно больно, когда он слишком много напрягался, но похвала и забота со стороны его Мастера давала силы продолжать. Ведь чем лучше он будет работать, тем больше пользы он принесет. Господин Карака уже добирался до вершины Башни, как и Мастер Джин Сонг – а значит, если он будет прилежно учиться, то они возьмут его с собой. И тогда с Рахиль получится встретиться куда быстрее. Она наверняка будет рада тому, что он был послушным и прилежным. Он даже почти не плакал, когда находился в Мастерской – просто иногда становилось так больно, будто внутренности сгорали и превращались в труху. Иногда белый свет так ослепительно бил в глаза, что не плакать было просто невозможно. Иногда, жар поднимался из живота и его выворачивало наизнанку, кровь бежала по языку и обжигала гортань. Иногда, когда холодные иглы с лекарством протыкали его кожу, что-то чужеродное, сращенное с его плотью, приходило в ярость. Баам плакал и умолял «это» успокоится, но ничего не мог сделать с бушующей силой вокруг себя. Конечно, после этого ему было очень жаль, он чувствовал себя виноватым и старался не сопротивляться новым людям. Правда, в какой-то момент он опять не мог удержать всю боль в себе и люди вновь пострадали. И так все шло по кругу – до того момента, как Мастер забрал его к себе. Сначала ему было страшно, что Рахиль вернется в любой момент – вернется и не найдет его в Мастерской. Вдруг она рассердится и подумает, что Баам не сдержал обещание и убежал? Но потом мастер Джин Сонг объяснил, что покорение Башни – это очень долго, и что если она вернется, то вернется нескоро. Виоле кивал и думал о том, что нужно стараться еще больше, чтобы удивить Рахиль, когда она вернется. А может – он мечтал одним вечером, пока ныли кости и под кожей разливался огонь – ему разрешат подняться на Башню вместе с Убийцей и тогда он встретит Рахиль на одном из этажей. Она будет удивлена, но он уверен, что она будет ему рада. Ведь Рахиль его лучший друг, его единственный луч света на долгие годы. Пусть она и называла себя некрасивой, но она была прекрасна – она была добра к нему и заботилась о нем, и это было лучше любой неживой красоты наскальных рисунков. Джин Сонг, его Мастер, теперь тоже заботился о Виоле – но как-то по-другому. Он обнимал, похлопывал по голове и просто касался так часто, что Виоле начал к этому привыкать. Рахиль обнимала его только тогда, когда он вел себя хорошо и вел себя правильно – а с Мастером Баам не понимал, как себя вести. Но ему нравилось здесь – в доме было тихо и почти не было белого цвета. Белый цвет красивый – наверное… Но почему-то теперь Виоле очень страшно от одного взгляда на него. Понемногу он узнавал о мире больше. Вода бывает горячей, а еще – сладкой и холодной. «Виоле, это мороженное. Ну же, не бойся» Оказалось, что постоянная боль – это плохо. Мастер выглядел очень грустным каждый раз, когда Виоле болел и кровь вновь вырывалась наружу – в такие дни ему было запрещено вставать с кровати. Мастер сидел рядом и давал ему странное лекарство, от которого сначала было больно, но потом становилось хорошо. Днем светло, а ночью – темно. Но не так, как в его пещере – высоко над ним небо разливалось тысячами оттенков, для которых у него все еще не хватало слов. И сияющие огоньки рассыпались по нему, словно серебристые камушки по темному полу. «Это не совсем небо, Оле. Это Шинсо, которое меняет свой цвет в зависимости от времени суток. А те огоньки – это просто лампочки из плотного Шинсо. Настоящие звезды – это сказки, Виоле» Даже если это было не настоящее «небо», оно все равно было безумно красивым. Лучше всего что Баам видел в своей жизни – но Мастер не давал смотреть на него ночами напролет. Он говорил, что если Виоле будет стоять так долго на ветру, то точно заболеет. Но Виоле все равно умудрялся выбираться на крышу и смотреть наверх. Вдруг Рахиль тоже смотрит на небо и думает о том, когда они встретятся. И боль от жара в костях становилась меньше. Ладони у Мастера теплые – когда он кладет одну из рук на грудь Виоле, он чувствует жар. - Смотри, Оле. Чувствуешь, как колеблется воздух вокруг тебя? Это и есть Шинсо. В Башне оно заменяет воздух и воду, мы живем в нем. Но управлять им могут немногие, - Мастер рассказывает это так обстоятельно, что не слушать его Баам не может и не хочет, - Насколько я видел, ты весьма способный, хоть и не знаешь этого. Шинсо в тот день было… Весьма оживленным. - Это хорошо или плохо, Мастер? – Бааму вновь становится немного стыдно за свое поведение в день их встречи. Но опускать глаза и прятать взгляд это невежливо, так что он смотрит прямо. Мастер посмеивается и гладит Виоле по голове. - Это очень хорошо. Шинсо будто обрело жизнь, хотя я слышал, что это очень сложно и редко встречается. Так что у тебя талант, Оле, - Мастер берет в свои руки ладонь Виоле и раскрывает ее вверх, - Попробуй почувствовать Шинсо. Собери его в своей руке. Представь, что внезапно весь мир оказывается в центре твоей ладони. Весь мир? Мир Виоле – это Рахиль, Мастер и Господин Карака. Но как можно собрать их в одном месте, как передать это чувство? Как его понять? Баам вспоминает теплый голос Рахиль, доброту Мастера, запах странных вещей, называемых «сигаретами», строгий голос Убийцы и его пальцы в волосах – внезапно становится горячо и прохладно в одно и то же время. - Ого, малыш… Виоле слышит странный голос Мастера и открывает глаза, волнуясь – вдруг он напортачил? Сияющий свет бьет в глаза – над его ладонью парит что-то светлое, яркое и теплое. - Теперь я могу хвастаться, что у меня в учениках одни гении, - Мастер обнимает его за плечи и хвалит. Баам счастливо улыбается и решается добавить к этому свету ту силу, которую его учили использовать в Мастерской. Шип царапает ему ухо. Шарик света сияет ярче, а по щекам привычно стекают теплые капли. Мастер будет доволен. - Нет, Виоле! Остановись! Мастер не доволен – Баам тут же опускает руку и виновато смотрит на Джин Сонга. Но вместо того, чтобы ругать его, Мастер тянет Виоле в угол тренировочного зала, сажает его на стул и вытирает его лицо своим собственным рукавом. Баам не понимает. - Тебе не обязательно использовать Шип постоянно. Особенно, когда я учу тебя использовать Шинсо. Видишь, он все еще разрушает тебя, - Мастер вновь говорит мягко, от него пахнет дымом, - Ты будешь способен использовать его позже, но ты должен быть способен защитить себя и без него. Как я понял, Шип слит с тобой, и когда ты его используешь, он пытается вернуться в свою изначальную форму, подавляя твое сознание. - Но он… Не обижает меня, - никакой враждебности Баам никогда не ощущал от Шипа. Иногда, когда болело настолько сильно, что хотелось кричать, еще в Мастерской, Баам будто чувствовал, что кто по просит его держаться. И Иногда он чувствовал себя теплее, когда думал о том, что он не один. - Я знаю, Виоле. Но просто вы с ним очень разные – и пока ты почти не знаешь, как использовать Шинсо, вам очень трудно договорится. В нем больше силы, чем ты сейчас можешь вместить, - Мастер садится рядом и предлагает ему кусочек шоколадки. - А дальше? Я же смогу… быть Оружием для Господина Караки? – шоколад все такой же вкусный и сладкий. Мастер часто кормит Виоле шоколадками и тем кисловатым соком, особенно, когда он теряет много крови. - Ты сможешь. – Мастер вздыхает и кладет свою большую ладонь на его макушку, - Но ты правда хочешь быть Оружием? - Я хочу быть полезным, - Баам кивает и трет глаза, чувствуя небольшую сонливость, - А еще мне нравится Господин Карака, и я хочу ему помочь. Мастер почему-то снова вздыхает. Сегодня они больше не занимаются – но перед сном Бааму разрешают посмотреть на небо. Оно поёт. Иногда Мастер берет его с собой на улицу – он называет это «прогулками», и объясняет это тем, что «детям нужен свежий воздух». Такие дни Виоле любит особенно. Все вокруг ему незнакомо – везде незнакомые звуки, странные запахи, само Шинсо отличается. Иногда оно становится намного мягче, как пушистое полотенце – тогда Мастер говорит, что они спускаются на нижние этажи. Баам видит невероятных существ и такие места, которые он не способен был даже представить. И вместе с этим рождается неясная тоска – Мастер не способен быть с ним постоянно, а у Виоле в горле рождается так много слов и эмоций, что это почти больно. Бааму не с кем разделить их, некому описать колючую свежеть мороза или размашистый разбег моря. Он хотел бы рассказать Рахиль, насколько поля сияют под светом солнца, а вода сверкает под светом уличных фонарей ночью. Он рассказывает то, что может, Мастеру, но все время обрывает себя, боясь показаться глупым. Он не приставучий, нет – к тому же это неприлично. Порой он ловит себя на том, что тоска его становится шире – просыпаясь по утрам, ему чудится то его пещера, то лаборатория в Мастерской. Он рассказывает то, что видит, Шипу, и он ласково звенит над ухом – но это все же не то. Ему нужно… Что-то другое. Что-то, что было только между ним и Рахиль. Сны тоже сходят с ума – лицо Рахиль иногда стирается из его памяти, и этого Баам боится больше всего на свете. Но иногда происходит совсем странное – внезапно Виоле видит во снах тех, кого никогда не видел по настоящему. Он чувствует неясные образы и тени – ему начинает нравиться нежно-голубой цвет, а иногда тени на стенах принимают громоздкую, но добрую форму. Он несмело рассказывает об этом Мастеру – он в это время заплетает его косу – и тот пожимает плечами. - Возможно, твое сознание подходит во сне очень близко к сознанию Шипа. Возможно, это его воспоминания. Не думай об этом слишком много Виоле. Но Шип их не знает – хоть и гудит одобрительно, так что Баам сохраняет образы в себе и представляет, что это его друзья. Когда-нибудь он точно встретится с Рахиль – а может, и подружится еще больше. И образы перестанут быть образами – Баам хотел бы с ними познакомиться. - Тебе, наверное, одиноко, - Мастер стоит рядом с ним на крыше. Сизый дым обвивает их сигаретным шлейфом, - Ты еще совсем ребенок, а детям нужна компания. Даже у Караки были… Друзья, так скажем. - Мне хорошо с вами, - Виоле хлопает глазами и прижимается к руке мастера щекой, - Мне не одиноко. - Тебе просто хочется кого-то, с кем можно поговорить, - Джин Сонг улыбается и выдыхает кольцо дыма, - Это не плохо, Оле. Я что-нибудь придумаю. - Что это, Мастер? – Баам непонимающе смотрел на круглую штуку в руках Мастера. Она была похожа на мяч, но немного меньше, да и выглядело очень гладким, прямо как карман. Джин Сонг аккуратно опустил свою ношу рядом с Виоле и улыбнулся краем губ. - Это яйцо Шинхео. Я не смог выбить для тебя разрешение общаться с другими членами FUG, так что… Я подумал о том, что домашнее животное звучит неплохо, - Виоле осмотрел яйцо со всех сторон и непонимающе поднял глаза на Мастера. - Это… Для меня? - Будем считать, что это подарок за год успешного обучения. Оно должно проклюнуться через пару дней, так что у нас есть время подготовиться… Тут раздался треск и по гладкой скорлупе побежали сетью трещины. Баам слегка подпрыгнул на месте и кинул взгляд на Джин Сонга. Тот потер затылок и пожал плечами. - Ну, либо у нас нет времени подготовиться. Так что давай посмотрим, что мы получили. Скорлупа трескалась – Виоле внезапно понял, что затаил дыхание. Он никогда раньше не видел, как появляются на свет Шинхео – да и вообще кто либо еще. Он даже едва ощутил то, как Мастер вновь взъерошил ему волосы. Кусочек откололся и упал на стол – в дыру толкнулась узкая морда незнакомого существа. Джин Сонг вздохнул рядом. - Я надеялся, что это что-нибудь милое, а не змееобразное. Но Баам не мог отвести взгляд – Шинхео был похож на тех шелестящих существ, которых ему так и не удалось погладить в пещере. Оно было красивого, нежно-желтого, почти как крем на пирожных, цвета – а глаза были такого же оттенка, как у Рахиль. Существо замотало головой и внезапно тихо пискнуло, падая сквозь трещины. Баам едва успел подставить руки – существо тут же обвилось вокруг его запястья и зевнуло, мигая и глядя любопытно на них с Мастером. На его голове расправились тонкие веера плавников. - Надо было, наверное, просто купить котенка… Но на нашем этаже они не особо переносят давление Шинсо… - Она такая красивая. Баам услыхал, как удивленно замолчал Мастер – сам же он осторожно, одним пальцем, коснулся головы Шинхео и засмеялся, когда тонкий язык защекотал палец. - Тебе нравится? – Джин Сонг наклонился поближе, - Как назовешь? Какой он желтый, прямо как банан. - Это Рахиль, - Баам почувствовал, как по щекам заскользили слезы, хотя он был счастлив. Он аккуратно прижал Шинхео к груди, чувствуя, как царапается чешуя, - Это мой друг. Я думаю, Рахиль бы это понравилось. Она очень красивая. Мастер фыркнул от смеха и поцеловал Виоле в висок. Рахиль зевнула и спрятала голову в теплое местечко между ключицами.