***
Тубус хотел было выпить, но передумал. Это же надо руку подымать, брать кружку, ко рту подносить и на стол потом ставить. Слишком много телодвижений. Напротив него сидел Камерун и даже моргал как-то вяло. Из воровского подземелья они выбрались только под утро. Пока отмывались от собственной крови в протекающем мимо ручье, Тубус невольно отметил, что шалки действительно весьма дисциплинированно ушли. Все и в одну сторону, даже не попытавшись напасть или что там делает в таких случаях тупое зверьё. Камерун еле ковылял, да и сам Тубус был не в лучшей форме, так что пока доползли до таверны, совсем уж рассвело. Потом с ними долго возился Потерявший-Штаны, который наотрез отказался отпускать столь потрепанных соратников под честное слово. Спать уже вроде было не к чему, а еще они посмотрели на даэдрову кучу ступеней, скорее преграждавших путь, чем ведущих к их комнатам, и малодушно решили немного передохнуть и выпить кружечку-другую внизу. Так и сидели теперь молча и по возможности неподвижно, даже вдыхая только при острой необходимости. В таком виде их и нашел легко сбежавший по ступеням Рошешуар. Он плюхнулся на лавку рядом с Камеруном, слегка растрепанный со сна и просто возмутительно довольный жизнью. — А я смотрю, не у одного меня была жаркая ночка, а? — весело поинтересовался он, а Тубус подумал, что слишком устал, и даже презрительный взгляд вышел как-то без огонька. — Много чего произошло, — тихо ответил Камерун. — Есть даже успехи. А есть и… — он вздохнул и не стал продолжать. — Мне тоже есть, чем поделиться. Но сначала вы. Полагаю, ваши приключения интересней. Тут их натужная беседа увяла сама собой, потому что в неё вклинился четвертый участник. Некая данмерка — Тубус не без удивления узнал в ней давешнюю Телванни — заметив Рошешуара, направилась к ним с целеустремленностью имперского тарана. А когда достигла своей цели, то, совершенно не обращая внимания на сидящих тут же Тубуса и Камеруна, набросилась на альтмера. Тубус хотел было уже ловить Камеруна, который обязательно кинется помогать другу и тем самым развяжет серьёзный дипломатический скандал… Но тут с удивлением заметил, что, мало того, что Камерун совершенно невозмутим, будто видит такое каждое утро, но и Телванни вовсе не пытается выцарапать Рошешуару глаза, более того — она его целует! И весьма страстно. Даже, пожалуй, чересчур… — Боялась, что не застану тебя и не успею как следует попрощаться, — проворковала она, наконец, отлепившись. — Ты точно не передумал? Все-таки уезжаешь? — Прости, солнышко, но долг зовет. Я вынужден, — грустно и, в принципе, весьма искренне ответил Рошешуар. — Что ж, — в унисон ему вздохнула Телванни. — Мне и самой нужно возвращаться домой. Но если вдруг долг приведет тебя в Тель Мору или ты просто передумаешь — покажи это ближайшему стражнику, — и данмерка аккуратно вложила в нагрудный карман его куртки запечатанную официальной печатью Дома бумагу. — И я найду способ с тобой связаться. Камерун, не сдержавшись, фыркнул в кружку, найдя в выражении Тубусова лица что-то очень смешное. Телванни повернулась и посмотрела на них, будто только сейчас заметила, что здесь есть кто-то ещё. Причем посмотрела как на досадный мусор, который почему-то валяется посреди таверны. — Ты все-таки подумай над моим предложением. — Она смахнула с его плеча несуществующую пылинку и ласково погладила по щеке. — Такой талант не должен пропадать впустую, а вполне раскроется он только в Доме Телванни. Тут уж и Тубус признал, что с его лицом наверняка сейчас что-то не то. Не став дожидаться ответных слов и тем самым лишая возможности возразить или дать пустое обещание, Телванни поцеловала Рошешуара еще раз, с тоской взглянула на него и удалилась летящей походкой. — Так, кажется, вы собирались поведать мне о своих удивительных ночных приключениях, — как ни в чем не бывало произнес Рошешуар и только сейчас заметил, как на него смотрят. — Что? — Как низко пал Дом Телванни, — не задержался с ответом Тубус. — Что позволяют себе его дочери! — Знаешь, я ещё помню, как нас призраки Дома Дрес гнали через всю гробницу, и даже помню, за что, — ничуть не обиделся Рошешуар. Вот поганец, мало того, что пока они рисковали жизнью, он тут развращал данмерских женщин, так теперь ещё и смеет сидеть с такой довольной рожей! — Рассказывайте скорей! — Если вкратце, то мы выяснили, что Вемин Дрелот здесь действительно останавливался, — ответил Камерун. — Он вынес из гробницы целых девять ящиков добра, отсюда забрал уже семь. Два были украдены. Мы напали на их след, но так и не нашли. Кажется, мы вновь потеряли его. — Моя новая знакомая, — заметив, что Камерун не очень интересуется собственной едой, Рошешуар принялся потихоньку таскать её у него из тарелки, — сказала, что здесь действительно с месяц назад объявился некий маг с материка. Объявился и ладно, да только он был очень проблемным постояльцем и надолго не задерживался ни в одной таверне. Причем почти всегда его просили съехать сами хозяева. И к тому же подрался с кем-то из Дома Телванни. И, как вы понимаете, победил, потому его и запомнили. А напоследок обложил здесь всех нехорошими словами и отбыл в Вивек. И да, у него были длинные светлые волосы и недоставало пальца на руке. Камерун молча подставил ладонь, и Рошешуар победно ударил по ней. — Так ты переспал с Телванни, только чтобы добыть информацию? — презрительно спросил Тубус. — Боюсь, ты путаешь причину и следствие, — махнул рукой Рошешуар. — Я там, за стойкой, собирал информацию, а она была не прочь ей поделиться. И уже потом сила притяжения, что, бывает, возникает между двумя молодыми симпатичными эльфами, не дала нам так просто расстаться. — Это было какое-то заклинание школы иллюзии? — уточнил Тубус, все еще не желая до конца верить в грехопадение Дома Телванни. — Она была слишком довольна. Это подозрительно. Нельзя за одну ночь… — Можно, — вклинился Камерун, очень сосредоточенно моргая. — Просто поверь мне — можно. Я с ним не первый месяц путешествую. — Так, — серьёзно произнес Рошешуар. — Сдается мне, самое время вам отдохнуть. — Некогда спать. — Слегка покачиваясь, Камерун отлип от спинки и выпрямился. — Нам нужно спешить. — Конечно, — покладисто согласился Рошешуар, обнял его за плечи и аккуратно привлёк к себе. — Никто не будет спать. — Нет, — подтвердил Камерун и, привалившись к широкому альтмерскому боку, закрыл глаза и блаженно затих. — Вот всегда с ним так, — пожаловался Рошешуар. — Совсем себя не жалеет. Тебя, я смотрю, тоже. — Тут мы с ним стоим друг друга, — ответил Тубус, вспомнив ночные похождения. — Да уж. Он может казаться маленьким и милым, особенно когда спит — но ты ему не верь! Я постоянно на это попадаюсь. — Я не сплю, — не открывая глаз, произнес Камерун. — Разумеется, — заверил его Рошешуар. — Никто и не думал даже, так, к слову пришлось. Тубус наблюдал за ними со смешанными чувствами. С одной стороны, это были гуарьи нежности, на которые приличному данмеру стоило бы оскорбиться — ох уж эти жеманные доминионцы! С другой, рассматривая безмятежное лицо босмера, он не без удивления заметил, что тоже был бы не против, если бы к нему кто-нибудь так доверчиво поприжимался, не опасаясь вручить в его руки свой сон. Точно нужно отдохнуть. Такие глупости в голову лезут. Камерун резко выпрямился и открыл глаза, как будто действительно не спал. — Ты упомянул, что он останавливался в тавернах, — сказал он Рошешуару. — Можешь назвать хоть одну? — Ага, тут как раз недалеко. — Она такая же, как эта? Грибная? — Да. — Отлично, идем. Или же об отдыхе опять следовало забыть.***
Камерун потрогал шершавую живую стену комнаты и задумчиво произнес: — Я никогда этого раньше не делал, поэтому не знаю, какими будут последствия. Рошешуар серьезно покивал, а Тубус не особо понял, что происходит, но, так как у них с Камеруном было соглашение, просто промолчал. Если этот босмер умеет разговаривать с жуками, то и с грибом, наверное, найдёт общий язык. Ну или они просто немного повеселятся, глядя на его кривляния. Не зря же они притащились сюда вместо того, чтобы поспать, а потом еще и отсыпали золотых хозяину за нужную комнату. — Не дай ей разорвать контакт, — добавил Камерун, копаясь в поясной сумке. — Ни в коем случае. Это очень важно. — Понял, — отозвался Рошешуар. Расслабленность с него как ветром сдуло. Камерун нашёл, что искал, а потом щедро лизнул правую ладонь и посыпал её какой-то сизой пылью из маленького мешочка. Прижал раскрытую пятерню к стене, аккурат напротив груди, расставил ноги поудобнее, закрыл глаза, опустил голову и замер. Рошешуар встал для подстраховки справа, Тубус, за неимением других вариантов, опёрся о стену слева, но чуть подальше, на тот случай, если Камерун вдруг решит запрыгать никс-быком. Повисла тишина, какое-то время ничего не происходило, и Тубус заскучал, его вновь начало клонить в сон. И это все? Какая невыразительная магия у босмеров, он ожидал большего. Может быть, прыжков с бубном, заунывных напевов и потрясания берцовыми костями предков. Поэтому он почти пропустил момент, когда из стены разом начали расти маленькие усики. Они тесно оплели руку Камеруна по запястье, ярко засветился зелёным выбивающийся из-под рукава куртки фрагмент татуировки. Босмер глубоко вздохнул всем телом, словно заново учился дышать. Потом ещё раз. И ещё. Потом открыл глаза и медленно повернул голову. Радужки у него светились всё тем же ярким, фосфоресцирующим зелёным светом. Что-то пошло не так. Тубус не мог сказать, что конкретно, но само выражение лица, наклон головы выглядели чужеродно. Босмер просто стоял и смотрел на Тубуса, но он мог поклясться, что это не Камерун. И что эта тварь его изучает. — Крысы, — вдруг глухо произнес Камерун. — В моем теле завелись крысы. Рошешуар тихо выругался сквозь зубы. — Они копошатся, пищат, дерутся. Они роют норы. Никто не прогонит их, — словно не замечая их, продолжил Камерун. — В том году их потравили ядом, и от яда у меня отсохла нога. Вся почернела внутри. Но всем наплевать. Камерун сомнамбулически покачал головой из стороны в сторону. — Жуки. У меня в голове жуки. Шуршат своими маленькими лапками. Точат меня изнутри. Этот шелест сводит с ума. Он посмотрел на свою левую руку, будто впервые её видел. Сжал и разжал пальцы. — Люди. Повсюду люди. Они во мне. Они выкручивают мне руки, заставляют изгибаться, подчиняют своей воле. Едят и гадят, разводят огонь, совокупляются, шумят, исчеркивают внутренности, глодают изнутри. Я не хочу людей! — под конец он сорвался на крик. И снова продолжил, уже тише: — Я не могу их выгнать. — Что за… — Тубус не договорил, так как Камерун уставился на него голодным, чужим взглядом. — Почему так тесно? — он зашарил по себе свободной рукой, заскрёб пальцами. — Что это? Это ребенок? — так сильно провел ногтями по щеке, будто хотел содрать с себя кожу. Выступила кровь. — Я не хочу… Выпустите меня, достаточно, я достаточно… — Он дернулся, но правая рука не пустила. Непонимающе уставился на неё, потом дернул сильнее, часть усиков лопнула. — Нет, стой! — Рошешуар бросился вперед, накрыл его ладонь своими, крест-накрест. Камерун в ответ зарычал и вцепился в его руку зубами, всерьёз, до крови. — А, чтоб тебя! Тубус! Но он отмер и сам, подскочил сзади, выкрутил Камерунову левую руку в захват, а когда тот, по-прежнему рыча, отцепился от Рошешуара и мотнул головой, поймал правой рукой под шею и притиснул к себе. Камерун страшно забился, пытаясь вырваться, так что Тубус даже подумал, что сейчас ненароком его придушит. Рошешуар, не обращая внимания на собственную изгрызенную руку, держал маленькую ладошку. — Прокляты! Будьте вы прокляты! Научиться бы выпускать ядовитые споры! Пусть все задохнутся! — когда Камерун устал бороться, он принялся кричать. Тубус чувствовал, что у него жар и крохотное сердце птицей бьется об рёбра с такой силой, будто хочет разломать опостылевшую клетку. — Ненавижу! Пусть всё сгорит! Пепел погребет ваши дома, сделает земли бесплодными! И ни один росток через него не пробьется, никогда! Никто больше не станет кормом для грибов! Никто! — Что делать будем, маг? — спросил Тубус, поудобнее перехватив изворачивающееся тело. Камерун, воспользовавшись случаем, тут же вгрызся ему в руку, вместо воплей издавая теперь приглушённое рычание. Боли Тубус не чувствовал, так что позволил ему это, давая передышку ушам. Философски отметил только, что эта рука у него какая-то несчастливая — все так и норовят её пожевать. — Ждать, — сосредоточенно откликнулся Рошешуар. — Больше тут ничего не сделаешь. Он должен вернуться сам. — А если он не вернётся? — Вернётся. Или у этой грибной таверны появится свой, особенный маленький дух, который будет стегать усиками служек, если они не будут вовремя поливать цветы и рыхлить почву у корней. Камерун вёрнулся настолько незаметно, что Тубус пропустил этот момент. Просто перестал вырываться, аккуратно разжал зубы и даже как-то деликатно выпустил многострадальную ладонь изо рта. И тихо произнес: — Спасибо, что подержал. «Откуда мне знать, что это ты?» — хотел спросить Тубус, но тут увидел, что Рошешуар разжимает руки. И что грибные отростки зашевелись, сами освободили ладонь босмера из плена. Рука повисла плетью. Это было самое удачное время, чтобы ослабить хватку и предоставить Камеруна самому себе, но Тубус все-таки сначала удостоверился, что тот удержится на ногах. И не зря — Камерун принялся оседать на пол, пришлось ловить и поддерживать. — Я сам, — упрямо произнес он. Разумеется, Тубус не стал его слушать. Подхватил под мышки, донёс до кровати и там уже позволил самостоятельно на неё упасть лицом вниз. С видимым трудом Камерун перекатился на спину, раскинул руки и замер. — Так. Не вздумай отключиться. — К нему тут же подошёл Рошешуар, обеспокоенно присел рядом: — Слышишь меня? Ладно, сам виноват. — Положил ладонь ему на грудь, прочитал короткое заклинание — и Камерун резко сел, схватил его за руку. — Что это было? — Бодрящие чары. И подожди благодарить — отходить от них будешь тяжело. Следи за пальцем. — Во имя Зелени, прости! — вместо этого воскликнул Камерун, заметив кровоточащий укус. — Да ерунда, не отвлекайся. Посмотри на меня, хорошо? Пока Рошешуар латал их героического лазутчика, Тубус с сомнением прикинул, сколько еще придется доплатить за беспокойство. Шумели они так душевно, что хозяйка наверняка решит, что тут было то ли групповое изнасилование, то ли стихийный экзорцизм, то ли все сразу. Если босмер выйдет на своих ногах, то, возможно, удастся отделаться одной руганью. Несчастливая какая комната да и вся таверна, если судить по тому, что из неё вылезло. Хозяйке бы сюда жреца Троих пригласить. Или сжечь всю таверну к даэдровой бабушке. Рошешуар подошёл к нему, требовательно протянул раскрытую ладонь и произнес тоном, не терпящим возражений: — Твоя очередь. — Займись чем-нибудь другим, маг. — Лекарей боишься? — с усмешкой уточнил Рошешуар. — Скорее, не доверяю альтмерам, — не остался в долгу Тубус. — Я — представитель вэйрестской магической школы, — оскорбился Рошешуар. — И вообще, думай обо мне, как о целителе, а не как об альтмере, — и показал тыльную сторону своей ладони, уже совершенно невредимую. — Видишь, я умею такое лечить. — Ладно, удиви меня, — смилостивился Тубус. — О, отличный прикус! — изучив рану, постановил Рошешуар. Но врачевать всё-таки взялся. — Раз уж ты проснулся, поделись с нами сокровенным знанием. Что там, задери тебя кланфир, произошло? — Только босмеры умеют разговаривать с растениями, — туманно ответил Камерун, чинно сложив руки на коленях. — Еще аргониане, но они только с Хистами. Больше никто. — Прекрасная пятиминутка расовой гордости. Да только наши волшебники прекрасно справляются с грибными башнями и без разговоров, — огрызнулся Тубус. Камерун очень странно на него посмотрел. — Подожди. Ты же не хочешь сказать, что… — Ее звали Инера, и у нее отобрали имя рода, — тихо произнёс Камерун. — Ее Дом проиграл в той битве, поэтому шансов не было ни у кого. Сначала она радовалась, что её оставили в живых, но недолго. Тогда она ещё не знала, какую участь ей уготовили. — Безумие какое-то, — сказал Рошешуар. Тубус заметил, что у него дрогнули руки. — Ваши волшебники действительно не умеют разговаривать с грибами. Когда нужно построить дом на пару комнат, это и не требуется, но если речь идет о башне для высокопоставленного колдуна, или гильдейском холле, или большой таверне на много комнат… Им нужно, чтобы грибница была послушной, была разумной. И они действительно добиваются этого — ну, как могут. Как умеют. — Ты знал об этом с самого начала. — Тубус вспомнил, каким подавленным Камерун выглядел прошлым вечером — да и в принципе после того как они вообще вошли в город. — Конечно. Я их слышу. — Глаза Камеруна больше не светились, но Тубусу всё равно померещился едва уловимый отблеск зелени. — Постоянно. В основном они кричат. Заключение сводит их с ума. Но с Инерой немного другое. Вемин Дрелот действительно был здесь — и как-то повлиял на неё. Поэтому его и выгнали. А когда пришел я, она не захотела слушать. Напала на меня, а потом попыталась сбежать в моем теле. Я едва совладал с ней. — Удалось что-нибудь узнать? — У меня было не так много времени. Но я видел его письма. На самом деле он не в Вивеке — это деза, пущенная для слишком любопытных ушей, если такие найдутся. В Вивек он отправил несколько ящиков с дорогим антиквариатом Дома Дрес, на продажу. Сам Дрелот отбыл в Суран. — Прекрасно, и за чем же нам теперь охотиться в первую очередь? — Можем разделиться, — пожал плечами Рошешуар. — В Суране ведь нет грибных башен? — измученным голосом спросил Камерун. — Можно, мы просто уедем отсюда? — Нужно, — кивнул Тубус. Он и сам теперь не хотел проводить в этих проклятых стенах ни минуты дольше положенного. Вряд ли ему вообще удастся когда-нибудь заснуть в грибном доме.