Житие несвятого Тубуса

Всю дорогу до Сурана Тубус думал о неисповедимых, но неотвратимых путях наказания божьего. Стоило ему на миг забыться — и вот, даже во сне, территории, свободной от запретов и законов, он получил предупреждение. Следует тотчас же внять ему и постараться не думать ни о чем лишнем, пока он действительно не попал в застенки Залов Справедливости. Лорд Вивек добр и великодушен, но это вовсе не значит, что Тубусу дозволено докучать ему. Даже сама мысль об этом кощунственна. Его бог предложил поединок, честный и красивый, а Тубус всё испортил, испачкал своей похотью. Впрочем, сделанного не поправишь, и теперь ему только и оставалось, что отринуть еретические думы и сосредоточиться на миссии. Забыть про гибкое и сильное тело, про литые мускулы, перекатывающиеся под кожей, про то, как он сам лежал на полу, в полной власти победителя, а тот попирал его самой соблазнительной ногой на свете. И дальше следовало только два вывода: во-первых, Тубус Вантус действительно неисправимый грешник, и даже неприкаянным духом будет бормотать вместо проклятий нечто непристойное и богохульное, а во-вторых, если с думами не срослось, надо хотя бы миссию не провалить. С этим было проще. Отправив Потерявшего-Штаны искать им жильё, Тубус направился прямиком в местную тюрьму. Опыт подсказывал, что действительно следовало поторопиться: судя по всему, срок, отпущенный для разбирательства с хозяином, истекал со дня на день, а после раба, уличённого в ереси, должны были либо передать на руки Ординаторам, буде таковые явятся по его душу, либо перепродать. Тубус отнюдь не горел желанием выкупать Камеруна у нового хозяина. Тот, почуяв кровь, наверняка заломит беспардонную цену, а добывать растяпу-босмера незаконными методами и вовсе некогда. Одно радовало: на Вварденфелле к ординаторам всё ещё относились с подобающим почтением. Только завидев характерное облачение, дежурящие на входе стражники вытянулись по стойке смирно и, не оскорбляя его недоверием, без лишних вопросов отвели Тубуса прямиком к маршалу. Та тоже не стала его расстраивать, сразу скомандовала привести заключенного и предоставила все необходимые отчёты и улики. Отчёт практически повторял письмо, только подробнее: рыжий босмер, именующий себя Камеруном из клана Осиных Кусей, был задержан патрулем стражи на улице, когда, не скрываясь, нёс по улице статую явно еретического толка. Признавать вину отказался, но и сопротивления не оказал, в результате чего был задержан до выяснения всех обстоятельств. Уже на дознании принялся утверждать, что является рабом некоего данмера Тубуса Вантуса из Великого Дома Индорил, на данный момент проживающего в священном городе Вивек. Рабского ошейника при нём обнаружено не было, как и официальных бумаг о личности владельца, поэтому по стандартной процедуре были отправлены два запроса: один на имя хозяина по названному заключённым адресу, второй — в Залы Справедливости, так как для установления подлинной природы статуи требовалось заключение ординаторов. Очёт явно несколько раз переписывали и правили, но даже в таком виде Тубус нашёл как минимум два нарушения протокола. Не говоря уж о том, что никакого запроса на его имя, разумеется, не приходило. Впрочем, ничего удивительного: когда расследованием занимается светская стража, подобное случается сплошь и рядом. Сперва принесли улики. Вернее, единственную улику, зато неопровержимую — настоящую пепельную статую. Тубус видел такую только в академии, на уроках истории ереси. Вживую довелось столкнуться с ней впервые, но он сразу узнал её. Невозможно не узнать: примитивная работа, вырезана из чёрно-красного камня, покрыта узором из полос, на голове три провала вместо черт лица и остроконечные рожки. Помимо мелочей (вроде того, где Камерун умудрился её добыть и как додумался в открытую пронести по городу) оставался куда более насущный вопрос — насколько глубоко ересь Проклятого Дома проникла в жизнь города. Тубус не успел толком разузнать, как обстоят дела на острове, но на материке всё, связанное с Домом Дагот, относилось скорее к области жутких преданий о былом. Ординаторы изучали дела давно минувших дней как предупреждение, как свидетельство того, до каких низостей может опуститься данмер без чуткой направляющей руки; никто и подумать не мог, что когда-нибудь эти сказки снова станут былью. И тем не менее Тубус смотрел на пепельную статую, а та пялилась на него пустыми провалами глазниц. И, что самое отвратительное, с виду она совсем не казалась древней. Явно реплика, совсем свежая. Чутью Архиканоника можно было только позавидовать! Не отправь он их в ту старую гробницу, никто ещё бы долго не узнал, что давно почившим Проклятым Домом интересуется кто-то из живых. Следом привели Камеруна в каком-то рванье. Тот цепким взглядом окинул пришлого ординатора, увидел у него на поясе знакомый меч и расслабился. Тубус, в свою очередь, тоже внимательно его осмотрел, пытаясь понять, насколько сурово босмера допрашивали, но, конечно же, внешне всё было чинно-благородно. — Его хозяин так и не появился и вряд ли уже появится, так что можете забирать прямо сейчас, — щедро предложила маршал Хларен. — Срок ещё не истёк. — Тубус очень внимательно посмотрел на неё сквозь прорези шлема. Взгляд, как всегда, сработал на совесть — Хларен явно занервничала. — Нет, но вот-вот истечёт. Если бы хозяин босмера хотел приехать, уже бы приехал, а так, похоже, у него есть куда более важные дела. Не нам ведь печься о чужой собственности. Кроме того, сомневаюсь, что у этого проходимца вообще есть хозяин. Он просто тянет время, пытаясь избежать заслуженного наказания. — Здесь написано, что его хозяин — Тубус Вантус из Дома Индорил. И так уж вышло, — Тубус снял шлем и положил его рядом с собой, — что Тубус Вантус — это я. — Хозяин! — радостно выпалил Камерун в повисшей тишине. Тубус и подумать не мог, что тот способен на такое подобострастно-придурковатое выражение лица. — Вы всё-таки нашли меня! — И я не получал никакого запроса, — невозмутимо продолжил Тубус. — Вероятно, курьер не доехал до Вивека, — после долгой паузы, не моргнув глазом, произнесла Хларен. — Возможно, его сожрали кагути. Сейчас как раз сезон спаривания. — И они же доставили письмо в Залы Справедливости? Очень набожные и ответственные кагути. — Вероятно, произошла какая-то ошибка. Я разберусь с этим лично, уверяю вас, и виновные будут наказаны, — а изворотливости этой Хларен можно было только позавидовать. — Значит, это ваш раб? — Мой. И, может быть, вы всё-таки объясните мне, почему его задержали? — Прошу прощения, но в отчёте ясно указано… — Не прощаю. Там не написано ни слова о том, почему ваши никс-бычата сорвали тайную операцию. Месяцы подготовки, работа в поле — всё гуару под хвост благодаря вам. — Если бы нас уведомили… — Может быть, сразу с плакатом по главной улице пройтись? Уверен, что мой раб сразу предупредил ваших людей о всей важности своей миссии. — Судя по торжествующему взгляду Камеруна и тому, как смутилась Хларен, Тубус понял, что попал в точку. Впрочем, это было не сложно, он без труда мог себе представить, как босмер с серьёзным видом объясняет стражникам, что исполняет поручение Лорда Вивека. И как те на это реагируют — тоже. — При нем не было никаких документов, — начала оправдываться та — и это было её ошибкой. Тубус даже не стал ничего говорить, просто одарил её очень красноречивым взглядом. — От лица всей нашей службы приношу извинения, — сдалась Хларен. — Произошла ужасная ошибка. Надеюсь, мы сможем уладить дело миром? — Немедленно отпустите моего раба и верните ему все личные вещи. И реквизит, — Тубус махнул рукой сторону статуи, — я тоже заберу. Упакуйте как следует, чтобы не смущал умы мирян. Тогда Залы Справедливости смогут простить ваше излишнее рвение… А, и да — не забудьте про адекватную компенсацию за порчу личного имущества. — Но позвольте… — Мне приказать ему раздеться? — уточнил Тубус, поднимая руку, а Камерун тут же с готовностью потянулся задирать лохмотья. — Неужели стража разучилась допрашивать? — Не стоит, — поморщилась Хларен. — Всё будет сделано. — Отлично! — Тубус встал, взял шлем под мышку. — Думаю, пятнадцати минут вам хватит. Возможно, из этого города сбежали ещё не все культисты, и мы успеем сцапать за хвост хоть одного из них.

***

Прижученные стражи уложились в четверть часа. Камерун, полностью упакованный уже в своё тряпье — даже дурацкие сапожки на месте! — стоял навытяжку перед Тубусом, пожирая его преданным взглядом и рассеянно потирая бок. У материальной компенсации была и обратная сторона — наверняка стражники накидали босмеру тумаков на сдачу. Ну да впредь будет умнее, не станет попадаться и, тем более, прикрываться Тубусовым именем. Сюда же принесли коробку со статуей и кошелек с деньгами за порчу раба. Тубус по-хозяйски взвесил его в руке: сойдёт, если не придираться. Он ведь и без того фактически обманом увёл у них заключенного. — Тебе всё вернули? — спросил он. — Кроме вашего подарка, хозяин, — скромно потупившись, вздохнул Камерун. Тубус перевел взгляд на конвоиров. При желании он мог посмотреть так, что пробирало не хуже взгляда ординаторской маски. Один из них без возражений достал из-за спины охотничий нож в ножнах жутко непритязательно вида — как на него вообще можно было позариться? — и протянул его Тубусу. Вернув «подарок» Камеруну, Тубус мимоходом отметил, что, несмотря на жалкий вид, ножичек оказался на диво хорош. И откуда только у дикарей такая сталь? Можно было уходить, но Тубус, глядя на услужливого раба, решил проверить, насколько искусно тот и дальше будет отыгрывать роль. — Бери ящик — и пошли, — скомандовал он. — Бесполезный ты кусок мяса. Глаза б мои тебя не видели! — и замахнулся, будто собираясь ударить. Камерун съёжился и закрылся рукой так ловко, будто всю жизнь провел в рабстве. Ещё и издал до того жалостливый писк, что Тубусу даже стало немного не по себе. — Мусор с ушами. Надо было купить того бретона… — досадливо проворчал он, опуская руку. Он впервые задумался, почему Лорд Вивек выбрал именно этого эльфа. То есть, мудрость его бога и повелителя, разумеется, никогда не ставилась под сомнение, и раз он так решил — значит, на то были веские причины. Но впервые Тубус воспринял босмера всерьёз, а не как досадную помеху на пути к божественному вниманию. Чем он занимался на родине и сколько ещё талантов скрывает? — Спасибо за службу, — сказал он, обращаясь уже к молча наблюдающим стражникам, развернулся и пошел прочь, не заботясь о том, поднял босмер ящик или нет, и идёт ли следом. Впрочем, Камерун скоро догнал его и засеменил рядом, неловко обнимая ящик. Краем уха Тубус услышал, как стражники тихо, но ожесточённо спорят. — Не могут решить, кто выиграл, — вполголоса произнёс Камерун. — Ты им не помог. — На что ставили? — Никак не могли определиться, зачем ординатору такой бесполезный раб. Один думал, что меня приготовили на мясо для жертвоприношения, чтобы взять культистов с поличным, а второй — что таланты в постели искупают мои тупость и криворукость. — Потрясающе, — саркастично протянул Тубус. Потом покосился на Камеруна. — Сильно тебя отделали? — Нет. Так, пнули пару раз. Я сделал вот такое лицо, — и он состроил омерзительно жалкую гримасу. — Фу, — не сдержался Тубус. — Точно — фу, — согласился Камерун. — И от меня отстали. — А ты неплохо вжился в роль. Приходилось бывать в рабстве? — Нет, в рабстве не приходилось. — Тогда как? — Я много наблюдал за рабами здесь, на острове. — Камерун поудобнее перехватил ящик и пошёл свободнее. — Кроме того, обычно от босмеров чего-то такого и ждут, а надзиратели очень любят, когда ожидания оправдываются. — Ну прям уж… — хотел было заступиться за честь расы Тубус. — Грибочек, — напомнил Камерун. — Хорошо, тогда скажи мне, как мастер своего дела, — Тубус вспомнил о довольно позорном поединке с Малышом Олафом. — Если бы тебе пришлось драться — скажем, со мной — что бы ты делал? Теперь уже Камерун посмотрел на него искоса: — Я бы не стал с тобой драться. — А если бы пришлось? И нет, нападать из засады нельзя. — Я бы подрезал тебе сухожилия на ноге, под коленом — там защита доспехов слабее всего — и сбежал бы, пока ты хромаешь. — Что за подлость. У босмеров совсем нет понятия честного боя? — Ты на две головы выше меня и раза в два тяжелее, — смерил его недоуменным взглядом Камерун. — Что же здесь честного? — Твоя правда, — согласился Тубус. С этой стороны он вопрос как-то раньше не рассматривал. — Ты не подумай, у нас тоже есть воины и мечники даже. Просто я не из их числа. — А если без ножа? И бежать некуда? — Я бы постарался повалить тебя на землю, — после небольшой паузы произнёс Камерун, поправляя ящик. — Тогда выше буду я. Он замешкался и отстал. Тубус подумал было, что он вновь возится с ящиком, но нет — застыл, глядя куда-то в сторону. Проследив за направлением его взгляда, Тубус увидел на той стороне улицы, среди тележек с пепельным бататом и солёным рисом, прилавок, заваленный всякой снедью. Копчёности так одуряюще пахли, что даже у Тубуса слюнки потекли. — Хочешь есть? — А? Нет… — Камерун отвернулся будто ни в чём ни бывало. — Да брось! Можно подумать, я не знаю, как кормят в наших тюрьмах, — он достал и протянул Камеруну кошелек с компенсацией. — Держи. Считай, заработал собственными синяками. И давай сюда ящик, столь ценная ересь должна быть под присмотром. Камерун явно удивился, но ничего не сказал. Поставил ящик на мостовую рядом с Тубусом, забрал деньги и направился к прилавку. Какое-то время он беседовал с торговкой, явно её очаровав, и за это время нагреб порядочное количество еды. По крайней мере, вернулся он с внушительным свёртком. Тубус ждал его посреди улицы, даже не думая сдвинуться в сторону. Толпа послушно расступалась и огибала его, словно островок святой непреклонности. Неразумный босмер сего благоговейного трепета не испытывал, поэтому просто плюхнул на коробок с душераздирающе еретической статуей свой свёрток, достал оттуда копчёного бантам-гуарчика на палочке и предложил его Тубусу. Вблизи гуарчик пах ещё аппетитнее, но Тубус с лёгким сожалением отказался — ординаторы при исполнении служили дланью господней, а потому не могли позволить прихожанам увидеть себя в неподобающем виде. Пока на нём эти доспехи, Тубус схож с героями древних преданий, и меры относятся к нему с должным почтением, но у этого эффекта есть и обратная сторона — престиж доспехов надо неустанно поддерживать, ведь мало кто воспримет всерьёз жующего воина с перепачканными жиром пальцами и мясом, застрявшим в зубах. Такое может себе позволить пройдоха-наемник из Гильдии Бойцов, а ординатор должен походить на живую статую, сотворенную из нерушимого камня, а не из слабой плоти. Камеруна его душевные переживания, похоже, мало волновали, потому что он, ничуть не расстроившись, впился в румяный гуарчиков бок зубами, чтобы освободить руки, достал из кармана невзрачный серый комок и потряс им, расправляя. Тубус, ощутив, как по спине невольно пробежали мурашки, отметил ажурную структуру, свойственную паутине, но явно совсем не липкую. Оказалось, что это небольшая сумка с одной, зато длинной ручкой. Положив в этот импровизированный кокон покупки, Камерун легко забросил их за спину, из-за чего стал похож на паучиху, вынашивающую потомство. Поняв, что паучиха в тяжести, несущая перед собой статую Проклятого Дома — это немного слишком для его психики, Тубус подхватил ящик сам. Благо, тот легко можно было удержать одной рукой, да и под мышкой он помещался хорошо. Даже сквозь деревянные стенки Тубус ощущал исходящий от статуи неестественный жар. — Ты правда нёс эту статую по городу белым днем, даже не пытаясь её ничем прикрыть? — спросил Тубус. Даже звучало абсурдно, а уж воплотить в жизнь… — Ну да, — ответил Камерун, с видимым наслаждением вгрызаясь в копчёную ножку. — Во-первых, я не знал, что эта штука настолько запретна. Во-вторых, меня намеренно пасли. — Пасли? — Городская стража. Я сначала не понял, что происходит. Думал, может, внешне совпал с каким-то местным бандитом. Вообще, я бы легко от них оторвался, но тогда упустил бы свою цель, а это не дело. В итоге меня взяли тёпленьким, — и добавил с некоторой даже обидой: — Я пытался сказать, что я — герой Лорда Вивека и расследую важное дело, но они только посмеялись надо мной. — Чужеземец. Да ещё и босмер, — не удержался и тоже фыркнул Тубус. — Неудивительно. Я — и то до сих пор не могу свыкнуться с этой мыслью. — Поэтому мне пришлось сказать им, что герой Лорда Вивека — это ты, а я — твой преданный раб, исполняющий волю хозяина. Мне всё равно не поверили, но, как оказалось, соврал я на редкость удачно. Потому что здешняя стража прицельно охотится на чужеземцев. — Тогда почему мы не спасаем твоего долговязого друга? Или его уже пустили на колбасу? — Нет, полагаю, он представился кем-то вроде Диренни — и его просто побоялись трогать. — А он правда Диренни? — Про этот клан альтмеров-колдунов, просиживающих штаны в Адамантиновой Башне, знал даже Тубус. Но Рошешуара в подобном родстве он точно бы не заподозрил. Хотя кто их, желтомордых, разберёт… — Впрочем, родителей он всё равно не знает. Почему бы им и впрямь не быть Диренни? — развёл руками Камерун. — Ладно, допустим. Но на кой страже Сурана похищать чужеземцев? — Насколько я понял из личной переписки маршала, окрестным землевладельцам после освобождения аргониан остро не хватает рабочей силы, а платить за неё они не хотят. Поэтому на фермы «до выяснения обстоятельств» отправляют заключенных, за которых некому заступиться. Как понимаешь, обстоятельства так и не выясняются. — Тебе ещё повезло, что ты попался на ереси. Городская стража боится связываться с такими вещами, поэтому сразу информирует ординаторов. Поймай они тебя на простой краже, хозяина вообще никто не стал бы искать. Меня — и то не информировали. — Я знаю, — кивнул Камерун, примеряясь, с какого бы бока ещё откусить. — У них в регистрационной книге есть запись о двух письмах, но на отправку лежало только одно. Я подделал второе, но его тоже выкинули. — Я смотрю, ты шастал по тюрьме, как у себя дома. — Настолько бесполезного раба сильно не охраняли. Так, проверят вечером — и отбой. Да и вообще, у них с дисциплиной плоховато. — Почему тогда не сбежал? — Хотелось решить всё миром — мне же ещё работать в этом городе. И потом, я всё равно собирался наведаться в офис городской стражи — где ещё найдёшь всю необходимую информацию о странных пропажах. — Камерун обернулся и поправил сумку. — К тому же у маршала в кабинете хранится полное собрание книг про Ищейку Вэйл, — и добавил мечтательно: — Хотел бы я когда-нибудь с ней встретиться! — Ище… Сыщицу Вэйл, что ли? Ты же в курсе, что её не существует? Это выдумка. — Камерун так на него посмотрел, что Тубусом овладело чувство, будто он пнул скаттлера. — Я не такой дикий, конечно я знаю, что другие народы зачем-то выдумывают персонажей и события для своих историй, — с лёгкой грустью сказал Камерун. — Но вот Нарсис Дрен существует. — И мало похож на себя в книгах, — хмыкнул Тубус. Ответа не последовало, и он даже обернулся посмотреть, не плачет ли босмер, сражённый потерей кумира, но босмера рядом вообще не оказалось. Только сумка и валялась на мостовой. Тубус хотел было возмутиться, но потом вспомнил, что прежде Камерун ни разу не исчезал без причины, поэтому подобрал его пожитки — сумка оказалась на удивление лёгкой — и пошёл себе дальше. Не успел сделать и пары шагов, как услышал сзади, со стороны торговых развалов, удивлённый возглас, заставивший оглянуться. Потом чуть дальше посыпалось что-то со стола, с дробным стуком раскатившись по земле. Выругавшись, торговец принялся подбирать плоды обратно в корзину. Следом пошатнулись два гражданских, один чуть не упал. Тубус развернулся и ускорил шаг. Показалось, что между домами мелькнула знакомая рыжина волос, но лишь на миг — потом видение исчезло. Всё затихло. Суран зажил своей обычной жизнью. А потом Камерун, словно хищная птица, спикировал вниз со второго этажа, спружинил на тканевом козырьке дома и упал на мостовую, сшибив кого-то с ног. Завязалась небольшая потасовка, скрывшаяся за спинами зевак: пока Тубус дошёл до нужного места, их собралось достаточно. И, судя по всему, они уже собрались всыпать наглому н’ваху, но, завидев ординатора, разбежались так быстро, будто их и не было. Тубус увидел Камеруна, прижавшего к земле… Арайниса. — Никогда не играй в прятки с босмером, — спокойным тоном прокомментировал Камерун, сильнее выворачивая ему руку и вынуждая утихомириться. — Я тебе счас покажу, чего не стоит делать с данмером! — пропыхтел Арайнис, продолжая извиваться. Тубус вздохнул, сложил добро на мостовую, со всем уважением увенчав ящик ординаторским шлемом, подошел к ним, ухватил Арайниса за шиворот и без труда поднял над землёй. Камерун тут же отступил, без возражений предоставив ему это право. — Так-так-так… — протянул Тубус для большего эффекта. — Кто это у нас тут? — Здрасьте! — улыбнулся во все зубы Арайнис. — Он следил за нами, — сказал Камерун. — Конечно, следил, — зло посмотрел на него Арайнис. — Вы собирались меня убить! Я хотел посмотреть, где вы остановились, чтобы обходить этот район десятой дорогой! — Зачем мне тебя убивать. — Тубус легонько встряхнул его, намекая поубавить гонор. — Я обвиню тебя в ереси — и ты тихо и без шума сгниёшь в застенках. Конечно, он не собирался опускаться до подобного, но Арайнис-то этого не знал. И, судя по тому, как округлились его глаза, действительно поверил. — Дяденька, не губите! — залебезил он. — Я же завязал! Клянусь Тремя, завязал! Начал новую жизнь! Честную и трудовую, правда-правда! — Так уж и трудовую? — Да! Я у дяди работаю, на ферме. Вон и тележка моя, с овощами, — Арайнис указал куда-то вбок, где действительно обнаружилась тележка, доверху нагруженная пепельным бататом. Один ушлый вьючный гуар уже стащил с неё клубень и теперь меланхолично его пережёвывал, без спешки наслаждаясь добычей. Тубус очень внимательно посмотрел в эти честные-пречестные глаза. Врал ли Арайнис? Скорее всего. «А вот хотя бы в грузчики пойду! В порту точно возьмут». «Надорвёшься — ручки-палочки». «Ты же не надорвался. Тогда… поломойкой в знатный дом? Подавалой в трактире? Помощником в конюшню, навоз вилами кидать? Что ты кривишься, честная трудовая жизнь — она такая, когда знатного папки нет». «Иди сюда — я тебе покажу знатного папку…» Тубус моргнул, отгоняя непрошенные воспоминания. И разжал руку. — Беги, пока я добрый, — сказал он легко приземлившемуся на ноги Арайнису. — Ещё раз увижу — башку откручу. Тот неверяще хлопнул глазами раз-другой. Потом спохватился и согнулся в поясном поклоне. — Спасибо, мутсэра! Долгих лет жизни вам и вашему спутнику! — И унёсся прочь, подхватив тележку и резво покатив её в противоположную сторону. — Зря, — только и сказал Камерун, наматывая на указательный палец красную нитку. — Тебя забыл спросить, — ответил Тубус, бросая ему сумку. Остаток пути они не разговаривали.