Amore mio per sempre. Rinascita.

Щёлкнув зажигалкой и держа огонёк постоянно горящим, на вытянутой руке, Марко с Теодором на плече и Теодорада, пошли вперёд, параллельно длинному ряду пыточных камер. Расчёт был прост, там, где находится выход, поступает с открытого пространства свежий воздух и при его малейшем движении, пламя зажигалки начнёт колебаться или вовсе потухнет. Мы с Аро шли сзади, не проронив ни слова. Время от времени я незаметно поглядывала на него и каждый раз моё сердце сжималось в маленький рыдающий комочек. Как, как он мог поверить в мою измену? Стать жертвой насильников и изменить - не одно и тоже. Вот идёт он рядом, такой отстранённый, такой чужой... такой любимый... Вздёрнутый нос устремлён куда то вверх, брови сошлись на переносице, взгляд решительный и... несчастный. Как хочется обнять его, уткнуться лбом в плечо, коснуться губами этих красивых, сладких, как вишня в меду, губ... которые сейчас с усилием сжаты в тонкую линию. Он не подпустит меня, даже если я поддамся порыву. Он не верит мне больше. В памяти невольно снова всплывают те дни, когда Чен и Ли насиловали меня. Если у покойной дочери Вольтури способность причинять боль была не направленной - болит всё и сразу, то Ли умел направлять боль именно в те органы, в которые хотел. И в процессе надругательства надо мной, он посылал боль именно в те места, которые соприкасались с его орудием пытки. Боль разрывающая изнутри, при каждом новом толчке плоти неутомимого насильника... я не хочу, чтобы Аро увидел этот ужас, прикоснувшись ко мне. Не хочу, чтобы он был раздавлен моей болью. Не хочу, чтобы он почувствовал себя беспомощным и раздавленным, не в силах изменить прошлое. Уж лучше пусть считает меня падшей женщиной. Огонёк замигал. Подземелье сузилось, до размеров тоннеля, передвигаться в котором можно было только на четвереньках. Пропустив всех вперёд, я двигалась в этой тёмной земляной дыре последней. Погони не было, видимо китайцы не догадывались о существовании подземного хода. Выбравшись наконец из тоннеля на открытое пространство, мы прибавили скорость и двинулись к франко - итальянской границе. На самом подходе к ней, мы увидели впереди Луи, тащившего за шиворот китайца. Он всё ещё был в китайской одежде, видимо не захотел тратить время на переодевание. - Именем Одина одноглазого! - когда блондин со своей ношей проходил под высокими деревьями, в нескольких километрах от границы, откуда то сверху, видимо с вершины одного из деревьев, ему на голову спрыгнул кто то в кожаных доспехах и старинном шлеме - шишаке, из под которого выбились длинные рыжие, туго уплетённые косы. - Отправляйся в Хельхейм*, китайская мразь! - Дагрун, отпусти его! Отпусти! - Теодорада бросилась защищать возлюбленного, - Дагрун, перестань, он не китаец, он итальянец, он наш друг! - А почему он в китайской одежде? - Дагрун оказавшаяся девушкой, отскочила от Луи, но продолжала недоверчиво скалить клыки и шипеть на новорождённого. - Он разведчик, Дагрун. Оделся так, чтобы оставаться незамеченным в стане врага, верь мне, сестричка. И он захватил пленника. - Тролль меня раздери, ошиблась! Как жаль, что он не китаец! Я так хочу снять голову, хоть с одного узкоглазого! - девушка кажется начала успокаиваться, хоть воинственный настрой её и не покинул. - Господин Марко, господин Аро, всё в порядке, это моя родственница из Норвегии, её зовут Дагрун. Это имя значит "тайное знание". - Дагрун Торлаугдоттир*, ковен Бьёрна. - рыжекосая вампирша протянула Аро и Марко руку для знакомства. - Идёмте с нами, Дагрун Торлаугдоттир, - с трудом выговорив незнакомые слова, Марко пожал протянутую ладонь. - Мы возвращаемся в Вольтерру после удачной операции. - Так вы - Вольтури? Наслышана. Чтож, идёмте. Вернуться в свой ковен я всё равно пока не могу. Когда мы вернулись, я следом за Аро по привычке пошла в наши покои, но он захлопнул дверь у меня перед носом, не удостоив даже взгляда. - Отлично, любовь моя, так и продолжай! - я вышла из дворца и отправилась на конюшню. Если что то и могло меня сейчас хоть немного успокоить, то это только прогулка верхом.