Amore mio per sempre. Rinascita.

Весь мир мой - ты, твой взгляд, те речи, какими свёл меня с ума. А нет тебя со мной, и плечи мне сводит холодом зима... Эти руки, которые читают мысли, срывают головы, малейшим мановением решают судьбы других, руки убивавшие, руки усмирявшие и выпускавшие других на поле битвы, эти руки такие трепетные и нежные, касающиеся моего тела легко, словно крылья бабочки и обжигающие огнём страсти места прикосновений, не отпускают меня ни на миг. После моего возвращения в Вольтерру и утоления голода, наши с Аро покои надолго превратились в обитель страсти. Примирение было настолько жарким, что выходя за двери для того, чтобы поесть, на несколько минут в день, мы начинали срывать друг с друга одежду ещё за несколько метров до двери и все обитатели дворца не смели приближаться к покоям ближе, чем на пол крыла, а уж мысль о том, чтобы постучаться даже не приходила им в голову. Мы не могли насытиться друг - другом и порой казалось, что наши тела скоро срастутся в местах, где соединялись чаще всего. Добавьте сюда обострённые до предела чувства - зрение, слух, обоняние, осязание, вкус и то, что мы никогда не устаём и вы поймёте, какими фейерверками ощущений сопровождался наш марафон страсти. От нас искры сыпались, зажигая своими вспышками каждый миллиметр огненно - ледяных тел. Мы забыли обо всём, китайцах, проблемах, новых друзьях и даже пленном вельможе из Мин, который всё это время сидел под замком и ждал, когда Аро освободится для допроса. Через три недели нашей силы воли наконец хватило, чтобы покинуть порядком разбитое и расшатанное ложе, чтобы вернуться к насущным делам. На пути в библиотеку, в коридоре мы увидели огненноволосую воительницу Дагрун, девушку - викинга, штурмующую цитадель целомудрия, в лице нашего Марко и цитадель держалась из последних сил. Викинги не тратят слов в пустую, они действуют. Дагрун происходила из Бьорнов - последнего в Норвегии ковена, сохраняющего традиции и верования предков. В нашем современном мире они отвергли блага цивилизации, выходят в море на драккарах, говорят на старинном наречии. Живут тем же укладом, что и сотни лет назад. Конечно, бессмертие и необходимость питаться кровью внесли свои коррективы, но они не так уж и велики. Среди них есть грозные берсерки, наводящие страх на соседние ковены и талантливые скальды, воспевающие в своих сагах подвиги конунга Торлауга Бьёрнсона и его приближённых. Собственно дочерью Торлауга и считалась Дагрун. Заметив нас, она отпрыгнула от мужчины и принялась второпях зашнуровывать кожаный корсаж. Аро сделал вид, что не видел на секунду мелькнувшей из под одежды груди и влажных после поцелуя губ. Марко был очень смущён, словно его застукали на горячем. - Дагрун, дитя моё, пойди созови всех в библиотеку. Скажи Луи, время отчитаться о разведке. Пусть китайца приведёт. Когда девушка удалилась, потомок Маркуса подошёл к нам со склонённой головой. Держу пари, если бы он был смертным, его уши и щёки сейчас горели бы огнём. - Простите... Она очень милая девушка, но такая настойчивая... а тут ещё феромонами от вашего примирения весь дворец пропитался... - Успокойся, друг мой. Я совсем не приверженец пуританства. Если тебе с ней хорошо, поступай как хочешь, только не разбей её сердце. Оно у нас хоть и не бьётся, но болит хуже, чем от инфаркта. Я знаю, у меня совсем недавно болело. - У меня тоже, жизнь моя. Ещё как. Марко, дорогой, сейчас все соберутся. Достань пожалуйста бокалы и разлей в них пару пакетов крови из холодильника. Дела делами, а душевной беседы никто не отменял. Через десять минут мы все сидели в библиотеке, потягивали алую жидкость из бокалов, а Луи рассказывал, что ему удалось узнать. -