Мир, в котором нет тебя

Кто-то тихо плакал, крепко сжимая его руку. Судорожные всхлипы доводили до бешенства. — Мерлин, Джинни, да когда же ты заткнёшься? Жаль, что я не могу поступить, как Снейп, и засунуть тебе в рот кляп! Или могу?! — как бы плохо Гарри ни было, он и сам понимал, что ничего этого вслух сказать у него не получилось, из горла вырвался только едва слышный сдавленный сип. Гарри попытался подавить приступ злости и прорывающееся сквозь него безотчётное беспокойство, грозящее перерасти в панику. Ощущения были какими-то неправильными. Очень неправильными. Поттер с трудом разлепил тяжелые склеившиеся веки и тут же уперся взглядом в короткий каштановый ежик, украшающий явно женскую голову. Голова лежала на его… подстилке? уткнувшись в руку, по которой текло что-то тёплое и мокрое. От неожиданности парень вздрогнул, и голова тут же вскинулась, вперив в него два до жути знакомых карих глаза. В тоже мгновение то ли всхлипнув, то ли рыкнув, она бросилась покрывать его лицо поцелуями, повергнув парня в состояние близкое к шоку, обычно подобное выражение чувств было ей не свойственно. Лоб, щеки, виски… Гарри поморщился. Уж очень поцелуи в сочетании со слезами напоминали незабываемую «радость», подаренную ему Чжоу Чанг. — Дадли, ты очнулся! — всхлипнула стриженная Гермиона. Поттер зажмурился и мысленно содрогнулся: «Дадли? Лучше ещё одна «Авада», чем такие глюки!» Когда он снова открыл глаза, стриженный ёжик уже покинул поле зрения, открыв бесподобный вид на обшарпанные стены и заколоченное окно. Где-то справа, перемежаемые то смешками, то всхлипами слышались звуки возни и звяканье посуды. Через несколько мгновений девушка потянула его на себя, вынуждая приподняться, и к губам прижался холодный стакан, а в нос ударил до отвращения знакомый запах «Укрепляющего». — Дадли, выпей, пожалуйста! — Гарри, уже успевший сделать глоток, от неожиданности поперхнулся и закашлялся — он то понадеялся, что в первый раз его заглючило. Подруга тут же забарабанила кулачком по его спине: — Осторожнее! Дадли, давай потихоньку, маленьким глоточками. Вот так! Медленно заглатывая зелье, Гарри вытянул руку из-под колючего пледа и скосил глаза, стараясь разглядеть собственную кисть, с ужасом ожидая увидеть на месте своей руки лапищу кузена. Да нет, рука как рука, вполне себе поттеровская… И у кого здесь крышу снесло. Можно было бы предположить, что у Грейнджер, если бы не её стрижка. Да и антураж заставлял призадуматься. Самым логичным вариантом представлялось, что он перебрал на вечеринке сливочного пива, потом его за хамство проклял Снейп и в довершение веселья кто-то решил пошутить, зачаровав очки. Гарри потянулся рукой, пытаясь их снять. — Ты несколько раз открывал глаза, и я их на тебя надела. Если мешают, я сниму. — тут же засуетилась Гермиона. Гарри только качнул головой и, не успев ответить, провалился в темноту. Когда состоялся следующий визит в нерадостные глюки, он не знал, да, пожалуй, и знать не хотел. Ни тощая подстилка, ни квохчущая Гермиона не вызывали желания тут задержаться, и сознание снова уплыло. — Дадли! Дадли, нам нужно уходить! — Гарри тормошили и тянули за руки, он поморщился — шутка, кажется затянулась. Ну да ладно, когда-нибудь этот бред закончится. Встать на четвереньки удалось с трудом. Интересно, сколько же он здесь провалялся, что тело почти перестало слушаться, словно и вовсе не ему принадлежало? Гермиона тут же обхватила его за талию и их уволокло в вихрь трансгрессии. Гарри снова открыл глаза. Новый сарай, новая подстилка и старое ощущение холода. Запах пыли и вони от ветхого барахла ужасно раздражал некстати обострившееся обоняние. Когда и чем закончилась трансгрессия, он не помнил. Гермиона, больше походившая на труп, чем на живого человека, немедленно зазвенела склянками и в добавок к зельям заставила его сгрызть пару сухариков. — Дадли, нам нужно уходить. У меня больше не хватит сил на трансгрессию, но здесь недалеко до трассы, мы сможем дойти. Вдаваться в объяснения и выяснения сил не было, и Гарри решил, что частичная амнезия это как раз то, что поможет объяснить странности в его поведении. Со странностями в поведении самой Гермионы можно было разобраться и попозже. Они шли, потом на чём-то ехали, где-то ночевали. И снова шли. Эти события почти не задерживались в сознании, настойчиво вытесняемые очевидной мыслью: либо Гарри сошёл с ума, либо, по какой-то невероятной причине, всё правда. А если правда — они в жопе. С каждым часом пути понимание, что никакого бреда или сумасшествия нет, становилось всё отчётливее. Но тогда должно быть объяснение. Снейп! Он поссорился со Снейпом, и это последнее, что помнилось достаточно ясно. Не мог же этот гад вытворить с ним такое? Или мог? Тогда при чём тут Гермиона? И где Рон? * * * * * Внезапно возникшие перед глазами стены старинного полуразрушенного замка укрепили надежду, что он всё же не в себе. Даже в густых вечерних сумерках было очевидно — это не Хогвартс. Гермиона уверенно пробиралась между обрушившихся стен и засыпанных камнями и хламом проёмов, пока они не спустились в подземелья. — Дадли, раздевайся быстрее, у нас мало времени. — подруга уже стаскивала с него куртку. Шутка про секс в столь экстремальных условиях так и не сошла с языка. Зубы мелко постукивали, выбивая неубедительную чечётку. На кой ляд Гермиона заставила его снять тёплые вещи? В скудном сероватом свете, Гарри так и не понял, откуда он шёл, ведь на улице почти стемнело, под ногами виднелся тёмный провал, похожий на колодец. — Дадли, спускайся. Пожалуйста! — Гермина кивнула на дыру в полу. Гарри с недоумением посмотрел на неё, совершенно не понимая — зачем это нужно? Но прежде чем успел что-либо спросить, тело пронзила сильнейшая боль, кости словно дробили. Сказать он уже ничего не смог — челюсти ломило, как будто кто-то пытался их выдрать изо рта. Подземелье огласил болезненный стон. — Дадли, спускайся — немедленно! — почти взвизгнула девушка, и Гарри почуял разливающийся вокруг неё острый запах страха и отчаянья. Нюх обострился до предела. Гермиона пыталась сохранять видимость контроля над ситуацией, но было очевидно, что она на грани паники. Гарри попытался повернуться к ней лицом, хотелось сказать, что он не может, что ему очень плохо, но ничего этого сделать он не успел — в спину ударило заклинание, и Поттер мешком свалился в чёрную дыру. Назвать приземление удачным можно было только по одной причине — он не свернул себе шею. Одна рука была, в лучшем случае, вывихнута, колени… Если он не разбил коленные чашечки, то оставалось только благословлять Мерлина за милость. Гарри ещё успел обернуться, чтобы превозмогая боль прохрипеть «за что?», когда увидел, что скудные остатки серого света закрыла чёрная тень. Что-то массивное и тяжёлое, что-то, от чего гулкая дрожь прошла по старинным камням, обрушилось сверху, запечатывая своим весом выход. Непослушными руками Гарри попытался достать палочку: каким бы слабым он сейчас ни был, можно было попытаться отлевитировать завалившую вход глыбу обратно. Гарри обшарил всю одежду, прежде чем понял — палочки у него нет. Парень заметался по дну колодца, шаря руками по полу и шепча «Люмос», как когда-то при встрече с дементорами в Литл-Уингинге, — ни намёка на искру — палочки здесь не было. Его замуровали, не оставив ни единого шанса на спасение. В одном месте Поттер наткнулся на сырое пятно и нащупал стекающую по стене струйку, наверное, рядом походили грунтовые воды. Джинсы и рубашка мгновенно напитались ледяной водой, что немного отрезвило и принесло мимолётное облегчение, заставив мозг работать. Если сюда нет доступа воздуха, то вероятнее всего умрёт он в течение суток — вряд ли кислорода хватит на дольше, а если есть… Противиться жажде, имея рядом источник воды, будет выше его сил, а с водой смерть обещала растянуться на недели и стать очень долгой и мучительной. Гарри не знал, каким заклинанием бросила в него Гермиона и за что она так с ним поступила, впрочем всё это было уже не важно. Нос, не давая вздохнуть, забивали отвратительные запахи затхлости и плесени. В голове стоял звон, как будто в ней бил колокол. Боль, отступившая похоже, чтобы дать ему время на осмысление своего положения, вернулась с новой силой. Повреждённая рука и колени — сущие мелочи по сравнению с тем, что ощущало остальное его тело. Все кости выворачивались из суставов, казалось, сейчас они разломятся на тысячи осколков и в лоскуты разорвут кожу. Мышцы и сухожилия растягивались, трещали и рвались. Новый, совершенно невыносимый приступ боли обрушился на Гарри, и он, упав на четвереньки, отчаянно завыл. Сознание вернулось рывком так же, как это происходило когда-то после визитов в разум Волдемотра. Пожалуй, впервые в жизни Гарри осознал, что значит абсолютное беспросветное отчаяние. Его бросили умирать в страшных муках, замуровав в каменном мешке без объяснений, без надежды, без права на помилование. Что бы он не совершил в той или этой, незнакомой, жизни — такого он не заслужил. Никто не заслуживает ТАКОЙ смерти. Еле ворочая конечностями, Гарри подполз к стене, от которой слышалось слабое журчание, и, подставив потрескавшиеся губы, стал жадно глотать ледяную, пахнущую землёй и известью воду. Последняя мысль, что его предал человек, которому Гарри всегда безоговорочно доверял, померкла в очередной ослепительной вспышке боли. * * * * * Первое, что ощутил Гарри, — слабое дуновение и ставшие менее интенсивными запахи. Воздух, которому вроде бы неоткуда было взяться в каменном колодце, был холодным и затхлым, но как же Поттер ему обрадовался! По крайней мере, он не умрёт, как те несчастные, которых замуровывали в стенах подобных замков. Следом пришло осознание чудовищной боли, что-то подобное он испытывал всего однажды после «Круциатуса» Тёмного Лорда. Болело всё, даже то, что не могло болеть в принципе, казалось, что каждый волосок на теле пророс нервными окончаниями, чтобы усилить его страдания. Плюс ко всем мучениям добавилось настоятельное желание отлить. С трудом приоткрыв глаза, Гарри упёрся взглядом в примотанную к подлокотнику стула руку, судя по её виду — пытали его долго и со вкусом, сам Гарри ничего не помнил. Сорванные ногти, распухшая разодранная и изгрызенная плоть вызывали отвращение, но раны выглядели обработанными. На парня накатил приступ тошноты. — Очухался. — в таком знакомом, почти родном голосе слышалась холодная ярость и, как ни странно, удовлетворение. Мозг отказывался верить, что его справедливая, великодушная Гермиона могла сотворить такое с человеком! Впрочем, сейчас не так уж важно, что она сделала и какой стала... Она вернулась за ним, не дала сдохнуть в этом каменном кошмаре! Гарри с трудом поднял глаза. Прямо ему в лоб была нацелена палочка выглядевшей как лежалый инфернал подруги. — Кто. Ты. Такой? Что. Вы. Сделали. С Дадли? — Ты меня чуть не убила, — прохрипел Гарри. — Это не поздно исправить. Даже не надейся, что я с тобой играться буду. Но пока облегчим задачу. — прошипела Гермиона, взмахнув палочкой. — «Империо»! Знакомая по четвёртому курсу лёгкость охватила измученное тело, в голове разливалась блаженная пустота. Со счастливой улыбкой и без малейшего удивления Поттер уставился на впихнутые ему в освобождённую руку перо и пергамент. — Пиши. — приказала девушка. Уже знакомый голосок внутри пискнул «А зачем?», но сопротивляться заклинанию совершенно не хотелось. В конце концов, что плохого в том, чтобы написать несколько строк? — Что писать? — Автобиографию. — губы девушки дёрнулись, исказив лицо неприятной гримасой. Гарри помедлил, тупо уставившись в свиток. Конечно, он знает, что такое автобиография, но зачем?! То ли заклинание вышло слабым, то ли преодолевать его получалось на автомате, но сознание прояснялось. — Для начала напиши своё полное имя и дату рождения. — подсказала Гермиона. Гарри вывел: «Гарри Джеймс Поттер. 31 июля 1980 года». Девушка вырвала из руки свиток и злобно оскалилась: — Вторая попытка — «Империо»! Пиши! Гарри повторил тоже самое и добавил ещё несколько строк. Прочитав вновь написанное, Гермиона, похоже, растерялась: — «Фините Инкантатем». «Инкарцеро». Освобождённую руку тут же примотало обратно. — У меня к тебе два вопроса, — во взгляде теперь уже бывшей подруги светилась фанатичная ненависть. И, кажется… страх?! — Кто ты такой? Что с Дадли? Ответишь честно, так и быть — оставлю в живых. Гарри плохо понимал, что происходит, но все претензии к подруге за её выходки, едва не стоившие ему жизни, решили забиться в дальний уголок и пока помолчать. Недовольство он и потом высказать успеет, если жив останется. Похоже, Гермиона каким-то образом поняла, что он нынешний — не тот человек, которого она знала, а значит, если суметь всё правильно объяснить, ему ничто не будет угрожать, по крайней мере от неё. Хотя такая Гермиона пугала до усёру. — Я — Гарри Поттер… Закончить ему не дали. — Ты не Дадли! — почти взвизгнула девушка. — Я не Дадли, я — Гарри! Гермиона махнула палочкой, применив невербальное заклинание, и от растерзанных в лоскуты джинсов отпал большой кусок. — Ещё один кривой ответ и следующий кусок будет от твоего филея. — пообещала эта фурия, и Поттер как-то сразу поверил, теперь в её голосе слышалось только чистое бешенство. От девушки пахло яростью и отчаяньем, как от загнанного в ловушку дикого зверя, страха в этом компоте не было и в помине. Странно, а ведь когда она напала со спины, Гарри не почуял агрессии. — Итак? Повторю вопросы последний раз: Кто ты такой? Что вы сделали с Дадли? Гарри прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Присядь, Гермиона, — это будет нелёгкий разговор. И, пожалуйста, мне нужно в туалет. — Нужно так вперёд — я уберу. Даже в таком состоянии Гарри почувствовал, как у него округлились глаза и запылали щёки. За все эти годы, даже находясь в больничном крыле, он старался не пользоваться утками, всегда добираясь до туалета самостоятельно, и уж тем более он не мог сделать это в штаны при девушке. — Я не… не могу… так. Гермиона зло прищурилась: — Если бы мы с Дадли были такими трепетными — сдохли бы ещё полтора года назад! Всё ещё хочешь доказать мне, что ты — это он?! Гарри мотнул головой: — Я всё объясню, клянусь, но… пожалуйста… Через секунду одна рука снова оказалась развязанной и в неё влетела пустая консервная банка. — Даже не надейся, что я повернусь к тебе спиной, — предупредила девушка, но всё же отошла в сторону и отвела глаза, следя за ним боковым зрением. Отчаянно краснея, пытаясь справиться трясущейся покалеченной рукой с ширинкой и не уронить при этом банку, Гарри проклинал всё на свете, стараясь не думать, что в более унизительном положении ему бывать не доводилось. Лишнего времени на самоедство ему не дали. Одно «Эванеско» и всё ушло в историю. — Ты отвечать собираешься, или мне применить более убедительные методы? — Да, конечно, только сначала, прошу, скажи, что случилось с Роном? — Гарри просто не мог не задать вопрос, волновавший его с момента появления здесь. — С кем? — глаза девушки удивлённо расширились. — Единственный человек с таким именем, которого я знаю, — это рыжий имбецил Уизли, и с ним, как ни странно при его тупости, вроде бы всё в порядке. А теперь я жду ответа! По телу прошла дрожь ужаса. Единственное, что мог сделать Гарри — признать очевидное — то, во что он изо всех сил отказывался верить. Парень застонал: «Поздравь себя, Гарри Поттер, тебя не устраивала новая жизнь, и Судьба, как победителю, сделала тебе королевский подарок, о котором ты сейчас и попытаешься рассказать этой фурии. Ты получил НОВЫЙ МИР!»