Мир, в котором нет тебя

      Гарри рассеянно отложил кочергу, машинально провожая взглядом яркие искорки, разлетающиеся от раскрошенного полена. Он хотел провалиться сквозь землю, трансгрессировать на луну, утопиться в Марианской впадине — только бы не идти на сегодняшнее свидание с Люпином. Всё время, прошедшее со встречи с членами Ордена, он провёл в полном душевном и физическом раздрае. Как же он сейчас завидовал Рону, которому, чтобы смириться почти с любой жизненной проблемой, требовалась только вкусная сытная еда. Конечно, Гермиона лучше готовить не стала, но с возвращением магии они смогли запасаться и скоропортящимися продуктами, что позволило свести к минимуму потребление опостылевших консервов. Его друга такой факт примирил бы с жизнью, но Гарри Поттер был Гарри Поттером, и методы Рона Уизли ему не подходили. Умница Гермиона, не только искренне простила и отнеслась с пониманием к его срыву, но даже попросила прощения, что не предупредила заранее. Разумеется, откуда ей было знать, что Гарри с восторгом придурка, увидевшего жирафа, бросится обнимать человека, который его люто ненавидит. Гарри так трепетно оберегал своё прошлое, не желая делиться тем, что принадлежало только ему, что никогда не упоминал имя крёстного в разговорах. Ну вот теперь и поплатился… Он до сих пор не мог понять, почему ни разу за всё проведённое здесь время не задал вопроса о Сириусе. Ответ напрашивался сам собой — умом он понимал, что здесь всё по-другому, но принять этот факт так и не сумел, автоматически отождествляя старую и новую реальности. Принимать новое оказалось чересчур тяжело. Слишком «новыми» оказались все эти старые знакомые… Любимый крёстный буквально за пять минут сумел вылить на него столько грязи, сколько не удалось даже ненавистному Снейпу за все годы. Поначалу Гарри ещё надеялся, что упёртый и недоверчивый Дадли чем-то обидел, оскорбил Сириуса, оттолкнув его от себя. Он клял свою недокопию и обещал самому себе, что непременно всё исправит. Гарри не мог позволить себе ещё раз потерять самого близкого человека. Разговор с Гермионой расставил всё по местам, полностью лишив иллюзий: Сириус ненавидел сам факт его рождения, стоившего жизни его другу. Гарри мог быть новым Тёмным Лордом или воскресшим Мерлином, это не отменяло главного — из-за него погиб Джеймс. Чувствовать себя виновным в гибели близкого человека, за спасение которого готов отдать всё что угодно, было ужасно. Вдвойне ужасно было понимать, что от тебя ничего не зависело, но ты всё равно виновен! Вслед за этими мыслями снова являлись воспоминания о Снейпе и его обещании сделать всё, что угодно, за спасение Лили… И он сделал, но этого всё равно оказалось недостаточно. Чувствовал ли Снейп себя так же отвратительно, как и Гарри? Наверное… Но без его участия ничего подобного не случилось бы! Он ведь и в самом деле был виноват и в смерти Поттеров, и в том, что Гарри вырос сиротой! — Гарри, — прохладная рука опустилась на его плечо, отрывая от раздумий. — Нам пора собираться. — Уверена? Ты же видела их реакцию, — парень отчаянно пытался найти хоть сколько-нибудь убедительную причину, позволившую бы отказаться от сегодняшней встречи или хотя бы отложить её. — Мы не знаем, что именно собирается сказать нам Люпин, а если всё хотя бы вполовину так кошмарно, как было в твоём мире, нам понадобится помощь — любая, какую нам только согласятся оказать. Поттер согласно кивнул. Внутри всё буквально вопило о нежелании снова видеть кого-либо из этих людей, но он понимал, что спорить с доводами Гермионы глупо. — Ты сумеешь добраться до места? Я не смогу тебе в этом помочь. — Да. Думаю, что смогу. Предстоящее перемещение несколько пугало. Теперь Гарри точно знал, как ощущается призыв по «связи», а вот уверенности, что он сможет перенести их в правильное место, не было. Он страшно боялся снова проявить слабость и разочаровать подругу. Через полчаса всё было готово. Гарри глубоко вздохнул и, крепко держа девушку за руку, сосредоточился на зове Ремуса. — Гарри, мне очень жаль, что так всё вышло. «Интересно, это он о чём? О собрании Ордена или о том безобразном представлении, которое мы устроили на пару с Блэком?» Люпин выглядел всё таким же потрёпанным и пристыженным как обычно. Только теперь Поттер почувствовал, как в нём после слов подруги поднимается новое чувство по отношению к бывшему учителю — что-то вроде брезгливой жалости. «Странно, когда это я стал таким внушаемым? Помнится, раньше Гермиона могла хоть убиться о стену доказывая, что Снейп не так уж плох, а мне всё было «хрен по деревне», а теперь что?» — Мне тоже жаль, Ремус. Я не должен был вести себя, как неуравновешенный подросток. Просто всё оказалось слишком неожиданным. Что решил Орден? Показалось или Люпин и впрямь смутился? — Ну ты же понимаешь, что предоставленная вами информация слишком неожиданна. Она требует тщательного обдумывания… Не нужно было быть гением, чтобы понять, — им не поверили! Возможно, и в самом деле, чтобы поверить в то, что такая страшная сказка может стать реальностью, нужно быть ребёнком или хотя бы подростком. Гарри почувствовал нарастающую злость. Нельзя сказать, что он злился конкретно на Люпина, но встрече был абсолютно не рад. На собрании Ремус повел себя в полном соответствии с характеристикой, данной ему подругой, — просто самоустранился. А теперь пытался что-то объяснить, не сводя с Гарри виноватых глаз. — Вы что думаете, мне этого урода безносого в своём мире не хватило, и я от скуки сюда решил притащиться? Так вот, я сюда не просился и ничего здесь не забыл. И если меня против воли приволокло в ваш мир, то я вижу для этого только одну причину — Риддл не может быть уничтожен, пока остаются целыми крестражи. А эту «маленькую» тайну ваш «великий вождь» унёс с собой в могилу. Больше всего я хочу вернуться в свой мир. У меня там друзья, учёба, профессор с чистыми волосами… В запале Поттер даже не сразу понял, что ляпнул. На лице Люпина отразилось недоумение, а Гарри смутился, и от этого разозлился ещё больше. Более идиотский аргумент придумать было сложно. С чего он вообще решил приплести сюда профессора Снейпа?! Лучше бы вспомнил эту, как её… Джинни! И почему его, после всего произошедшего, всё ещё волнует, по какой причине слизеринский Гад начал следить за своей внешностью?! — Так зачем ты нас вызвал? — Хотел убедиться… — Люпин замялся, неуверенно покосившись в сторону Гермионы и, похоже, тщательно подбирая слова, — что встреча с Сириусом не стала для тебя… эмм, серьёзным ударом. — Я переживу, — Гарри с удивлением понял, что сказал правду. — Ты не должен осуждать его, Гарри. То, что Сири говорил о твоей матери… Он был не совсем справедлив к ней… Он и твой отец — они были больше, чем друзья… Сириус очень любил Джеймса, я думаю, ты можешь это понять… Если честно, то Гарри НЕ понимал, от слова «СОВСЕМ». И всё же, раз уж они припёрлись на эту встречу, он желал получить хоть какую-то информацию. — Я так понимаю, мои родители не очень любили друг друга? — Любили? — лицо Люпина выразило живейшее изумление. — Нет, конечно! Я хочу сказать, они и не могли… Джеймс… Понимаешь, ему тогда было трудно. Девушка, за которой он пытался ухаживать, вышла замуж за другого и ждала ребёнка… А над тем, как Лили исходила слюной на Флинта, потешался весь Хогвартс… У них всё произошло случайно. — Блэк назвал мою мать шлюхой, — Гарри с трудом удавалось сдерживать гнев. — Он не должен был так отзываться о ней. Я не думаю, что она что-то сделала намеренно… — Рассказывай, — Гарри сам удивился жёсткости и приказному тону своего голоса. — Ну, на самом деле, мы не очень-то много и знали о Лили. Просто учились когда-то вместе на Гриффиндоре и почти не общались. Никто из нас не интересовался её жизнью ни во время, ни после учёбы. Ты же, наверное, знаешь — она была магглорожденной, понятия не имеющей о волшебном мире, — Люпин заискивающе улыбнулся Гермионе. — Мисс Грейнджер в этом смысле приятное исключение. Гермиона холодно улыбнулась в ответ. Гарри дела не было до других магглорожденных, с каждым новым словом ему всё больше не нравилось услышанное. — Дальше. — Твои родители случайно встретились на вечеринке. Джеймс даже не сразу её вспомнил. Оба были не совсем трезвы, отвергнуты людьми, на которых имели… кхм… определённые виды… Через какое-то время Лили поняла, что беременна. Родители Джеймса настояли на браке, и Джеймс вынужден был согласиться. Его очень тяготили утрата статуса и стеснённые финансовые обстоятельства, а это был единственный шанс быстро вернуть своё положение. — Какое положение? — За несколько лет до этого Джеймс был лишён наследства. Конечно, позже Флимонт наверняка бы передумал, но когда ты молод и привык ни в чём не знать отказа — так тяжело ждать. Джеймсу было очень трудно, он скандалил и сопротивлялся давлению родителей, но жениться на Лили ему пришлось. Она была типичной магглорожденной, все достоинства которой ограничивались хорошенькой внешностью, но этого было слишком мало, чтобы увлечь твоего отца. Всё, что чистокровные Поттеры и Блэки впитывали едва ли не с молоком матери, для Лили было недоступно. О многих самых обыденных вещах волшебного мира она не имела ни малейшего понятия. И, как большинство магглорожденных, хотела принести свою правду в чужой мир, не пытаясь восполнить пробелы в своих знаниях. Это происходит со многими — не от того, что они глупы и самонадеяны, а просто потому, что даже ни подозревают о множестве вещей. Разница в воспитании только добавила проблем и без того вынужденному браку. — Почему родители отца настояли на свадьбе, если понимали, что это будет несчастливый брак? — Поттеры незнатный, но древний род. Первенец-бастард, да ещё от магглорожденной, — это очень серьёзный проступок. — И чем же магглорожденные так плохи? — слышать подобное от Люпина было для Гарри дикостью. Гермиона тихо хмыкнула — похоже, для неё ответ был очевиден. — Они, Гарри, не плохи, но у них нет рода, в который мать могла бы ввести ребёнка, которого отказался признать отец. Непризнание такого первенца чревато рождением сквибов в последующем законном браке. У Лили, насколько мне известно, не было близких людей в волшебном мире, ей, как и Джеймсу, пришлось согласиться несмотря на то, что они едва терпели друг друга. Да и выгоды от брака с чистокровным были весомыми. — Я вам не верю! — злость, копившаяся в Гарри, наконец, нашла выход. — Вы лжете! Если у них были такие плохие отношения, почему они пошли к тёте Петунии на праздник? — К кому? — К Дурслям! Зачем они пошли в гости к сестре мамы, если отец не хотел иметь с ними ничего общего?! — А Джеймса там и не было. — Как? Они же погибли вместе?! — Нет, они погибли в один день, точнее ночь, но в разных местах. Джеймса Тот-кого-нельзя-называть убил на выходе из их дома в Годриковой впадине. Они с Лили в очередной раз сильно разругались, и твой отец собирался пойти с Сириусом на вечеринку. А на вас с Лили напали в каком-то маггловском районе, как Тот-кого-нельзя-называть сумел вас разыскать — никто не знает. — На вечеринку? Какая ещё вечеринка! Зачем вообще они вышли из защищённого «Фиделиусом» дома, зная, что за ними охотятся?! — Гарри, на их доме не было «Фиделиуса», и никто за ними не охотился. Во всяком случае они тогда ничего об этом не знали. — То есть как? — Гарри почувствовал, как из него ушёл весь запал. — Их что, никто не предупредил, что из-за пророчества Риддл выбрал меня? — Этого никто не знал, — заговорив о пророчестве, Люпин почему-то стал выглядеть ещё более виноватым и несчастным. — Никому и в голову ничего подобного не приходило. О том, что всё связано с пророчеством, стало известно только на одном из судов над Пожирателями. * * * * * В тот вечер ребята почти не разговаривали. Гермиона, видимо, правильно оценив состояние друга, оставила его дежурить у входа в палатку, чтобы дать возможность разобраться со свалившимися на него новостями. Поттеру уже было фиолетово, что мог подумать Ремус, когда он, схватив Гермиону за руку, просто сбежал со встречи. Будут ли его считать самовлюблённым засранцем или сопливым недорослем, значения уже не имело. Он не обязан выслушивать гадости о своей матери от человека, которого по сути видит третий раз в жизни, потому что этого Люпина он не знает! Да и какая разница, что думают чужие люди, когда в твоей жизни всё так ужасно?! Почему их дом не был защищён «Фиделиусом», ведь Дамблдор совершенно точно знал о пророчестве?! Директора не поставили в известность, что охота начнётся на семью Поттеров? Всегда помня, что именно Снейп рассказал о пророчестве Волдеморту, Гарри с завидным упорством игнорировал тот факт, что он же и предупредил его родителей об опасности. Открытие, что здесь Северус Снейп по какой-то причине решил не исправлять собственную ошибку, больно задело. "Почему? Слишком сильно ненавидел Мародёров? Или так и не простил Лили? Ведь если быть честным, в сцене у озера не только Снейп оскорбил свою подругу, пусть он и сделал это первым. Получается, Снейп даже не пытался спасти его маму! Он предал её! Она не была ему по-настоящему дорога! — последняя мысль вызывала какие-то непонятные эмоции, которым Гарри никак не мог подобрать название. -- Или всё же пытался, но Дамблдор его не послушал?! Тогда почему"… Бесконечные «почему» кружили в голове, не находя ответов. Понятно, что выбитый из колеи встречей с крёстным он был не в том состоянии, чтобы усиленно размышлять о чём бы то ни было. Но за прошедшее с момента встречи с Сириусом время Гарри достаточно много узнал об их отношениях от Гермионы, и ведь даже мысли не возникло: «почему истекшие годы Блэк провел не в Азкабане?». А что — другой мир, другие жизни, другие отношения… Мысли снова вернулись к Снейпу и побежали по новому кругу. Почему не помог? Почему не предупредил? Почему… Гарри всё казалось, что он упускает из виду что-то важное, что-то, что даст ответ на всё. Окончательно измотанный бесчисленными вопросами без ответов Гарри так и уснул у входа в палатку раньше, чем сумел осознать, что главное беспокоящее его чувство было ни чем иным, как ощущением, что он совершил нечто непоправимое.