Мир, в котором нет тебя

Всех со Старым Новым Годом! Я понимаю, что все устали от ожидания: "Ну когда же?!", поэтому следующую главу постараюсь доработать как можно быстрее. _drakonrosha_, — эта глава посвящается Вам и ещё раз спасибо! ___________________________________________________________________ ___________________________________________________________________ Сегодня стены его лабиринта были полупрозрачными, напоминающими мутный лёд и такими же холодными. Мороз пробирал до костей, и Гарри ёжился, ступая босыми ногами по пожухлой колючей траве. Призрачные стены казались смутно знакомыми, вызывая в душе приступы безотчетного страха. Сердце болезненно сжималось и замирало каждый раз, как он доходил до очередного поворота, за которым снова никого не оказывалось. Гарри кричал, кричал до хрипоты. Он знал, что его Незнакомец где-то здесь, также бродит по бесконечным переходам, натыкаясь на тупики. Гулкое эхо разносило его мольбы и умирало, заблудившись в этом ледяном кошмаре, осыпалось, оседало сияющими иголочками инея на крепких, бесконечно высоких стенах. На Незнакомца он натолкнулся внезапно. Просто за очередным поворотом увидел в конце коридора знакомую высокую фигуру в чёрном, равнодушно, словно нехотя вычерчивающую в воздухе какие-то то ли буквы, то ли символы. Не задумываясь, Гарри бросился вперед. Споткнулся, упал, сдирая кожу с ладоней и босых ног, и снова поднялся, стремясь успеть, боясь, что тот, кого он так долго искал, сейчас уйдёт или просто раствориться в воздухе. Незнакомец по-прежнему медленно рисовал свои знаки, словно и не замечая его присутствия. Остался шаг, всего один шаг, и Гарри схватил Незнакомца за руку, такую же ледяную, как и всё вокруг. Мужчина не вздрогнул и не обернулся, будто ничего и не произошло. Поттер рывком развернул его к себе, стремясь заглянуть в глаза. Глаз видно не было, лицо скрывала маска. Её черты не воспринимались. Она не была ни злой и ни доброй, просто маска абсолютной безэмоциональности и равнодушия — выражение лица мёртвого человека, которого теперь совершенно не волнуют ни радости, ни тяготы этой жизни. Дрожащей рукой Гарри отодвинул длинные черные пряди и, ухватившись за край, сдернул маску. Ему важно было увидеть лицо, но он его так и не увидел, потому что лица не было. За маской пряталась пустота. Гарри в ужасе отшатнулся. По лабиринту разнёсся издевательский хохот. Казалось, смеялись сами стены. Белая рука с тонкими пальцами, которые Гарри все еще сжимал в своей, обернулась дымом. Ещё пару секунд и казавшийся таким реальным Незнакомец рассеялся облачком пара. Пар подхватил ветер и закружил, разнося по закоулкам и тупикам этого страшного ледяного монстра. Гарри закричал от тоски и отчаяния, и ему почудилось, что лабиринт дрогнул. Заскрежетали полупрозрачные стены, зазвенели отламывающиеся, падающие с них и разбивающиеся сотнями осколков куски льда. Откуда-то, всё нарастая и нарастая, донёсся бесконечной бой часов. Воздух ледяным комом застрял в горле вместе с криком, не давая вдохнуть. Дрожь пошла по земле, и Гарри затрясло вместе с нею. Щёку обожгла боль, и ей стало горячо. Гарри захлебнулся криком, втягивая в себя воздух, и распахнул глаза как раз в тот миг, когда Гермиона, не стесняясь, врезала ему по второй щеке. — Прости! Прости, Гарри! — вид у девушки был насмерть перепуганный. — Ты кричал и не приходил в себя… Мне показалось, что тебе трудно дышать. Надеюсь, я тебе ничего не сломала, нужно приложить лёд. «Акцио»… Гарри перехватил руку подруги, не дав ей завершить пасс. — Не надо лёд, его мне уже хватило… — Что случилось, Гарри? — Гермиона постаралась взять себя в руки и придать голосу деловитости. — Кошмар, мне приснился кошмар. Ничего больше. — Это касается… — Нет, это касается только меня! Гарри совершенно не хотелось делиться подробностями своей личной НЕ жизни и рассказывать про незнакомца и свои с ним НЕ отношения. Дыхание восстановилось на удивление легко, как только Гарри понял, что всё это было очередным кошмарным сном. Правда, осталось уже знакомое чувство потери, к которому прибавилось ощущение, что он увидел и понял что-то важное, что-то, о чём давно и прочно забыл. Так и не сумев поймать беспокоящую его мысль или ощущение, Гарри вздохнул и попытался отвлечься на другое: Минерва выполнила своё обещание показать ему всё, что она помнит о Лили. И сейчас Поттера вновь передёрнуло от того, что он в тех воспоминаниях увидел. * * * * * С каждым новым просмотренным эпизодом Гарри делалось всё более тошно. Его мама не была ни тупой, ни бездарной! Лили была жизнерадостным, балованным, любимым ребёнком, который привык к обожанию и одобрению и просто не мог что-то сделать не так. Всё, что она делала и говорила, вызывало зависть сестры и восхищение родителей. Гарри видел, с каким удивлением и восторгом его мама слушала рассказ МакГонагалл о Хогвартсе. Потом было распределение, на котором сияющая первокурсница Лили Эванс заняла место за гриффиндорским столом. А потом… Самоуверенность девочки сыграла с ней дурную шутку. В принципе она вела себя примерно, как Гермиона, и, вероятно, сотни других магглорожденных до неё. Вот только при чрезвычайной общительности и огромной самоуверенности у Лили не было ни усидчивости, ни целеустремлённости его подруги. Она не привыкла проводить время в тиши библиотеки, а информация, получаемая из общения с другими учениками, не вызывала в ней доверия. Привыкшая всегда получать одобрение и быть в центре внимания благодаря лёгкому бойкому характеру Лили очень уверенно говорила очевидные глупости, вызывая недоумение и насмешливые улыбки сокурсников. Очень скоро Гарри понял, что в глазах других студентов его мама со своими маггловскими идеями выглядела не весёлой и общительной, а смешной и нелепой. Никто не хотел понять, что она просто маггловская девочка, выросшая на диснеевских мультиках о волшебниках и принцессах. Полукровки, и сами не знавшие всех тонкостей волшебного мира, на её фоне казались себе куда умнее и значительнее, а редкие чистокровные, затесавшиеся в Гриффиндор, типа его отца и крёстного, едва услышав её речи, начинали смотреть на Лили, как на австралийского дикаря, невесть как попавшего в центр Лондона. Единственная девочка, попавшая с ней на один курс Гриффиндора, — Мери Макдональд — как заметил Гарри, с его мамой почти не общалась, проводя всё свободное время со своим другом Амитом Патилом. Воспоминаний действительно было мало, но и их хватило, чтобы увидеть, как его мама курс за курсом теряет жизнерадостность и уверенность в себе. А вот чего он так и не увидел, так это оказанной ей помощи. Куда девалась хвалёная гриффиндорская дружба и взаимовыручка? Да никуда. Эти слова были такой же фикцией, как и многое другое. Сколько раз сокурсники отворачивались от самого Гарри, стоило общественному мнению качнуться не в его пользу? Кто из них протянул руку помощи и предложил дружбу Невиллу, так и оставшемуся одиноким все годы обучения?! А как же преподаватели?! МакКошка пару раз делала его маме замечания, а чаще просто бросала неодобрительный взгляд, но никогда не объясняла, что именно и почему Лили делает не так. Минерве и вправду было мало дела до своих студентов. Смотреть, как из яркой, жизнерадостной девочки его мама превращается в неуверенную в себе посредственность, а никто даже не пытается ей помочь, — было больно. Того немногого, чем поделилась с Гарри МакГонагалл, ему оказалось выше крыши. И если не так давно у него ещё мелькала мысль попросить воспоминания также и у Люпина, то теперь он понял, что ещё одного комплекта просто не вынесет. * * * * * Горячий кофе, заботливо впихнутый в руку Гермионой, удовольствия не доставил, но хотя бы помог окончательно проснуться и собраться с мыслями. Вчерашняя идея использовать орден Феникса в поисках Слизнорта уже не вызывала отторжение, напротив, казалась разумной и даже невероятно удачной. По здравым размышлениям, не пришлось даже придумывать причины, по которым необходимо было найти старого учителя. Это действительно нужно было сделать, хотя бы чтобы убедиться, что и в этом мире разговор о крестражах не только состоялся, но и носил тот же характер. Да и кто знает, какой информацией мог владеть Слизнорт в этой реальности. Заткнув начавшую было поднимать голову совесть мыслью, что встреча со Слизнортом прежде всего в интересах самого же Ордена, Гарри с Гермионой принялись строить планы на ближайшие дни. Близилось полнолуние, и подруга наотрез отказалась провести дни вынужденного обращения в штаб-квартире. Она без обиняков заявила, что не может доверять входящим в него людям. Если в лесу, бросив всё, можно трансгрессировать, то в защищенном заклинаниями доме, в случае предательства, они окажутся в ловушке, спасти себя и лежащего полудохлым волком Поттера у девушки не будет ни малейших шансов. * * * * * Убедить МакГонагалл и Люпина в необходимости встречи со Слизнортом труда не составило. В конце концов, именно этот человек владел ключевой информацией о крестражах. Договорившись о следующей встрече, ребята ушли, без зазрения совести оставив поиски бывшего профессора на членов Ордена Феникса. * * * * * — Гарри, ты правда умеешь вызывать патронус? Поттер мрачно кивнул: — Первый раз я вызвал телесного патронуса в тринадцать лет. А на пятом курсе научил этому заклинанию двадцать семь человек — ровно столько, сколько входило в созданный нами отряд Дамблдора. Под ложечкой неприятно засосало. В последний раз заклинание ему не удалось, всего второй раз с тех пор, как он научился это делать. Возможно, дело было в том, что слишком много сил ушло на исцеляющие заклинания, а, возможно, в этом мире он вообще утратил такую способность. Всё, что связывало его с прошлым, словно покрывалось дымкой. И Гарри с трудом находил воспоминания, которые, кажется, когда-то доставляли ему радость. Свободное время у них было, так почему бы не попробовать? Понятно, почему члены Ордена почти не использовали патронусы для передачи сообщений — это было опасно. А вот научить Гермиону защититься от дементоров, да и убедиться, что сам не потерял окончательно эту способность было необходимо. Судя по тому, какое необоснованное уныние накатывало на них рядом почти с каждым более или менее крупным поселением, дементоров в этом мире меньше не стало. Гарри сосредоточился, старательно стряхивая пыль с потускневших воспоминаний своей прежней жизни. Откопать хоть что-нибудь радостное оказалось очень трудно. Воспоминание о счастливой семье, увиденной когда-то в зеркале Еиналеж, он даже трогать не стал. После всего, что он узнал в этом мире, шансов, что оно сработает, не было. Чемпионат мира по квиддичу казался каким-то тусклым. За радостью от Победы стояли призраки погибших. А больше, как выяснилось, и вспомнить-то было нечего. Может быть, первое Рождество, когда он получил настоящие подарки? Гарри взмахнул палочкой: — «Экспекто Патронум!» — ничего. Яйцо, выхваченное из-под носа плюющейся огнём хвостороги? — «Экспекто Патронум!» — пусто. Полёт на фордике? Избавившаяся от окаменения Гермиона? Превращенный в хорька Малфой? — «Экспекто Патронум!» — сплошные осечки, ни искорки. Пожирательский альбом? С конца палочки сорвалось серебряное облачко и, немного померцав, растаяло, оставив слабую надежду. Гарри знал, какое воспоминание использует следующим. Он зажмурился, в мельчайших подробностях вспоминая промёрзший лес и изящную лань, сотканную из света, такого чистого и сияющего, что на глазах выступали слёзы. Радость и надежда, забурлившие в крови при виде этого прекрасного создания, захлестнули его с головой. — «Экспекто Патронум!» Из палочки вырвался, нет, не облачко, — целый фонтан ослепительных искр, таких ярких, что пришлось снова зажмуриться. — Гарри, ты смог! Какая красивая! — Гермиона не сумела сдержать восторга. Бурный поток счастья всё ещё кипел в крови, и смысл её слов не сразу дошёл до сознания. «КакаЯ красиваЯ?» Гарри изумлённо распахнул глаза. Прямо перед ним зависла огромная летучая мышь. Завораживающие взмахи её крыльев чем-то неуловимо напоминали развевающуюся мантию и подчёркивали удивительно надменное и одновременно насмешливое выражение светящейся мордочки. — Рад встрече, профессор! — широко ухмыльнулся Гарри и неожиданно расхохотался. — А я искал Вас! Гермиона посмотрела на него с опаской: — Гарри, с тобой всё в порядке? — Лучше и быть не может! Снейп стал моим патронусом! — задыхаясь от смеха, произнёс Гарри. — А что не так?! — Да как тебе сказать… Ты только что назвал профессором иллюзорную летучую мышь! — Его все так и звали в Хогвартсе! — Поттер бросил последний взгляд на уже истаивающий патронус. — Была бы чёрной — сходство было бы абсолютным. А вообще-то, раньше всегда был олень. — Поттер растерянно почесал за ухом. — У тебя изменился патронус?! — ахнула Гермиона. Гарри задумчиво кивнул, пытаясь понять, как такое могло произойти и когда он в последний раз использовал это заклинание. Кажется, он ни разу не вызывал патронуса со дня Последней Битвы, словно подсознательно боялся увидеть своего оленя… или то, что появится вместо него. Да ну, чушь! С чего бы ему бояться! Просто некому было патронусов слать! Гермиона в Австралии, Уизли и Орден Феникса и так на Гриммо как к себе домой ходили. Невилл и Луна прислали несколько писем и получили ответы с теми же совами. А вот то, что здесь Снейпа он вспоминает по поводу и без, точно могло сказаться! О буйной радости, которую он испытал, увидев чуть дрогнувшие ресницы лежащего на залитом кровью полу «мёртвого» профессора, Гарри старался не думать… * * * * * С обучением ничего не получалось. Куча потраченного времени и никакого результата. У Гермионы и в более счастливой жизни это заклинание частенько оказывалось провальным. — Это заклинание действительно трудное. Знаешь, оно и у нас тебе не всегда давалось. Гарри вдруг впервые задумался о том, что, возможно, и в его мире жизнь подруги по какой-то причине была вовсе не такой безоблачной и благополучной, как ему всегда казалось. — Гермиона, сконцентрируйся хорошенько! Вспомни, как вы с родителями… — Гарри прикусил язык, проклиная себя за глупость. — Прости. — тихо выдавил он. Девушка вздрогнула и напряглась, но слёзы в глазах так и не заблестели. — Тебе Люпин рассказал? — её вопрос был едва слышен. — Да, прости. Я не думал, что здесь всё так… — Поттер неопределённо взмахнул рукой. — Почему ты не сказала? — Я не скрывала. — пожала плечами подруга. — Да, конечно, прости. — Гарри злился на себя за досадный промах, за то, что не знал, как утешить. — Я, наверное, должен был сам… — Не переживай, я уже давно поняла, что в твоём мире мы были не так уж и близки. — Гермиона, это не так! Ты всегда была моей лучшей подругой! Просто… — Просто, всегда находились вещи более интересные, чем моя жизнь. — грустно улыбнулась девушка. — Это не так! — снова запротестовал Гарри. — Хотя… Понимаешь, маггловский мир так и не стал для меня своим. Что я там видел, кроме школы и чулана?! А ты ездила с родителями на каникулы во Францию, кататься на лыжах… Для меня всё это было чуждо. А волшебный мир, в котором вырос Рон, это было моим будущим, тем местом, где я останусь… если выживу. Я знаю, что должен был уделять тебе больше времени и там, и здесь, но… — Не переживай, я понимаю тебя. Да и что толку, если бы я тебе рассказала. Просто мне жаль, что я оказалась куда менее разумной и предусмотрительной, чем другая я. — Нет, Гермиона, — Гарри грустно покачал головой. — дело не в тебе. Ты не виновата. Просто, благодаря Снейпу, у нас оказалось гораздо больше времени. Дамблдор умер почти через год, после того как надел то кольцо. Там ты смогла всё обдумать и подготовиться. Воспользовалась своим шансом, который из-за легковерности и глупости упустили большинство магглорожденных волшебников. — Что же, я рада, что в вашем мире у директора было больше времени. — В самом деле? — Гарри недоверчиво покосился на подругу. — А мне почему-то всегда казалось, что вы считаете Дамблдора злодеем, чуть ли не хуже самого Риддла. — Да? — удивилась Гермиона. — Это не так. Просто мы с Дадли не питали на его счет иллюзий. Несомненно, он преследовал благую цель, но не было такой подлости, которую он не мог бы совершить ради своих идей. Не всегда цель оправдывает средства, иногда средства могут обесценить цель. — А почему он всё-таки рассказал Дадли, что он является Гарри Поттером? Насколько я помню, директор никогда не делился информацией без умысла. Ну и молчал бы себе в тряпочку, берёг секреты. — Мы считаем тут было две причины. Во-первых, он ни в коем случае не мог допустить, чтобы Дадли попал на Слизерин. Пуффендуй и Когтевран ему, по понятным причинам, не светили, а вот Слизерин был вполне реален. — А вторая? — Деньги. Нужны были деньги на обучение. У школы есть специальный фонд, но никто не будет выделять из него средства на ученика, имеющего собственный сейф в Гринготтсе. Утаить истинное происхождение Дадли можно было от волшебников, но не от гоблинов, которые ведают не только частными капиталами, но и школьными активами. Да и Дадли дураком никогда не был. Они оба понимали, что не мог директор его отправить неизвестно в чей сейф, взять неизвестно чьи деньги. Стало быть вопросы всё равно были неизбежны, и проще было рассказать правду сразу, чем потом придумывать объяснения. * * * * * Гарри полулежал у входа в палатку в трансфигурированном из коряги шезлонге, наблюдая за тренирующейся Гермионой, с палочки которой время от времени срывался серебристый туман. С каждой новой попыткой он всё яснее видел, что здесь заклинание патронуса давалось ей ещё тяжелее. Перед вечерней встречей с Орденом Феникса следовало набраться сил. В этот раз обращение прошло ещё более легко. Не было запахов, перекрывающих дыхание своей невыносимой резкостью, не было ужасной боли, от которой казалось, что выкручиваются суставы и ломаются все кости. О прошедшем полнолунии не напоминало ничего, кроме болезненной слабости. Где-то в глубине души то, насколько быстро он свыкся со своей новой сущностью, вызывало не только облегчение, но и беспокойство. Бесконечные «почему?» теснились в голове, подталкивая и выпихивая друг друга. Сны с «незнакомцем» снились ему уже давно, ещё в его реальности. Так почему ему даже в голову не приходило задуматься о своей ориентации? Почему, то, что в его мире казалось абсолютно противоестественным и вызвало бы в нём ужас, в этом Гарри был уверен, здесь он принял с удивлением, но достаточно легко и без отвращения? Даже мысль об инфаркте тети Петуньи, узнавшей, что её Дадли рос вместе с геем, выразилась только злорадной усмешкой. Почему он почти не вспоминает людей, которые в прежней жизни были ему дороги? Почему всё время возвращается мыслями к Снейпу, словно в мире ничего важнее не существует? Почему он сторонится проверенных временем людей и доверился абсолютно незнакомому парню?! Почему он по-новому, словно чужих, воспринимает давно и хорошо знакомых ему людей? Ведь они не очень-то и изменились, просто у них сложились совсем другие отношения с местным Поттером, и в этом немалая доля его вины! Почему он не бежит разыскивать крестражи, стремясь взвалить на себя все заботы, а целенаправленно и без малейших угрызений совести перегружает на других часть задач, а сам занимается розысками всё того же Снейпа? Кингсли и полностью восстановившийся Грюм осторожно обшаривали хижину Мраксов в поисках кольца. Люпин, Блэк и МакГонагалл разыскивали Слизнорта. Так непривычно было знать, что не обязательно все делать самому и можно часть забот переложить на чужие плечи. Те самые плечи, которым подобные задачи окажутся и по возрасту, и по силам. Раздражённое «Кар-р-р» и болезненный удар клювом в бедро вывели парня из задумчивости. Злобно посверкивающий агатовыми глазами Дракула протягивал лапку с привязанным к ней маленьким мешочком. Быстро отвязав посылку, Гарри принялся рыться по карманам в поисках угощения, но ворон, угрожающе щелкнув клювом, уже расправил крылья и взмыл в небо. Поттеру даже показалось, что он плюнул напоследок. Гермиона, забыв о тренировке, уже стояла рядом, наведя палочку на мешочек. Гарри аккуратно отвёл её руку и вытряхнул содержимое на ладонь: два тонких браслета-цепочки и клочок пергамента, тут же превратившийся в короткое письмо. Прочитав, он протянул подруге записку. — Это парный артефакт «Родная кровь». (1) Подобные артефакты используются для связи между близкими людьми, между супругами или детьми и родителями… Для того, чтобы они работали, нам нужно провести ритуал «Братания на Крови». — Гарри смутился. — Георги утверждает, что это абсолютно безопасно, несмотря на то, что я оборотень. Ну, по крайней мере до тех пор, пока я сохраняю человеческий облик. — Не переживай, — Гермиона благодарно улыбнулась, — мы провели его с Дадли, незадолго до того, как… Дадли настоял. — Возможно, потому что он тогда уже заказал эти браслеты и знал, что это будет необходимо… Получается всё, что нам остаётся сделать, это просто капнуть крови и надеть их друг другу. — Поттер ободряюще улыбнулся и скомандовал. — Давай руку! — Спасибо, Гарри. Это так… — девушка всхлипнула, и в её глазах заблестели слёзы. — так много для меня значит. — Да это не я. — Гарри чувствовал себя не в своей тарелке, словно его поймали на краже. — Это Дадли. Он хотел к твоему дню рождения, но достать такой артефакт очень трудно: вот Георги и задержался. А я, я даже не знал, что такое существует! Застегнув подруге браслет, он погладил вделанный в него плоский камушек, размазывая по нему быстро впитывающуюся капельку крови, и протянул свою руку. Подруга ловко защелкнула замочек на второй цепочке и тоже погладила камень проколотым пальцем. Браслеты тут же скрыли чары, делая их невидимыми для всех, кроме владельцев. — Всё равно спасибо! Ведь ты мог и не выкупать их. — Ну уж нет! Кто в здравом уме откажется от такой возможности?! Зато, в случае чего, нам не придётся разыскивать друг друга по всей Англии! — А как ты узнал об этом? — Я поговорил с Георги, пока ты спала. Прости, я всё ему рассказал… Ну, я имею в виду всё, кроме информации о крестражах. — Может, это и к лучшему. Георги никому не расскажет, даже Чарли, а тебе просто необходимо было выговориться. — вздохнула Гермиона. — Это очень тяжело, носить всё в себе, постоянно вариться в собственном соку, не имея возможности… — девушка запнулась, — я надеюсь, разговор тебе помог? В ответ Поттер только кивнул и с благодарностью сжал её руку. Наверное, Герми была права, во всяком случае Гарри не видел других логичных причин, по которым ночью попёрся на кухню и проникся необъяснимым доверием и симпатией к совершенно незнакомому парню. Главное, подруга как всегда не осудила, и он был за это несказанно благодарен.