Мир, в котором нет тебя

— Гарри, я хочу знать, что произошло в вашем мире?! Когда ты оказался здесь, то признался, что вы поругались со Снейпом, и я не задавала вопросов. Сначала — потому что видела, что ты сам не придавал этому большого значения, потом — потому что понимала, что тебе неприятно и тяжело об этом вспоминать. Сейчас уже вопрос не в том, что тебе приятно, а что нет. Мы должны выяснить, что случилось! Поттер, всё ещё кипевший от бешенства, разочарования и безысходности, никак не мог понять, что подвигло подругу на этот разговор именно сейчас? — Почему ты думаешь, что наша ссора с этим связана? — Потому что сначала мы решили, что всё дело в том, что Дадли попал под «Аваду», а о крестражах здесь никто не знает — очень удобный шанс поменять вас местами. Но по факту получается, что именно тот человек, с которым ты поссорился перед своим перемещением, в этом мире никогда не рождался! — Ну и что? Сестёр Патил здесь тоже нет! Почему ты не думаешь, что дело в них? — вспылил Гарри. — То, что они не учились в Хоге, не значит, что их не существует. Я узнавала у Шеклболта — дочери Патила закончили Шармбатон. И если честно, после всего, что пришлось пережить в школе их отцу по вине Мародёров, меня совсем не удивляет его нежелание, чтобы девчонки повторили его судьбу. А вот Северуса Снейпа здесь и в самом деле никогда не было, но по большому счёту, все различия между нашими мирами, так или иначе, связаны с ним! А ещё ты сказал, что Флинт, посмотрев твои воспоминания, заявил, что ты сделал что-то, чего сам не понял. Ты должен рассказать, что произошло! Гарри тяжело вздохнул: — Понимаешь, я и сам толком не знаю. Мы поцапались со Снейпом. Мы часто ругались, но в тот раз… В тот раз я был действительно зол и окончательно вышел из себя. Я готов был уничтожить его, стереть с лица земли. Я не помню, что ему наговорил и, если честно, не хочу это вспоминать. Понимаешь, я привык во всем винить именно Снейпа. Дамблдор всегда его покрывал, говорил, что Северус совершил ошибку, но фактически, директор никогда не отрицал того, что Снейп виноват. Всё выглядело так, как будто Дамблдор пытается прикрыть и оправдать его грехи. И я винил его во всём: в предательстве, смерти родителей, в том, что он донёс о пророчестве… — Скажи, Гарри, а тебе ни разу не пришло в голову задаться мыслью, почему Дамблдор не сделал ни малейшей попытки предотвратить распространение такой опасной информации? Поттер отрицательно покачал головой: — Нет, мы верили ему. Знаешь, даже после того, как я узнал, что он меня просто использовал, я всё равно ему верил. — Ладно, сейчас вопрос не в этом. Так что в тот вечер произошло? — Я не помню. — Сливай воспоминания. — Гермиона, но… — Никаких «но»! Ты что, до сих пор не понимаешь, насколько это может быть важным? Гарри уже успел пожалеть и о сложившейся у Дадли и Гермионы привычке ничего друг от друга не утаивать, и том, что со злости рассказал Герми о встрече куда больше, чем собирался. — Только давай посмотрим их вместе, не хочу чувствовать себя дураком, если у тебя вдруг возникнут вопросы. — вздохнув, парень потянулся к виску палочкой, почему-то он очень боялся того, что может там увидеть. * * * * * Рыдающая Гермиона — единственное, что не позволило Гарри начать биться головой об пол, после того как он покинул думосбор. Поттер тяжело опустился рядом со всхлипывающей подругой. За все годы, что они были знакомы, Гарри ни разу не видел, чтобы она так отчаянно плакала. Наверное, нужно было что-то сказать, успокоить… Гарри не знал, как может утешить тот, кто сам мучительно нуждается в утешении. Ему было мерзко и страшно оттого, что он сделал. И ещё страшней становилось оттого, что совершенно не понимал причин такой эмоциональности всегда сдержанной подруги. Она что, так расстроилась из-за обиды, нанесенной человеку, которого в глаза не видела? Или действительно тайком влюбилась в Северуса Снейпа? Подобные мысли помогли немножко отвлечься от давящего комка в его собственной груди. Гарри осторожно погладил девушку по спине, стараясь задвинуть собственные эмоции, как можно дальше, разбираться со своими чувствами он будет позже: — Гермиона, успокойся, ты ведь его даже не знала. Этого человека никогда не было в твоём мире. — Моём мире? — тупо повторила та. — В моём мире?! — её лицо исказилось болью и яростью. Гарри показалось, что она сейчас вцепится ему в горло. — Гарри, ты что, так и не понял? Нет никакого «моего мира», и «твоего» тоже нет! Нет никакой «другой» реальности, из которой ты прибыл и куда, возможно, отправился Дадли! Больше нет той реальности, в которой Риддл побежден и мои родители живы! Твоими стараниями ничего этого больше НЕТ! — Что? — у Поттера отвисла челюсть, и он так и остался сидеть с открытым ртом. — Что слышал! Тебе некуда возвращаться, потому что ничего этого НЕ СУЩЕСТВУЕТ! — Что ты имеешь в виду? — голос Гарри был хриплым, в горле пересохло и слова давались с трудом. — Нет никакой параллельной вселенной. Нет другого мира. Есть только мир, в котором ты родился, победил и который ты изменил, наложив на Снейпа проклятие «Не Рождения»! — Гермиона, что ты говоришь? — Гарри показалось, что подруга сошла с ума. — Я не мог изменить целый мир, это никому не под силу! — Это возможно, и история знает такие случаи, и каким-то образом это удалось сделать тебе! — Нет! Ты ошибаешься — это невозможно. Ты же сама говорила про параллельную реальность. — Я ошибалась, потому что не знала всей правды о случившемся! — лёгкость, с которой ненавидевшая признавать свою неправоту Гермиона отказалась от своей идеи, заставила нервничать ещё больше. — Всей правды ты и сейчас не знаешь так же, как не знаю её я. Просто тогда что-то случилось и… — Проклятие — вот что случилось! Ты проклял Снейпа, и это проклятие сработало! Ты уничтожил прежний мир и получил вместо него вот это дерьмо! Ты уничтожил Снейпа, стёр из жизни сам факт его рождения, а вместе с ним пошло прахом и всё то, благодаря чему ты смог победить Риддла. Этот мир стал таким, каким стал именно потому, что человек по имени Северус Снейп в нём не родился. Всё то плохое и хорошее, что он принес в ваш мир, в этом мире не случилось! — подруга уже откровенно билась в истерике. — Нет! Нет, Герми, да пойми же, ТАК НЕ БЫВАЕТ! Этого не может быть, просто потому что не может быть НИКОГДА! — Гарри слышал мольбу в собственном голосе. — Это ты ошибаешься! Вы, малахольные идиоты, которым вечно всё сходило с рук, вы так и не потрудились узнать побольше о мире, в котором оказались! Только вы могли позволить себе думать, что слова это просто слова и за них не нужно отвечать. Но иногда слова обретают силу и воплощаются в реальность, а ты по-прежнему считаешь, что это невозможно! — Но, Гермиона… Может, я… — Гарри умолк, понимая, что ещё слово и ему попросту вцепятся в глотку. — Не приближайся ко мне. — яростно прошипела девушка и пулей вылетела из комнаты, оставив Поттера в растерянности гадать, кто из них двоих сошёл с ума?! Даже тень мысли, что подруга права, была ужасна. Но даже если она ошиблась… Гарри свернулся клубочком прямо там же, не вставая с пола. Было больно и тошно. Он с трудом справлялся с новыми, нахлынувшими на него чувствами. Больше всего хотелось забиться в самый тёмный уголок, закрыть голову руками и уснуть, желательно навсегда. Гарри не верил, что мог так себя вести и наговорить Снейпу такого! Но в подлинности увиденного сомневаться не приходилось, ведь это же его воспоминания. И если всё правда… Он не понимал, как возможно такое забыть? Как он мог забыть почти всё произошедшее в тот вечер? Может быть, это и называют «состоянием аффекта»? Ведь в памяти почти ничего не осталось — только смутное, тянущее чувство вины не давало покоя, но и его несколько месяцев почти удавалось игнорировать… Но даже если это был «аффект», разве это его оправдывает? Кто он после этого? Как можно было хотеть сделать ещё больнее тому, у кого и так вся жизнь была сплошным адом?! Когда-то Гарри злился на Снейпа, обвинял его во всём, но на самом деле никогда не желал ему реального вреда. Он хотел просто наказать. Доказать и Снейпу, и самому себе, что зельевар ничего для него не значит! Хотел только заставить ощутить себя ненужным и одиноким, таким же, каким по его вине чувствовал себя сам Гарри. Он не видел, не понимал, что таким Северус чувствовал себя всю свою жизнь. Он орал на Снейпа, называл его мерзким ублюдком, гадким, страшным никому не нужным. Никому не нужный? Как он может быть никому не нужным, если он нужен Гарри?! Нужен больше всех! Если сейчас один вредный, злобный профессор для него ценнее всего, что есть, было и будет в обеих его жизнях! Как так получилось, что теперь для Гарри на Снейпе свет клином сошёлся? Сейчас, после думосбора, Поттер отчётливо чувствовал, как ему хотелось обидеть, унизить, причинить боль… Как сильно он должен был задеть профессора Снейпа своими словами… Гарри вспомнил, каким потерянным и раздавленным выглядел мужчина в воспоминаниях. Нет, Северус Снейп не мог ему поверить! Он слишком умён, чтобы принять истеричные выкрики, спровоцированные стрессом, за чистую правду! Двух часов обдумывания своего поведения хватило, чтобы прийти в полный ужас. Гарри так и не сумел полностью принять тот факт, что все его надежды найти Снейпа в этом мире, после встречи с Флинтом, рухнули окончательно. Поттер вынужден был признать беспощадную истину: он изо дня в день, месяцами врал самому себе, отрицая факт, давным давно ставший очевидным, — Северуса Снейпа в этом мире нет! Гарри казалось, что он всё понял ещё тогда, когда Гермиона сказала, что в Хогвартсе никогда не было профессора по фамилии Снейп, и он, не в силах смириться, просто придумывал поводы, хватался за выдуманные возможности, лишь бы отсрочить момент осознания. Он ХОТЕЛ верить, что Снейп существует! Пусть он далеко, пусть Гарри не может его найти, но сама мысль о том, что Северус Снейп где-то живёт, наполняла его спокойствием и уверенностью, дарила надежду, что всё разрешимо, что к нему обязательно придут на помощь. Теперь всё рухнуло, и Гарри по-настоящему понял, что значит чувствовать себя одиноким, потерянным, брошенным на произвол судьбы и никому не нужным! И всё это его вина! Только его! Если Гермиона, по неизвестной ему причине, права и он сам вычеркнул из списка живущих Северуса Снейпа… Простая мысль, что Снейпа нет в этом мире именно из-за него, давила непомерной тяжестью, не желая помещаться в сознании. Временами поднимала голову робкая надежда: «Может быть, всё это дурной сон?! Может быть, он, Гарри, на уроке зельеварения допустил какую-то ошибку и отравился собственным зельем?! И сейчас придёт Снейп и выведет из этого бесконечного кошмара?! Так привычно назовёт идиотом и даст противоядие!» Но время шло, и никто не приходил. Здесь больше некому было называть его идиотом и спасать от неприятностей. Совсем по-звериному хотелось выть, и Гарри впервые пожалел, что не может обернуться волком по собственному желанию, возможно, хоть тогда он бы смог выплеснуть свою боль. Когда тяжесть и ужас от осознания своей вины стали почти невыносимыми и уже стало казаться, что сейчас он обратится в прах или рассыпется пеплом, раздавленный сжигающими его эмоциями, — тело вдруг словно утратило чувствительность, а чувства притупились. «Давай, недоумок, пусти слезу и захлебнись соплями. — холодный голос, раздавшийся в голове, не принадлежал ни Снейпу, ни Волдеморту, ни даже Блэку. Это был голос очень собранного и очень злого, чертовски злого, Гарри Поттера. — Ты можешь сколько угодно скулить о том, как тебе плохо, только не забывай, что в этот раз ТЫ воскресил и притащил в мир безносого урода. И все, кто погиб за эти годы, теперь уж точно на твоей совести. И даже не надейся, что ты сможешь выпросить у Снейпа прощение, потому что мира, в котором он живёт, больше не существует! Можешь в жопу себе засунуть все извинения, оправдания и объяснения, что ты «не хотел», «так не думал», «был неправ»… Тебе некому это сказать, ты сам уничтожил человека, который отдал всё за то, чтобы ты выжил. Можешь и дальше сожалеть и каяться, как хренов Люпин, сделавший тебя оборотнем. Скажи, тебе легче от того, что он «сожалеет»? Нет?! Будь, наконец, мужиком, собери задницу в горсть, включи мозги и хотя бы попытайся исправить то, что натворил!» Гарри медленно открыл глаза. То, что в нём сейчас разбушевалась часть его натуры, более свойственная Дадли, сомнений не вызывало, но это не пугало. Ведь по сути, Дадли не был другим человеком, это был он сам, точнее глубоко запрятанная и дремлющая его половина. Половина, склонная к агрессии, насилию, построению логических выводов и принятию обдуманных решений… * * * * * Гермиона предсказуемо нашлась в маленькой библиотеке. Она с остервенением потрошила книгу за книгой, отбрасывая в сторону то, что, по её мнению, было бесполезно. Уже сам факт такого безалаберного отношения к обожаемым подругой книгам говорил очень о многом. — Герми, нужно поговорить. Девушка посмотрела на него как на смертельного врага: — Говори. — Почему ты так уверена, что я проклял Снейпа? — Флинт ведь тоже так считает?! — Да. — Гарри вынужден был согласиться. — Но когда он сказал о проклятии, я решил, что речь идёт о чём-то общем. Я имею в виду, что не думал, будто он говорил о каком-то конкретном действии. Ты меня понимаешь? Гермиона кивнула. — Думаешь, Флинт пришёл к тем же выводам, что и ты? Поэтому он так взбеленился? Ведь вернуть всё на свои места, в его понимании, означает, что его просто сотрёт из жизни. Он никогда и нигде не родится. Подруга, видимо не желая вступать в диалог, ещё раз мрачно кивнула, но сдаваться Поттер не собирался. — Расскажи мне об этом проклятии всё, что знаешь. Где ты вообще о нём слышала? — Да не знаю я о нём почти ничего, кроме того, что эта такая редкость, что некоторые считают его мифом! — взорвалась Герми. — О проклятии нам рассказывал Невилл. Он утверждал, что есть подтверждение его реальности. Называется это, насколько я помню, «Аболитионем Нативитатис» — проклятие «Не рождения». Срабатывает, когда один маг желает другому, чтобы тот не родился, как раз то, что сделал ты, и магия, по какой-то причине, это пожелание выполняет. Соответственно изменяются все события и жизни людей, на которые в своё время повлиял тот человек, которого прокляли. Гарри задумчиво покачал головой: — Ну да, моя мама не узнала ничего о Хогвартсе, до тех пор пока не приехала туда, и это изменило её жизнь: она стала не просто посредственностью, изменился её характер и отношение к жизни. Не рассорилась со своей сестрой, и в результате Дурсли тоже погибли. Патил стал объектом травли Мародёров вместо Снейпа — это привело его в Пожиратели, а теперь его разработки угрожают жизни и безопасности всех, кто не поддерживает Тёмного Лорда. Слизеринцы, лишенные поддержки и защиты, почти все примкнули к Риддлу. Качество зелий в стране, лишенной достойных знаний о зельеварении, упало ниже плинтуса. Дамблдор, не получивший годовой отсрочки от проклятия, умер внезапно, и это ввергло страну в хаос, позволив Пожирателям в течение нескольких дней захватить власть. И это только самое очевидное, первое, что приходит в голову. Есть возможность исправить то, что я натворил? — Я не знаю, будем надеяться, что да, — ни малейшей уверенности в голосе подруги не слышалось. — В любом случае, чтобы всё исправить, нужно узнать о проклятии как можно больше. Гарри с надеждой посмотрел на Гермиону. — В наших книгах ничего нет, — вздохнула та. — В этих, — она кивнула на разорённую крохотную библиотеку, — скорее всего тоже. Это не то проклятие, о котором кричат на всех углах или пугают детей. Оно настолько редкое, что информация о нём, скорее всего, сохранилась только в чистокровных семьях. Можно, конечно, спросить у остальных, но чистокровный среди членов Ордена Феникса ровно один — Сириус Блэк. — Неважно, — Гарри решительно поднялся, — спросим у всех. И нам нужно повидаться с Невиллом. Откуда-то ведь он узнал о том, что такое проклятие вообще существует. — Гарри, с этим могут быть проблемы. — как и всегда, когда возникала необходимость действовать и принимать решения, подруга подобралась, стараясь отбросить лишние эмоции. — Ты думаешь, что мы не сможем с ним связаться. — Дело не в этом. У нас в рюкзаках лежат приглашения, которые мы можем использовать, чтобы посетить их дом. Нев знал, что Дамблдор тебя никуда не пускает и сделал их бессрочными. — Тогда в чём трудность? — В самом Невилле. Он очень тяжело воспринял выход из Азкабана основных сторонников Риддла. Ты знаешь, что стало с родителями Нева? — Они в Мунго после пыток Лестренжей? — Да. — Тогда знаю. А что с Невиллом? — Точно не в курсе, но то, что людей, запытавших его родителей, выпустили на свободу, его сломало. Они, — Гермиона указала глазами на дверь, очевидно имея в виду орденцев, — рассказывали, что Невилл так и не оправился от потрясения. — Ты говорила, что Лонгботтом тоже был вашим другом. Гермиона вздохнула: — Мы не были так уж близки, но общались очень часто. Невилл… понимаешь, он всегда нуждался в защите и поддержке. А Дадли, то есть ты, был очень сильным и не только физически, но и морально. Умел поддержать… а на любые претензии сначала бил, а потом уже спрашивал, в чём они заключаются. — А другие? Ну, вы ещё с кем-нибудь общались? Гермиона ухмыльнулась: — Ну, я думаю, ты и сам понимаешь, что в школе не выстраивалась очередь из желающих пообщаться со злыднем, тюфяком и заучкой, — она снова вздохнула. — А сейчас я даже не уверена, что Нев захочет ответить на наше письмо. Мы с Дадли ни разу не пытались связаться с ним после окончания пятого курса, это было слишком опасно. Я только знаю, что в школу Невилл так больше и не вернулся. До сих пор Поттеру даже в голову не приходило, что сейчас разгар учебного года и Лонгботтом мог уехать учиться во Францию, Россию или Бразилию. О том, что при новом режиме его скорее всего просто не выпустили бы из страны, Гарри тоже не подумал. * * * * * Члены Ордена Феникса выглядели подавленными. МакКошка долго хмурилась, но всё же припомнила, что давно встречала упоминание о подобном, кажется, в библиотеке Хогвартса. Но сразу же сказала, что знает о проклятии только название и способ действия, то есть ровно столько же, сколько знают сами Поттер и Грейнджер. Кингсли подтвердил, что узнал подобную историю ещё от своего прадеда, но она совершенно точно была привязана к культу Вуду. Блэк о таком проклятии слышал, но наверняка ничего о нём не знал. Более того, он сразу же заявил, что даже попытки не сделает что-либо прояснить по этому поводу и не собирается подыхать, ради того чтобы оживить очередную слизеринскую паскуду. А если Гарри так дорог его… тут он применил такие выражения и смачные эпитеты, от которых даже совершенно бестрепетный Грюм слегка порозовел. В общем, смысл высказывания сводился к тому, что интимная жизнь Поттера и его партнёра — это их личные проблемы, в решении которых Сириус участвовать не намерен. — Роскошные определения, надобно запомнить. — прошипел Гарри, у которого от услышанного в глазах потемнело. — А я-то всё думал, кем для тебя был Джеймс Поттер?! Или это ты его натягивал?! Блэк сначала позеленел, потом покраснел: — Ах ты, ублюдок! — прорычал Сириус брызжа слюной. От самого обыкновенного вульгарного мордобоя их спасло только вмешательство МакГонагалл. Минерва, ни секунды не задумываясь, наложила на Блэка «Петрификус», а Гарри порекомендовала хоть немного уважительнее отзываться о собственном отце вне зависимости от того, что он о нём думает. Спорить Поттер не стал, не хватало ещё распинаться, объясняя этим шавке и старой кошке, какие его с профессором, на самом деле, связывали отношения. Все остальные ни о чём подобном проклятию «Не рождения» никогда в жизни не слышали. Так больше ничего не добившись, ребята пришли к выводу, что вариантов у них всего два: навестить Невилла и снова проникнуть в Хогвартс. Оба были опасны. Зная об относительной дружбе Поттера с Лонгботтомом, Пожиратели могли присматривать за их имением. С другой стороны, за годы, прошедшие с конца пятого курса, ни Поттер, ни Грейнджер даже не пытались связаться с Лонгботтомами. Так что, шанс попасться был минимальным. Гораздо хуже дело обстояло с проникновением в Хогвартс, и ребята решили оставить эту идею на тот случай, если встреча с Невиллом и его бабушкой не удастся или не принесёт результата. * * * * * После встречи с Флинтом Гарри наконец сумел окончательно выпутаться из вязкой мути, в которой пребывал после разговора со Слизнортом и обыска дома в Паучьем тупике. Полное осознание того, что ему нечего больше ждать и некого искать, как ни странно, помогло собрать себя в кучку и сосредоточиться. Единственный человек, которого Гарри так страстно желал встретить, здесь никогда не существовал, и для Поттера это меняло сам смысл его жизни.