Мир, в котором нет тебя

Въедливость и дотошность Флинта, его стремление вникнуть в каждую мелочь порой доводили Поттера до отчаяния. Как Гарри ни артачился, ему всё же пришлось слить Нереусу в думосбор то, что он натворил. Правда, Поттер умудрился выторговать себе поблажку, оговорив, что покажет только сам момент произнесения проклятия, а не всю ту безобразную сцену и слова, которым стали свидетелями пустынные коридоры Хогвартса. В конце концов однажды Нереус это уже видел! Да, тогда он только пробежался по его памяти, но ведь для того чтобы ухватить суть, этого вполне хватило! Так зачем сейчас трясти грязным бельём по второму кругу?! Гарри чувствовал, что просто умрет со стыда, если Нереус детально и со всеми подробностями увидит и услышит всё, что он наговорил его прототипу. Подумав, Флинт согласился, очевидно, ему тоже не особо хотелось быть свидетелем подобного скандала, и только Гермиона была недовольна принятым решением. Она почему-то считала, что Нереусу следует увидеть всё произошедшее полностью, и это едва не довело до серьёзной ссоры. Стоило Флинту оставить их вдвоём, как Гарри завёлся на полную катушку и вспылил. Девушка его не перебивала, только обиженно поджала губы и отвернулась. Не дождавшись ни оправданий, ни признаний, ни уверений, Поттер вылетел из гостиной и, запершись в своей комнате, заметался из угла в угол. С каждой минутой воображение подкидывало ему всё новые и новые причины, по которым подруга могла желать ему неудачи, иначе как ещё объяснить её поведение?! Зачем Гермиона настаивала на том, что её совершенно не касалось?! Может быть, хотела выставить его в неприглядном свете, чтобы Нереус отказался от сотрудничества и у неё появился шанс?! Гарри сознавал, что несправедлив в своих обвинениях и не мог остановиться. Она хочет всё разрушить?! Нет, она бы так не поступила! Кто угодно, только не Герми! Но Гермиона девушка! И не просто девушка, а девушка, влюбившаяся впервые в жизни! Кто знает, на что она способна в борьбе за своё счастье?! На полдня в доме повисло напряжённое молчание. Поняв, что снова перегнул палку и его занесло, Гарри все же решился извиниться. Да и обстоятельства складывались как нельзя лучше: Флинт весь вечер работал в лаборатории, так что можно было обойтись без нежелательного свидетеля. Вымотавшаяся за день в библиотеке Гермиона нашлась в гостиной, где они обычно собирались перед ужином, и Поттер почувствовал очередной укол совести. Пока Гермиона и Нереус терпеливо том за томом просматривали книги, чтобы помочь в решении в общем-то его проблемы, Гарри только бездумно перелистывал страницы, даже не пытаясь вникнуть в смысл того, что делает. А ведь добиться положительного результата было прежде всего в его интересах! Вдруг он пропустил что-то важное? Вдруг отложил к просмотренным книгам ту единственную, которая могла дать ответы на все вопросы и вернуть его домой?! Вдруг… Отчаяние и чувство стыда перед подругой едва не заставили его расплакаться, он обидел Гермиону и, возможно, лишил себя последнего шанса всё исправить! Он обязательно ей объяснит, пусть не всё, но хотя бы то, что сможет, но сначала следовало извиниться… * * * * * Гарри не понимал, почему с Гермионой всегда так легко и почему он никогда не ценил этой лёгкости раньше?! Она не стала дуться, плеваться обидными словами, корить его за неблагодарность и несправедливость… Собственно девушка даже не дала ему толком высказаться, заявив, что всё понимает, и тут же постаралась перевести разговор на тему странного проклятия. Не выдержав её великодушия и почувствовав себя ещё гаже, Поттер всё же ухватил подругу за руку и усадил на софу. Ему не хотелось, чтобы его прощали просто так, Гарри чувствовал просто физическую потребность объяснить то, что его мучило. Начиная рассказывать одно и тут же переходя на другое, перепрыгивая с пятого на десятое, Поттер наконец понял, что ходит по кругу, почему-то не решаясь сказать главное. — Гермиона, мне просто стыдно! — он в отчаянии посмотрел на подругу и неуверенно сжал её руку, словно стараясь набраться сил. — Мне стыдно и страшно… Ведь Нереус мог бы быть Снейпом, а я такого наговорил… Вдруг узнав, как я обошёлся с Северусом, Флинт откажется мне помогать?! А мне жизненно необходимо вернуть Снейпа, не спрашивай почему, я и сам не могу толком этого объяснить, но дело не только в том, насколько всё вокруг изменилось. Я никогда не рассказывал тебе… — парень старательно пытался подобрать слова, чтобы высказать то, что, кажется, лежало на поверхности и выражалось в ощущениях, но всё время ускользало от его попыток придать этим самым ощущениям конкретную форму. — Я не знаю, как тебе объяснить моё отношение к нему. К Северусу… Знаешь, что я лучше всего запомнил из первого дня в школе? То, как я впервые увидел замок из лодки, и распределение… и Снейпа. Даже Дамблдор в своей невероятной мантии не произвёл на меня такого впечатления, как он! На меня тогда все смотрели, но Снейп смотрел как-то особенно, и мне сразу показалось, что он меня недолюбливает. Но его взгляд… в нём не было равнодушного, тупого любопытства. Он был более личным что ли… Ты не представляешь, как отчётливо я до сих пор помню свой первый урок зелий. Я тогда боялся слово пропустить, стремился всё-всё записать, а Снейп выставил меня на посмешище, и я, сам того не желая, нахамил ему. Не лучшая тактика поведения со слизеринским Гадом. — Гарри грустно усмехнулся. — И тогда я понял, что он меня по-настоящему ненавидит. И тоже начал его ненавидеть в ответ. Знаешь, мы усиленно ненавидели друг друга день за днём, и с каждым годом всё больше! Не важно, кем он был! Снейп мог быть профессором, Пожирателем, директором, шпионом, предателем — кем угодно! С нами или против нас, но его отношение ко мне не менялось! Оно было постоянным… Он был всегда против меня! В любую минуту готов обвинить в чём угодно… и всегда рядом! Я так радовался, так гордился про себя своей немыслимой везучестью и так и не сумел понять, что все эти годы моя везучесть, удача, счастливое стечение обстоятельств, позволявшие выкрутиться из опасных ситуаций, в большинстве своём носили одно и то же имя — Северус Снейп! Я потерял родителей, дом, крёстного, Дамблдора, который был мне наставником… У меня остались только друзья и Снейп, который был врагом! А потом, после победы, когда я многое узнал, я так и не сумел с ним определиться. Может быть, было бы проще, если бы я смог с ним поговорить, но я так и не решился. А он… он даже ненавидеть меня больше не хотел. Он стал моей последней потерей. Последней и самой тяжёлой. У меня никого больше не осталось! Друзья… Вы с Роном стали парой, и вам было интереснее заниматься друг другом, чем мной. Джинни, по большому счёту, никогда не была для меня кем-то особенным, всего лишь младшая сестра Рона… А с остальными у меня близкие отношения так и не сложились. Я понимал, что время идёт и вы меня ещё любите, где-то по старой памяти, где-то по инерции, но с каждым днём, с каждой неделей, мы отдаляемся друг от друга и каждый выбирает свою дорогу… А Северус… его отношение касалось только меня! Он всегда был только моим! Моим врагом, моим ангелом-хранителем! Я никогда не был для него «одним из»… Я был кем-то особенным, а тут, после того, как застал Снейпа с этим мордредовым Хиксом, я вдруг осознал, что и его лишился! — Гарри, я понимаю, что ревность очень сильное чувство, но как ты мог наговорить такого после всего, что профессор Снейп для тебя сделал?! После всего, что он сделал для всех вас! — лицо подруги было грустным и усталым. — Я не… При чём тут ревность?! — Да при том! Ты просто приревновал и тут же заподозрил его в связи с каким-то преподавателем. А потом счёл это достаточным поводом, чтобы вывалять Снейпа в грязи! — Нет! Дело совсем не в этом! Я не… О какой ревности ты вообще можешь говорить? Я никогда не… он же. — Гарри уже открыл было рот, чтобы бросить такое привычное: «Это мой любимый враг!», — когда вдруг понял, что слово «враг» потерялось где-то между Хеллоуином и Днём Святого Валентина, праздником мерзких розовых сердечек, в который он узнал, что именно его стараниями в этом мире Северуса Снейпа не существует. Озвучить вслух оставшийся сокращённый вариант, Поттер не готов был даже себе… — Гарри, да достань ты уже голову из задницы! Всему же есть предел! Ты часы провёл, листая свой альбом, не может быть, чтобы ты так ничего и не понял?! Или просто боишься себе признаться? — в голосе подруги наконец прорвалось тщательно сдерживаемое раздражение. — Признаться в чём? И при чём тут мой альбом?! Что с ним не так? — О Мерлин, да с ним «не так» абсолютно всё! Скажи, неужели в вашем времени не проводились суды над Креббом, Гойлом, Трэверсом? — Конечно, их судили? О чём ты вообще говоришь? — Ну и где в твоём альбоме фото с этих судов? — Ну, я же вырезал не всё подряд! Я выбирал только те колдографии, которые мне чем-то понравились, привлекли внимание. А в этих, наверное, просто не было ничего интересного. — Ну да! — голос подруги стал насмешливым. — Снейпа в них не было! Ты что, так и не понял, что единственным критерием отбора для твоего альбома являлось наличие на снимке профессора Снейпа? — Что? — Что слышал! В твоём альбоме нет ни одной колдографии, на которой не было бы Северуса Снейпа! — Ты ошибаешься! Как ты можешь утверждать это?! Ты и видела-то этот альбом всего один единственный раз! — Да, видела один раз, но я знала, куда смотреть. Там нет ни одной портретной съёмки ни одного Пожирателя, кроме твоего профессора! Все колдофото, которые ты туда вклеил, на любом, на каждом, хоть краешком мантии присутствует Снейп! Все те снимки, что казались тебе интересными, интересны только одним — он есть на каждом! И если не веришь мне на слово, возьми и убедись сам. Гарри стоял, хватая ртом воздух. Не может же быть, чтобы Гермиона была права! Забыв и о том, что хотел всё объяснить, и о том, что собирался вымаливать у подруги прощение, Поттер ринулся к думосбору. Нервным движением выхватил несколько нитей воспоминаний, бросил в стоявшую на старинном секретере чашу и нырнул следом. * * * * * Покинул думосбор Поттер в состоянии «не стояния» — в прямом смысле — ноги держать отказывались. Подруга уже топталась рядом, протягивая чашку горячего кофе. Гарри почти рухнул в ближайшее кресло и вцепился в неё изо всех сил, стараясь не раздавить трясущимися пальцами тонкий фарфор. В его день рождения Джинни выставила альбом на всеобщее обозрение, а Гарри чувствовал себя, будто его вытолкнули голым на потеху толпы, и не понимал почему… Почему?! Потому что — СНЕЙП!!! Сколько человек посмотрело этот альбом?! Вроде бы он отнял его сразу же… Значит, только Рон и Джинни? Поняли ли они? Заметили то, чего не увидел он сам?! Может быть и нет… он будет надеяться, что НЕТ! Но ведь Герми хватило одного раза! Конечно, наблюдательности Гермионы любой мог позавидовать, но как он сам умудрился без малого за год, не заметить очевидного… Что с ним не так? — Гарри?! — парень только потряс головой, не доверяя голосу. — Гарри, успокойся, я понимаю, что ты поражён, и до сих пор удивляюсь, почему ты не понял всего этого раньше, ведь это очевидно… Я думаю, что возможно... — Гермиона осеклась, тряхнула головой, будто отгоняла непрошеные мысли, и снова сменила тему. — Но поговорить я хотела совсем о другом. Мерлин с ним, и с альбомом, и с воспоминанием! Мы с Нереусом… Помнишь, я говорила, что рассказала Нереусу о том, что ты перестал воспринимать красный? Я хочу, чтобы он тебя проверил... Говорила Гермиона быстро, чуть не проглатывая слова, и у Поттера возникло ощущение, что она просто пытается его отвлечь от альбома, от ссоры… В желудке неприятно скрутило, и парню стало ещё больше не по себе. — ... так ты позволишь Нереусу тебя обследовать и поговоришь с ним? — Конечно. — Гарри уныло кивнул. Ну, а что ещё ему оставалось? — Давай завтра с утра… Сейчас уже поздно, а всё это займёт, наверное, немало времени… Мне хотелось бы лечь пораньше… — Да, хорошо. Я спущусь к Нереусу в лабораторию и предупрежу его. Спокойной ночи, Гарри. — девушка направилась к выходу. — Герми, — парень сам слышал, как подавленно звучал его голос, но не спросить не мог. — А как ты думаешь, там, в моём мире, тоже все поняли, как я к нему отношусь? Ты говоришь, что это было очевидно… — Не знаю… — Грейнджер выглядела расстроенной. — Я, наверное, могла и понять, а остальные… Ну, я думаю, если бы кто-то догадался, тебе бы наверняка что-то сказали или спросили… Тебя кто-нибудь дразнил? Подкалывал? Задавал… эмм… неудобные вопросы? Отпускал сомнительные шутки? — Вроде бы нет. Знаешь, я толком и не помню… — Я думаю, если бы это было всем понятно, кто-нибудь обязательно не удержался бы. А раз ничего такого, может, все просто привыкли? Люди часто за привычными вещами не могут рассмотреть очевидное. — А ты… Как ты догадалась, что я его… — Гарри стушевался, ему неловко было произносить подобное вслух. Да что там вслух, даже в мыслях эта фраза вызывала дрожь! Гермиона задумалась: — Ну, это было… очевидно. — Ты всё время это повторяешь. — Поттер с трудом сдержал раздражение. — В чём эта очевидность выражалась? — В том, как у тебя блестели глаза… Как подрагивал голос, когда ты говорил о профессоре Снейпе. Ты всегда говорил о нём так… страстно. — Герми, а разве нельзя страстно говорить о человеке, которого страстно ненавидишь?! — Можно, — спокойно согласилась девушка. — Но человеком, которого ненавидят, — не гордятся. А ты Снейпом гордился. Его отвагой, его талантами, его умом, его заклинаниями. Даже тем, что он в двадцать лет стал мастером в такой невероятно сложной науке как зельеварение. Ты гордился и им, и его способностями. Когда человека ненавидят, то стараются принизить, отрицать все его возможные достоинства, а ты, сам того не замечая, их превозносил. Обдумав услышанное, Гарри понял, что у него немного отлегло от сердца. Может, и правда для остальных всё было вовсе не очевидно? И Снейп тоже ни о чём не догадывался?! Хотя с другой стороны, что это меняет, если того мира больше нет и, возможно, никогда не будет. А если будет?! То что тогда? Как исправить всё, что они натворили? Как забыть всё, что наговорили друг другу за эти годы?! Нет! Сначала нужно вернуть свою жизнь, если это вообще возможно, а потом уже разбираться с проблемами по мере их поступления. Попрощавшись с подругой и прихватив с собой думосбор, Гарри отправился в свою комнату, чтобы вновь погрузиться в прошлое. Слив около двух десятков воспоминаний, он нырнул в чашу. * * * * * Ночь прошла ужасно. Гермиона оказалась абсолютно права в своих предположениях, и ничего случайного в его выборе колдографий не было! Полночи Поттер наблюдал, как всё лето раз за разом хватал свежие газеты, разворачивал их дрожащими от нетерпения пальцами и бережно вырезал снимки, на которых был Северус Снейп. Или разочарованно отшвыривал листы в сторону, даже не начав читать, если зельевара на фото не оказывалось. Вторую половину ночи Гарри ворочался в своей кровати, пытаясь примириться с новыми фактами. * * * * * — Гарри, вы знаете, что Гермиона рассказала мне о ваших проблемах и просила выяснить, что же такое в вас могло попасть. — выглядел лорд Принц абсолютно невозмутимым — Малфой бы от зависти удавился — то ли и вправду не знал об их с Гермионой ссоре, то ли успешно прикидывался. — Так что после завтрака прошу вас спуститься в мой кабинет. Флинт снова уткнулся в газету, а Поттеру и от его спокойного вида, и от самого воспоминания о газетах стало тоскливо. Но хуже всего было это самое: «Гермиона рассказала»! К достаточно неформальному общению они перешли уже давно, но сейчас от этого «Гермиона рассказала» Гарри почувствовал, как вернулись все давишние страхи и на душе низлы заскребли. Как-то уж очень интимно прозвучала для него эта фраза. Снова в сердце закопошился мерзкий червячок, нашёптывающий: «А вдруг они всё же решат остаться вместе и пошлют тебя с твоим проклятием куда подальше? И ты больше никогда…» Гарри решительно придвинул к себе кофейник, стараясь не обращать внимания на противную дрожь в руках. Он верит своей подруге! Между долгом и чувствами Герми всегда выбирала долг! А в своём отношении к Северусу Снейпу он разберётся после… если выживет! Через полчаса они с Гермионой вместе вошли в кабинет. Флинт уже сидел за своим столом, что-то строча на пергаменте. — Располагайтесь, как вам удобно, и приступим. Тон мужчины был мягким, взгляд спокойным, и Гарри вдруг почувствовал, что ему хочется бежать отсюда без оглядки, куда угодно, лишь бы подальше. Он подавил приступ неожиданной паники и уселся в кресло. Обследование Нереус проводил на совесть — минут сорок кружил над Поттером, выписывая замысловатые пассы палочкой и бормоча непонятные формулы. Судя по округлившимся, полным восхищения глазам подруги, она не знала и четверти заклинаний, которые он применял. Чем больше проходило времени, тем больше Нереус хмурился. Наконец он убрал палочку и опустился в кресло. К глубочайшему изумлению и Гермионы, и Гарри, вынесенный вердикт был однозначен — никакого проклятия в Гарри Поттера не попадало! Ребята были в недоумении, хотя, по здравому размышлению, кому и зачем потребовалось бы тратить силы на то, чтобы лишить его возможности видеть красный цвет?! Результат больше похож на детскую шутку, чем на намерение причинить серьёзный ущерб! — Вы можете показать мне момент, в который, предположительно, с вами приключилось это недоразумение? Поттер и Грейнджер переглянулись. Как бы там ни было, а речь всё же шла об убийстве трёх человек… — О, мистер Поттер, я вас умоляю. Я ещё месяц назад почти весь ваш мозг препарировал. Вы всерьёз считаете, что сможете меня чем-то удивить или шокировать?! Гарри только пожал плечами и поудобнее откинулся на спинку кресла, стараясь расслабиться и максимально раскрыть сознание. Ну в самом деле, какой смысл отбрыкиваться, если Флинт столько времени хозяйничал в его голове? Его сопротивление будет выглядеть по меньшей мере глупо. Гермиона закусила губу и отвернулась, и Гарри вдруг стало её ужасно жалко. Как ни крути, а невинной овечкой подруга тоже не была, и один труп совершенно точно был на её совести. И сейчас Нереус увидит, как эта с виду хрупкая, безобидная девушка убивает здоровенного мужика. Изменится ли после этого его отношение? Может, это поставит крест на его чувствах, и Гермионе уже точно будет не на что рассчитывать? Гарри стало противно от самого себя. И страшно. Ведь если Флинт поймёт, о чём он думает… Мерлин, как же гадко! — Гарри, сосредоточьтесь на воспоминании. Я не собираюсь рыться в вашей голове больше необходимого. — голос донёсся как-то глухо и словно издалека, и в разуме почувствовалось мягкое, но явно чужое присутствие. Поттер прямо посмотрел Флинту в глаза, отгоняя зарождающуюся панику, и сосредоточился: поляна; егеря; перепуганная Гермиона; зеркало; рикошет; полный класс учеников, наблюдающих за дуэлью — Гарри растворялся в тёмных глазах — «Посмотри на меня…»; грязная Визжащая хижина; нарушенное табу; уроки окклюменции; отработки у Амбридж; чемпионат по квиддичу; чёрная метка; лес… Воспоминания проносились в голове, сменяя друг друга… Нет! Причём здесь это? Какие отработки? Какая метка? Лес; егеря; «Сектумсемпра», тело, тихо раскачивающееся на толстой ветке… — Достаточно! — Нереус выглядел озадаченным, он явно что-то обдумывал. — Ну что? — первой не выдержала Гермиона, голос её отчётливо дрожал, и Гарри почти на сто процентов был уверен, что знает причину. — Ну, если вы переживали о том, что я узнаю о произошедшем, то напрасно, — это я видел и раньше, пусть и не во всех подробностях. Вашими стараниями мир стал чище, и я не нахожу поводов для расстройства. Гермиона едва заметно выдохнула и чуть-чуть расслабилась. — А вам удалось понять, что могло произойти? Нереус кивнул, но потом спохватившись, что выглядит это не очень-то вежливо, решил пояснить: — Что произошло как раз понятно — мистер Поттер получил сильную психологическую травму. А вот почему это произошло — это куда более серьёзный вопрос так же, как и то, что сделали с его сознанием. — Что вы имеете в виду? — Гарри даже не заметил, что вдруг перешёл на шёпот. — А вы сейчас про что спрашиваете? — Ну, эмм… вообще про всё в целом, то что вы сказали… — Нет, так дело не пойдёт. Давайте разбираться по порядку. Сначала объясню про травму. В той ситуации вы действовали инстинктивно, приняв очень разумные и оправданные решения. С одной стороны, ваше сознание признало и одобрило необходимость ваших действий. С другой, вы были шокированы собственной жестокостью и отказались принять тот факт, что добровольно эти действия совершили. Вот и выходит, что одновременно вы совершили насилие и нашли ему оправдание и вместе с тем такое поведение в корне противоречит вашей натуре. Вроде бы ничего странного в этом нет: люди, особенно в критической ситуации, часто совершают поступки, на которые считают себя абсолютно не способными. Только в вашем случае совершенно непонятно, как ваше сознание, подсознание и инстинкты смогли вступить в такое противоречие друг с другом, что полностью заблокировали восприятие цвета, который традиционно ассоциируется именно с насилием. Ваше подсознание в такой форме постаралось вычеркнуть визуальное напоминание о проявленной вами агрессии и её последствиях, но не сделало никаких попыток заблокировать само воспоминание, что могло бы проявиться в частичной амнезии. Возможно, вы сами знаете ответ на вопрос: «Как такое может быть?» — Я... я не знаю. — Гарри, всё время объяснения чувствовавший себя нерадивым учеником, не понял и половины этой зауми, но сейчас это было не столь уж важно, гораздо больше его беспокоил второй вопрос. — А что не так с моим сознанием, сэр? Нереус помедлил, то ли пытаясь лучше сформулировать свою мысль, то ли раздумывая, стоит ли её вообще озвучивать: — Гарри, скажите, вы в курсе того, что ваше сознание подвергалось ментальной коррекции? Поттер разинул рот: — Подвергалось чему? А! Ну, в смысле… наверное, да… Профессор Снейп занимался со мной легилименцией на пятом курсе, и Риддл шуровал в моей голове, как у себя дома. Нереус одарил парня задумчивым взглядом: — Я думаю, вы не вполне поняли, о чём идёт речь. Я не имел в виду ни агрессивное вторжение в разум, ни навязанные видения. Я говорил о коррекции сознания и насильственной смене приоритетов. Гарри растерянно смотрел на подругу, словно надеясь, что хотя бы она ему доходчиво объяснит, о чём толкует мужчина. Гермиона ответила сочувственным взглядом, хотя сильно удивленной не выглядела, но обратилась к Флинту: — Нереус, как много было вмешательств и когда? — Я заметил одно. Оно относится к старшим курсам школы. Точнее я не приглядывался, но могу назвать события, которые за этим следовали. Может быть, Гарри сумеет сам определить время. — Какие события? — Поттер невольно вздрогнул от нехорошего предчувствия. — Конфликтная ситуация практически со всей школой. Учащиеся носили значки с надписью… что-то вроде: «Поттер-слизень». — «Поттер-смердяк». — кивнул Гарри. — Четвёртый курс. Выбор Кубка Огня. Тогда никто не верил, что я не бросал своё имя в Кубок, чтобы стать чемпионом. Все считали, что я хотел славы. — Ну надо же — какая неожиданность! — едко ухмыльнулась Гермиона. — Скажи, Гарри, тебя всё ещё удивляет, что ты в своём мире так и не узнал о наступившем раньше времени совершеннолетии и возможности отказаться от навязанного тебе турнира? — Гермиона, ты что считаешь, это сделал Дамблдор. — А больше некому! Подумай сам! — Я бы не стал делать столь скоропалительные выводы. — меланхолично заметил Флинт. — В любом случае, наш разговор подтверждает то, что о коррекции вы ничего не знали и проведена она была без вашего ведома и согласия. — А может быть такое, что я согласился, а потом об этом забыл? — Это сильно вряд ли. — усмехнулся Нереус. — Вы могли забыть, на что соглашались, но о том, что с вашим разумом вообще работали, вам бы информацию оставили. А коль скоро её нет, то и согласием вашим, скорее всего, никто не озаботился. — А можно выяснить, в чём эта «коррекция» заключалась? — Всё зависит от того, кто этим занимался и насколько важно для него было скрыть следы вмешательства. Теоретически, восстановить можно всё. Вопрос заключается только в том, сколько это займёт сил и времени. Хотите попробовать? — Да! — Гарри ни секунды не сомневался, он хотел знать, что и зачем с ним сделали. А кто… Кто этим занимался он, кажется, и так был почти уверен… — Что же, я думаю, восстановление более чем реально. Не похоже, что вмешательство пытались тщательно скрыть, скорее подтёрли следы, чтобы в случае вторжения не бросались в глаза. Не выдающаяся работа, но выполнена вполне достойно. Большинство легилиментов ничего не заметит, а менталистов моего уровня в этой стране ровно четыре человека… было. — Один вы, а кто трое остальных? — робко поинтересовалась Гермиона. — Мой покойный дед, Тот-кого-нельзя-называть и Альбус Дамблдор. — То есть, теоретически, в моём мире профессор Снейп, как отличный менталист, мог заметить вмешательство? Но он не стал бы ничего делать, учитывая наши с ним отношения… Точнее, ему бы и в голову не пришло что-то проверять, зная, что я попросту этого не позволил бы, даже если бы он сам захотел. А вы можете сейчас… — Предлагаю сделать часовой перерыв, потом сможем продолжить. — Флинт бросил красноречивый взгляд в сторону двери, предлагая гостям освободить его кабинет.