Мир, в котором нет тебя

Сплетни и слухи потихоньку сходили на нет. Даже самым ретивым и словоохотливым хватило недели, чтобы понять, что глупая болтовня и злословие не стоят ни потерянных баллов, ни испорченных вещей. Слизеринцы за своего декана отрывались по полной. Каким бы странным это ни казалось, но Поттера, как и Грейнджер, неприятности и месть зелёных никак не коснулись. То ли змеи боялись связываться с «золотым мальчиком», то ли дело было в том, что и Гарри, и Гермиона не только не поддерживали и не поощряли ползущие по школе кривотолки, но и, в отличие от тех же Рона и Джинни, всячески стремились их прекратить. Зато на обоих оставшихся в школе Уизли слизеринцы отыгрывались от души. Кстати, раздор в «золотом трио» только подлил масла в огонь, сделав рыжих совершенно невыносимыми… Рон искренне считал себя правым, ведь самое главное — это семья! То, что у его бывшей невесты тоже есть семья, которой она даже гипотетически совершенно не готова пожертвовать ради его брата, он как-то в расчёт не принимал. Конечно же, самым важным в жизни Гермионы должен быть он, Рон Уизли! Джинни, ставшая объектом довольно двусмысленных и фривольных шуточек, чувствовала себя оскорблённой по самое некуда. Непонятно было почему, но в итоге все обиды и злость рыжих нашли выход в желании как можно сильнее уязвить Снейпа… Рон не уставал говорить гадости и пускать новые сплетни. Так что никто даже не удивился, когда после очередной гневной тирады в адрес слизеринского декана он «осчастливился» ползунами в одежде. На вопли и попытки наехать на слизеринцев, змеи, сделав невинные глазки и сочувствующие лица, просто порекомендовали ему впредь не одеваться на барахолке, а покупать одежду в пристойных магазинах. Джинни зло шипела, Рон, с самого начала учебного года щеголявший в новенькой, пошитой на заказ мантии, орал так, что чуть не сорвал голос… Слизеринцы в ответ на оскорбления только равнодушно пожимали плечами и отворачивались, пряча ехидные усмешки, а уже к вечеру мантии обоих Уизли покрылись пятнами, напоминающими плесень и засохшую рвоту. Иллюзия оказалась очень стойкой, и чем больше рыжие пытались её развеять, тем ярче и крупнее становились пятна. Рон заикался и изрыгал проклятия, Джинни украдкой вытирала злые слёзы, но ничего не попишешь — школьный устав — ношение мантии обязательно. Пришлось ходить так. Как и велел Снейп, за безобразное поведение на уроке ЗОТИ и попытку спровоцировать очередной скандал Джинни отправилась на отработки к Филчу. Кто же мог предположить, что чистка всякой рухляди у старого сквиба может быть сопряжена с такими опасностями. Взяв ничем не примечательную коробку с чистящим средством, она умудрилась обсыпаться, — о ужас! — чем-то вроде бородавочного порошка… Следующие два дня девушка пряталась в больничном крыле, напоминая что-то среднее между розовым молочным поросёнком и покрытой безобразными наростами бородавчатой жабой. Рон трясся от злости и сыпал оскорблениями направо и налево. Молли слала один за другим вопиллеры, требуя прекратить издевательства над её детьми. Змеи давились с трудом сдерживаемым злорадным смехом, а учителя… Учителя в недоумении разводили руками, не понимая, чего от них хотят? Не могут же они наказать весь факультет, тем более нет ни единого свидетельства, что все проделки сотворены именно слизеринцами. К тому же ещё неизвестно, откуда Джинни вытащила эту коробку… Сама достала, сама открыла, сама же из неё и обсыпалась. Может, это что-то из товаров «Ужастиков Умников Уизли»? При чём же здесь школа? На мантиях была неприятная, но иллюзия, так что никакого ущерба собственности нанесено не было… И потом, никто не заставляет младших Уизли поливать грязью профессора Снейпа — он, между прочим, не только преподаватель, но и признанный герой войны. Мало ли может найтись в Хогвартсе недовольных их высказываниями… и вовсе необязательно со Слизерина… Молли пришлось заткнуться, получив рекомендацию научить своих детей держать себя в руках, не распространять грязных сплетен и не провоцировать окружающих. А старостам Слизерина в приватной обстановке было вынесено предупреждение, на которое можно было смело плевать с Астрономической башни, поскольку никаких доказательств причастности их факультета к происходящему ни у преподавателей, ни у учеников так и не нашлось. * * * * * Смысл в странном заступничестве со стороны Поттера отыскался через неделю. Видимо, маленький гриффиндорец начал постигать азы слизеринского двуличия и теперь учился загодя подстилать соломку на пути к цели. А добиваться своего он, похоже, собирался не гнушаясь никакими средствами. «Первой ласточкой» стал недоуменный вопрос Ганимеда: «Разве учителей Хогвартса принуждают к дополнительным занятиям с учениками?» Северус в ответ только пожал плечами… Да и что он мог ответить? Лично его — да, принуждали. Всех остальных, до сих пор, Мерлин миловал. Сознание тут же подкинуло незабываемые уроки легилименции… Прошло уже три года, а зелёные глаза, горящие жгучей ненавистью, стояли в памяти, будто всё происходило только вчера… Сколько злобы, сколько ярости, сколько отвращения… Северус выполнял свой долг, пытался защитить, спасти если и не жизнь, то разум, и чувствовал себя при этом насильником… В их случае стратегия агрессивного нападения была полностью оправдана. Способности Гарри к окклюменции были чрезвычайно малы, оставалось уповать на инстинктивную самозащиту, спровоцированную гневом. Но ведь можно было хотя бы попытаться пойти другим путём. Всего-то и требовалось, чтобы мальчишка доверял учителю. А о каком доверии могла идти речь между ним и Поттером?! Альбус его настоятельные советы полностью проигнорировал и за обучение сам не взялся. Когда стало очевидным, что вместо хотя бы минимальной пользы ненавистные для обоих уроки только ухудшают ситуацию, Северус нашёл предлог, чтобы всё прекратить. И снова оказался кругом виноват… Мысли опять направились по пути самобичевания, и пространные рассуждения Ганимеда он совершенно не слушал. Как выяснилось зря… Может быть, тогда для Северуса не стало бы неожиданностью требование явиться к директору сразу после ужина. Уж лучше бы не ходил. Едва Северус переступил порог директорского кабинета, как стало очевидно — он снова попал под раздачу. Оказывается, герой срочно нуждался в помощи и оказывать эту помощь его, Снейпа, первоочередная задача. Минерва чуть ли не в приказном порядке поставила Северуса в известность, что он должен будет давать частные уроки Мальчику-который-выжил. Ни хрена ж себе заява. А его собственное мнение в расчёт не принимается? Оказалось, что не принимается… Не оставалось ни малейших сомнений в том, что Минерва решила, что, подобно Альбусу, вправе приказывать и распоряжаться им по собственному усмотрению. У неё даже не хватило такта хотя бы для начала придать этому безобразию вид просьбы. Как выяснилось, «золотой мальчик» в срочном порядке решил стать артефактором. Держите меня семь человек! Профессия, к которой большинство волшебников начинают готовиться еще до поступления в школу! Шутка? Как бы не так! Поттер возомнил, что он всесилен! И конечно же, драгоценному герою не годился абы-какой учитель зелий, ему требовался Мастер. Разумеется, «великая честь» учить балбеса выпала на долю Северуса. В отличие от своей начальницы, Снейп смотрел на дело вполне трезво и иллюзий по поводу стремлений Поттера не питал. Он просто решил для забавы ещё поизмываться над Северусом. Этакое изощрённое издевательство. Как бы низко ни пала самооценка Северуса, в зельях он по-прежнему оставался лучшим. Но его захотели лишить даже этой малости, заставляя тратить и без того ограниченное личное время не на научные эксперименты, а на прихоть бездарного мальчишки, способного превратить в яд самое безобидное зелье. После разговора с директором, даже лаборатория не смогла улучшить настроение. Всё вызывало только гнев и отчаяние. Северус завороженно вглядывался в пузатый бок огромной колбы… Гротескный монстр, пялящийся на него в ответ, кривился в подобии ухмылки, отражая лицо мужчины. Узкие глаза-щёлки под свисающими смоляными прядями. Искривлённые тонкие губы и огро-о-омный шнобель, которому досталась львиная доля занимаемой изображением площади. Слабый травяной настой придавал и без того бледной коже зеленоватый оттенок, отчего всё выглядело ещё более отвратно. Северус рвано вздохнул и с усилием вырвался из странного оцепенения. Кажется, собственное отражение его слегка загипнотизировало. Он знал, что некрасив… Никто и никогда не упускал шанса напомнить ему об этом. Но то, что смотрело на него сейчас… Всё-таки «некрасив» и «уродлив» — это разные вещи. Но теперь Снейп был стойко убеждён, что именно таким, как в этом отражении, его и видят окружающие. Возможно, он таков и есть?.. Просто за годы привык к собственной внешности и теперь воспринимает себя неадекватно, не замечая то, что очевидно для всех вокруг… Он — страшилище, от одного взгляда на которое всех с души воротит! А страшилище может быть сколько угодно добрым, трепетным и верным — всё равно не найдётся никого, кто бы эти качества оценил! Это только в сказках красавица может понять душу чудовища и проникнуться к нему симпатией. В жизни всегда по-другому. В жизни красавицы и красавцы используют чудовищ по полной, пользуясь их умом, талантами, защитой… А потом уходят к себе подобным, сообщив чудовищу напоследок, что чудовище чудовищем и останется, и ничто этого не изменит! Горло сжало коротким спазмом от полной безнадёжности и понимания собственной ненужности. Конечно, Северус мог пойти к маггловским хирургам, сделать операцию… Наварить себе зелий… Стать если и не красавцем, то вполне привлекательным мужчиной. Но… Но ничего подобного он никогда бы не сделал. Во-первых, потому что не чувствовал себя достойным. Во-вторых, привлечь кого-то купленной внешностью — значит обмануть! А на лжи отношения не строятся! И в-третьих, он сам вряд ли сумел бы принять человека, который польстился только на его внешность. Хотя… Кого он пытается провести?! Речь вовсе не идёт о ком-то абстрактном! Речь идёт об одном конкретном человеке! И человек этот ничего хорошего и достойного внимания в Северусе Снейпе за семь лет так и не увидел! Размышления, как это постоянно случалось в последнее время, снова съехали на собственную зависимость и полную неспособность управлять своей жизнью. Понимание, что им распоряжаются как полезной вещью, даже не допуская мысли, что у него, Северуса Снейпа, могут быть собственные чувства, желания и стремления, уже не бесило и не задевало, только плодило где-то в глубине души глухую тоску и странные сожаления… О чём? Может быть, о том, что он до сих пор существует… * * * * * Здесь было как-то совершенно по-особенному одиноко, бесприютно и очень тоскливо. Мутная влажная взвесь, не туман, и не пар, словно липкой паутиной облепляла кожу, одежду, оседала в волосах, проникала в нос и рот, сползала в горло… Наверное, это можно было бы назвать туманом, вот только туман когда-нибудь рассеивается, а этот влажный, холодный кошмар был здесь постоянно. Гарри не понимал откуда, но абсолютно точно знал, что именно так оно и есть. Здесь никогда не бывало солнца, даже днём всё и всегда плавало в этой белёсой, словно сильно разведенное молоко, мути. Муть ничего особо не скрывала и не прятала, просто накладывала на окружающий мир свой налёт серой тоски и абсолютной безысходности. Гарри поднял от дороги тяжёлый, усталый взгляд и огляделся. Ему не хотелось видеть то, что его окружало. Нужно было идти. Он не помнил куда и зачем, просто знал, что идти нужно. Очень нужно! Далеко впереди, словно призраки старых мётел, маячили скелеты облетевших корявых деревьев, жалобно и обвиняюще тычущие голыми ветвями в серое небо. У Гарри не было времени задуматься над печальной картиной: тоска и леденящий холод стали ещё гуще, в затылок пахнуло могильным холодом. Холод спустился по спине и начал проникать глубже, подбираясь к сердцу. И без того хмурый мир помрачнел ещё больше. Парня начало охватывать отчаяние. Он прибавил шаг, перешёл на мелкую трусцу, потом неуверенно зарысил и в конце концов понёсся изо всех сил. Он бежал, не глядя под ноги и боясь оглянуться. Всё что угодно, лишь бы оказаться как можно дальше, убежать, спрятаться от того, что настигало и хрипло дышало ему в спину! * * * * * Гарри распахнул глаза, загнанно дыша и таращась на трясущего его за плечо до смерти перепуганного Дина. За спиной Томаса маячили недовольный всклокоченный Рон и большая часть живущих в комнате парней… На всех факультетах восьмой курс получил отдельную спальню, и только в Гриффиндоре семи и восьмикурсники ютились все вместе. Ведь семь человек не на много больше чем пять! У МакГонагалл как всегда нашлись более важные дела, чем позаботиться об удобстве своих подопечных, за что Поттер был ей абсолютно не благодарен. — Гарри, что случилось, ты так кричал?! — даже в свете неяркого «Люмоса» было видно, что Дин перепуган до полусмерти. — С-сон п-приснился… — В глазах парня метнулся страх. Слишком долго он жил с Поттером в одной комнате и в достаточной мере представлял себе, какие именно сны вызывают такие последствия. — О По-последне-ей Битве. — быстро добавил Гарри. Дин, конечно, был неплохим парнем, но сплетнями никогда не брезговал, а разговоры о том, что ему снова снятся сны о Тёмном Лорде было последним, в чём нуждался Поттер. Томас облегченно вздохнул, Рон отвернулся, сердито поджав губы и так ничего и не сказав. Остальные ребята понимающе покивали и разбрелись к своим кроватям, но Гарри все-таки успел поймать пару косых взглядов. Не дожидаясь, пока кому-нибудь приспичит продолжить разговоры, он задёрнул полог и накрылся одеялом с головой. Мерлин, неужели конца этому не будет?! Хорошо, если ему поверили, и завтра вся школа не начнёт обсуждать очередные видения национального героя! А если не поверили?.. Ведь не может же он рассказать правду! Гарри лежал, уставившись в темноту и сжимая свой пожирательский альбом, словно щит, способный прикрыть его от надвигающейся беды. Он боялся уснуть и снова погрузиться в видение… Откуда-то снова возникло ощущение чего-то забытого, словно он что-то упустил. Это чувство уже приходило… Кажется, это было сразу после возвращения… Что-то тогда показалось ему странным, неправильным… Гарри изо всех сил напрягся, стараясь вспомнить. Что же? Все его мысли тогда были только о Северусе, он беспокоился, хотел убедиться, что с ним всё в порядке, побежал его искать… Вот, где-то здесь! Снова что-то мелькнуло на краю памяти, и парень зажмурился до кругов перед глазами, пытаясь сосредоточиться и поймать беспокоящую мысль за хвост… Но ощущение дёрнуло за нервы ещё раз и растворилось, не оставив подсказки. Гарри не понимал, что происходит, и это беспокоило его всё сильнее. И если первые два сна были обрывочными и размытыми, то чёткость и реальность последнего откровенно пугала. Подумав ещё немного, Гарри решил пока ничего не говорить Гермионе. В конце концов вряд ли его сновидения имели отношение к проклятию «Не рождения», поскольку даже по ощущению мерещившаяся ему реальность не имела ничего общего ни с его настоящим, ни с тем миром, который он покинул. Даже во сне она была куда хуже! Пытаясь хоть как-то отвлечься от ужаса навеянного нежданным сновидением, Гарри постарался сосредоточиться на чём-нибудь более реальном. А самым реальным на данный момент было то, что он вынужден жить в спальне с полудюжиной болтливых подростков, которые не со зла, а просто от желания посплетничать, разнесут новости о его кошмарах по всей школе, если он даст ещё хоть один повод… Возможно, сказывались нервное напряжение и позднее время, но теперь Гарри уже сомневался, что его объяснениям поверили! И Дин как-то уж очень поспешно согласился, что Последняя битва достаточный повод для кошмара, и Рон выглядел уж слишком злым… Кстати о Роне… Мысли встрепенулись и понеслись в новом направлении… Сколько бы Гермиона ни изводила себя раскаянием, что именно по её настоянию Рон узнал о проклятии «Не рождения», факт оставался фактом — Рон был в курсе и изменить эту оплошность не было никакой возможности! Гарри клял себя последними словами, что не догадался применить к рыжему «Обливиэйт», когда понял, что всё оказалось даже хуже, чем он ожидал. Это уже не говоря о том, что разглашать подобную информацию даже в кругу друзей иначе как под «Непреложным обетом», было верхом идиотизма! Как он мог совершить такую глупость, отчётливо понимая, что не доверяет Рону, как это было прежде?! Да, можно было списать всё на то, что он пошёл на поводу у Гермионы, но последние полгода должны были научить его осторожности! Как выяснилось, не научили! Сейчас исправлять что-либо было уже откровенно поздно и им оставалось только задаваться вопросом: «Когда рванет эта пороховая бочка, рванет ли вообще?». Рон мог быть плохим или хорошим, но он никогда не отличался ни умом, ни дальновидностью, и не давал себе труд задуматься, к чему могут привести те или иные его действия! Собственно, сейчас даже сам Гарри, зная абсолютно всё, не мог сказать, чем может обернуться разглашение этой информации… Ясно было только одно — ни к чему хорошему! Оставалось попытаться сделать хорошую мину при плохой игре, и в случае, если рыжий начнёт болтать, постараться создать видимость, что всё это выдумки. Утешало одно — Гарри прекрасно помнил, скольких трудов им с Гермионой и Нереусом стоило найти достоверные свидетельства об этом проклятии, так что есть надежда… Рон слишком ленив, чтобы утруждать себя поисками! А голословные утверждения без каких бы то ни было доказательств скорее всего будут приняты либо за шутку, либо за неудачный розыгрыш самого Рона. А после всего, что Уизли наболтал в последнее время, шанс, что ему поверят, был минимальным! В принципе рассуждения были правильны и обоснованны, но самое страшное заключалось в том, что он до безумия боялся, что о проклятии станет известно Снейпу. Гарри прекрасно понимал, что если Северус решит выяснить подробности, то солгать ему в лицо он попросту не сможет, и это добьёт мужчину окончательно! Провалявшись до рассвета и так ни до чего и не додумавшись, Гарри побрёл на завтрак, изо всех сил стараясь забыть причину, лишившую его покоя этой ночью. Какие бы сны ему ни снились прежде, они были не такими, как этот! Этот был чем-то совсем новым и по-настоящему страшным!.. * * * * * Может быть, бессонная ночь и нервное возбуждение обострили восприятие, но едва войдя в Большой зал, Поттер просто физически почувствовал царящее за преподавательским столом напряжение. Северус выглядел мрачным, МакГонагалл недовольной, Хикс против обыкновения не улыбался, а Вектор что-то горячо обсуждала с новым профессором зельеварения и радостной тоже не казалась. Гарри дважды удалось столкнуться взглядами со Снейпом и тот сразу же отводил глаза — крайне не свойственное для Ужаса Подземелий поведение, в последнее время ставшее почти нормой! Выглядел мужчина усталым, под глазами залегли тени, похоже, и ему эта ночь отдыха не принесла. Немного поразмыслив, Гарри, кажется, точно установил причину недовольства педсостава. Интересно, в какой форме МакКошка сообщила Северусу, что он должен будет заниматься с самым ненавистным из своих учеников? Вряд ли просто вежливо попросила, добавив к своему заданию тонну лести и сладкие посулы! Скорее уж с фанатичным огнём в глазах давила на чувство долга и необходимость дать «юному герою» достойное образование! Представив гневно поджавшую губы МакКошку и сопротивляющегося, угрожающе шипящего Северуса, чуть ли не дерущихся перед портретом Дамблдора, Поттер нервно хихикнул. Впрочем, даже эту сомнительную весёлость как ветром сдуло, едва стало понятно, что Снейп неуместный смешок перехватил и, вероятно, записал на свой счёт. Не прошло и минуты, как мужчина поднялся из-за стола и скрылся за дверью для преподавателей. Глядя вслед исчезающей в дверном проёме чёрной мантии, Гарри почувствовал тоску — наблюдать за тем, насколько за эти дни изменился Северус, было больно. Теперь в список проблем добавилась ещё одна: всё буквально вопило о том, что Снейпа к занятиям с ним попросту принудили! Бежать следом, пытаясь что-то объяснить, было бесполезно. В лучшем случае его попросту не услышат, в худшем — проклянут чем-нибудь каверзным и трудноснимаемым. А значит, следовало придумать, как компенсировать Северусу такие неприятности и донести мысль, что занятия с Гарри станут для него не злом, а благом! * * * * * На предложение подарить зельевару василиска Гермиона хмуро сообщила, что каким бы слизеринцем Снейп ни был — практичность не победит! Пошлёт он Гарри вместе с тушей далеко и надолго. Спасибо, если не заставит все пятьдесят футов дохлой змеюки на себе из подземелий в гриффиндорскую башню тащить. Хотя, после некоторых размышлений, согласилась, что идея вовсе неплоха, только нуждается в коррекции. По мнению подруги, лучше было преподнести не всего василиска, а кусок змеи, и не как подарок, а в форме компенсации за «потраченное на занятия время». Жалкие попытки Гарри протестовать, настаивая, что такой подход выглядит каким-то неправильным… слишком рациональным и корыстным что ли, были безжалостно отметены. Гермиона прямо заявила, что как ни крути, а профессор Снейп всё же слизеринец и деловой подход быстрее притупит его подозрительность, чем необъяснимые порывы душевной щедрости. В результате сошлись на том, что часть василиска должна быть гораздо больше, чем следовало бы для простого вознаграждения за труды, но меньше, чем можно было бы счесть за неожиданный и чрезмерно ценный подарок. Радостные мечты подпортил пробежавший по коже холодок от мысли: «А на месте ли василиск?!» Ведь, помнится, в том мире Дамблдор проявил к редкому змею весьма неоднозначный интерес! Да и потом, прежде чем лезть в Тайную комнату, следовало убедиться, что Гарри сможет из неё выбраться! Прихватив школьную метлу, Поттер отправился на квиддичное поле. Сделав пару кругов, Гарри впервые после возвращения по-настоящему счастливо рассмеялся — проблемы с полётами так же, как и ликантропия, остались там, где им и положено — в прежней реальности! Теперь смело можно было идти проверять свой трофей! Худшие опасения не оправдались, поспешно проверенная туша лежала в целости и сохранности, лишившись ещё только одного клыка, потраченного на уничтожение чаши Пуффендуй. При виде абсолютно целого василиска сердце радостно забилось! Буквально со дня на день МакГонагалл даст разрешение на занятия, и тогда… Снейп ни за что не пожалеет, что согласился заниматься с ним! А василиск станет приятным бонусом, который, как очень надеялся Гарри, сумеет поднять Северусу настроение!