***
Огни оказались городом, окруженным высокой крепостной стеной. Себастьян так отвык от столь больших скоплений людей и построек, что стушевался, не решаясь пройти через городские ворота. Городская жизнь не шла ни в какое сравнение с тишиной мелких селений, даже небольшой Чайный был наполнен движением. Новое место с непривычки показалось Себастьяну средоточием всего живого в землях Пяти Океанов. Кто-то прошел через него со спины и поежился, обхватив себя за плечи, будто замерз. Задетый человеком, Себастьян невольно сделал шаг вперед и все же оказался внутри. Бесцельно бродя по улицам, он разрывался между наслаждением снова очутиться в городской атмосфере и поднимающимся в груди раздражением, что он никак не может принять участие в местной суете. Ему нечего было делать у прилавков, не с кем было заговорить, приходилось только отгонять рычавших на него собак. Жизнь города бурлила вокруг и обтекала его, как река выдающийся из воды камень. – Знать тебя не желаю, щенок! Дверь дома на улице, где проходил Себастьян, распахнулась, и с порога вылетел юноша, чудом удержавшийся от падения на мостовую. Он резко развернулся к дому, откуда его только что вытолкнули, в дверном проеме показался мужчина, в чертах которого без труда угадывалось сходство со стоявшим на улице юношей. Смерив сына гневным взглядом, он захлопнул дверь. Тот плюнул на порог дома и уверенно зашагал по улице, сжав кулаки. Себастьян так и замер, завороженный этой сценой, а затем из проснувшегося впервые за долгое время любопытства поспешил вслед за юношей. Молодой человек зашел в трактир «Пила до дна», над дверьми которого покачивалась вывеска с огромной пилой, разрезавшей пополам корабль с флагом Людского королевства, добавляя названию двусмысленности. Смерив вывеску тяжелым взглядом, Себастьян прошел внутрь. Трактир был полон галдевших людей, наперебой обсуждавших последние вести, они возбужденно размахивали стаканами, расплескивая по сторонам свою выпивку, но даже не замечали этого, захваченные общей темой. – Вы слышали, как Росс удрал от Акжета на Первом море? – прокричал один. – Это заслуга не Росса, а звучных ветров, – спорил другой. – Не услышь Росс чужие приказы, мы бы не услышали о Россе. – А тот его… который видит на несколько миль вперед? – добавил третий. – Не верю, что можно видеть так далеко… – Я слышал, у таких глазастых есть своя сущность. – Что же он, не видел, к кому в команду идет? Себастьян стоял в центре зала, ловя каждое слово. За недели странствий из его памяти начала ускользать причина, почему он превратился в призрака. Он стал забывать, кому был обязан своей смертью, и теперь с жадностью вслушивался в разговоры о Россе. – Зато Росс в очередной раз уберег свой корабль, – заявил еще один из дальнего угла трактира, и Себастьян признал в нем изгнанного из дома юношу. – К нему в команду я бы пошел. – Сменишь папашу на другого сумасшедшего тирана, Лесли? – засмеялись в ответ. Лесли поджал губы, но о нем уже забыли, переключившись на разговоры о других капитанах, моряках и кораблях. Себастьян блуждал между столами в попытках ухватить еще какой-нибудь разговор о Россе, когда двери трактира распахнулись, и в душный зал вошли двое: молодой мужчина и старик. Люди притихли, с благоговением смотря на них, а хозяин трактира высунулся из-за стойки и крикнул: – С возвращением, Росс! Молодой обернулся на его слова, в мрачном взгляде читалось недовольство, его пожилой спутник только тихо усмехнулся, а Себастьян приблизился к ним, на этот раз сильно жалея, что никто его не видит и не слышит. Это были его убийцы, разгуливавшие на свободе, а он не мог прямо сейчас отомстить им. Пираты молча прошли к одному из столиков, от которого с готовностью убрался уже давно сидевший тут человек. – Росс, ракушками оброс, – пробормотал молодой пират и окинул всех грозным взглядом. – Я Сагали. Налей-ка рому моему другу Плахе, выпьем за его десятый побег! Тут же грянули радостные возгласы и шутки, напряжение, висевшее в воздухе, мгновенно исчезло. Себастьян в недоумении смотрел на пирата, которого трактирщик сперва уверенно назвал Россом и который определенно выглядел как человек, заколовший Себастьяна. Гвардеец гадал теперь, было ли их двое и кто именно из них мог его убить. Он стоял прямо перед двумя пиратами и рассматривал лицо того, кто назвался Сагали, но затем тряхнул головой, избавляясь от неуверенности. Кем бы ни был человек перед ним, в первую очередь он оставался пиратом – вором и головорезом, разрушающим чужие жизни. Себастьян подскочил к их столу и просунул руку прямо в грудь Сагали в попытке вытащить наружу его сердце. Пират, потягивающий что-то из стакана, поперхнулся, разлив выпивку. Кто-то тихо усмехнулся его неуклюжести. Сагали рукой схватился за сердце, силясь сделать глубокий вдох, Плаха сочувственно похлопал его по спине. Себастьян с досадой отступил от стола, раздумывая, не проверить ли ему Сагали на прочность еще раз. – Меня как будто закололи только что! – воскликнул пират, когда смог наконец ровно дышать. – Рано ты стареешь, Сагали, даже мое сердце меня не подводит, – фыркнул Плаха. – Может, тебе мстит чей-то дух? Себастьян с некоторым уважением взглянул на проницательного старика, но заметил на его лице только насмешку. Сагали, скрестив руки на груди, несколько секунд напряженно рассматривал поверхность стола и в итоге проворчал: – Ну конечно! Если бы в нашем деле нам даже на расстоянии мстили все униженные, раненные и убитые, мы бы уже целиком были исколоты, избиты и лежали бы в ближайшей канаве со всеми сломанными костями. А ты и подавно был бы не жилец. Скорее, местные призраки заскучали и лезут ко всем, кого видят. Это не тянет на какое-нибудь проклятье. – Не шутил бы ты с этим, – посерьезнел Плаха. – Я посмеюсь, если своими глазами увижу туманного беднягу, обиженного на меня, – пожал плечами Сагали и снова коснулся сердца, поморщившись. – А пока пусть проваливает отсюда. Эй, парень, сколько ты здесь крутишься? Меня родная мать таким взглядом не сверлит. Как зовут? – Я Лесли… Себастьян, зарычав, вылетел из трактира, и сидевшие на крыше здания чайки недовольно заклекотали при виде призрака. Гвардеец обернулся, сверля взглядом двери, за которыми в тепле сидели пираты. Значит, Сагали посмеется, увидевшись с ним? Отлично! Они еще обязательно встретятся. Он всеми способами вернет себя к жизни, заставит Сагали посмотреть себе в глаза, а затем расквитается с ним раз и навсегда. С ним, с Россом, с каждым, кто повинен в его новом жалком положении. Распаленный планами мести, по-прежнему невидимый призрак метался по улицам города, свободный теперь от человеческой привычки обходить стороной других прохожих. Он шел прямо сквозь людей, оказывающихся у него на пути, и потому то и дело слышал чужие сдавленные вскрики и оханья, когда его присутствие для других было ощутимым. Он не мог даже подстроиться под жизнь призраком. Сколько бы он ни тренировался, как неразумное дитя, заново держать в руках предметы, сколько бы ни учился по собственному желанию касаться вещей и живых существ, каждая его удача была делом случая. Он своим обидчикам не мог показать, что он здесь, что он бросает им вызов, что им не стоит забывать о нем и причислять к другим таким же бедолагам. Гнев на таких живых пиратов сменился разочарованием своей никчемностью, а то – неожиданной тягой к какой-то старой задаче, к которой он давно не возвращался. Не сводя глаз с крепостных стен, возвышавшихся над домами, Себастьян думал о том, как бы скорее выбраться из города. Он смотрел только на высокие стены, не обходя горожан и иногда срезая путь через углы домов. Гвардеец даже не замечал своей уверенности, что должен идти именно в этом направлении, чтобы быстрее распрощаться с городом. – Ученик колдуна. Колдун Теркоз Овский! Звучит неплохо, а? Себастьян опустил взгляд и уставился на идущих ему навстречу юношу и девушку. Последняя толкала своего спутника локтем под ребра, и тот смеялся, поддавшись ее игривому настроению. Он посмотрел перед собой, и его зеленые глаза на мгновение расширились, Себастьяну показалось, что юноша увидел его, и застыл, ожидая его реакции. Передернув плечами, юноша взял девушку за руку и повел ее за собой по другой стороне улицы, рассказывая, чему колдун намерен его учить. Гвардеец проводил их глазами, еще не понимая, почему появление этой парочки отозвалось жаром в том месте, где должно было биться сердце. Нечто важное скрывалось в возгласах девушки и болтовне юноши, нечто, что заставило Себастьяна прийти к этой стороне городских стен и услышать этот разговор. Гвардеец крутился на месте, всматриваясь в обступившие его дома, пока не заметил стоявшего неподалеку старика. Очередной незнакомец повернул к нему голову, и Себастьян почувствовал, что на этот раз его определенно видят. Гвардеец обменялся со стариком взглядами и вдруг вспомнил один далекий вечер. Говорящий кот Свет много недель назад, где-то в прошлой жизни, вернее, между двумя противоположными жизнями Себастьяна, советовал тому воспользоваться неопределенным вторым шансом или отыскать ведьму. Ведьму или колдуна, чтобы… Чтобы стать видимым? Чтобы стать человеком? Этого кот не объяснил, а Себастьян ничего не уточнил, съедаемый жалостью к самому себе. Колдун убедился, что гвардеец смотрит на него, кивнул головой на свой дом и скрылся за дверью, не проверяя, последовал за ним призрак или нет. Не в силах унять трепет перед возможными новыми изменениями, Себастьян пересек улицу и уже привычно сквозь дверь пробрался внутрь дома. Его взору предстала просторная зала, заставленная шкафами со всевозможными книгами, свитками и снадобьями в банках. Под потолком висели пучки засушенных растений. В углу комнаты, над разведенным огнем очага висел котел, рядом стоял захламленный стол. – Мне было обещано явление мертвого воина, – произнес колдун, выныривая откуда-то со стороны. – Но я не вижу, чтобы ты сам знал, кто ты есть на самом деле. – Я верноподданный Его Величества короля Акжета, защитника Людского королевства, гвардеец Отряда Настоящих Людей, – с каждым словом Себастьян говорил все тише, видя, что старик смотрит на него насмешливо, будто не принимает его слова всерьез. Вздохнув, Себастьян опустил голову и добавил: – Я был убит в Чайном городе и вернулся в сущности призрака, с тех пор я странствую по землям Пяти Океанов. – Чем дольше ты будешь хвататься за прошлое, тем скорее превратишься в пустую мысль, что не исчезнет, но будет существовать вне тела даже такого, как твое сейчас, – пообещал колдун. – Я вижу и слышу тебя лишь потому, что достаточно познал за свою долгую жизнь, мне не составляет труда определить, где ты стоишь и что говоришь. Однако точный твой облик сокрыт даже от тебя. – Вы можете вернуть меня к человеческой жизни? – с надеждой спросил Себастьян, сделав к нему шаг. Колдун прошел в залу и принялся перебирать содержимое полок, бормоча что-то себе под нос. Набрав полные руки склянок, он подошел к столу и задумчиво посмотрел на уже лежавшие там грудой предметы. Старик топнул ногой, и все содержимое стола плавно поднялось в воздух, чтобы далее разлететься по комнате и занять свои положенные места. Себастьян замер, боясь нарушить творившееся колдовство, но хозяин дома продолжил невозмутимо двигаться среди паривших по зале предметов и то и дело возвращался к шкафам и висящим под потолком травам. – Щепотка крапивы, – тихо проговаривал колдун, начав подсыпать ингредиенты в котел, вода в котором пузырилась каждый раз, когда он бросал в нее что-то новое, – папоротник-туманник, сок черники, – он добавил несколько капель, окинул Себастьяна хмурым взглядом и подлил еще, – вечный корень… Закончив добавлять того и другого, старик развернул на столе принесенный с собой свиток и принялся за текст на языке, Себастьяну не знакомом, при этом крутя над котлом указательным пальцем, будто помешивая варево без прикосновений к нему. Завершив и этот этап, колдун голыми руками снял котел с огня и без усилий перенес его на середину залы, подозвав к себе Себастьяна. Он вернулся к столу, забрал оттуда черпак и протянул его гвардейцу. – Пей, – приказал колдун. – Но я не могу, я же… – Призрак? – подсказал он. – А я, по-твоему, старый дурак, который забыл об этом? Себастьян едва удержался от того, чтобы пожать плечами. Он протянул руку к черпаку, готовясь, что не сможет ухватиться за него, но пальцы, к его собственному удивлению, крепко сжали рукоятку. Себастьян осторожно зачерпнул содержимое котла, напоминающее густой суп, и поднес его ко рту. Он уже долгое время не испытывал голода и даже не пытался что-либо съесть. Помня о своем состоянии, он был уверен, что варево колдуна прольется насквозь, запачкав пол. Зажмурившись, гвардеец сделал первый глоток. Внезапно он почувствовал терпкий, травяной привкус горячей жидкости, ощутил, как она по горлу опускается в его нутро и тепло плещется в желудке. Он почти заскулил от удовольствия. Себастьян ел впервые за много недель. – До дна, – сообщил колдун. Себастьян с готовностью последовал его указаниям. Каждое его движение сопровождалось страхом, что теперь он точно выронит черпак, прольет зелье, не сможет его проглотить. Но ничего не менялось, он ел, как обычный человек. Через некоторое время он последний раз заскреб по дну котла, собирая остатки варева. Таким довольным, а самое главное, наевшимся он не был очень давно и, как это ни было печально, уже позабыл о такой маленькой радости, как сытость. Наблюдавший за ним все это время колдун забрал котел и черпак, на последних шагах к столу он запнулся и едва не упал, но Себастьян, увлеченный своими ощущениями, не заметил этого. Старик оперся руками о стол, переводя дух, и медленно повернулся к своему гостю. Когда он заговорил, речь его была медленной, колдун тяжело дышал. – Наша история знает лишь несколько случаев, когда призраки снова становились людьми, – выговорил он, Себастьян в это время осторожно ощупывал ребра в поисках своей смертельной раны. – Для колдуна или ведьмы это стоит жизни, поэтому никто в здравом уме не берется за оживление призрака. Себастьян вскинул голову, внимательно смотря на колдуна. Что же тогда он делал все это время? Не готовил же в самом деле обычный суп, только чтобы накормить заблудшего призрака? – У меня было достаточно сил… – колдун с трудом вздохнул. – Отныне ты станешь обычным призраком… – Обычным призраком?! – вскрикнул Себастьян и в два шага приблизился к старику. – Ты сделал меня обычным призраком? – Ты не слушал? – колдун повысил голос и закашлялся. – Никто не возьмется за оживление призрака. Ты должен, обязан принять эту сущность, иначе даже мои труды пойдут прахом. Прежде ты был чем-то хуже, ниже, я придал твоей сущности форму. Мне было обещано явление мертвого воина, – повторил он слова, с которых начал их знакомство, – но в тебе идет борьба, которая мешает тебе, помешала мне, – он отвернулся от Себастьяна и заговорил будто сам с собой. – Не было ничего выдающегося в том зелье. Я применял его раньше, не было… – колдун принялся растирать грудь, словно его изнутри жгла боль. – Ты не принимаешь помощь, ты пытаешься вобрать в себя чужую жизнь. – Не пытаюсь, – заспорил Себастьян, – мне нужна моя жизнь. – Твоя жизнь окончилась в Чайном городе! – воскликнул колдун, и гвардеец отпрянул от него. – На что я тратил запасы? На что я тратил силы? Колдун топнул ногой, и склянки на столе вновь поднялись в воздух, но не разлетелись по местам, а снова рухнули вниз, пара из них разбилась, рассыпав содержимое. Старик застонал и грузно осел на полу. Себастьян смотрел на него с ужасом. – Запомни, – пробормотал он. – Запомни. Ты – призрак, и с этим ничего не поделать. Хочешь избавиться от своего состояния – используй второй шанс. Открой свое сердце для другого живого существа. Докажи, что ты достоин быть человеком. – Я могу привести здесь все в порядок, – неуверенно повел плечом Себастьян, оглядываясь. – Вздор, – колдун слабо взмахнул рукой, – ты отнял у меня все силы, тебе здесь больше нечего делать, призрак. Рассерженно хмыкнув, Себастьян вышел из его дома. Он не заметил, что для этого открыл дверь и гневно хлопнул ею, как мог бы это сделать, будучи человеком. Колдун призвал его, чтобы прогнать, хороша помощь! В этом городе и вправду не за чем было оставаться, теперь гвардеец намеревался точно покинуть его. Вдалеке что-то горело, люди неслись к пожару, требовали воды, кто-то не переставал кричать: «Убили! Его убили!». Сперва Себастьян пошел на эти крики, гадая, сможет ли кому-то помочь, но, поколебавшись, скользнул в сторону городских ворот, чтобы скорее распрощаться с городом.***
Себастьян был так захвачен идеей возвращения к жизни, что пропустил мимо ушей, как колдун дважды упоминал, что ждал его прихода. Гвардеец был далек от предсказаний и посчитал, что его появление в городе попросту совпало со встречей с колдуном, который почувствовал его присутствие и сам позвал его к себе. У Себастьяна не возникло ощущения какой-то значимости этого момента, в конце концов, он же был в землях Пяти Океанов, здесь могло произойти всякое. Спустя день после ухода из города он пришел к выводу, что действительно стал тем самым призраком, которого до этого в нем признавали только животные. Несколько раз столкнувшись в пути с людьми, он понял, что теперь его видят и никому это не нравится. Очередные женские вскрики и жалостливые взгляды заставили Себастьяна вновь держаться от людей подальше, выбирать дороги вне селений и все чаще сходить с троп, которыми пользовались местные обитатели. Как выяснилось, он напрасно тосковал по человеческой компании. Успокоившись после неудачи, которой он считал итог встречи с колдуном, он вернулся к изучению своих новых возможностей. Одиночество снова привело его к многочасовым тренировкам по прикосновению к предметам. Теперь достаточно было подумать, определиться, чего он хочет, и тогда ему удавалось поднимать камни, срывать цветы, обламывать ветви, или же наоборот, он без труда проходил сквозь преграды. Все зависело только от его решения, и это начинало нравиться Себастьяну. В жизни призрака определенно были свои преимущества. Он так же не испытывал ни голода, ни усталости, но вместе с тем окончательно перестал заботиться о различии запахов и прочих ощущений, толку от которых все равно не было. Очередной дождь он встретил безразличием, не боясь намокнуть или растаять. Он всего лишь существовал, как самый обыкновенный призрак. И в тот момент, когда он примирился со своей новой жизнью, та вновь ударила его под дых. Тот самый последний дождь принес с собой ответ на главный вопрос, который Себастьян не мог разрешить уже долгое время самостоятельно, а остальные не спешили помочь ему с этим. Впереди на дороге сверкала лужа, отражая выглянувшее из-за туч солнце. Гвардеец замер перед крошечным озером, преградившим ему путь. Если он заглянет в свое отражение, он наконец поймет, что же так отпугивало людей и не нравилось животным. Себастьян смотрел на лужу с опаской, едва сдерживаясь от соблазна обойти ее стороной или миновать ее, зажмурившись. Он однажды слышал о парне, что сошел с ума, когда увидел, как обгорело его лицо после пожара, и теперь страх перед собственным обликом сковал его. Сковал и потащил точно к луже. С трудом переставляя ноги, Себастьян приблизился к воде, встал на колени и склонился над водой. Увиденное заставило его закричать и отпрянуть на несколько минут. Лишь со второй попытки гвардеец заставил себя задержаться над лужей, чтобы полностью изучить свою новую внешность. Весь его вид был чуть размытым, дрожавшим на свету, блекло-серым, но Себастьян и так знал это, всегда видя свои руки. На поясе в ножнах висел его меч, за который он даже не успел схватиться, умирая. Теперь он не замечал веса оружия. Под ребрами справа зияла дыра, черная, с рваными краями. Гвардеец дотронулся до нее, но ничего не почувствовал, будто ее и не было. Но с этим можно было мириться, едва ли рана, очевидно приведшая к его гибели, так напугала бы случайных встречных. Дело было в его глазах, а вернее, в их отсутствии. Голова Себастьяна не превратилась в череп: на месте была и кожа, и шапка волос, и нос с губами, и уши, и даже брови. Но веки и сами глаза пропали, словно их вытащил и забрал себе какой-то злой шутник. На их месте остались лишь два провала, подернутых туманом, словно плескавшимся внутри его головы. Как же он продолжал видеть? К чему было прищуриваться, метать сердитые взгляды, закатывать в раздражении глаза, если их и вовсе не было? Стиснув зубы, Себастьян пальцами потянулся к пустой глазнице, сперва ощупав кожу под ней, а затем поднявшись выше. Пальцы, к его отвращению, скользнули внутрь, но опять ничего не почувствовали, кроме пустоты. Колдун был все же прав: он был не более чем мыслью в оболочке туманного человеческого тела. – Призрак. Низкий утробный голос заставил Себастьяна вздрогнуть и согнуть пальцы, вцепившись в края своей же глазницы. Он тут же одернул руку и закрутил головой по сторонам в поисках заговорившего с ним человека, но кроме тесно росших деревьев вокруг дороги, ничего не увидел. – Я больше, чем ты ищешь. Лес пришел в движение, и Себастьян наконец определил обладателя голоса, оказавшегося отнюдь не человеком. То было животное, огромное и бесформенное, покрытое длинной, спутанной шерстью грязно-бурого цвета, что позволяло ему сливаться с округой. Зверь был похож на груду меха, ростом превосходящую Себастьяна в два раза, невозможно было различить ни его лапы, ни голову, ни тем более морду. Завладев вниманием гвардейца, существо развернулось и побрело вглубь леса, при всей своей тучности удивительно легко пробираясь между деревьями и мелкой порослью под ними. После зверя не оставалось ни одного следа, и Себастьян заторопился вслед за ним, боясь потерять странное животное из виду. – Мы идем в Рассадник, – сообщил зверь, хотя гвардеец ни о чем не спрашивал. – То лесной город. Там живет самое большое число ведьмовских семей. Их главы приказали привести тебя к лесу. В свой дом они тебя не пустят, – зверь помолчал. – Они ни одного призрака не пускают в лес. Войны с простыми людьми приносят смерти с обеих сторон. Не все смерти конечны. Все идут к ведьмам за оживлением. Но никто не становится человеком. – А зачем я иду к ним? – не удержался Себастьян. Одной речью из рубленных фраз зверь отрезал его от очередной надежды, что в новом месте его смогут вернуть к человеческой жизни. – Я не знаю, – прогудело существо. – Я лишь проводник. – А что ты? – Я не знаю, – без раздумий повторил зверь. Теперь Себастьяна и вправду смущало, что о нем было кому-то известно. Меньше всего ему хотелось оказаться вовлеченным в какое-нибудь пророчество или быть единственным кандидатом для великого задания. Он слышал о подобном в сказках и избранным героем себя никак не ощущал. Мелькнула мысль, что ведьмы призвали гвардейца, чтобы он помог им и воспользовался пресловутым вторым шансом, но от его рук отказался даже старый колдун, вмиг утративший все силы, так что едва ли представители ведьмовских семей нуждались в помощи призрака. К сожалению, первый вариант, который был больше похож на правду, нравился ему куда меньше. Себастьян продолжал идти за зверем, только потому что ему нечем было заняться. Они несколько дней шли на восток без остановки. Существо ни разу не заговорило о привале или перекусе. Себастьян боролся с искушением потрогать его шерсть, чтобы попытаться определить, было ли то таким же призраком, только на службе ведьм. Зверь более не разговаривал и без устали двигался вперед, позволяя Себастьяну теряться в догадках. Лиственный лес постепенно сменился на хвойный, стал темнее, но не было ни одной приметы, что начинается Рассадник. Зверь бросил ему, что они пришли и что Себастьяну должно ждать ведьм здесь, а после продолжил путь через лес. Еще несколько часов гвардеец оставался на месте, порядком заскучав. Вокруг царило безмолвие, ни ветерка, ни шелеста, ни звука насекомых или птиц. А затем начал расползаться туман, окружая его со всех сторон. «Ну вот, опять», – подумал Себастьян, решив, что снова слишком задумался, как вдруг сквозь белесую пелену увидел вереницу огоньков, плывущих в его направлении. Одновременно с этим послышался скрип, словно деревья качались по ветру или… раздвигались? Огоньки выстроились перед гвардейцем, и туман тут же рассеялся, явив женщин со стеклянными фонарями в руках, свет в которых разом погас. – Мы приветствуем тебя и просим прощения за столь долгий путь, – проговорила одна из ведьм, стоявшая в центре, Себастьян неопределенно взмахнул рукой. – Ты – мертвый воин из Людского королевства? – Да, я умер и ищу того, кто поможет мне ожить, – нетерпеливо проворчал гвардеец. – Вдохнуть жизнь в мертвое можно, лишь истратив свою. Здесь ты не станешь человеком, ты уже сейчас теряешь человечность. – А какой-то второй шанс? – спросил Себастьян, пропустив мимо ушей слова о человечности. – Второй шанс дается, чтобы показать, что ты сумел достойно прожить жизнь, – выступила другая ведьма. – Однажды совершив благородный поступок, ты не станешь человеком. Ты обретешь покой. – Окончательно умру? – недоверчиво уточнил Себастьян. – Но мне сказали… – Твои советчики не сведущи в других сущностях, – первая ведьма вскинула руку, заставляя его смолкнуть. – Желай-место – вот твой шанс. Там ты сможешь исполнить свое сокровенное желание. Ты знал, что его создали не без помощи призрака? – Заверши круг, – сказала вдруг еще одна ведьма. – Что это значит? – нахмурился Себастьян. – Найди фею, которая знает дорогу, – продолжила та. – Не дорожную фею, – женщина строго посмотрела на гвардейца. – А ту, которая знает дорогу. Она еще не родилась, потому мы не можем направить тебя к ней. Но вы обязательно встретитесь. – Великолепно! – Себастьян всплеснул руками. – На лучшее я и не надеялся. Ни одна ведьма и бровью не повела в ответ на его возгласы. Фонари в их руках вновь зажглись, пополз молочный туман, в котором все женщины круто развернулись на месте и почти сразу исчезли под повторившийся древесный скрип. Себастьян вновь оказался один на один с лесом.