Желай-место

Все переживания Себастьян выплеснул на фею. – О чем ты только думала? Что я тебе говорил, о чем предупреждал? Неужели ты не видишь, что нет разницы между огромными голодными Берни и разумными котами? Почему я вынужден тебя спасать? – Ты не меня спасаешь, – вдруг сказала Дара, взлетев до уровня его глаз. Она оправилась от пережитого ужаса и выглядела до забавного воинственно, но все же чуть скривилась, когда словно в первый раз смотрела в его пустые глазницы. – Тебе нужны только мои знания. Что же, позволь раскрыть тебе весь маршрут, а мне вернуться домой. В какой-то момент Себастьян даже подумал, не ухватиться ли ему такую возможность, чтобы избавиться от пустоголовой феи, но быстро отказался от привлекательного предложения. За те пять лет, что он бродил по этим землям, он так и не смог их понять. Любой родившийся здесь знал намного больше Себастьяна, так что Дара в любом случае была ему необходима, не для дороги, так для посредничества между непримиримым призраком и остальным светом. Проводника вроде Блошинника Кюриосто, уже даже побывавшего в Желай-месте, или попутчиков в лице Рудмана и шустрого кота призрак не рассматривал. Дара, из-за беспечности которой ее же и похитили, снова на него обиделась и молчала. До встречи с котом она искала какой-то мост, но едва ли стоило ожидать, что прямо перед ними вырастет целая конструкция из дерева или камня. Себастьян смахнул Дару с ладони, предоставив ей свободу действий, и растянулся на земле, заложив руки за голову. Насупившись, Дара сидела в траве и больше не пыталась узнать никаких ориентиров для Желай-места. Себастьян был слишком зол на нее, чтобы о чем-либо спрашивать или даже подгонять ее, но не сомневался, что рано или поздно фея все равно опять возьмется за поиски моста. Как гвардеец и предполагал, Дара, не в состоянии долго сердиться, как это удавалось призраку, стала вновь кружить по поляне, а потом молча полетела в противоположную от реки сторону, откуда к ним приходил кот. Себастьян побрел за ней, надеясь, что фея наконец-то нашла нужную дорогу. По сравнению с призраком, Дара передвигалась ужасно медленно, и Себастьян, не в силах долго делать маленькие шажки, вскоре остановился, наблюдая, как фея зигзагом летит прочь с поляны, возвращаясь под тень деревьев. Она не оборачивалась проверить, идет ли призрак следом за ней, и тот, выждав достаточно, в несколько шагов догнал ее, тоже вновь оказавшись в перелеске. Дара внимательно осматривала деревья вокруг себя, пока не остановилась перед древним тисом, таким огромным и объемным в стволе, с раскидистыми толстыми ветвями, что другие деревья будто сторонились его, освобождая для лесного старца достаточно места. Дара впервые оглянулась на Себастьяна и коротко сказала ему: – Повторяй за мной. Они вместе обошли тис с правой стороны, сделав полный круг, тут же развернулись и пошли в обратную сторону, на середине пути остановились и пошли назад, затем снова обогнули дерево слева, встали к нему спиной. Немного постояв так, Дара повернулась к тису, Себастьян последовал ее примеру и невольно сделал шаг назад. На месте прежнего дерева стояли два совершенно одинаковых, стоявших на отдалении друг от друга, со сплетенными кронами. – Это мост? – неуверенно уточнил Себастьян. – Это дорога к мосту, – проворчала Дара, покосившись на него. Подавив тяжелый вздох, призрак привычно подхватил ее на руки и приблизился к проходу, образованному тисами. Он задержался на самой границе своей стороны леса и заглянул за край. Противоположная сторона ничем не отличалась от той, где они находились, было лишь меньше солнечного света. Себастьян сделал шаг, другой, миновал древесные ворота и оказался в точно таком же перелеске, только теперь перед ним вилась узкая тропа, выводящая обратно на поляну. Все еще обиженная, Дара молча кивнула головой на тропу, и Себастьян, пожав плечами, послушно выполнил ее указание. На этот раз поляна не была пустой. Посреди нее стояли маленький стол, накрытый зеленой клетчатой скатертью, и пара стульев. За столом сидел мужчина лет сорока в жилете, цветом и узором полностью совпадавшем со скатертью, и с задумчивым видом держал в руках чашку. Пар из чашки поднимался к небу и сливался с нависшими над поляной дождевыми тучами. На столе не было ничего, кроме блюдца из-под чашки, а в блюдце сидел воробей и сосредоточенно клевал крошки от угощения, уже давно съеденного. Незнакомец окинул безразличным взглядом вышедшего из-за деревьев призрака, затем также осмотрел фею. Все проходило в полном молчании, было слышно только, как воробей методично стучит клювом по блюдцу и как тихо шумит пробегавшая за поляной река. Наконец, мужчина поставил чашку на стол, лениво поднялся на ноги и поклонился незваным гостям, проговорив: – Разрешите представиться. Джил Скерафик. Кто решил навестить нас? – Себастьян. Дара, – коротко ответил призрак. К чему он так и не привык за несколько лет странствий, так это к любви здешних обитателей к историям, байкам и представлениям себя перед другими. Столько диковинных имен Себастьян не слышал за всю свою прошлую жизнь и сейчас даже не пытался их запомнить, так как сменялись они на его пути с завидной частотой. – Мы хотим попасть на мост, – Дара прервала его размышления. Она заявила об их намерениях так решительно, что, наверное, пресекла даже возможные намеки Джила Скерафика на очередную пустую беседу. И призрака, и фею последние случаи научили, что начатые из вежливости разговоры ни к чему хорошему не приводят, и Себастьян едва не кивнул одобрительно своей спутнице. Помимо нежелания общаться с очередным незнакомцем, в ее голосе различалась прежняя обида на резкого на слова гвардейца. Джил Скерафик картинно вздохнул, взял со стола свою чашку и на мгновение скрылся за столбом идущего из нее пара, тут же рассеявшегося. Мужчина с безразличным видом отпил из чашки и снова отставил ее в сторону, не сводя глаз с пришельцев. – Мост, – немного нервно повторила Дара. – Вы знаете, где он? – Я знаю, но вы не узнаете, пока я вам не открою путь к нему. По какой причине вы хотите к нему попасть? – вдруг затараторил Скерафик. – Разумеется, я понимаю, что только просвещенные знают, куда ведет мост, но вам, простому призраку и фее, фее, которая должна прежде всех оберегать тайну дороги к Желай-месту, зачем это вам? – У нас есть свои желания, – ответил Себастьян натянуто, – и мы надеемся на их исполнение. Вы хоть знаете, сколько людей бывали в Желай-месте? Думаете, все они проходили только через ваше чаепитие? От прежнего Скерафика не осталось ни следа. Он помрачнел, и вместе с его настроением померкло и все вокруг: от цвета столовой скатерти до и без того темных туч на небе. Воробей в блюдце грозно зачирикал. – Вы решили воспользоваться древнейшим из путей, – процедил Скерафик. – Но не вы будете исполнять желания, а само Желай-место! Сколько существует вас, все время чего-то требующих? Кто-нибудь из вас задавался вопросом, что там, за обратной стороной Желай-места? Почему оно исполняет ваши желания? Мы – вечные призраки и почти тысячу лет стережем дорогу к мосту, мы многое слышали от таких же чрезмерно самоуверенных путников. Себастьян еще раз внимательно посмотрел на него, но не заметил ничего, что выдавало бы в Скерафике прожившего целое тысячелетия призрака. Иногда, когда он уставал от собственной сущности, он чувствовал себя разваливающимся на части, готовым по крупицам рассеяться вместе с утренними лучами солнца или в туманных сумерках, но ему трудно было представить века в таком состоянии. – Если человек попадает сюда, значит он уже на несколько шагов впереди других искателей. Сюда невозможно прийти случайно, – возмутилась Дара, не впечатленная долголетием Скерафика. – Около трехсот лет назад один путник оказался здесь по чистой случайности, – пожал плечами мужчина. – Сказал, что залюбовался тисовым деревом и бегал вокруг него туда-сюда, пока не открыл ворота. – Вы пропустили его к Желай-месту? Задав вопрос, Себастьян тут же отругал себя за то, что проявил интерес к очередной не относящейся к его дороге истории. Как это получалось у других? Откуда у всех обитателей Пяти Океанов был дар вовлекать окружающих в свои повести? – Разумеется, я отправил его восвояси, – Джил Скерафик фыркнул. – Он даже не знал, что отсюда можно попасть к Желай-месту. И я хотел бы обратить ваше внимание на то, что не только феи стерегут дорогу. Ундины под присмотром небесного народа, те треклятые воры… Возможно, великие Создатели придумали нечто, о чем никто, кроме них самих, никогда не догадывался. Неужели путь должен быть легким и не иметь извилистых поворотов? Пока он говорил, он смотрел только на Дару, но та, не замечая взгляда Скерафика, понуро рассматривала свои руки. Себастьян подумал, что, пока Дара идет с ним и пока его сущность не меняется на нечто более живое, его не остановят никакие препятствия, будь то ворчание вечного призрака или еще какие-нибудь фокусы других существ. – Многое я повидал, сидя здесь, но таких странных спутников не встречал уже много веков, – Джил Скерафик покачал головой и уселся обратно за стол. – Скоро истечет срок нашей службы, так к чему же?.. Идите на северо-восток, пока не пересечете овраг, отсчитайте от его края сто семьдесят один шаг, тогда увидите столб света. – Мост, – с пониманием кивнула Дара. Воробей коротко чирикнул в знак подтверждения ее догадки. – Вы пропускаете нас? – опешил Себастьян. – Платой за дорогу было ваше брюзжание? – Мы более не нужны, – заявил Джил Скерафик. Вечный призрак исчез вместе с накрытым столом и воробьем, оставив путников в одиночестве. – Скорее бы стать человеком и убраться от вас подальше, – не менее ворчливым тоном, чем был у Скерафика, проговорил Себастьян. – Со мной ты можешь расстаться уже сейчас. Себастьян решил, что ему показалось. Дара, которую он прежде отчетливо слышал, несмотря на ее малый рост, сейчас говорила нарочито тихо и все так же не поднимала головы. Призрак поднес фею к лицу, но она и на это не обратила внимания. Прежняя обида Дары испарилась, уступив место какому-то новому чувству, в котором Себастьян не мог разобраться. – Повтори-ка, – потребовал он. – Ты знаешь, куда идти дальше, я более не нужна тебе, – вздохнула Дара, все еще отводя взгляд. – До моста, – гвардеец кивнул, – но мост не ведет к самому Желай-месту, верно? – От моста ты легко до него доберешься, – Дара пожала плечами. – Конечно, всего лишь придется прорываться через ундин, каких-то воров и черт знает кого еще, о ком вам не рассказывали даже Создатели, – вспылил Себастьян. – Что ты задумала? – Я не пойду в Желай-место, – пробормотала фея. Себастьян все еще не верил своим ушам. Он схватил Дару за крылья и притянул почти вплотную к своему лицу. На этот раз фея оживилась и возмущенно запищала, пытаясь дотянуться до его пальцев, сжимавших крылья. Хмыкнув, призрак перебросил ее себе на плечо, но Дара, несколько раз расправив крылья, тут же поднялась в воздух и отлетела от него на порядочное расстояние. – Поэтому я и не хочу идти с тобой! – в сердцах закричала она. – И никогда не хотела. Что будет, если твое желание не исполнится? Раздавишь меня, как насекомое? – Исполнение моего желания не зависит от тебя, – медленно сказал Себастьян, стараясь не поддаться гневу. – Но ты не можешь неожиданно бросить меня на середине пути. – То, что мы идем в одно место, было случайным совпадением. Но ты решил, что нашей встречи достаточно, чтобы заставить меня показывать тебе дорогу. Я тебе ничего не обещала. Себастьян едва не уточнил вслух, действительно ли фея не давала ему никаких обещаний. Да и не была их встреча совпадением вроде столкновения с Фельдзисом Рудманом, на Дару указали ведьмы еще до ее рождения. Бывший королевский гвардеец подчинился силе, стоявшей выше него, выше его понимания устройства нечеловеческого мира, а фея, являвшаяся частью этого мира, будто намеренно опускала его рассказ о том, что их встреча была предопределена. Да и как она могла передумать идти в Желай-место, когда они столько миль прошли вместе, отдаляясь от ее дома? – Что такого сказал этот вечный призрак, что ты неожиданно отказалась от своего желания? – вздохнул Себастьян. – Он напомнил о моем предназначении. – Он не был первым, кто говорил нам о феях и наказе хранить маршрут. – Но у него тоже есть предназначение, и он неуклонно следует ему целое тысячелетие. Я даже не догадывалась, что кто-нибудь еще может оберегать дорогу к Желай-месту. Я не могла смотреть ему в глаза, потому что он защищает часть нашей тайны, а я привела к нему чужака, не имея на это ни малейшего права. – Не так он и защищал свою тайну, – призрак фыркнул. – Ему, наверное, наскучило сидеть за столом тысячу лет подряд, отругал нас для очистки совести и ушел. Он мог вызвать меня на поединок или дать нам загадки, если его служба была так важна. Но он только дал нам направление и исчез. Готов поклясться, это означает, что тебе можно двигаться дальше. – Я стою перед выбором… – Дара! – рявкнул Себастьян. Фея всхлипнула раз, другой, и залилась слезами. От ее волнения оранжевое сияние, всегда окружавшее Дару, разгоралось то ярче, то тусклее, и призрак, наблюдая за этими вспышками света, вдруг заметил, что обстановка на поляне снова изменилась. Дождевые тучи, уже давно висевшие над их головами, будто спустились еще ниже так, что до них можно было дотянуться рукой. Краски природы постепенно выцветали, и Себастьян подумал, что все в округе становится похожим на него самого – мертвенно-серым. От этого свечение Дары выглядело неуместно жизнерадостным. Дара опустилась на землю и продолжила хныкать о чем-то, непонятном призраку. Тот и не попытался бы сейчас разобраться в изменчивом поведении феи, он был сосредоточен на изучении окрестностей. Вместе с пропавшими цветами исчезли и звуки. Кроме плача Дары, не было слышно ни реки, ни шума леса. Глухая тишина напомнила Себастьяну встречу с ведьмами на краю Рассадника, но тогда природа лишь замерла в подчинении. Обиталище Джила Скерафика же действительно умирало и разрушалось вслед за его исчезновением. Себастьян прежде не видел вечных призраков, но догадывался, что обладатели такой сущности не могли рассчитывать на окончательный покой. Вряд ли бы этот страж завершил жизнь, оказав другому призраку и фее помощь в нахождении моста. «Но он говорил, что его служба подходит к концу», – напомнил себе гвардеец и огляделся еще раз. На поляне становилось все темнее, Себастьян не испытывал ни малейшей тревоги за себя, но Дара была похожа на последнюю каплю света в мире, ей нечего было делать в таком месте. Если ее не забрать отсюда, она будет плакать всю жизнь напролет, не заметив, как этому миру пришел конец. Себастьян решительно приблизился к ней и сгреб фею с земли, спрятав ее в замке из рук. Может быть, она действительно ничего ему не обещала, но негласный уговор у них все же был: пока Дара ведет призрака к Желай-месту, тот оберегает ее от возможных опасностей. – Поплачешь по дороге, – бросил он Даре, чувствуя, как она пойманной бабочкой дрожит и мечется в его ладонях, – нам нельзя здесь оставаться. Следуя указаниям Скерафика, гвардеец вернулся в густую тень деревьев. Ему казалось, что, пока он продвигается вперед, лес точно так же постепенно увядает вокруг него. Вдалеке отчетливо виднелась зеленая листва, через ветви пробивались золотистые лучи солнца, одолевшего тучи. Но едва Себастьян доходил до какого-либо участка леса, там все тоже становилось пепельно-серым. Призрак подумал, что мог бы остаться в этом безжизненном краю и даже смириться с компанией чудака Скерафика. Здесь не было ничего и никого лишнего, ничто и никто не мог вывести его из себя или преподнести очередное разочарование. Вот только Дара, которую он сам не отпускал, не принадлежала подобию их мира. Выпусти он фею из рук, она бы все равно сгинула здесь, потерявшаяся и снедаемая сожалением о поисках Желай-места. Заскользив вниз по обещанному оврагу, гвардеец выдохнул с облегчением: прежде его не покидало ощущение, что он движется на одном месте. Себастьян взобрался по противоположному склону и замер, уставившись себе под ноги. Сто семьдесят один шаг. До чего странное количество. Тряхнув головой, призрак принялся считать, не отрывая взгляда от земли. – Одна птица рассказывала мне, что некоторые люди идут на восток или на запад, на юг или на север, и все равно находят Желай-место, – подала голос Дара. – Любое направление оказывается верным. Ее свечение пробивалось сквозь сцепленные пальцы гвардейца, отвлекая его, голос феи звучал приглушенно, но Себастьян вместо того, чтобы прислушаться, принялся вслух отсчитывать шаги, чтобы не сбиться. Пожалуй, он и вправду выбросил бы Дару, если из-за нее пришлось бы начинать счет заново. – Таких людей не ведут феи или кто-нибудь еще, – продолжала она, – им помогает судьба, или предчувствие, или даже сердце, – она сделала паузу, будто размышляла, может ли сердце или какое-нибудь чутье указать призраку путь. – Та птица, с которой я говорила, была сделана из чистого золота, но даже она ощущала, как ее тянет в Желай-место с тех пор, как она только раз подумала о нем. – Сто тридцать пять, – объявил Себастьян и остановился. – Я слышал о птице из золота. С ее поисков началась история Отряда Настоящих Людей. – Какого отряда? – неуверенно отозвалась Дара, явно еще размышлявшая о своем предназначении и о Желай-месте. – Сто тридцать шесть, сто тридцать семь… Слова феи оживили воспоминания, от которых ему хотелось бы избавиться, но которые он все же хранил. Ему приходилось помнить о первом и последнем задании в Чайном городе, чтобы не потерять связь с возвращением к жизни и с местью Россу, но у тех же событий была и другая сторона: его убил пират, оборвал прежнюю жизнь, превратив в бестелесный сгусток озлобленности. Один повстречавшийся Себастьяну призрак сказал, что со временем причины смерти, собственные цели, переживания – все размывается и более не тревожит, пусть на это и требуются годы. И гвардейцу в самом деле постепенно стало легче говорить о старой жизни, о том, что разделило ее на до и после, хотя это и занимало до сих пор его внимание. Однако он неожиданно для самого себя оказался не готов рассказывать Даре об Отряде Настоящих Людей, изгонявшем прочь все чужие сущности и, возможно, когда-то даже навредившем какой-нибудь фее. Дара, с таким сочувствием относившаяся ко всему живому, едва ли была бы счастлива узнать, что Себастьян сначала являлся частью этого Отряда, а теперь вдруг почти силой сам тащил ее в Желай-место, ничем не отличаясь от бывших соратников. – Сто семьдесят один, – закончил Себастьян и остановился. Лес был все таким же неприветливым и выцветшим, под древесным кронами царили полумрак и все та же тишина. Джил Скерафик обещал некий столб света, но вокруг было лишь достаточно темно, чтобы гвардеец начал постепенно сливаться с сумеречным окружением. Себастьян топтался на месте, ожидая, что тучи над лесом рассеются и явят ему желанное солнце, а то в свою очередь протянет призраку луч света, превращающийся в мост. – Здесь ничего нет, – фыркнул призрак через некоторое время. Он разжал пальцы, выпуская Дару, и та вздрогнула при виде открывшейся ей картины. Теперь и она заметила, что лес вокруг только отдаленно напоминал тот, из которого они пришли к Джилу Скерафику. Фея встревоженно оглянулась на Себастьяна. – Он же не мог завести нас в ловушку? – глаза Дары округлились. – Не мог наказать меня за то, что отступилась от клятв? – И решил заманить тебя в по-настоящему призрачный мир? Слишком много чести для тебя и слишком много ответственности для него, – гвардеец покачал головой. – Он страж, а не судья, да и со своей работой справляется ужасно. Здесь нет обещанного… Не договорив, он повернул голову к Даре, стоявшей на его раскрытой ладони. За дни дороги, проведенные вместе, он так привык нести невесомую фею в руках или везти на плече, что порой забывал, что держит ее. Сейчас она с ожиданием заглядывала в его пустые глаза, чуть морща нос, как делала каждый раз, когда ей приходилось смотреть в сторону его обезображенного лица, а он только продолжал сверлить ее взглядом. Призрак привык к ней как к своему проводнику, не обращал никакого внимания на природу ее сущности и потому прежде не придавал много значения еще одной ее особенности: Дара и сама по себе была крохотным источником света. Не сводя с нее глаз, Себастьян молча вытянул перед собой руку, на которой стояла фея, и принялся медленно водить рукой из стороны в сторону. Дара сердито топнула ногой. – Не нужно использовать меня как свечку! – пискнула она. Себастьян хмыкнул и махнул рукой так, чтобы фея не удержалась на его ладони. Дара ожидаемо вспорхнула и отлетела от призрака в сторону. Это тоже уже входило в их общую привычку: недовольная чем-то, фея старалась хотя бы несколько минут продержаться на достаточном расстоянии от гвардейца, прежде чем он успеет вновь настигнуть ее. Но на этот раз она не смогла отдалиться. Стоило ей отлететь от Себастьяна, как она натолкнулась на невидимую преграду, раздался звук, напомнивший призраку стук мошкары и мотыльков, собиравшихся вокруг стеклянного колпака фонаря. Не ожидавшая препятствий Дара едва не упала, но удержалась на лету и вернулась на прежнее место. Она ладонями уперлась в предполагаемую стену, и Себастьяну вдруг почудилось, что он может рассмотреть ее смутное отражение. – Я что-то вижу, – прошептала Дара. Она лбом прижалась к стеклу – Себастьян больше не сомневался в его существовании – и сразу отпрянула от него. По ту сторону преграды в том же месте, где только что была Дара, начал разгораться оранжевый огонек. Постепенно он становился все ярче, рос, а затем ослепляюще вспыхнул и осветил землю и деревья, мгновенно окрасившиеся в янтарный цвет. Затем свет начал отступать, пока не сжался до узкой полосы, идущей от земли сквозь лесные кроны прямиком в дождевые тучи. Стекло искажало оранжевое свечение и ловило случайные отблески, отчего казалось, что кто-то поместил за ограду настоящий огонь. – Мост! – в один голос воскликнули Дара и Себастьян. Последний с подозрением покосился на фею. Завороженная развернувшейся игрой света, она будто забыла о своих душевных терзаниях, но, заговорив, вспомнила, что не должна радоваться нарушению клятв, даже тех, что сама никогда не приносила. Прежде чем она успела бы сказать очередную глупость или попытаться улизнуть от него, призрак опять поймал ее и шагнул ближе к свету, заключенному в стекло. – Что ты делаешь? – запротестовала она, безуспешно силясь разжать его пальцы. – Иду на мост, – Себастьян пожал плечами и внимательно посмотрел на фею. – Снова хочешь отступить? Ты должна была думать об этом, когда сбегала из дома. Теперь поздно сдаваться. Ты пройдешь со мной до самого Желай-места, ясно? В глубине души призрак догадывался, что действительно сумел бы далее добраться до Желай-места без чужой помощи и подсказок. После разговора со Скерафиком дорога виделась ему вереницей ловушек и встреч с существами, готовыми убить всякого, кто захочет попасть к долгожданному источнику желаний, но это означало бы, что с каждым препятствием он бы только приближался к конечной цели. Но Себастьян поймал себя на желании помочь фее обрести уверенность, что она ничего не нарушает, не подводит никого, кроме самой себя, не мечтает о чем-то понапрасну. Любые добрые порывы иссякли в его душе задолго до встречи с Дарой, оставив достаточно места для раздражения, подозрительности и мстительности, но проведенное с феей время заставило его вспомнить о прежних чувствах, которые могли бы вернуться с обратным превращением в человека. «Пригляжу за феей, научусь поступать, как человек, скорее им стану», – предположил он и усмехнулся про себя. Когда-то ему приходилось учиться жить в сущности призрака, а теперь стоило повернуть все вспять. «Это не доброта второго шанса, – поспешно добавил Себастьян, не зная, к кому обращается, – фея меня наверняка ненавидит, благодарности я не дождусь. Мне только нужно показать Желай-месту, что я достоин перерождения». – Я не брошу тебя в логове Скерафика, – добавил гвардеец вслух. – И не дам провести жизнь в сожалениях, что ты не решилась воплотить в жизнь свою мечту. Он свободной рукой прикоснулся к стеклу, гадая, нужно ли пройти сквозь него, как призраку, или взобраться вверх, как по настоящему мосту. Но пока он решал, яркое свечение охватило его вместе с феей и словно куда-то потянуло.

***

Если бы Себастьян мог обернуться и сквозь пройденный лес посмотреть на оставленную ими поляну, он бы не без возмущения увидел, что в природу там вернулись цвета, пусть и не такие живые, как прежде. Река на мелководье снова зажурчала по гладкой гальке, к клубившимся над лесом тучам снова тянулся пар из чашки Джила Скерафика, воробей все так же клевал нескончаемые крошки из блюдца. – Как думаешь, что будет с нами, когда Желай-место окончит свои дни? – вздохнул мужчина. – Мы же вечные призраки. – Нет, в этот раз наша сущность не имеет значения, – чирикнул воробей, оторвавшись от своего занятия. – Желай-месту исполнится тысяча лет со дня на день. Когда оно исчезнет, исчезнем и мы. Мы служили ему с первого дня, и после нас никого не останется. Мы последние, кто видел начало. – Проклятый всезнайка до сих пор жив, – скривился Скерафик, – он смог уснуть на век-другой, но я чувствую, что он еще не покинул этот свет. – Его наказание не лучше нашего, а? – воробей весело запрыгал по краю блюдца. – Он и не заметит, что их творения больше нет, когда проснется, – Джил Скерафик фыркнул. – А эта парочка, может быть, и не успеет добраться до Желай-места? – Призрак доберется, коли ты его пропустил. Но не стоило этого делать. Джил Скерафик покосился на воробья, не в первый раз ругавшего товарища за то, что тот разрешал кому-нибудь пройти на мост, пусть последнее случалось и редко. Но сейчас в голосе птицы-призрака не было прежней ворчливости и осуждения. Он говорил с обреченностью, уже охватившей и Скерафика. – Я хотел прогнать их, – вздохнул он, – но что-то заставило меня изменить решение. Мне кажется, это их последняя воля. – А, такие вопросы меня более не волнуют, – воробей тряхнул крыльями. – Скорее бы Желай-месту пришел конец. Я жду этого всю тысячу лет.