Желай-место

«Я постараюсь выяснить». «Я сама». «Береги себя». Ифада несколько секунд рассматривала два слова, выведенных рукой брата в его последней записке, а затем спрятала клочок бумаги под рубашкой. Она зачерпнула ледяной речной воды и умылась, чтобы мыслить хоть каплю яснее. Прошлой ночью, свернувшись калачиком под боком Сагали, Ифада боролась с желанием заговорить о Рудмане и странном поведении Лесли, но когда она подняла голову, проверяя, спит ли капитан, то увидела, как напряженно всматривается он в ночное небо, и не решилась сказать ему ни слова. Вздохнув, девушка тоже перевернулась на спину и уставилась на рассыпанные по небу звезды. Где-то наверху мог быть сокрыт целый город небесного народа, чьи наблюдатели сейчас точно так же беззастенчиво рассматривали Овскую и улегшихся вокруг костров пиратов. Погода не портилась, небо не заволакивало грозовыми тучами, а значит, небесный народ ничего не имел против их присутствия. Или же ждал, проверяя, как далеко сможет продвинуться команда «Безымянного». Ифада вспомнила, до чего боязно ей было первое время пользоваться проходом небесного народа, заброшенном крылатыми людьми в Раздольном лесу. Родители предупреждали, что некоторые тоннели небесный народ оберегает до сих пор и никому не позволяет ими пользоваться, кроме своих сородичей, поэтому Овская, будучи маленькой, каждый раз торопливо пробегала сквозь свой лесной коридор, боясь, что ее вот-вот настигнут небожители. Но затем она заметила, что в проходе мелькают некоторые охотники, соседи, семейство четверть-куниц, и страх перед встречей с небесным народом постепенно прошел. Но теперь девушка снова испытывала забытое ощущение, что оказалась на запретной территории и будет наказана. Упрямо выискивая взглядом темные крылатые фигуры, Ифада начала забываться неспокойным сном, когда в округе стали раздаваться пронзительные вопли. Пираты вскакивали, выхватывали свое оружие и беспомощно оглядывались по сторонам, пытаясь определить, откуда доносятся крики. Снова завывал Тальк, с сожалением определила Ифада, оборачиваясь к скалам. По словам Сагали, Глянц тоже был где-то поблизости, если клекот, доносившийся из леса, не принадлежал другой растревоженной сове. Следом за звериными послышался человеческий крик, прервавшийся зловеще резко, на смену ему пришли тихие голоса, переговаривающиеся между собой. Невозможно было разобрать ни слова, голоса окружали лагерь, но их обладатели будто не замечали, какую суматоху принесли с собой. Выспаться им не удалось, и рассвет Ифада встречала с облегчением и отчаянием, предвкушая тяжелый день. Полученная от Теркоза записка принесла каплю успокоения. – Ифада! Окрик Сагали заставил ее встрепенуться. Стряхнув с пальцев последние капли воды, она обернулась к капитану, надеясь, что он не видел, как она держала в руках послание от брата. С первого дня, проведенного на «Безымянном», она ни разу не упомянула, что поддерживает связь с Теркозом через эти короткие записки. Сагали не знал, что брат забрал бы ее с Ао-Э, потому она до последнего мгновения сомневалась, стоит ли добровольно присоединяться к пирату и уплывать с ним на лодке обратно на «Безымянный». Он не знал, что Овский дошел бы даже до Тэй-Та, чтобы увезти раненную сестру домой. Не знал, что она сама попросила брата оставаться в Звенящем и только быть готовым отвечать ей в любое время. Девушка до самых Врат Заблудших думала, что на Сагали влияет только сила, окружавшая Ифаду, что решает он не сердцем, хотя к тому времени уже готова была открыть капитану свои зародившиеся в дороге чувства. Но она молчала, только по-прежнему ругала его за тягу к Желай-месту. Она потому и последовала за ним сама, надеясь, что вместе с ней он не сгинет в пути, как это сделал ее отец. Что ее неопределенная сила, которой она толком не умела пользоваться, наконец-то пригодится для защиты любимого человека. Теркозу серьезное колдовство давалось не часто без присутствия сестры, и они никак не могли найти способ разделить общую на двух Овских силу. Ифада, рассчитывая, что это поможет Теркозу в обретении должных способностей, сама рьяно отказывалась от доставшейся в наследство магии. Прежде ее вдохновляло решение матери, не желавшей собственной сущности, отринувшей весь свой род, покинувшей Рассадник, где обитали другие ведьмы. Теркоз всегда вторил сестре, соглашаясь, что они могут обойтись и без колдовства. После ухода отца они переехали к родне в Рассадник, фыркавшей на безответственных родителей юных Овских. Ведьмы словно позабыли, что Мэделин умерла, а Найджел ушел на поиски оставившей его любимой. Пребывая в Рассаднике, Теркоз влюбился в девчонку-ведьму, чья семья, не менее уважаемая, чем с Что-С-Востока, не поощряла общение с Овскими. Пока братец чах от невыраженных чувств, Ифада выяснила, что мать сгубил именно отказ от колдовства, которое годами копилось в ней, не имея выхода наружу. Унаследовавшие ее сущность Овские могли окончить жизнь так же плачевно, как Мэделин, и тогда Ифада решила взять их с братом судьбу в свои руки. Она злилась на ведьм, ни разу не пришедших, пока Мэделин болела, не объяснивших вовремя ни ей, ни ее супругу, ни детям, что она отказывается не просто от колдовства, а от самой жизни. Теркоз же, заглядываясь на недосягаемую ведьму из другой семьи, уже подумывал, не взяться ли ему в самом деле за колдовство. В Рассаднике их принимали, только потому что они были представителями Что-С-Востока, но учить их премудростям колдовства никто не собирался, рассчитывая, что Овские сами будут просить прощения за свою непутевую семью и помощи в принятии своей сущности. Однако девушка и юноша попрощались с Рассадником и возвратились в Раздольный лес, привели в порядок родительский домик и вернулись к прежней жизни. В Звенящем они разыскали колдуна, живущем в городе уже не один десяток лет. Старик вел знакомство с ведьмами Рассадника и потому долго не соглашался взять в ученики Овского, но после долгих уговоров сдался. Ифада охотилась для колдуна, платя ему свежей дичью, собирала травы, выискивала для зелий редкие ингредиенты и даже ездила ради них в другие города. Только бы колдун не бросал обучение Теркоза. Довольно быстро открылась досадная правда: без сестры у Овского мало что получалось. Неразлучные всю жизнь, они своей привычкой делать все вместе расстраивали свои же планы. Пока Ифада была поблизости, Теркозу давались трудные заклинания, он готовил зелья лучше прежнего, поражал наставника своим мастерством. Стоило сестре уехать, как он превращался в неопытного юнца, способного только на мелочи вроде почты и домашних дел. В то же время Ифада обнаружила, что ей часто везет в охоте, в сделках, люди вокруг нее становятся сговорчивыми. Будто удача следовала за ней по пятам, будто мир менялся ей в угоду, и это быстро ей надоело. С годами ничего не менялось, и по ночам Ифада, вытирая гневные слезы, смотрела на небо и шептала: «Я не хочу колдовства. Оно нужно Теркозу. Он хочет стать достойным колдуном и жениться на той девчонке из Рассадника, что до сих пор пишет ему сердечные письма. Заберите мою силу, отдайте ее брату. Я хочу вынырнуть из океана силы, прошу вас». К кому бы она ни обращалась, никто ей не отвечал. Даже Сагали говорил, что половина команды верит, будто она ведьма. Ифада упрямо качала головой, заверяя, что колдовством в ее семье занимается только брат. Сагали позвал ее по имени, но глядел не на девушку, а за спину ей, высматривая что-то в темной реке. Проследив за его взглядом, Ифада повернула голову к воде, чтобы увидеть продолговатый сверток, выброшенный на берег чуть ниже того места, где она стояла. Должно быть, его принесло рекой, пока девушка была увлечена запиской Теркоза. Сейчас она была смущена тем, сколько пар глаз наблюдало, как она приближается к свертку и наклоняется, чтобы поднять его с земли. Отныне больше не было дверей каюты и решеток в трюме, чтобы укрыть ее чужих взглядов, а значит, стоило тщательнее выбирать время и место для переписки с братом. Все еще занимая мысли Теркозом, Овская бездумно взяла в руки предмет и затаила дыхание, вдруг узнав его. Не разворачивая грубую ткань, обмотанную шнуром, она уже могла с уверенностью назвать содержимое свертка. Река принесла ей стрелы, хранившиеся вместе с луком и не найденные Триглазом днем ранее. Ифада спиной чувствовала, как все пираты уставились на нее с ожиданием, и медленно развернулась к ним, демонстрируя стрелы с тетеревиным оперением. Как и лук, стрелы были сухими, даже перья не повредились, хотя много часов провели в воде. Ифада хотела возвратиться к своему оружию, но не предполагала, что ее желание исполнится вот так легко. – Девица – точно ведьма! – зашептались пираты. – Попросила реку, и та ей все принесла. – Я не ведьма, ясно? – голос Ифады предательски дрогнул. – Забыли, где мы? Может быть, вся земля вокруг Желай-места пропиталась силой. – А может, мы уже в Желай-месте, а? – оживился кто-то. – Хочу гору денег! – крикнул пират, задрав голову. На мгновение все затаились, готовясь, что на их товарища обрушится поток золота, но все осталось прежним, и пираты загоготали, мгновенно позабыв про Ифаду. Воспользовавшись этим, Сагали объявил о направлении на восток, и его команда сонной вереницей потянулась за Ладро и Плахой, идущими в лес в начале процессии навстречу поднимающемуся солнцу. Капитан призывно махнул девушке рукой. Ифада пропустила всех вперед, приготовляя лук, примеряясь к нему со стрелами. Шнур на свертке можно было легко перевязать так, чтобы превратить тот в мягкий колчан. Вместе с ним девушка почувствовала себя еще лучше. Прежде лук был бесполезен, у нее не было времени изготовить для него новые стрелы, но теперь, словно получив настоящий подарок, Овской не терпелось опробовать оружие в действии. Дойдя до рощи, в которой уже скрылись остальные, она на ходу выбрала тонкое стройное деревце и выстрелила в его ствол, почти не целясь. С привычным уху свистом стрела рассекла воздух и вонзилась в деревце. Смотрящий на лучницу Сагали восхищенно присвистнул, и та, довольно улыбаясь уже позабытому наслаждению стрельбы из лука, которой ее научил однажды отец, двинулась в сторону деревца, чтобы забрать стрелу. Не успела она сделать и пары шагов, как за деревом мелькнул и тут же исчез крошечный оранжевый огонек, ярко выделившийся среди листвы и низкой поросли. Овская застыла на месте. – Ты видел? – прошептала она стоявшему за ее спиной Сагали. – Что именно? – Блуждающий огонь, – Ифада поежилась, – это не к добру. – Строчки на карте предупреждали, что здесь не будет ничего хорошего, – Сагали улыбнулся ей так, словно девушка беспокоилась понапрасну. – Не пугаться же нам каждого шороха и огонька. – Такие огоньки заводят чужаков в трясину на границе с Рассадником, – пробормотала Ифада. Сагали поманил ее к себе, и она решила не забирать стрелу, поспешив вместе с капитаном догнать продвинувшуюся вперед команду. Довольно быстро Ифада оказалась впереди процессии, выбранная самым знающим леса человеком. Практически вся команда проводила жизнь в море и на суше недалеко от портов, в которые они заходили. Долгое нахождение вдали от родной стихии вгоняло этих грозных морских разбойников в уныние. Оставив позади последнюю большую воду – реку, – они плелись сквозь лес, подгоняемые командами капитана и старпома, отдавшись на волю пары проводников и маршрута на карте. Овская бы приняла поход за прогулку в странной компании, если бы не гнетущая обстановка. Блуждающих огней она более не видела и надеялась, что та вспышка была лишь плодом ее разыгравшегося воображения и уставшего разума. Лес не был колючим и зловещим в сравнении с Резколесьем, в котором ей однажды довелось побывать. Он не был живым и пропитанным магией, как ведьмовской Рассадник. Он не походил на жаркие заросли острова Ао-Э. Он, скорее, напоминал Ифаде родной Раздольный лес, и это не нравилось ей больше всего. Иногда, сверяясь с картой, расположением солнца в небе, оглядываясь по сторонам, девушке казалось, что она видит ориентиры, которыми пользовалась дома. Где-то лежал поваленный клен, один в один опираясь на раздвоенную ветвь соседнего дерева. Где-то из-под корней виднелась заброшенная лисья нора вроде той, которую Овские использовали как тайник. Ифада не могла отделаться от мысли, что кто-то воссоздал ее лес, но даже не попытался скрыть его фальшивость. Если пираты шли вперед без охоты, тоскуя по морю, то девушка боялась угодить в какую-нибудь ловушку, подстроенную живущими здесь существами. Оружие не видит ножен, за путь легко и жизнь отдать, – строчки с обратной стороны карты, прежде не понравившиеся ей напускной грозностью, теперь обрели смысл. Ифада всю дорогу сжимала в руках лук с прилаженной стрелой, борясь с желанием натянуть тетиву и выстрелить в любой подозрительный уголок леса. Она поглядывала на пиратов и с тревогой отмечала, что и они идут, обнажив сабли, ножи, топорики и прочее верное им оружие. – Ундину-то увидим? – ухмыльнулся Ладро. Овская едва не дернулась в сторону, услышав почти над ухом его голос. Даже взволнованные перешептывания членов команды давно иссякли, так как все мысли людей были заняты одними возможными опасностями, поджидающими их на каждом шагу. Она не думала, что пират вдруг решит заговорить с ней. – Надеюсь, никакой ундины на самом деле не будет, – пробормотала Ифада в ответ через некоторое время. Далеко впереди ей померещился силуэт, движущийся в их сторону, и она пыталась все внимание уделить только ему. – Сущностям, живущим в воде, доверия нет. – Впереди дорогу опять пересекает та река, – Триглаз присоединился к разговору, и девушка уже хотела подтвердить, что они верно следуют карте, как пират продолжил: – Нам кот про ундину расскажет. – Кот? – переспросила Ифада, снова вглядываясь в просвет между деревьями. – Обежал нас по дуге, – смотрящий вдаль мотнул головой влево, – дошел до реки и несется в нашу сторону. Готов поспорить, Рудман плетется где-то за нами. – Сагали знает об этом? – Ладро вытянул шею, так же как Ифада, безуспешно пытаясь высмотреть кота. – Конечно, – Триглаз фыркнул, – но Сагали махнул на Рудмана рукой. Ифада все отчетливее видела, как шевелятся папоротниковые заросли, выдающие расположение зверя. Тот постепенно приближался, шумно пробираясь через лес, и Овская не заметила, как вскинула лук, выслеживая добычу. Она уже могла сказать, где кот вылезет из папоротника, как скоро это случится. Нужно только провести его острием стрелы до определенной точки и там, не дыша, выстрелить в то же мгновение, как он покажется на виду. Так она делала в Раздольном лесу, часами охотясь для них с братом, для колдуна, для продажи… – Девица, ты в своем уме? Овская моргнула, избавляясь от наваждения. Ладро вцепился в древко лука, пытаясь его опустить, пока Ифада упорно силилась навести оружие на кота. Тальк в этот момент выбрался на открытую местность и семенил к ней, не подозревая о грозившей ему опасности. Сагали, оставив разговор с Плахой, тоже приблизился к девушке. Ифада почти швырнула лук в сторону не менее удивленного Триглаза и обхватила себя трясущимися руками. Она ошиблась: угроза шла не от леса, а от нее самой. – Ифада! – мяукнул Тальк, доверчиво прижимаясь к ее ногам. – Я видел человека, который ранил тебя на корабле! – та инстинктивно опустила руку на левый бок, а кот закрутился на месте, на каждом круге заглядывая ей в глаза и не обращая внимания ни на кого из пиратов. – Он лежит на берегу реки! Мы с Фельдзисом видели его у водопада, он был связан, и Фельдзис сказал, что его не нужно освобождать. А теперь выходит, что кто-то другой отпустил его и убил? По команде «Безымянного» пронесся судорожный вздох. Ифада медленно повернула к Сагали голову, но тот смотрел сквозь болтливого кота, будто не понимал, что тот говорит. – Убил? – упавшим голосом переспросил он. Расставаясь с Нилом, Сагали выглядел беспечно, хотя прекрасно понимал, что у брата было слишком мало шансов спастись. Ифада сама увязалась с пиратами на берег, но до последнего момента не верила, что капитан действительно бросит Нила на произвол судьбы. Не питая к последнему никаких теплых чувств, Овская все же не могла оставить его позади с легким сердцем. По крайней мере, теперь она знала, что Нил сумел освободиться при помощи отданного ему ножа, спрыгнул с водопада. Он мог не выжить при падении, но почему Тальк говорил, что пират убит? – Кто-то бесчеловечно вонзил нож точно ему в сердце! – выпалил кот, разворачиваясь к Сагали. Все застыли, во все глаза смотря на своего капитана. Ифаде снова показалось, что остальные знают несколько больше, чем она. В глазах пиратов не читалось опасений перед неизвестным убийцей, они выжидали, что решит Сагали или что с ним произойдет. Сагали, казалось, тоже замер, переводя взгляд с кота на Ифаду, с деревьев вокруг на небо, обратно на кота. Спустя минуту он, наконец, выпрямился, сделал глубокий вздох и кивнул Ладро: – Возьми двоих, осмотритесь. – Всем быть настороже, не зевать! – добавил от себя Плаха. Тальк шмыгнул обратно в лес на поиски Рудмана, чтобы и ему принести последние тревожные новости. Триглаз протянул Ифаде обратно ее лук и стрелу, к счастью, так и не выпущенную в кота. Вспомнив, что она едва не натворила пару минут назад, Овская замотала головой, отказываясь от собственного оружия, и попятилась назад. – Всем быть настороже! – неожиданно рявкнул наблюдавший за ней Сагали. Ифада покорно приняла от пирата лук, убрала стрелу обратно в колчан и с опаской взглянула на Сагали. Тот коротко кивнул в знак одобрения и продолжил путь, ведя свою команду дальше. Девушка продолжала стоять на месте, бездумно уставившись на лук в руках, пока пираты обходили ее, следуя за своим капитаном. «Теперь смерть придет за ним», – бормотал кто-то. «Пока мать не узнает, ничего с ним не случится», – спорили другие. «Он сам вызвал свою смерть, когда выбросил Нила на острове. Он же знает, как это работает», – ворчали третьи. Ифада крутила головой по сторонам, выхватывая обрывки разговоров, и на нее снова нахлынуло ощущение, что капитан «Безымянного» скрывал от нее нечто важное, о чем знали все остальные. – Идем, девица! – позвал ее Плаха, пропуская последних членов команды вперед. Поджав губы, Ифада присоединилась к нему и побрела дальше по лесу. Страхи перед окрестностями, высматривание болотных огней, стыд перед едва не подстреленным Тальком – все исчезло в мгновение ока, когда она почувствовала, что внезапная смерть Нила может каким-то образом повлиять на Сагали. Если бы он рассказал об их связи раньше, она бы не позволила ему даже высадить Нила на острове. – Сагали не желал Нилу смерти, – вдруг сказал Плаха. – Он давно хотел от него избавиться, но убить – нет, что бы он ни заявлял и что бы ни делал. – Как гибель Нила отразится на нем? – спросила Ифада, заискивающе посмотрев на старшего помощника. – Если он до сих пор ничего тебе не объяснил, то и я не буду, – пожал плечами тот. – Конечно. Расскажешь, когда придется оплакивать его остывшее тело, – мгновенно рассердилась девушка. Плаха нахмурился, и ей показалось, что пират уже готов открыть ей один из секретов Сагали, но впереди раздались голоса вернувшихся разведчиков, и старпом с лучницей перевели все внимание на них. Ладро подтвердил прежние слова Талька. Нил не был похож на того, кто погиб при падении с водопада и был вынесен на берег речным течением. Его оттащили от реки, чтобы вода не забрала его снова, но нож оставили точно в сердце. Никого и ничего больше не увидев, Ладро забрал нож для Сагали. Ифада, пробравшись вперед, узнала то самое оружие, что дала Нилу для его освобождения. Сагали обернулся к ней с пустым взглядом, не сожалея, не злясь, не ожидая оправданий, и его безразличие выглядело хуже любого проявления чувств. «С ним ничего не случится, – девушка не знала, успокаивает ли саму себя или в очередной раз для защиты капитана пытается собрать энергию, которой все равно не управляла. – Жизнь и смерть Нила никак не влияют на Сагали. Он ничего не ждал, пока мы не услышали о Ниле, нечего ждать и теперь. Сагали жив и здоров, и это не изменится. Не изменится!». Плаха подтолкнул ее в спину, призывая идти дальше. Когда пираты добрались до реки, Сагали объявил привал. Несколько человек рассредоточились вдоль берега, двое, обнаружив Нила, принялись по приказу Плахи рыть брату капитана могилу. Сам Сагали к Нилу даже не приблизился, но Ифада решила взглянуть на того в последний раз. Человек, пугавший ее на корабле, раздражавший своей последней бравадой на острове, сейчас выглядел жалко, обескровленный, скорчившийся от смертельного удара. Овская подумала, что надрывный крик, который ночью растревожил команду вместе с кошачьими и совиными воплями, мог принадлежать и Нилу. Он удачно миновал бывших товарищей, только чтобы угодить точно в руки кому-то, настроенному слишком враждебно. С трудом оторвав взгляд от Нила, Ифада принялась бродить по берегу, напряженно рассматривая бегущую воду. Кто-то звал ее на охоту, но девушка упрямо отказывалась присоединиться к добытчикам. Она боялась, что непременно выстрелит в кого-то из людей или что пойманный зверь окажется лишь миражом. После выхода из леса, который все еще казался ей подозрительным и ненастоящим, уже прошло некоторое время, и разум Ифады постепенно очищался, освобождаясь от страхов и видений, потому она не спешила возвращаться к деревьям. Изучая реку, она выискивала причину, по которой Нил оказался в таком незавидном положении. От его тела по земле тянулась полоса примятой травы, но следы исчезали в воде, словно пирата убили в реке и уже после вытащили на берег. Все-таки здесь жили ундины? Ифада от матери слышала истории о том, какими жестокими могут быть ундины и родственные им сущности, их кровожадность зачастую объяснялась вечным голодом, но бывало, что водяные девицы заманивали несчастных в ловушки только ради того, чтобы развеять скуку. В этих безлюдных на первый взгляд краях должно было быть очень скучно. Чуть выше того места, где обнаружили Нила, река преломлялась на низком пороге, по вершине которого через торчавшие из воды камни можно было пересечь течение вброд. Ифада подошла к сáмой реке. – Назад! Прочь! Услышав женский окрик, Ифада с готовностью отскочила от воды, словно только и ждала подтверждения, что они были на берегу не одни. Прежде прозрачная, казавшаяся мелкой река начала набирать глубину и раздаваться вширь на глазах изумленных пиратов и лучницы. Направив оружие в сторону раздавшегося незнакомого голоса, команда «Безымянного» невольно отступала, пока река теснила людей обратно к деревьям. – Куда собрались, давно воды не видели? – рявкнул на них Сагали, оставшийся стоять там, где вышедшая из берегов река настигла его. Пираты нехотя вернулись обратно, шлепая по мелководью. Ифада тем временем бродила вдоль прежней линии берега, пытаясь определить, откуда донесся голос. Она не сомневалась, что вот-вот произойдет встреча с обещанной картой ундиной, и ей не терпелось узнать, чего стоит ожидать от нового знакомства, коли избежать его не удавалось. Ифада даже не заметила, как над поверхностью воды появилась женская голова. Вынырнувшая ундина задержалась возле порога, а затем встала и выпрямилась во весь рост, смотря в глаза Овской. Та, удивленно моргнув, потянулась за висевшим на плече луком, как вдруг почувствовала, что ее оттаскивают назад за локоть. Обернувшись, она увидела Сагали, отводящего ее от идущей им навстречу ундины. Пока Ифада смотрела на капитана, в воде появилось еще с десяток женщин, оставшихся на середине реки. Их предводительница приблизилась к настороженным людям, вода у ее ног бурлила, когда она шла. Женщина была одета в свободное белое платье, мокрым покрывалом облепившее ее тело, в волосах виднелись тонкие стебли водорослей. Женщина была хороша собой, и мужчины бы сейчас расхрабрились, если бы не сверкавший в ее руке кинжал. – А сова говорила, что ундин придумали только для красного словца, – проворчал Плаха. – Вы не пройдете дальше, – сказала ундина без приветствий, уставившись на Сагали, направившего ей навстречу саблю. Сагали в ответ ей вдруг рассмеялся точно так же, как смеялся при угрозах Ифады во время их первой встречи в Звенящем. Девушка оторвала взгляд от той ундины, на которую и так смотрели уже все пираты, и украдкой огляделась. К пришедшим ундинам добавились новые, они подобрались к затопленному ими берегу, некоторые, подобно первой, подходили все ближе и ближе, постепенно окружая команду «Безымянного». – Вы собираетесь остановить нас? – фыркнул капитан. – Скоро Желай-месту придет конец, – громко объявила ундина, и пираты недовольно зашумели, – его дни сочтены. Мы ждем того, кто завершит круг. Лишь он должен пройти дальше. – Позвольте мне провести к Желай-месту команду, и я завершу любой круг на ваш выбор, – предложил Сагали. – Не мешайте. – Когда пройдет тот, кто завершит круг, вы не успеете к Желай-месту, – старшая ундина покачала головой, – небесный народ говорит, что он уже близко. Мы ждем лишь его. – Ждите, – Плаха выступил вперед, – здесь не единственный брод, где можно перебраться на другую сторону. Пока вы ждете кончины Желай-места, мы загадаем по десятку своих желаний. – Ваш друг наверняка думал так же, – выкрикнула еще одна ундина. Она махнула рукой в сторону, где был найден Нил. По команде снова пролетел встревоженный шепот. Ифада с легкостью представила, как Нил, подхваченный течением реки, собирается обогнать Сагали, доплывает до порога и попадает точно в руки ундин, с которыми не удается договориться. Или же которых он атакует первым, решая вопрос грубой силой. – Небесный народ предупреждает нас о каждом госте, – все, как один, обернулись к третьей ундине. Голос женщины обволакивал, заставляя тянуться к его обладательнице. – Они первыми узнают, кого стоит пропустить, а кого – задержать. Они не вмешиваются, но все видят. Скоро наша служба подойдет к концу, но мы будем верны своему делу до последней минуты. Помимо этого, – она вскинула руку, привлекая к себе еще больше внимания, – вам не стоит искать других дорог к Желай-месту. Не все здесь подвластно стражам. Сильное зло вышло из-под контроля несколько веков назад, и мы более не в силах ему противостоять. Ифада, как и вся команда «Безымянного», восхищенно рассматривая красивое лицо ундины, думала, что готова простить всей ее сущности любые промахи. Против древнейшего зла, должно быть, может выйти только некто могущественный, а они, ундины, всего лишь стерегут безопасный проход через эти земли. Убаюканная голосом говорившей, Овская тяжело вздохнула и опустила взгляд, встретившись с собственным отражением в окружавшей ее воде. Вместо прежней прически – спутанное гнездо, глаза покраснели от слез и тревог, вся кожа покрыта синяками и ссадинами, кое-где порвалась рубашка. Ифада и прежде не находила в себе ничего изящного, но дорога к Желай-месту превратила ее в бездомного странника, не ведающего никаких благ. Разве она могла сравниться с прекрасными ундинами, из поколения в поколение сохраняющими привлекательность и грацию? Где-то над ней мелькнул золотой отблеск, а в следующее мгновение Ифада ощутила тяжесть приземлившейся ей на плечо птицы. Глянц нахально укусил ее за ухо и тут же снова взлетел. Девушка вскрикнула от неожиданности и боли, и от звука ее голоса все вокруг пришли в движение. Овская, будто очнувшись ото сна, с удивлением наблюдала, как пираты снова в защите вскидывают уже опущенное оружие, как ундины с шипением отходят обратно к реке, забирая с собой отхлынувшую с берега воду. Девушка запрокинула голову, выискивая Глянца, но Золотая Птица уже исчезла, будто ее и не было здесь несколько мгновений назад. Та из ундин, что первой вышла навстречу людям, продолжала стоять на месте, испытующе смотря на Сагали. – Не похожи вы на стражей, – проговорил он, свободной от сабли рукой ловя пальцы Ифады у него за спиной. – Мне не нужна бойня, я только хочу пройти дальше. Кто должен закончить ваш круг? Мы пересечем реку вместе с ним. Ундина тихо усмехнулась и плавно провела рукой в сторону от пиратов, указывая на деревья. Смерив ее недоверчивым взглядом, Ифада повернула голову в предложенном направлении. Из леса на речной берег вышел лишенный жизненных красок человек, чья фигура туманом расплывалась перед глазами девушки. Серый человек остановился и поднял голову, в ответ уставившись на пиратов, и те ахнули, увидев, что у незнакомца не было глаз, лишь темные провалы на их месте. На плече призрака – без сомнений, это был он, – ярко сиял оранжевый огонек, который Ифада уже заметила ранним утром. Призрак медленно вытащил из ножен меч и вонзил его в землю перед собой, а затем повернулся точно к Сагали и сказал: – Пришла твоя очередь умереть.