Желай-место

Ифада равнодушно относилась к призракам. Зачастую они были слишком давно умершими существами, забывшими, какую жизнь вели раньше, и потому мало о чем сожалевшими. Они бывали безразличными к окружавшему их миру, ворчливыми или наоборот словоохотливыми, но всех их объединяло смирение с нынешней сущностью. Были и те, кто поразил Овских, пока они жили в Рассаднике. Крупные войны и столкновения с королевствами простых людей сходили на нет, но каждое сражение и каждая стычка по всему свету вырывали множество мертвецов из небытия, и новоявленные призраки, как зачарованные, тянулись к местам силы вроде Рассадника, ожидая от могущественных ведьм и колдунов, что те снова сделают их живыми. Овские насмотрелись на таких бедняг, в призрачной сущности сохранивших смертельные увечья и ничуть этого не смущавшихся в расчете, что их оживят целыми и невредимыми. К ведьмам приходили даже те призраки, которые были вынуждены голову или какую-нибудь конечность носить с собой в руках. Ведьмы называли это жуткое явление Великим Прошением Призраков и предрекали, что скоро нежеланные гости иссякнут. Ни одному призраку за сотни лет они не помогли, потому как возвращение к жизни стоило бы жизни им самим. Но что бы ни говорили ведьмы, мертвецы все шли и шли, не получали помощи и уступали место новым просителям. Даже к таким призракам Ифада и Теркоз привыкли, но был тот, что вселил в брата с сестрой тревогу на долгое время. Ифада даже не видела его, его сумел заметить только Теркоз в вечер после первых занятий с колдуном из Звенящего. Брат рассмотрел призрачную фигуру, одетую вроде гвардейцев-дезертиров из Людского королевства, с пустыми черными глазницами. Призрак, идущий в направлении дома его наставника, отчего-то напугал юношу до глубины души, и Теркоз не сразу рассказал о нем сестре, решив, что то был лишь очередной бедняга-проситель. Но при следующей встрече с наставником выяснилось, что призрак обрел видимую форму, стал злее прежнего и вытянул из старого колдуна жизненные силы, которые тот сумел полностью восстановить только через несколько месяцев. Овские боялись, что призрак, узнав, что они являются потомками ведьм, придет и в их дом с требованием оживить его. Они понимали, что никак не смогут ему противостоять в одиночку. Ифада и представить не могла, что вдали от дома сама столкнется с призраком, удивительно подходящим под сбивчивое описание Теркоза. Еще меньше она ожидала, что тот придет за жизнью Сагали. – Это его смерть! – выдохнул Мартигинто, многие согласно закивали. – Молчи, дурень, – процедил Плаха. – Это призрак из Звенящего, а не чья-то смерть, – возразила Ифада, пытаясь придумать объяснение происходящему, – ундины же сказали, что ждали именно его. – Тогда его привела ты, – прошипел кто-то у нее за спиной. Ифада готова была взвыть. За день она так много волновалась, мыслями бросаясь в беспокойство то за Сагали, то за Талька, тревожилась из-за смерти Нила, едва не попала под губительное очарование ундин, и у нее не осталось сил удивляться или пугаться ввиду появившегося призрака. Девушка по-прежнему сжимала руку Сагали, выглядывая из-за его плеча, и украдкой посматривала на капитана. Когда один из пиратов заявил, что призрака могла привести Ифада, он смерил того тяжелым взглядом и снова повернулся к призраку, все еще стоявшему в отдалении. Последняя оставшаяся на берегу ундина смотрела на пришедшего с ожиданием. Она застыла между бегущей за ее спиной рекой и командой «Безымянного», словно не знала, стоит ли возвращаться восвояси или любезно предложить призраку проход через реку. Должно быть, упрямо твердящие о пророчестве ундины предполагали, что обещанный человек немедля продолжит путь, но призрак все так же стоял на месте, целиком отдав внимание команде корабля. Мучительное молчание затягивалось. Не сводя глаз с расплывчатой фигуры мертвого гвардейца, Ифада понимала теперь, почему Теркоз так переживал, столкнувшись с призраком на улице. Весь его вид показывал, что призрак подготовлен к бою, один только меч, на который он небрежно опирался, внушал трепет, а если на плече призрака сидел некто, существующий отдельно от мертвеца, значит, тот мог по желанию становиться осязаемым. Противник, которому невозможно навредить и который может по-настоящему атаковать в ответ? Худшего и представить нельзя было. Положение спас, ко всеобщему изумлению, Фельдзис Рудман. Те двое, что прежде уходили на охоту, вместо добычи за шиворот притащили мужчину, наперебой рассказывая, как Рудман ошивался поблизости. За ними по пятам следовал Тальк, громко требовавший, чтобы коварные пираты отпустили их друга и проявили хотя бы каплю уважения к другому человеку. Люди Сагали первыми поняли, что на берегу происходит что-то неладное, и ослабили хватку, позволив Рудману высвободиться. Тот, оскорблено отряхнув куртку, смерил пиратов презрительным взглядом и тоже вдруг понял, что никто не отдает приказов, не говорит ни с кем из пришедших, да и вообще все, включая Ифаду за спиной ненавистного ему капитана и незнакомую женщину в мокром платье, смотрят в одном направлении и почти не двигаются. Он увидел призрака и поменялся в лице. Вскрикнув, он наклонился к Тальку, тоже вдруг застывшему с прижатыми к голове ушами, подхватил кота на руки и с завидной резвостью побежал обратно в лес. Пираты проводили его и без того круглыми от удивления глазами. Призрак даже не повернул головы в его сторону, хотя оранжевый огонек на его плече на несколько мгновений задрожал. – И Рудман знает мертвеца? – пробормотал Мартигинто. Ундина, о которой команда начала забывать, вздрогнула, сбрасывая оцепенение, развернулась и широкими шагами, насколько позволяло прилипшее к ногам платье, вошла в реку и тут же скрылась из виду. Последняя вода, которая вернулась в речные границы вслед за ундиной, оставила на берегу несколько рыбин, чья мокрая чешуя серебром заблестела на солнце. Рыба, не желая себе печальной участи, извивалась на гальке, силясь снова попасть в спасительную воду. Те из пиратов, что стояли дальше от призрака, дернулись в сторону легкой добычи, торопливо накалывая трепыхавшихся рыбешек на свое оружие. – Он так и будет на нас смотреть? – прошептал Лесли, все так же смотрящий на призрака вместе с товарищами. – Если он умеет смотреть, – тихо фыркнул Триглаз. – Он смотрит точно на меня, довольны? – процедил Сагали. – Ты убил меня, Росс! – проревел призрак в этот момент. Команда Сагали вдруг пришла в движение, норовя оказаться подальше от своего капитана. Рядом с ним остались только Ифада, не понимавшая, в чем причина их поведения, Плаха и Лесли, которого старпом успел одного схватить за ворот рубахи, не дав отступить. Сагали же расправил плечи и одарил призрака глупой улыбкой. – Я не Росс, – поспешно сообщил он, – я Сагали Кин. Ты пришел не за тем человеком. – Значит, не ты в Чайном городе заколол гвардейца, когда бежал с площади вместе со стариком, что стоит справа от тебя? – призрак склонил голову на бок. – Не ты говорил, что посмеешься, если своими глазами увидишь убитого тобою? Что же ты не смеешься? Плаха бросил на Сагали дикий взгляд, а сам капитан побледнел, до боли стиснув в руке пальцы Ифады. Девушка почувствовала, как в груди у нее поднимается раздражение. За считаные мгновения ее разозлили и пираты, и призрак, и даже Рудман. Она снова вспомнила, как Глянц упрашивал ее не говорить с Сагали о каких-то людях, и одним из них как раз был Росс. На ум Ифаде приходило только одно объяснение, почему Сагали мог отказываться и от прежней встречи с Рудманом, и от давнего убийства гвардейца, объяснение это было слишком простым и потому маловероятным. Ифада высвободилась из рук капитана и решительно вышла вперед, оказавшись еще на несколько шагов ближе к призраку. – Росс и Сагали – разные люди. Их путают не впервые, даже тот человек, убежавший обратно в лес, обознался, приняв Сагали за Росса. – Я видел, как Росс напал на Фельдзиса Рудмана, – оборвал ее призрак. – И я видел, как Росс, – он коротко кивнул в сторону Сагали, – вонзил саблю мне под ребра. Я видел, как мальчишка, – призрак ухватился за рукоять меча, поднимая оружие, и направил его на Лесли, отчего тот попятился назад, но снова был остановлен Плахой, – нанимался в пиратскую команду. Я видел тебя, девица, с юношей, поступившим на обучение к колдуну... – Мой брат тоже тебя видел, что с того? – Овская скрестила руки на груди, пытаясь скрыть вернувшуюся панику. Призрак все же действительно мог прийти к ним в тот день, требуя помощи. – Они с тебя глаз не спускают, – девушка вскинула руку, пальцем указывая на небо. – Ундины и небесный народ ждут не дождутся, когда ты пересечешь чертову реку и завершишь круг, о котором только вы и знаете. Мы с тобой не связаны, ты волен идти дальше. – В тебе больше смелости, чем в мужичинах, что прячутся у тебя за спиной, – проговорил призрак, убирая меч в ножны, – однако Росс... – Росс умер, – перебила его Ифада. Пираты позади нее тихо ахнули, не то поражаясь ее догадливости, не то впечатленные ее смелым разговором о Россе. Зарычав, Сагали вдруг сжал ее плечо и притянул девушку к себе, заставляя замолчать. – Я помню тебя, призрак, – заявил он, – я убил тебя, я признаю это. Мне никогда не искупить вины перед тобой. – Мы еще продолжим разговор. Призрак медленно кивнул, получил от капитана короткий кивок в ответ и неторопливо направился в сторону леса, оставив реку за спиной. По поверхности воды прошла невысокая волна, разбившаяся о каменистый порог, когда и ундины, в отдалении наблюдавшие за развернувшейся сценой, поняли, что герой их пророчества не проявил никакого интереса к ожидавшей его судьбе. Пираты рассыпались по берегу, возбужденно обсуждая все увиденное. Ифада, отбросив в сторону лук со стрелами, растянулась на сырой земле и закрыла лицо руками. – Что ты вытворяешь? – обрушился на нее Сагали, стоило ему убедиться, что призрак ушел. – А ты? – прошипела Овская, садясь. – Ты – Росс? Сагали Росс Кин? Он же сам назвал другое имя, ему нужен был не ты. Лесли сказал, что Рудман тоже должен охотиться за другим человеком, – рулевой протестующе замычал на ее слова, и Ифада взмахнула рукой, пресекая его возмущения. – Так почему ты извиняешься перед призраком? – Потому что я убил этого гвардейца! – взорвался Сагали. – О, я помню эту историю, – влез Мартигинто, ничуть не смущенный накалявшейся обстановкой. – Ты говорил, что нелепее убийства не знаешь. Гвардеец бежал за тобой, ты повернулся и... – Марти. Однажды я отрежу твой язык, – пообещал Сагали мрачно. Когда капитан отвлекся на пирата, Ифада без раздумий снова вскочила на ноги и помчалась в лес, выискивая след Рудмана и Талька. Сагали за ее спиной кричал, звал по имени, но не стал преследовать ее, никого не отправил вдогонку, и Ифада быстро оставила команду «Безымянного» позади. Она злилась на пирата, вниманию которого поддалась так легко, а теперь не знала, как ужиться с его прошлым, а может, и будущим, полным разбоя и, очевидно, убийств. Ифада пыталась сосредоточиться на следах, оставленных Рудманом и котом. Здесь человеком сломана ветка, здесь Тальк зацепился за куст, оставив белый клочок шерсти, пока бежал. Они пошли южнее, стараясь отдалиться и от пиратов, и от призрака. Эти знаки были понятны Овской, они легко читались, как по книге. А что же ей было делать со своими чувствами? Как уместить в сердце тягу к человеку, чьи привычки упрямиться и копить секреты оказались похожими на ее собственные и такими привлекательными, и как в то же время выстоять перед его легким признанием, что он убил человека, пришедшего за ним спустя годы? Пираты Сагали были правы: он сам накликал свою смерть. Но почему они заговорили об этом, еще не зная о призраке, а только услышав о Ниле? Почему никто из них не переживал так за собственную жизнь, наверняка не оставив руки чистыми до Желай-места? Ифада вздохнула от облегчения, завидев впереди Рудмана. По крайней мере, его представление не заинтересовало призрака и он не стал разыскивать человека и кота, сбежавших при виде гвардейца. Мужчина стоял, рукой опираясь о ствол дерева и низко нагнувшись, он тяжело дышал. У его ног сидел Тальк, и оба были так поглощены разговором, что девушка невольно замерла, чтобы не потревожить их. Лес снова напомнил ей, что она вернулась в свою стихию, в место, где она остается незаметной, может охотиться на любую добычу, которую только выберет, и эта добыча сама пойдет ей в руки. Все было едино: колдовство, лес, чары Овских, наследие Что-С-Востока; охотница чувствовала, как в ней оживает та самая сила, не находящая выхода. Едва дыша, осторожно ступая по земле, Ифада пробиралась вперед от дерева к дереву, больше следя за чутким Тальком, чем за шумным Рудманом. – Да уж, он не стал бы просто так нам головы рубить ради нее, – кивал Рудман. – Либо именно она знает точную дорогу, либо в обмен на ее жизнь призрак сам откроет нам путь. Но как мы ее поймаем? – Я же хищник, – гордо напомнил Тальк, – я ее выслежу и поймаю. Ты помнишь, как мне это уже удалось однажды? – Я помню, как мы удирали после, – фыркнул мужчина. – Нам нужно самим пойти к призраку, Тальк. Если мы не сделаем этого, нам придется тащиться за пиратами до скончания времен. А если у нас ничего не выйдет с феей, призрак закончит начатое и все-таки разрубит нас на пару-тройку частей. Ифада непонимающе склонила голову на бок. Пока она переживала за кота и Рудмана, те обдумывали, как лучше обмануть всю команду «Безымянного», а вместе с ними и Ифаду. О какой фее они говорили? Неужели тем оранжевым свечением был не болотный огонь, а фея? Для дорожной она была мала ростом и, скорее, тоже всего лишь искала Желай-место, но Рудман был прав: она или призрак точно знали, куда шли. Как иначе им удалось объявиться на речном берегу одновременно со всеми? Как им удалось появиться у водопада вовремя, если уже утром Ифада видела фею в лесу? – Мы должны поделиться планом с Ифадой, – мяукнул Тальк. – Она заботится о нас. – Она предпочитает нам пиратов, – пресек его порывы Рудман. Девушка завела руку за спину, чтобы снять с плеча лук и вытащить стрелу. Она захотела снова проучить Рудмана, как тогда, когда он вздумал угрожать ее брату. На этот раз она и не подумает лечить его. Пусть хромает на обе ноги, коли уже и так решил, что Овская выбирает общество разбойников. Вот только за спиной у нее не было лука, а она даже не заметила этого, настолько привыкнув к присутствию оружия, с которым в обычной жизни не расставалась. И лук, и колчан остались на берегу, когда она препиралась с Сагали. Ифада еще беспомощно ловила рукой пустой воздух, когда ее наконец заметили. Рудман выпрямился и вышел ей навстречу, скрестив руки на груди, Тальк обогнал его и с привычной радостью понесся к Ифаде. Он мгновенно заурчал, стоило ему боком прижаться к ее ногам, и та вздрогнула, почувствовав, как желание выстрелить в Рудмана испаряется, уступив место усталости. Проклятый лес снова играл с ней. – Ты видела призрака, Ифада? – Тальк завертелся перед ней, а мужчина сжал кулаки, готовясь, что кот снова раскроет постороннему все их планы. – Когда мы выбрались из Резколесья, он до смерти напугал нас, потому что я хотел забрать с собой фею. – Зачем тебе понадобилась фея, Тальк? – Ифада попыталась улыбнуться коту, улыбка вышла кривой и фальшивой, но Тальк был слишком поглощен собственным рассказом. – Доводилось ли тебе видеть, чтобы призрак и фея путешествовали вместе? – он покачал головой. – Я сообщил им, что мы с Фельдзисом идем в Желай-место, и чутье подсказало мне, что они направляются туда же, хотя призрак пытался это скрыть. Что-то подтолкнуло меня схватить фею. Ужасно невежливо с моей стороны, – на мгновение Тальк пристыженно опустил голову и тут же снова уставился на Ифаду. – Как ты думаешь, у нас получилось бы поймать ее снова? Ты же охотница, тебе такое будет под силу! – Ифаде не нужна фея, – влез Рудман. Он смотрел только на девушку, видимо, уже давно оставил попытки пресечь болтливость кота. – Она хотела проведать нас и теперь пойдет обратно к пиратам. Они знают все наперед и знают, как было прежде. Им она верит безоговорочно. – Фельдзис, – устало пробормотала Ифада, уловив намек на бесплодный разговор возле водопада. Однако она не знала, что собирается сказать мужчине. Лес выматывал ее, услужливо предоставляя ей темные мысли, хотелось заглушить их и в то же время воспользоваться ими. По округе бродил озлобленный призрак, желавший смерти Сагали, а сам Сагали будто приготовился умирать не то от руки мертвого гвардейца, не то из-за Нила, не то в борьбе с ундинами. Одновременно с ними Рудман и даже светлый сердцем Тальк намеревались взять в плен крошечную фею, чтобы вытребовать с ее помощью дорогу к Желай-месту. Все перевернулось с ног на голову. – Угораздило же нас с Теркозом встретиться с вами, – пробормотала она. – Если бы ты не отобрала мою лошадь, я бы уехал, с радостью забыв вас двоих, – огрызнулся Рудман. – Как бы ты попал сюда, проскакал на лошади по морю? – взвилась Ифада и снова потянулась к луку. Опять вспомнив, что пришла без него, она рассерженно зарычала и топнула ногой. Несомненно, она не владела собой в этом лесу. – Держитесь от меня подальше. И выбирайтесь из леса. Он отравляет нас. Она резко развернулась и пошла обратно к пиратам. Их компания не сулила ей ничего приятного, но на берегу реки хотя бы удавалось мыслить яснее. Каждый шаг Ифаде хотелось вернуться и ввязаться в драку с Рудманом, поколотить его, чтобы выбить из мужчины весь его дрянной характер, на кулаках объяснить ему, что каждое его решение неверно. Каждый шаг она прикладывала усилия, чтобы не менять направление и двигаться только к Сагали.

***

Девушка шла по собственному следу, стараясь больше не смотреть по сторонам, не подмечать деталей леса. Она боялась, что захлопнется огромный капкан, перемелет ее острыми зубьями, едва она оторвется от дороги и вздумает тщательнее осмотреться. Вернуться к Сагали, твердила она себе, вернуться к Сагали, большего ей не нужно. Вернуться и устроить ему хорошую взбучку из-за всех тайн, которыми он окутал себя и из-за которых заставил скрытничать всю команду. Загадочный капитан, как же! Ифада не боялась его, Сагали еще пожалеет, что встал у нее на пути. Овская все-таки остановилась, уже добравшись до кромки леса, и тряхнула головой. Еще пара шагов, и она выйдет на берег, где в вечерних сумерках на весело трещавших кострах пираты жарили собранную после ухода ундин рыбу. Ифада поймала себя на мысли, что хотела выскочить из-за деревьев и тут же вцепиться в Сагали, требуя объяснений. – Это не я, – прошептала Ифада самой себе. – Вот она! – послышался голос Триглаза. Ифада медленно вышла на берег, каждый из членов команды провожал ее настороженным взглядом. Пираты не были похожи на тех, кто волновался из-за ее долгого отсутствия. Они скорее переживали из-за ее возвращения, и каждый, кто ловил ее настороженный взгляд, отворачивался, перестав рассматривать девушку. Ифада выискивала глазами Сагали, но его не было видно ни у одного из костров. Ладро поднялся на ноги, Плаха что-то шепнул на ухо Лесли, и тот, покосившись на старшего помощника, а затем на Ифаду, побежал к реке. Овская вдруг подумала, что с Сагали могло что-то произойти, пока она гонялась за Рудманом. Снова могли появиться категоричные и воинственно настроенные ундины или, что хуже, призрак, требующий расплаты. Но команда «Безымянного» для таких событий выглядела все же слишком живой и невредимой. Собравшись с силами, Ифада двинулась вглубь нового лагеря. Она миновала участок взрытой земли, где, должно быть, наконец похоронили Нила, прошла вдоль нескольких костров и последовала за Лесли. Тот уже возвращался обратно и, завидев девушку, выставил вперед руки в попытке задержать ее. – Ифада! – его голос дрогнул, девушка уставилась на него с подозрением. – Тебе бы отдохнуть! День был тяжелый, тебе нельзя так долго носиться по всей округе. Рана, водопад, беготня по лесу, это же вредно. – Мне больше нравится, когда ты меня боишься, а не проявляешь заботу, – протянула Ифада и попыталась обойти рулевого. – Но я же всегда о тебе забочусь, – он шагнул в сторону, преграждая ей путь, и снова стушевался под ее вопросительным взглядом. – То есть, капитан приказывал о тебе заботиться… присматривать за тобой… Ты же понимаешь, что я имею ввиду! – Где твой капитан? – Ифада остановила его лихорадочную речь, не имея ни малейшего настроения поглумиться над сбивчивостью смущенного молодого человека. Лесли очевидно не хотел пускать ее к Сагали. Он на ходу придумывал отговорки, лепетал, что Сагали занят, ушел, что-то ищет. Он схватил Ифаду за руку, когда она снова попыталась обойти его, но, поймав потемневший взгляд девушки, покорно разжал пальцы, позволив ей приблизиться к реке. Ниже порога, откуда на берег выходили ундины, у воды сидел Сагали. Возле него, окунув ноги в речную воду, лежала девушка. Они болтали о чем-то, иногда тихо смеясь, и не замечали, как почти над ними нависла Ифада и напряженно сопит понурый Лесли. Овская признала, что идею накинуться на Сагали, едва она вернется к пиратам, лес ей предоставил не просто так. Она стояла так несколько минут, уперев руки в бока. Юная ундина поймала ее взгляд не один раз, но, не обратив на это внимание Сагали, за спиной у которого стояла Ифада, она только сладко улыбалась девушке и тут же звонко смеялась над какой-то шуткой капитана. Призывно махнув Лесли рукой, та развернулась и пошла обратно к лагерю.

***

Часовые охраняли сон лагеря, напряженно вглядываясь в мерно бегущую реку и лесной мрак. Плаха и Ладро поочередно наблюдали за капитаном, все так же разговаривающим с ундиной. Старпом убедил Ифаду более к ним не приближаться, и та сдалась, растратив последние душевные силы. Без аппетита поужинав жареной рыбой, она уснула на пару часов. Ей снилось, как год назад она из дома своего несостоявшегося ухажера за волосы вытаскивала новую пассию, о существовании которой он не потрудился сообщить. Когда девица обернулась к Ифаде, вместо знакомого перепуганного лица та увидела смеющиеся глаза ундины, что сейчас заигрывала с Сагали на виду у всей команды. Ифада проснулась. Сагали наконец вернулся и расположился неподалеку от нее, во сне скрестив руки на груди. Фыркнув, девушка отвернулась от капитана и подсела к Триглазу, дежурившему на лесной стороне лагеря. Здесь же дремал Мартигинто, который должен был в скором времени сменить товарища на посту, и разглядывал ночное небо Лесли. Ифада в темноте безуспешно пыталась рассмотреть землю под ногами. Она не отваживалась поднять глаза к лесу, боясь, что нечто, так легко проникавшее в ее разум и вытаскивающее на поверхность самые злые помыслы, тотчас подберется к ней. – Лес говорил с вами о чем-нибудь? – тихо спросила она, все еще опустив взгляд. – Это ведьмовской удел, они с чем угодно говорят, – сквозь сон пробормотал Мартигинто и получил тычок в бок от Лесли. – Лес не говорит, – так же тихо ответил рулевой и поежился. – Но думать о привычных вещах там тяжелее. – В лесу все не так, как на море, – проворчал Триглаз, – на суше все не так. Отовсюду ждешь удара. На море видишь врага за мили, а уж если звучные ветра донесут чужой разговор, так будешь готов за несколько дней до встречи. А здесь? Все, что я вижу, это мелкую девчушку, которую с собой приводил призрак, и сплошную черноту деревьев. – Ты видишь фею? – Ифада встрепенулась и все же посмотрела в сторону леса, но ожидаемо ничего не разглядела. – Фею, – Триглаз пожал плечами, – рыжая мелочь светится даже ночью, как якорный огонь. Благодаря ей можно бы и призрака вычислить, но он почти незаметен. – Если Сагали пойдет ему под меч, нам придется выбираться из этой заварушки самим, не то и мы помрем, – снова подал голос заспанный Мартигинто. – Коли не дрыхнешь, заступай на вахту! – на этот раз его толкнул Триглаз, и его товарищ тут же перевернулся на другой бок, чтобы сидящие не дотянулись до него. – Как ты узнала, что с призраком пришла фея? – спросил Лесли у Ифады. Девушка вздохнула, вспоминая весь прошедший день. Как приняла фею за блуждающий огонь, как увидела этот огонь на плече у призрака и как выследила Рудмана и Талька, планирующих поймать фею, как разозлилась из-за этого. – Рудман! – она вскочила. – Какая же я дура! Мы должны его остановить, пока призрак не убил его. – Убьет – и ладно, – заявил Мартигинто и тут же охнул, награжденный пинком от Ифады. – Рудман собрался обмануть нас всех! – Овская схватилась за голову. – Он и Тальк хотят сунуться к призраку и выкрасть фею, потому что думают, что она знает дорогу к Желай-месту. Но как они победят призрака? – Никак. Рудман туп, как пробка, кот сообразительнее будет, – хмыкнул Триглаз. – Но я думал, они будут идти за нами до самого Желай-места. Марти прав, нет Рудмана – нет лишней проблемы. Ифада ожидающе смотрела то на одного, то на другого пирата, но быстро поняла, что напрасно надеется на поддержку. Команда «Безымянного» и в самом деле едва ли горевала бы по Фельдзису Рудману и даже по Тальку, к которому относилась куда благосклоннее. До определенного времени Ифада сама так сердилась на эту парочку, что и не подумала бы переживать за них. Но отдых на берегу помог ей очистить разум от желания избавиться от мужчины и кота, вернув прежнее состояние вечного беспокойства за все свое окружение. Она вернулась к тому месту, где оставила лук и стрелы, и взвалила оружие на плечо. Ей хотелось разбудить Сагали, позвать его с собой или предупредить, что снова уходит в сумрачный лес, но вид неспокойно спящего капитана, а неподалеку от него и такого же старшего помощника убедил ее снова действовать без их помощи. Однако, в отличие от яркого дневного света, местная тьма вселяла в ее сердце достаточно страха, чтобы не уходить из лагеря в одиночку. Ифада пришла обратно к посту Триглаза. Того уже сменил взъерошенный Мартигинто, а сам зоркий пират готовился ко сну. Лесли тоже будто уснул. Оглядев их, девушка выбрала рулевого и потрясла его за плечо. Лесли тут же открыл глаза и окинул ее хмурым взглядом, заметив лук со стрелами. – Куда ты собралась? – спросил он, садясь. – Я не могу бросить Рудмана в опасности, как бы противен он ни был. – Сагали нам голову оторвет, если узнает, что ты ушла, – заспорил Лесли, снова укладываясь на бок. – Поэтому мы пойдем вместе. Мартигинто может сказать, что я вам угрожала, – девушка пожала плечами. – Ох, Сагали и не заметит, что я ушла. Он возвращения моего не видел, так что может подумать, что я до сих пор шатаюсь по лесу. Но мне нужен человек, который остановит меня. – От чего? – нахмурился Лесли. – От чего угодно. Вставай. – Сагали сказал, что если мы тебя разбудим, он заставит нас бодрствовать до самого Желай-места, – зевнул Мартигинто. Ифада поджала губы. «Значит, он все-таки вспомнил, кто я и что еще нахожусь здесь», – фыркнула она про себя и тяжело вздохнула. Сагали все равно нельзя было встречаться с призраком. В лесу, на территории зловещей силы, управлявшей забитыми мыслями головами, капитан мог подставить шею под меч призрака, признавая прежние поступки. Ифада хотела быть сосредоточенной только на том, чтобы уберечь Талька и Рудмана от ошибки. Вторя ей, Лесли тоже шумно вздохнул и неохотно встал, отряхнув одежду и подняв с земли ремень с саблей. Ифада, не дожидаясь его, первой пошла к лесу, сразу сняв лук с плеча и приладив стрелу. Она снова действовала необдуманно, но на этот раз собиралась при необходимости бороться с самой собой. Если потребуется, она и Лесли волоком притащат Рудмана в лагерь, лишь бы он не попал к призраку. Она насилу заставит его примириться с Сагали, чтобы оба не рисковали жизнью и следовали к своему проклятому Желай-месту, пользуясь только картой Фустино и собственным упрямством. – Триглаз сказал, чтобы мы шли западнее, чем сейчас, – весело заметил Лесли, нагоняя ее у кромки леса. «Куда я иду?» – про себя процедила Ифада и сменила направление, рассчитывая, что в скором времени и сама сможет разглядеть яркое свечение феи среди деревьев.

***

Все чувства Ифады были на пределе. Раскидистый куст орешника, который она выбрала для укрытия, позволял им оставаться незаметными, пока Ифада сквозь ветки наблюдала за призраком. Мертвый гвардеец, почти невидимый в темноте, насквозь тускло освещался оранжевым огоньком, покоившимся на его плече. Фея, должно быть, спала, а призрак, лишенный возможности отдыхать, неподвижно стоял на одном месте, вперив пустой взгляд вглубь леса. Иногда он тряс головой, словно пытался избавиться от назойливой мошкары, и Ифада думала, что тьма посещает и мысли призрака. Она уже долгое время не сводила с него глаз, сдерживая предательскую дрожь в руках и прислушиваясь к лесным звукам. Ничего не выдавало приближение Рудмана и Талька, и ей стало казаться, что они пришли напрасно, что трусость Рудмана пересилила идиотские планы по ловле феи. Лесли скучал, собой прикрывая спину девушки и безрезультатно рассматривая спящий лес. Ничего не менялось уже больше часа. – К черту, Ифада, уйдем отсюда, – прошептал он ей на самое ухо. От неожиданности взвинченная Ифада едва не вскрикнула и метнула в пирата недовольный взгляд. Лесли, бросив свое прежнее занятие, теперь взял ее под локоть, пытаясь оттащить от веток орешника. – Лесли, отцепись, – прошипела Ифада, вырываясь из его рук, и потеряла равновесие. Куст орешника предательски зашуршал, и девушке не нужно было проверять, отреагировал ли призрак на подозрительный шум. Еще мгновение, и гвардеец бы оказался возле их укрытия. Ифада приготовилась бежать сломя голову, только бы призрак не успел настигнуть ее. Однако в отдалении вдруг раздался знакомый Ифаде кошачий вой: Тальк снова чего-то испугался. На мгновение зажмурившись, Овская высунулась из своего укрытия и увидела, как призрак, отвернувшись от орешника, уже обнажил меч и направился в сторону донесшегося до них крика. Фея, затаившись на ветке дерева, осталась на месте их стоянки. «Забери фею, она может быть полезна, ради нее призрак не тронет Сагали», – предложил внутренний голос. Ифада скривилась и выпрямилась во весь рост, выдавая свое присутствие. – Тальк, Фельдзис, бегите! – закричала она. В следующую секунду призрак развернулся к ней, и Ифада тут же почувствовала, как Лесли вцепился в нее мертвой хваткой. Он потащил ее прочь, не дав опомниться. Они неслись вглубь леса, что девушка заметила не сразу. В голове билась только одна лихорадочная мысль: бежать, бежать, бежать. Ифаде казалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а призрак настигнет их через мгновение. Она не слышала его, но была уверенна, что он преследует их по пятам. Лишь один раз она решилась обернуться и увидела расплывчатую фигуру, отстающую всего на пару шагов. В последний раз Ифада бегала так быстро и резво в Рассаднике, устроив состязание с местными юными ведьмами. Девчонки, с детства знавшие каждую тропу и веточку в городе-лесу, легко обходили препятствия, пока Ифада бежала напролом, собирая на одежде колючки и запинаясь о древесные корни, не в силах остановиться при их виде. Сейчас ни тьма, ни незнание леса не мешали девушке перескакивать через любую преграду, с завидным упорством продираться сквозь кусты, одним движением смахивать с лица паутины и раздвигать ветки. До смерти напуганный Лесли тоже оказался на удивление прытким, в страхе перед карой призрака растеряв прежнюю сухопутную неуклюжесть. Ифада задыхалась, бок разрывало от боли, а ноги будто уже и не чувствовали земли под собой. Она уже сообразила, что Лесли ведет и ее, и преследователя обратно на берег, куда они выбрались после крушения «Безымянного», но не могла ни слова выдавить, чтобы запротестовать, из горла вырывались только хрипы. Лесли, в конце концов, был прав, не вернувшись в спящий лагерь, где пострадали бы не только они с Ифадой, но и многие его товарищи, случайно попавшие под горячую руку призрака. Они вылетели к водопаду, и девушка застонала от облегчения, но позади послышалось рычание, и, снова оглянувшись, она увидела, что призрак продолжал гнаться за ними по пятам. Запнувшись о камень, Ифада с визгом полетела на землю, и мертвый гвардеец, оказавшись подле нее, тут же взмахнул мечом над ее головой. Инстинктивно закрыв лицо руками, она вдруг услышала лязг металла. Сабля Лесли встала на пути призрачного меча, и Ифада тут же откатилась в сторону. Рулевой попытался атаковать призрака, но на этот раз сабля прошла сквозь руку соперника, не причинив ему вреда. Их схватка была заведомо безнадежна. Призрак даже не пытался отражать удары пирата, позволяя тому беспомощно рубить воздух, и тут же бил мечом по-настоящему, от чего Лесли едва защищался. Ифада подняла с земли увесистый камень и швырнула его в призрака в тот самый момент, когда они с Лесли снова скрестили оружие. Гвардеец повернул к девушке голову, и, хотя он все еще удерживал саблю Лесли, камень пролетел насквозь через его лицо. Ифада взвизгнула, не то признавая свою ошибку, не то испуганная неуязвимостью призрака. Решив, что они достаточно разозлили врага, Лесли отскочил от него и потащил Ифаду в реку, без угрызений совести бросив сражение. – Куда?.. – пролепетала она. – Он не пойдет в воду, – уверенно выдохнул Лесли, продолжая тянуть ее по мелководью на противоположный берег. Призрак, задержавшись у самого края воды, шагнул в реку, идя следом за нарушителями спокойствия. – Твоя очередь что-нибудь придумывать, – заявил пират. Окончательно растерявшаяся Ифада снова споткнулась и с головой погрузилась в ледяную речную воду. Лесли опять поставил ее на ноги, все так же отступая. Призрак, пройдя вперед еще некоторое расстояние, остановился и пошел обратно к своему берегу. Отплевываясь от воды, Ифада смотрела, как он постепенно растворяется в ночной темноте. – Идем, – бросил ей Лесли. – Ты уже зубами стучишь. – А как же остальные? – спросила Ифада. – Мы уже испортили все, что могли испортить, – отрезал рулевой, выводя ее на берег, – хватит думать о других. Утром пойдем по этой стороне реки до лагеря. Ифада плюхнулась на землю, обхватив колени руками. После купания в реке ее действительно била мелкая дрожь, одежда промокла насквозь и опять неудобно облепила тело. Чудо, что лук и стрелы снова оказались целыми, будто заговоренные. Лесли тяжело опустился рядом с ней, подставив плечо для опоры. Вместе они смотрели сначала на реку, а затем на ясное звездное небо. Небесный народ, наверное, сотни лет не видел такого представления, подобного тому, что устроила команда «Безымянного». Они погонями вперемешку с препираниями должны были запутать и крылатых людей, и ундин, получавших от них все последние известия. Ифада и сама запуталась, не понимая, почему продолжает вести себя так глупо. Чем дольше она сидела на берегу, тем сильнее убеждалась, что все происходящее с ней – одна большая глупость. Она не отвечала за жизнь Сагали или того же Рудмана, ей не нужно было Желай-место. Так почему она оказалась на краю света, теперь и вдали от защиты целой команды, наедине с рулевым, который обычно испуганно вздрагивал при виде девушки, а сейчас в упор смотрел на нее, разглядывая с головы до ног? – Ну? – ворчливо поинтересовалась Ифада. – Я тебя не боюсь, – вдруг сообщил Лесли, и девушка вскинула брови в ответ на его слова. – Я боялся тебя, только когда ты меня подстрелила. Но я по достоинству оценил твою меткость. – Я знала, что делаю, – Ифада пожала плечами и чуть отстранилась от него. – После я тебя не боялся, – гнул свое Лесли, словно пытался донести до нее какую-то особенную мысль. – Я боялся Сагали. – С чего бы? – фыркнула девушка. Лесли пожал плечами, повторяя ее жест, а затем резко наклонился к ней и поцеловал в губы. Не раздумывая, Ифада влепила ему пощечину и отпихнула от себя. Лесли, тут же подскочив, сердито пнул в реку камень, а после набрал гальки и принялся озлобленно швырять ее в воду. Ифада, застыв, наблюдала за ним, не веря в то, что произошло с минуту назад. Им определенно нужно было вернуться в лагерь как можно скорее. «Незачем спешить. Мы так долго скучали», – голос в голове Овской захихикал, и она с ужасом поняла, что этот внутренний голос ей не принадлежал.