Желай-место

С трудом раскрыв глаза, Ифада увидела перед собой эфес сабли, оставленной ей Лесли. Сам пират спал сидя, уткнувшись лбом в колени, держался от девушки на почтительном расстоянии. Ифада осторожно поднялась с гальки, разминая затекшие мышцы. Все тело ныло после сна в неудобной позе, напоминали о себе еще не сошедшие после падения с водопада синяки. Остаток ночи Ифада то и дело просыпалась, проверяя, где находится Лесли и что он делает. Лесли дремал, повернувшись к ней спиной, но Ифада больше не могла доверять ни ему, ни себе. Она потянулась и заметила наконец, что с самого пробуждения держит в руке какой-то предмет. Разжав пальцы, она обнаружила записку, присланную Теркозом. «Ты долго молчишь. Все в порядке?». Овская фыркнула. Когда она была в заточении, а после при смерти, они общались куда реже, но Теркоз терпеливо ждал каждого ее сообщения, не начиная разговор первым. Он знал, что Ифада хранит их переписку в тайне и говорит с ним, только когда ее никто не видит. На раскрытой ладони появился еще один клочок бумаги. «Мне снилась мама. Она сказала, ты мало видишь, но слышишь больше, чем хотела бы». Теркоз не любил сны о матери, не любил рассказывать о них. Тяжелые воспоминания приводили к тому, что он жалел о каждом сне, в котором видел Мэделин. Мать впервые явилась ему, чтобы просить помочь его сестре. Она бросила очередной взгляд на Лесли, сидевшего почти неподвижно. Только по мерному движению плеч было понятно, что он спит, но так крепко, что его не тревожит ни один звук из внешнего мира. Ифада умылась в реке и снова села возле пиратской сабли, расправив записку брата на колене. Ребром ладони она стерла наспех написанные Теркозом строчки и указательным пальцем принялась выводить свой ответ. Такие переписки, колдовская почта, как ее называли ведьмы, были единственным, что точно нравилось Ифаде в этой сущности: для написания не требовались чернила, для передачи не нужны были посыльные. «Как избавиться от голоса в голове? Это не колдовство». Оставалось надеяться, что Теркоз не вздумает шутить про сумасшествие. В любом другом месте она сама бы засомневалась, здоров ли ее рассудок. Но вблизи от Желай-места что-то влияло на каждого, кто здесь очутился. Ифада строила планы мести, Сагали не был ей рад, Тальк намеревался навредить другому существу, а Лесли… Девушка подняла голову, проверяя, спит ли рулевой. Лесли стоял, смотря прямо на нее и скрестив руки на груди. – Значит, ты все-таки ведьма, – заключил он. Ифада потянулась за саблей и неумело направила ее на пирата. Тот в ответ только хмыкнул и приблизился к Овской, без борьбы забрав у нее оружие. Лесли сел на прежнее место. – Ты все это время обманывала нас и Сагали. – Тебе ли говорить о Сагали? – огрызнулась Ифада. – Я не ведьма. В это же мгновение в ее руке появился целый лист бумаги, вырванный из какой-то книги и исписанный мелкими буквами. Девушка с облегчением узнала почерк наставника Теркоза. Заголовок на листе гласил: «Защита от вмешательства в разум», за ним шел список необходимых для заклинания ингредиентов и действий. Забыв о Лесли, прожигавшего ее возмущенным взглядом, Ифада жадно вчитывалась в текст. «Но стоят ли того такие усилия? Очистить мысли и скорее вернуться к Сагали? За всю ночь он не отправил никого на поиски, за весь прошлый вечер он ни разу не вспомнил о тебе, проводя время с ундиной. Зачем тебе ненадежный капитан, когда все свое время тебе посвящает этот преданный молодой человек, искренний в своих чувствах?». – Заткнись немедленно! – приказала Ифада и оторвалась от чтения. Теперь Лесли смотрел на нее с бόльшим недоверием. – Я знаю, что ты молчал. – Ты тоже кого-то слышишь? – выдохнул рулевой. – О, только не говори, что голос заставил тебя лезть ко мне этой ночью. Она пыталась говорить с презрением, но внутри у нее все похолодело. Лесли еще прошлым вечером упоминал, что в лесу ему тяжелее думать о привычном. Скольким из команды в голову смог пробраться некто, живущий в лесу? О чем нашептывал каждому, против кого настраивал? Об этом ли зле, вырвавшемся из-под контроля, предупреждали ундины? Если они не могли с ним справиться, то Ифаде и не стоило рассчитывать на собственные силы и знания Теркоза. «Вы слабы. Ты не сможешь спасти его». – Кто-то жужжит мне в ухо о том, что я должен делать. Но я действую так, как захочу сам, – сказал Лесли. – Я даже отдал тебе саблю, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. – Ты отдал саблю, чтобы чувствовать себя в безопасности. Не ожидал, что кто-то может подсказывать и мне, а? Поэтому я и не пошла в лес в одиночку, я надеялась, что ты сможешь остановить меня. Но... Держи, – Ифада бросила ему сложенный лист, присланный братом, – мне не нужны твои оправдания, как и тебе – мои. Я не ведьма, но мой брат колдует, о чем я говорила всей вашей команде. Рулевой заворчал, раскрывая послание Теркоза. Глаза его все больше и больше округлялись, пока он читал, что им потребуется сделать, хотя Ифада не увидела в написанном ничего сложного или необычного. Она умела собирать травы, не раз наблюдала за действиями брата и старика-колдуна. Но ей еще не приходилось колдовать самой, она никогда не пыталась применять заклинания. Что бы ни говорил Лесли, о чем бы ни шептались другие пираты, она не была никакой ведьмой, обладала лишь до сих пор бесполезной силой. «У тебя ничего не получится». – Кто ты такая? – воскликнула Ифада, изучая прибрежную поросль, пока Лесли бормотал у нее за спиной, неохотно чистя шпагу в речной воде. – Оружие не так приводят в порядок! – крикнул он девушке. – Уж я-то знаю. – Я думала, ты все прочитал, – бросила та и опустилась на колени перед сердечной травой, растущей обособленно от других. – Не отвлекай меня, Лесли, я говорю с ней. – Я тоже говорю с ним, – заявил повеселевший пират. Ифада усмехнулась и осторожно оторвала от стебля сердечной травы нижние звездчатые листья. Когда у брата долго не получалось сосредоточиться на чем-нибудь серьезном, он жевал свежесобранные листья и приговаривал, что теперь-то поумнеет. Овская оглянулась на пирата, гадая, поможет ли ему весь побег сердечной травы, заткнутый в глотку. Хмурый Лесли, держа на весу саблю, с которой капала речная вода, уже поджидал ее, снова вчитываясь в этапы заклинания. – С тобой ничего не случится, если не будешь лезть под руку и выполнишь все точно, как я скажу. – А если буду лезть под руку? – ухмыльнулся пират. – Да ты и в самом деле меня не боишься, – Ифада сощурилась. – Будешь мешать – снова выстрелю тебе в плечо, понял? – Ты не ведьма, ты пиратка, – протянул он, покачав головой. – Хуже тебя была только жена Ладро. Девушка только фыркнула в ответ. Под шепот в голове, уверяющий ее в грядущем провале, она опустила в речную воду листья сердечной травы. Затем она решительно протянула Лесли левую руку, чтобы он саблей порезал ей палец. Разволновавшись, тот никак не мог примериться, суетился, не зная, получится ли с первого раза сделать небольшой надрез. Глядя на него, Ифада все больше сомневалась, что Лесли подходил на пиратскую роль, которой наградил ее сам. Не дав себе шанса передумать, она резко провела рукой под лезвием сабли и почувствовала, как вспыхнул болью указательный палец. Лесли заругался на нее, говоря, что мог сделать все сам и куда осторожнее, но Ифада сквозь зубы только приказала повторять ее действия и помалкивать. Когда она порезала палец, девичий голос, забравшийся в ее разум, заверещал от разочарования, перебивая ее мысли, и Овская не хотела больше тратить ни минуты. Пока Лесли делал надрез на своей ладони, приговаривая, что не творил такого даже ради нерушимых клятв, Ифада деловито растерла свою кровь по одному из листьев, сложила его вместе с другим, скрутила и снова окунула листья в воду. Поглядывая на девушку, Лесли проделал то же самое. Ифада отсчитала нужное время, вытащила листья из воды и развернула их. Кровь между ними исчезла, как и у листьев в руках пирата. Один свой лист она обернула вокруг порезанного пальца, другой принялась жевать. Лесли с отвращением на лице также съел свою порцию. Убедившись, что он проглотил лист, Ифада вновь взялась за присланный Теркозом текст. Оставалась самая тяжелая часть обряда – заклинание на мертвом языке ведьм. Оно было записано символами всеобщего языка, девушка даже узнавала некоторые слова и их значение, ей бы не составило труда прочитать их вслух, но нужно было верить в то, что она собиралась делать. Ифада боялась, что многолетнее отрицание колдовства сыграет с ней злую шутку в самый ответственный момент. «Не ведьма, не пиратка, всего лишь упрямая девица, которой на охоте везет больше, чем в чувствах! Ты не умеешь колдовать, а Теркоз не научился колдовать из-за тебя. Вам рассказывали, вы знаете. Без умений заклинание – лишь слова на забытом языке. Ты не спасешь его». Ифада стиснула зубы, сопротивляясь голосу, становившемуся все громче и громче. Она могла бы даже согласиться с его обладательницей, бросить жалкие попытки выполнить обряд, вернуться на противоположный берег, где пришлось бы бороться только с тревогой, а не с чужим разумом. Вот только та, что проникла в ее мысли, не учла одной истины, которой Ифада не могла противиться: она все же происходила из ведьмовской семьи. Наставник Теркоза однажды сказал, что этого достаточно, чтобы начать обучение. – Ифада? – позвал ее Лесли, сжимая рукоять покоившейся на поясе сабли. – Не думал, что однажды скажу такое, но мой голос предлагает прирезать тебя, пока ты ничего не испортила. Не отвечая ему, Ифада поманила пирата за собой и расположилась на галечном . Она вручила Лесли текст заклинания, правую руку положила ему на макушку, а левой, на которой через лист сердечной травы начала медленно просачиваться кровь, сжала его плечо и наклонилась к самому уху. Ерзавший до этого пират, то и дело желая снова ухватиться за саблю, сейчас вдруг замер, чуть дыша. Поглядывая в записи, Ифада начала читать заклинание. Незнакомка в ее мыслях пыталась ее отвлечь, кричала и проклинала. Ифада улавливала слова о самой себе, о брате, о Сагали и Лесли, об отце. Упоминание Найджела Овского едва не сбило ее, так неожиданно было услышать о нем от существа, которого она прежде не встречала и до сих пор не видела. Ей нестерпимо хотелось заткнуть девицу, потребовать, чтобы та не смела упоминать отца, но стоило бы ей прервать чтение, и вся проведенная работа была бы загублена. Заклинание требовалось прочитать четыре раза. Ко второму кругу Лесли тяжело задышал и почти стонал, к третьему повтору пот начал градом течь по его лбу. Ифада уже запомнила текст и произносила его по памяти, несмотря на беспрестанные вмешательства чужого голоса. Лесли вдруг вцепился ей в руку, которой она держала его за плечо, и на мгновение она услышала еще одного человека, кричавшего «Убей! Убей!». Девушка вздрогнула, и пират еще крепче сжал ее пальцы. Вопли, завывания, шум, ее собственный голос – все смешалось в голове, и в четвертый раз Ифада проговаривала заклинание, на слух не разбирая собственных слов. Стоило ей закончить, как Лесли отпустил ее и повалился на бок, закрыв лицо руками. Не проверяя, вышло ли у нее изгнать чужака из мыслей пирата, Ифада, следуя указаниям в записях, зажмурилась, прикрыла рот ладонями и зашептала заклинание заново, произнося его только для себя. «Как бы здесь пригодилась помощь Теркоза! От пирата, дрожащего только от одного слова «ведьма», никакого толку. Избавиться бы от Лесли, коли он так нерешителен, сейчас, пока он беззащитен и думает, что ты победила. Он увидит Сагали и оставит тебя, как ты оставила брата, как тебя покинул отец, как от тебя отвернулся Сагали, чтобы быть с ундиной. Ты одна, ты проиграла, ты не спасешь его». – Хватит! – остановил ее Лесли. Ифада не знала, сколько раз прочитала заклинание. Вновь договаривая строчки, она в панике пыталась посчитать их, боясь, что прочитает лишнее или же не произнесет его необходимое количество раз. Лесли словно почувствовал ее замешательство и вовремя прервал чтение. Овская облизала пересохшие губы и открыла глаза. Лесли снова сидел напротив и смотрел взволнованно. Девушка прислушалась к окружающему миру и через несколько мгновений расслабила плечи. Она слышала лишь свое дыхание, шум бегущей за спиной реки, грохот водопада. Голоса не было. «Ты здесь?» – про себя спросила она, надеясь, что ответа не получит. В голове была лишь блаженная тишина. – Неужели получилось? – с такой же опаской сказал Лесли. Он протянул ей руку, чтобы помочь встать, и Ифаду вдруг ослепила вспышка света. Снова послышался визгливый девичий голос, но теперь откуда-то сбоку. Ифада повернула в его сторону голову, и яркий свет уступил место захватывающей дух картине. Девушка обнаружила себя парящей высоко над темно-изумрудным еловым лесом, в центре которого стоял полуразрушенный дом. Ифада почувствовала, как ее тянет вниз, она рухнула сквозь деревья, очутившись на едва различимой тропе. Впереди можно было узнать тот самый дом, но не успела она что-нибудь рассмотреть, как ее закрутило на месте, перед глазами замелькали развалины, мертвые черные деревья, разлапистые ели, переходящие в лиственный лес, растущий возле реки. Ифаду снова подбросило вверх, и теперь за домом она увидела продолжение лесной тропы, выходящей к пустоши. За пустошью чернели пологие склоны одинокого холма. «Прочь!» – взвыла девица. Ифада опять сидела на берегу, Лесли все так же протягивал ей руку, ничего не заметив. Поднявшись, девушка огляделась по сторонам, припоминая карту Фустино и сравнивая с тем, что ей довелось увидеть только что. – Лесли! – воскликнула она нетерпеливо. – Я знаю еще одну дорогу к Желай-месту. Нам не нужны ундины! Стоило ей договорить, как с неба на них обрушился ледяной ливень.

***

Страх прошел, уступив место неизвестному прежде ликованию. С тех пор как Ифада покинула Раздольный лес, она еще не чувствовала себя так свободно. Она не успела разобраться, как получила видение или сама проникла в мысли той, что пыталась завладеть ее рассудком. Сперва она не почувствовала никакого прилива сил, не заметила закипевшей в ней энергии, когда сказала Лесли, что нашла новый путь. Овская ощутила только торжество, нахлынувшее в тот момент, когда небесный народ проявил свое «неодобрение». Ифада не сомневалась, что ливень был послан ей как знак: другая дорога действительно существовала, а крылатые соглядатаи не были довольны ее открытием. Небесный народ не управляет погодой, объясняла Мэделин Овская, но от его гнева могут сгущаться тучи. Ифада могла только предполагать, как сильно разозлила стражей Желай-места. Несколько мгновений она и Лесли смотрели друг на друга, содрогаясь от подступившего холода. Ливень шел стеной, крупными тяжелыми каплями, будто сам водопад сместился им на головы. Все краски природы стерлись, река вскипела, и Ифада, забросив прежние планы идти вдоль этого берега, схватила Лесли за руку, потащив его обратно к тому месту, где прошлой ночью они пересекали реку. Теперь она сама вела пирата за собой, спотыкающегося и растерянного. Едва они выбрались на противоположный берег, как девушка рванула к лесу, к Сагали, но Лесли удержал ее на месте. – Призрак! – напомнил он. – Он все еще может быть где-то рядом. Мы ни черта не увидим в лесу. «Главное, что мы ничего там не услышим», – подумала Ифада, но все же согласно кивнула. Промокнув до нитки, стуча зубами, она более не видела разницы, где ей идти. Но берег не представлялся ей безопаснее леса, здесь они могли и не заметить, как к ним подбираются ундины, которым небесный народ уже наверняка передал о привидевшемся Ифаде. – Ты объяснишь, что происходит? – крикнул ей пират. – Ты уверена, что ты не… Раскаты грома не дали ему договорить, но Ифада и так знала, что он хотел спросить. После того, как она чудом справилась с обрядом и увидела дорогу, девушка и сама не стала бы так рьяно убеждать себя и других, что не была ведьмой. Достаточно было одного признания, кем она являлась, одного принятия своей унаследованной сущности ради того, чтобы уберечь себя и этого шарахавшегося от колдовства пирата, чтобы океан силы захлестнул ее с головой, подтверждая, что ведьмой она все же была. Неумелой, нуждающейся в обучении и раскрытии своих возможностей, но ведьмой. Быть может, именно это принятие позволит Теркозу добиться своих целей, когда она вернется домой. «Теркоз и Ифада Овские-Что-С-Востока», – она фыркнула собственным мыслям и обернулась к Лесли. Тот определенно запутался. Нелепое признание, навязанное голосами или наоборот вырвавшееся им наперекор, теперь боролось в нем с новым страхом перед ведьмовскими силами Ифады. Пират смотрел настороженно, держась позади, а поймав взгляд девушки, и вовсе уставился себе под ноги. Вспышка молнии полностью осветила его сгорбленную фигуру, и Ифада невольно тяжело вздохнула. Она достаточно провела с ним времени на борту «Безымянного» и на берегу возле Желай-места, чтобы начать сомневаться, этот ли человек так отчаянно дрался с Рудманом в Звенящем городе, он ли год назад украл у нее подвеску. – Твоя взяла, Лесли, – бросила ему Ифада. – Я расскажу тебе, откуда во мне взялось колдовство и пиратство, а ты раскроешь какой-нибудь секрет взамен. – После такой же сделки Глянц оказался в заколоченном ящике, а Сагали чуть не продал его. – Я поняла, как трепетно вы бережете тайны Сагали. Может быть, расскажешь, как пошел в пираты? Лесли молчал, но Ифада и так догадывалась, какой может быть его история. «От скуки пиратом стал только Мартигинто. Нужда и личные счеты, а потом дело привычки. Вот и все наши причины», – сказал ей как-то Триглаз, и Ифада предполагала, что к Лесли относился первый вариант. Поэтому она заговорила сама. Рассказала о родителях, Рассаднике, попытках отдать всю силу Теркозу, впервые вслух призналась, что до сегодняшнего дня надеялась, что отец все же не добрался до Желай-места и осел в новых краях, оставив прежнюю жизнь позади. Оглядываясь на весь пройденный путь, Ифада не могла представить, как покинула бы собственных детей, чтобы отправиться сюда. – Меня отец выгнал из дома, – подал голос Лесли, когда Ифада переводила дыхание после речи об отчаянном безрассудстве своего родителя. Девушка обернулась к нему с сочувствующим взглядом, но тот только плечами пожал. – Я не захотел идти по его стопам, мы крупно поссорились. Может, он не думал, что я действительно развернусь и уйду на все четыре стороны. Наверное, все, что я творю в Звенящем, я делаю ему назло. Каждый раз надеюсь, что меня узнают и расскажут отцу, какой у него непутевый сын. Я и на «Безымянный» пошел, только чтобы насолить ему. Но я ни в одном налете не участвовал, если хочешь знать. – Ты и в самом деле не пират, – Ифада улыбнулась ему и тут же посерьезнела. – Твой отец живет в Звенящем? – Лир Конн Иасакт, ростовщик с Железной улицы. – Я его знаю, – ахнула Ифада. – Мои родители брали у него в долг, мы думали, что никогда не вернем деньги. Я слышала, его сын уехал или пропал. Это был ты! Сын этого... – Лесли Лир Иасакт к твоим услугам, – он скривился. – Попадись ты мне раньше, я бы из тебя эти бредни пиратские вышибла, – Ифада в шутку пригрозила ему кулаком. – Попадись ты мне раньше, я бы никуда не ушел. Ливень стих, сменившись мелкой моросью и напоследок пророкотав далекими громовыми раскатами. Не зная, куда смотреть и что говорить, смутившаяся Ифада запрокинула голову, с прищуром глядя на небо. Ей хотелось закричать от безысходности, от того неловкого положения, в которое ее снова ставил Лесли, от невозможности отвлечься каким-то делом или разговором с другим человеком. Лесли, помрачневший больше прежнего, прожигал ее спину взглядом и будто готов был и дальше говорить о вещах, которые не вгоняли Ифаду в краску, но заставляли чувствовать себя потерянной. Девушка стерла с лица дождевую воду и продолжила путь, разглядывая речную гальку под ногами. Что она натворила, позвав Лесли с собой прошлой ночью? Пока они оставались в компании его товарищей, он держал язык за зубами. Он молчал бы и дальше, а Ифада бы все так же считала, что нашла среди пиратов одного из хороших друзей наряду с рассудительным Триглазом и чудаком Мартигинто. А Сагали? Он, такой благосклонный к рулевому, доверивший ему защиту девицы, не заметил, что Лесли как раз не стоило оставлять с Ифадой? И где были ее глаза? – А еще, – продолжил Лесли неожиданно, – все пять лет, что я хожу с Сагали, меня не оставляет ощущение, что все беды, которые навалились на него, принес ему я. Ифада застыла на месте, смотря на пирата во все глаза. Прекратилась даже морось, оставив идущим по берегу только сырость и серое небо. Лесли наконец нагнал Ифаду и чуть подтолкнул ее в плечо, призывая идти дальше. Поменявшись с ним местами, девушка брела за пиратом и думала, что, подступившись к окружавшим Сагали тайнам, она вдруг испугалась того, что могла узнать. – Нечестно будет молчать, – бормотал Лесли, – ты печешься о судьбе Сагали, а у всей команды рты на замке. Или я помогу вам обоим, или окончательно все испорчу. – Может быть, не стоит подставлять и себя, и всех нас? – Нет! – он резко повернулся к ней, и Ифада отпрянула в сторону. – Ты сама никому покоя не дашь, пока не узнаешь правды. – Ни в одном предании нет столько секретов, сколько на борту вашего корабля, – огрызнулась девушка, подозревая, что Лесли пытается переложить вину за раскрытие тайн на нее. – «Безымянного» больше нет. Он сказал это с такой тоской, что Ифада не решилась снова перечить ему. Они еще некоторое время шли молча, прежде чем Лесли собрался с силами, и в глубине души Ифада надеялась, что он передумает и не станет ничего ей рассказывать. Прежде любое упоминание прошлого Сагали вызывало у всей команды ужас, все упорно молчали из уважения к капитану или из страха перед наказанием. Если однажды Сагали готов был избавиться даже от Глянца, Ифаде не хотелось, чтобы после этого разговора пострадал и Лесли. Ей придется молчать или намеренно выпытывать правду у самого Сагали. – Плаха говорил, раньше «Безымянный» назывался «Голова Акжета». Можешь представить гнев короля Людского, когда он впервые узнал об этом? Тогда капитаном был Джек Кин, но все звали его Лютым. Весь королевский флот знал о нем. Джек был беспощаден даже к своей команде. Ифада недоверчиво хмыкнула. Она была далека от морских дел, жила в доме посреди леса, но в Звенящем бывала часто и не раз слышала, как команды устраивали бунт, свергали старых капитанов и выбирали новых. Никто не терпел тиранов и самодуров. – Марти считает, что на корабль наложили чары, – Лесли передернул плечами, – все знают, что «Безымянный» был зачарован от крыс и прочего зверья. Золотой Птице повезло, она – вещь с душой, а не настоящая сова, осталась жива. Но Марти думает, что любой член нашей команды слушает капитана даже против воли. – Но ты нарушаешь запрет Сагали и все мне рассказываешь. – Сдается мне, когда ты выгнала голос из моей головы, ты сняла и чары «Безымянного», – Лесли вздохнул. — Или все дело в том, что корабль уничтожен. — А Плаха? — не унималась девушка. — Я спрашивала его о Сагали, когда мы ушли от водопада, он тоже отказался говорить. — Плаха ему как отец, он всегда защищает Сагали. Если чары действительно были наложены на сам корабль, все могли привыкнуть, что надо держать язык за зубами. Может быть, ты освободила меня. Овская представила, как пират рассказывает о ее случайно открывшихся способностях товарищам и вся команда вереницей тянется к ней за избавлением от влияния местной злой силы и от чар всех капитанов «Безымянного». Едва ли Сагали бы понравилось ее новое занятие. – Мы всегда думали, что Донна Кин, мать Сагали, слишком сильная, чтобы ей противостоять, но раз ты справилась с дрянью этого леса, то могла и от ее колдовства избавиться, – продолжил Лесли, заговорив тише. – Она не ведьма, но леди опасная и многому научилась. Кины родом из Сырого пролива, Плаха знал всю их семью, и отца Нила тоже. Он говорил, что Джек и Донна друг друга стоили. Они все были хороши. Джек закончил свои дни на королевской плахе, а подвел его к этому сын, – Ифада тихо вскрикнула, но Лесли махнул рукой, призывая слушать внимательнее. – У Кинов было два сына. Сагали и Росс, – Лесли оглянулся на девушку и сощурился, – близнецы. – Так и знала! – вырвалось у Ифады, а Лесли уставился на нее с удивлением. Девушка всплеснула руками. – Я думала, это мое воображение, глупость, но иначе не могла объяснить твои старые оговорки и то, что Сагали не помнит Рудмана. Не так уж и страшна тайна, что у Сагали есть еще один брат. – Не об этом Сагали молчит, – Лесли покачал головой. – Оба получили в наследство от Джека вспышки гнева и упрямство. Только Росс был злее Сагали, изворотливее, и когда он избавился от папаши, стал следующим капитаном. Плаха рассказывал, что их с Сагали можно было различить только по поведению. Росс продолжил грабить королевские порты, загорелся идеей найти Желай-место, нашел в Чайном городе первую часть карты Фустино. – На него наткнулся Рудман... – с унынием добавила Ифада. – Когда... когда Росс умер, Сагали занял его место, – Лесли будто опустил часть истории и бросил встревоженный взгляд на девушку, та решила промолчать, позволив пирату говорить лишь то, что он хотел. – Сагали взял в команду только часть из тех, кто ходил с Джеком и Россом, меня взял. Его мать была разбита. Отец Нила оставил ее, Нил многое умел, но пользовался ее любовью как несчастная сиротка, Джека казнили, Росс умер. Думаю, она помешалась, когда Сагали привез ей тело Росса. Он хотел похоронить брата в родном городе, и на его могиле Донна Кин поклялась, что Сагали поплатится, если допустит еще одну беду в их доме. Если что-то случится с Нилом, она нашлет на него проклятье, мол, погибать, так всем. – А если что-то случится с Сагали? – возмутилась Ифада. Лесли только развел руками. – Вся команда это слышала. У меня сердце в пятки ушло, пока она говорила. Донна Кин в горе и сумасшествии страшнее грозового шторма. Поэтому Сагали не мог избавиться от Нила. – Зачем же он бросил его на острове? Когда вы увидели призрака, вы решили, что пришла его смерть. Вы знали, к чему все может привести! – Сагали сказал, мы – выполнили, к чему я говорил тебе про подчинение капитанам? – ощетинился Лесли. – Мы все чувствовали, что ты ведьма, Сагали мог рассчитывать, что ты защитишь его. – А к чему я говорила тебе об отказе от колдовства? – прошипела Ифада. – Ох, лучше бы ты и в самом деле молчал, Лесли. Мне хочется поколотить и тебя, и Сагали, и каждого из вас. Скрывать такое! – Ты тоже молчала... – Не вздумай сравнивать меня и всю свою команду! – Овская остановилась, уперев руки в бока. Раскрасневшийся Лесли стоял напротив нее, поджав губы, и девушка вдруг подумала, что оба в тот момент представляли из себя жалкое зрелище. Мало спавшие, продрогшие от дождя, бранящиеся, как престарелые супруги. С тяжелым вздохом она села на землю. – Лесли. Почему он молчит? Я бы что-нибудь придумала, спросила у брата. Нил погиб, а виноват Сагали? Как родная мать могла наложить на него проклятье? Заколебавшись, Лесли осторожно присел возле нее. Расстроенная Ифада безрадостно думала, что ни за что не захотела бы знакомиться ни с кем из родни Сагали, не знала, будет ли о чем-то говорить с капитаном, когда наконец вернется к нему. Все сказанное Лесли вело к тому, что за время плавания они с Сагали так ничего и не узнали друг о друге, но капитан «Безымянного» непременно разочаруется в ней так же, как она постепенно разочаровывалась в нем. Лесли шумно вздохнул. – Потому что Сагали... Знакомый совиный клекот прервал его ответ. Они вскинули головы, наблюдая, как к ним спускается Глянц. Ифада была уверена, что Золотая Птица, не привязанная к земле, уже добралась до Желай-места, но та, к ее удивлению, до сих пор держалась возле команды корабля. Облетев людей по кругу, Глянц крикнул, что приведет остальных, и снова исчез, через лес направившись в сторону, где должен был располагаться лагерь Сагали. Ифаде и Лесли оставалось только встревоженно переглянуться.