Равнодушие

Знал Том такую игру, в которой основной задачей игроков являлось обнаружить предателя. При этом вся соль этой задачи была в удивительно простом: сложно было не обнаружить предателя, а убедить остальных игроков в том, что предатель именно он. Примерно так ощущал себя Риддл в общении с профессором Грином. Слизеринцу нравилось сравнивать себя с тайным агентом или главным героем какой-нибудь видеоигры. Казалось, что буквально все факторы были на его стороне. Стоял канун Рождества, что означало лишь то, что большая часть замка ближайшие две недели будет пустовать. Профессор, вроде бы, не чувствовал в Томе угрозы и даже не подозревал, что первокурсник посмел раскрыть его тайну. Это ощущение власти пусть даже над одним единственным человеком очень нравилось мальчику. Это надо же, сам Темный Лорд и так провалился! Сам ведь себя сдал. С такими Темными Лордами Том чувствовал себя намного более темным и уж точно намного более Лордом, чем сам Гриндевальд. Риддл еще только размышлял о том, что же ему делать с полученной информацией: шантаж? Стоило ли ему сразу идти к директору? Он не мог этого решить. Разум отчаянно бился за самый выгодный сугубо для Тома вариант, а внутреннее благородство, видимо, передавшееся ему от Поттера вместе с бактериями воздушно-капельным путем, требовала проявить героизм. — Том? — позвали его гриффиндорцы однажды утром в Большом Зале. Гермиона поджимала губы, а Гарри с Роном больше походили на очень виноватых псов. — Завтра Рождество, — начала Грейнджер, нервно теребя подол юбки, — ты же знаешь, что это семейный праздник, поэтому мы… Девочка замялась. Том, честно говоря, не понимал ее волнения. — Поэтому вы все разъедетесь по домам. К своим семьям. Праздновать, — мягко дополнил Том, впервые за долгое время ощущая некую тяжесть в груди. Это было похоже на гири на сердце. У его друзей были семьи. Были родители, были те, кто их любит. Том, конечно, в чудеса не верил, он рассуждал: раз за одиннадцать лет его никто не нашел и не забрал, значит, не заберут вовсе, но что-то в нем все равно ныло и хрипело. Гермиона сверкнула повлажневшими вдруг глазами и кивнула. — Мы бы рады остаться в Хогвартсе с тобой, но мои родители запланировали поездку во Францию… Рон выпрямился. — А мои родители хотят съездить к Чарли на Рождество, — звучало так, словно он оправдывался. Том только сейчас заметил три школьных чемодана у ребят за спинами. Гарри вдруг резко покраснел и дернул Риддла за рукав, жестом прося отойти с ним. — Том, — тяжело начал он, стоило им отдалиться от Рона и Гермионы, — я, конечно, ни с кем не согласовывал, но думаю, что мои родители и крестный будут рады видеть тебя в качестве гостя на этих каникулах. Они всегда рады друзьям. К тому же, моя мама уже знает тебя… Том вспомнил плохую-хорошую леди. Мысль о том, чтобы провести каникулы в компании смешных Поттеров, не казалась слизеринцу какой-то неправильной, но тем не менее, согласиться он не мог. У него еще были дела. — Прости, Гарри, но я не могу, — Марволо не знал, что же решил для себя Поттер, пытаясь объяснить для себя его поведение, но волноваться не стал. — Я понял, Том, — кивнул Поттер, выглядевший теперь несколько более печально, чем секунду назад, и вернулся к друзьям, — тогда мы пошли? — Идите. Троица одновременно развернулась и двинулась к выходу из Большого Зала, по очереди оглядываясь на Тома, словно ожидая, что тот кинется их останавливать. Риддл лишь вздохнул и помешал ложечкой какао — подарки, купленные с помощью профессора Макгонагалл на оставшиеся после прогулки с Дамблдором деньги, так и остались нетронутыми. Весь оставшийся день Том провел в библиотеке. Его интересовала одна вещь, которая, как полагал мальчик, могла стать ключом к тайне Гриндевальда. А именно то, как тот так искусно оставался неузнаваем. Оказалось, что вариантов не так много. Точнее, их вообще не было. Том чихнул уже семь раз, открывая пыльные фолианты, но решений этой проблемы оставалось дико мало. Оборотное зелье. Том отыскал его в учебнике для углубленного изучения зельеварения и остался под огромным впечатлением. Рядом с ним под личиной друга мог быть буквально кто угодно. Это удивляло. Однако была одна деталь, которая не укрылась от слизеринца, и именно она рушила всю его гипотезу с Оборотным зельем. Зелье нужно было принимать каждый час, а занятия порой шли и по два часа, и Риддл ни разу не видел, чтобы профессор прикладывался к склянке или какой-либо фляге. Да он вообще не употреблял ничего в пищу при учениках. Том задумался, пытаясь понять, что такого знал Гриндевальд, чего не знали другие маги? Список мог быть бесконечно длинным. Оставалось это выяснить только опытным путем. На самом деле Риддл не совсем понимал, к какому выводу должен прийти, отчего вариантов действий было много. Однако всем известно, что одним из самых простых методов научного познания является наблюдение. Слизеринец решил наблюдать. Наблюдать незаметно оказалось очень сложно, как с теоретической, так и с практической стороны. Том даже не смел думать о том, что мальчик, одетый во все зеленое и носящий хвост за профессором ЗОТИ, подобно преследующему золото Нюхлю, будет выглядеть как минимум потешно. — Мистер Риддл, если сегодня я хоть еще один раз пересекусь с вами в одном коридоре, то начну думать, что вы таким образом выражаете желание попасть ко мне на отработку длиною в Рождественские каникулы, — пробормотал профессор вечером того же дня. Том не ответил. Ему было невдомек, что рассматривать человека напрямую, чуть не сворачивая себе шею, не совсем прилично. Профессор Макгонагалл на его попытки докопаться до правды, лишь разводила руками, хоть и было понятно, что она всецело на его стороне. Бездействие Минервы давало понять: если она и догадывается о том, что профессор Грин не тот, за кого себя выдает, о личности Герберта она не имеет ни малейшего понятия. Ночью, когда все легли спать, Тому не давала уснуть мысль о какой-нибудь встроенной системе наблюдения или о чем-нибудь таком, что не позволило бы профессору узнать о слежке. А на следующий день появился он. Гарри Поттер. Гриффиндорец ввалился к Тому в комнату с чемоданом в руках, весь в снегу, пахнущий морозом и праздником. — С Рождеством! — взвизгнул Гарри, а снег с него лавиной хлынул на пол, — Ты че, спишь еще? Рождество же! Том сощурился и зарылся носом в подушку, не желая просыпаться. Может, этот клещ просто снится ему? Однако, стоило до одури холодному снежку попасть Риддлу за шиворот, последние мгновения сна испарились. — Привет, Гарри, — Том заставил себя встать. Поттер тут же схватил мальчика за руку и слегка сжал чужую ладонь. За время их общения Том свыкся с мыслью, что Поттер тактильно-голодный клещ. К тому же, такой жест был своеобразной формой диалога. Тот, кто сжимает руку первым будто спрашивает: «Ты как?», а второй, так же сжимая руку отвечает: «Я в порядке». Том ответил: «Я в порядке». Гарри вдруг встревоженно заглянул ему в лицо и констатировал: — Ты ведь всю ночь не спал? Да? Риддл не ответил. — О чем хоть думал-то? — удивительно, насколько же проницательным становился в некоторые моменты Поттер. Том не думал о том, что его история может прозвучать сюрреалистично. — У меня есть гипотеза, что профессор Грин на самом деле Гриндевальд, — он поднял палец вверх, призывая к молчанию, — но это лишь гипотеза, которую я хочу проверить. — Слежка? — глаза Гарри заблестели. — Слежка, — спокойно ответил Том, указывая пальцем на стол, — там мои записи. Поттер наклонился над столом и принялся забавно шевелить губами, читая. Снег с его плеч осыпался на пол. Риддл брезгливо зашипел. — Незаметное наблюдение, — прочитал гриффиндорец и схватился за чемодан, — есть у меня кое-что… Он порылся в вещах и выудил из чемодана полупрозрачную, сверкающую ткань. — Это мне отец на Рождество подарил, — пробормотал он, накидывая ткань на руку, — это мантия-невидимка. Том заинтересованно наблюдал, как рука Поттера исчезла в пространстве, а затем вновь появилась. — Кстати, о подарках! — дернулся мальчик и уставился на слизеринца, — У меня же есть для тебя подарок! Поттер вновь уткнулся в чемодан, на этот раз чуть не падая в него. — Закрой глаза! — приказал мальчик, а Том поёжился, наступив на снег на полу, — закрой, я тебе говорю. Риддл послушался и закрыл лицо руками. Гарри еще немного повозился и огласил: — Все. Можешь открывать. Том отнял руки от лица и увидел перед собой три не самых аккуратных свертка. — Один от меня, — Гарри указал на небольшой сверток, — другой от моих родителей, а третий велела передать миссис Уизли, у них сова приболела. Открывай. Том ощутил гири на сердце. Он взялся за первый подарок. То был красивый кожаный ежедневник, первая страница которого была сплошь изрисована мелкими звездочками. — Я же тогда спугнул тебе звезды, — виновато потупился Поттер, — а теперь звезды всегда будут с тобой. Я сделал так, чтобы они двигались и светились в темноте… Том сжал ежедневник в руках и незаметно для Поттера прижал книжицу к груди. Сердце внутри билось с диким ритмом, несмотря на всю тяжесть гирь. — Мне очень нравится, спасибо, — кажется, гири на сердце подросли. Слизеринец открыл сверток от миссис Уизли. Ему было не совсем понятно, зачем малознакомым взрослым дарить ему подарки. Гарри плюхнулся на кровать Тома, поигрывая с мантией, но не отрывая взгляда от друга. В подарке от Уизли оказался зеленый свитер с вывязанной литерой Т и такая же зеленая шапочка. — Миссис Уизли всем свитера вяжет, — меланхолично заметил Поттер, — а шапка — это что-то новенькое. Слизеринец внимательно рассмотрел шапку. Шапку-лягушку на вязках, при взгляде на которую Гарри фыркнул: — Примерь! Хла-дно-кров-ный ты мой. Том, не видя подвоха, надел шапку и посмотрел в зеркало. Отражение показалось ему каким-то игрушечным, но все же зеленые вещи на дороге не валяются, поэтому Риддл решил оставить все как есть. — Ты на завтрак так пойдешь? Завязки хоть развяжи. Не забудь про подарок от мамы и папы! — прокомментировал Гарри, указывая на последний сверток. Том быстро расправился с оберточной бумагой и наткнулся на папку, наполненную вырезками из газет и какими-то документами. — Это тебе и на день рождения, — деликатно добавил Гарри, застав Тома врасплох. Тот не говорил ему свою дату рождения. Разум слизеринца истерично заработал. Он открыл папку. И тут же зажмурился. На первой странице виднелось: «Том Марволо Риддл». Так вот что значил тот взгляд на уроке ЗОТИ. — Тут все, что моему отцу удалось узнать о тебе и твоей семье, — осторожно подсказал Гарри, явно удивленный реакцией, — эй, все окей? Том повторил тот жест, напоминающий букву «о». — Как? — он сам не понял, почему из него вырвался этот вопрос. То, чего он так боялся и чего так сильно желал, теперь аккуратной стопочкой лежало в его руках. — О, моя роль тут мала, — улыбнулся гриффиндорец, — подошел к профессору Дамблдору, выспросил твои данные из документов и все, что рассказали про тебя воспитатели в приюте. Затем подошел к отцу и попросил. Он Главный Аврор, знаешь ли. К тому же, в Британии не так много Томов, которые знают парселтанг. — Что значит то твое последнее слово? Гарри дернулся. — Так ты не знаешь? Парселтанг — это умение говорить со змеями. Тогда на уроке я показал тебе фигурку, и ты зашипел. Потом она зашипела в ответ. Этим даром обладал только один человек. Салазар Слизерин. Риддл кивнул, обрабатывая полученную информацию. Гарри действительно проявил дедукцию истинного сыщика, что не могло не впечатлять. — Тут все о моей семье? — ему почему-то не хотелось вчитываться в содержимое папки. — Да, я прочитал только про родителей, остальное не успел, — простодушно ответил Поттер, — мне очень жаль. Том пересилил себя и все-таки прочитал первый абзац. Гири на сердце, казалось, покрылись трещинами и теперь кололи, резали внутренности. То, что его мать мертва не было для слизеринца новостью. Он знал, что та предпочла смерть, она выбрала покой и пустоту, а не его, Тома. Она выбрала не его. — О чем ты думаешь? — мгновенно отреагировал Поттер, — Прости, но с таким серьезным выражением лица и в шапке-лягушке ты похож на какого-нибудь маньяка. — О маме, — Тому хотелось убрать, уничтожить тяжесть гирь на сердце. Они давили настолько, что слезы на глазах появились непроизвольно. «Ты в порядке?» — почувствовал Риддл легкое прикосновение к руке. «ТЫ В ПОРЯДКЕ?» — спросили его вновь. Том не ответил. Поттер продолжал стискивать его руку. — Мой отец жив? — медленно, не веря самому себе, проговорил Марволо, — Мой отец жив. — Хэй, Томми, ну же, ты не рад? — в голосе Гарри появились забавные нотки. Он говорил так, словно общался с недоразвитым. — Ты тупица, — отрезал Риддл. Все было до предельного просто. Если учитывать, что он родился в срок, а его мать скиталась по улицам несколько месяцев, то становилось понятно, что о существовании его, Тома, Риддл-старший знал. Просто решил не вешать на себя обузу. — Может, он искал тебя? И просто отчаялся? Слизеринец не видел смысла что-то объяснять. Он вырвал руку из поттеровского захвата. — Пошли на завтрак. Расскажу тебе наш план. Все утро Том не сводил взгляда с профессора Защиты. Тот усердно делал вид, что не замечал интереса странного первокурсника и продолжал безмятежно жевать блинчик, время от времени перекидываясь пустыми фразами с остальными педагогами. Риддл понял, почему никто ничего не заподозрил — Гриндевальд не оставлял и шанса усомниться в себе. Правда, не продумал одно: Тома. Риддл с гордостью лелеял в уме свой план. Он был по-детски прост, но вместе с тем гениален: дождавшись момента, когда профессор отвлечется, они с Поттером проберутся в его покои под мантией-невидимкой и просто сфотографируют тайную личину профессора колдокамерой, одолженной у кого-то с Гриффиндора, ведь ни одно заклятье не может действовать вечно. В теории все было просто. Но по факту Том был гениальным теоретиком, а не практиком… Разумеется, им пришлось вооружиться поддержкой Минервы, которая, как видел Риддл, прилагала все силы, лишь бы заболтать потенциального Гриндевальда. Количество тем их разговора сходило на нет, а Поттер под мантией никак не давал о себе знать. — Герберт, а вы знали, что предметы, случайно приобретенные в анимагической форме, остаются с человеком и после перевоплощения? — предприняла очередную попытку профессор Трансфигурации, — так, например, если на пса-анимага надеть намордник, то, превратившись в человека, он останется в наморднике… — Минерва, я и знать не хочу, как вы это узнали, — ответил Грин, когда Том почувствовал прикосновение к руке. «Ты в порядке?» — спросила его пустота, с горячими, как у Поттера, руками. «Да» — ответил он и направился к выходу из Большого Зала. Времени оставалось мало. — Так что? — голос из ниоткуда оказался совсем рядом, — Ты уверен, что мы беспрепятственно сможем пройти в его покои? — Я подслушал пароль, — прямо сказал Том. Он не зря носил слизеринскую мантию. — Вау, — послужило ему ответом. Ближе к преподавательскому крылу пустота притянула его к себе и накрыла мягкой пеленой, отчего Поттер оказался ну очень близко. — Классно, правда? Мантия была приятной на ощупь, а близость Гарри нисколько не смущала. Тот смешно сопел и пытался идти с ним в одну ногу. Было действительно классно. Том чувствовал, что не зря он решил погеройствовать, ведь это было намного интереснее, чем просто шантажировать профессора. — Мы пришли, — объявил он, остановившись у одной из дверей. Гарри слегка впечатался в его спину грудью, но на тот момент Риддла это не заботило. Ему было интересно другое. Сейчас, стоя перед раскрытием такой чудной и завораживающей загадки, слизеринец решился спросить: — Гарри, а это плохо? Гриффиндорец моргнул по-совиному и заглянул ему в лицо. — Плохо что? — Тогда, когда ты упомянул про мое косоглазие, мне показалось, что ты сказал об этом в отрицательном ключе. Гарри замер. Он резко выдохнул, крутанулся на пятках и встал прямо перед Томом. — Я же сказал, ты — классный. Ты офигенно классный. Типа, — Поттер на секунду замолчал, размышляя, — вот представь все звезды в мире. Представил? Да, Том действительно представил. И эта картинка в подсознании отдалась чем-то теплым и таинственным. — И вот пойми, что все эти звезды внутри тебя, окей? Типа ты — и есть галактика. Я очень рад, что мы с тобой дружим. А твои глаза…это, считай, твоя особенность, что ли… Ты не обращай внимания, иногда мои шутки довольно обидны… Том забыл, как дышать. Он не мог определить, что именно испытывает, но это что-то разрывалось в нем мелкими искрами. — Итак, — деловито прервал его мысли Гарри, — ты мне доверяешь? — Ничуть. — А ты умный малый. Том незамедлительно произнес пароль, после чего они быстро проскользнули в покои профессора. По его расчету Грин должен был вернуться в покои буквально через пятнадцать минут, но вдруг произошло то, чего Риддл не ожидал: буквально через полминуты в комнату вошел профессор Грин. Хотя, точнее говоря, вбежал. Похоже, профессор Макгонагалл сделала свое дело. Том впервые видел профессора в таком состоянии. «Ты в порядке?» — почувствовал слизеринец. «Я в порядке». Профессор наложил несколько запирающих на дверь, после чего тяжело выдохнул и схватился за голову. — Чертова кошка… — пробормотал Герберт и сел на кровать, потирая виски. В какой-то мере Том сам чувствовал себя так большую часть времени, но с высказыванием про Макгонагалл был не согласен. Мальчишки прижались спинами к стене. Что делать дальше Том не знал. «Ты в порядке?» Том смотрел на профессора и не мог понять — где же он провалился? Почему его план не работает? «Ты в порядке?» Риддл не мог вспомнить такого заклинания, которое решило бы эту проблему. Свободной рукой он потянулся к карману и постарался бросить Алохомору в дверь для побега. «ТЫ В ПОРЯДКЕ?» Слизеринец покосился на Поттера. Нет, он не был в порядке. Он не был в порядке вообще. Том вновь ощущал гири на сердце. Он не смог, у него не было плана. Только гребаная камера в кармане. Гарри, кажется, понял чувства Тома, улыбнулся и подмигнул ему: — Фините Инкантатем! Внешность профессора начала стремительно меняться. Гарри завизжал. Гриндевальд оказался прямо перед ними. Темный Лорд слепо нашарил мантию-невидимку и сдернул легкую материю с первокурсников. Гарри, кажется, был близок к обмороку. Том не понимал своих чувств. Палочка не-совсем-профессора оказалась у горла Поттера, а сам Риддл, воспользовавшись моментом достал камеру и ослепил вспышкой противника. — Беги за Дамблдором! — приказал Гарри, и Том уже рванул в сторону двери, но его опередил возглас: — Уже не стоит, — на пороге стоял Альбус Дамблдор, — доброго утра, мальчики, Геллерт. Пришла пора паниковать. Всю сознательную жизнь Том опирался на три аксиомы: 1. Безопасность важнее всего. 2. Была бы еда и тишина. 3. Какого адского черта? Постулат: 1. Так уж надо. В этот раз сработала аксиома №3. — Опусти палочку, Геллерт, — голос директора казался совершенно спокойным, — все тайное становится явным, да? Том во все глаза рассматривал Темного Лорда. Тот оказался совершенно обычным вполне старым человеком, в нем не ощущалось ничего пугающего, но, похоже, Гарри так не думал. «Ты в порядке?» — пришла пора спрашивать Тома. — Какой нафиг порядок, тут дурдом! — гаркнул Поттер и сполз по стене, ища руками мантию, — Я думал, ты шутишь! А тут он! Дамблдор тепло улыбнулся. — Мальчики, вы проявили настоящий талант сыщиков, отгадав такую загадку, что не пришлась по силам многим профессорам, но прошу: оставьте это в тайне. Все вопросы, думаю, нам удастся уладить самостоятельно. Замечательная шапка, мистер Риддл. Гарри открыл было рот, взмахнул руками, как их двоих крайне деликатно выставили за дверь, не забыв при этом всучить злополучную мантию-невидимку. Поттер почесал лоб. — Ничего не понял. Что только что произошло? Риддл сжал камеру в руках. — Представь, что я стал Темным Лордом и начал творить плохие вещи, но потом раскаялся. Ты бы меня простил? — попытался объяснить Том. — Конечно бы простил, а что? — от слов Поттера веяло теплом. — Тут примерно такой же случай. Гарри запихнул мантию в сумку. — Честно? Я все равно ничего не понял. Зато Том, кажется, понял всё.