Равнодушие

Том был разочарован. Мало того, что ему не позволили скормить профессора Локонса Василиску, так тот еще и позорно сбежал, только заслышав об Ужасе Тайной комнаты. Однако в этом существовал определенный плюс — до конца года занятия Защиты у них вёл профессор Снейп, не только знавший многое о магии, но и умевший эти знания применять. Гарри, конечно, никак не мог с этим смириться, поэтому раз за разом оказывался на отработках за хулиганство на уроках. К его счастью, профессор Дамблдор отчего-то не позволил зельевару остаться на этой должности на постоянной основе, что привело к тому, что уже в июне, стоило учебному году закончиться, Поттер тут же накатал письмо отцу с деловым предложением. Подробностей Риддл не знал, но что-то подсказывало ему, что в следующем году за преподавательским столом окажется подозрительно знакомое лицо. Рон и Гермиона вообще не были об этом осведомлены, отчего чувство собственной важности в глазах у Тома возрастало с космической скоростью. Насколько он знал, Грейнджер занялась исследованием о воспитании змей, и отвлечь её от этого кошмара не существовало возможности. Лезть к Василиску гриффиндорка, несмотря на всю свою смелость, не решилась, из-за чего основным объектом своего проекта она гордо объявила шокированную Нагайну, не ожидавшую того, что её кто-то осмелится воспитывать. Число бутылочек целительного рябинового настоя в сумочке Гермионы необычно возросло, а малютка-змея заимела привычку каждый вечер делиться успехами в приобретении такого восхитительного навыка укусов рук и пальцев. Правда, она все еще уступала в этом таланте черепахе Рона, ставшей негласным лидером всей их звериной своры. — Ей бы на море… — тянул Уизли поливая черепашку водой из ладошки в импровизированном аквариуме, — поплавать среди своих, поохотиться… Том провел пальцем по стеклу трансфигурированной из кружки тары, из-за чего рептилия предприняла попытку отгрызть ему полфаланги, забавно стукнувшись носом о прозрачную поверхность. — Да… — согласился Гарри, — только что делать с птенцами? Он кивнул на обогреваемую чарами коробку, где сидели две едва покрытые перышками фигурки, разделенные картоном. Том мысленно называл их штуками. Штуки уже открыли глаза и постоянно требовали еды, и если с канарейкой Гермионы проблем не возникало, то с поттеровским совенком дела обстояли иначе. Эта штука была самой капризной из всех, что знал Риддл. Мороженные мыши в пищу ей не годились, а охотиться сама она пока еще не могла, и её кормилицей стала недовольная этим фактом Нагайна. К счастью, змеи рождались уже совершенно подготовленными к жизни хищниками, и учить их охоте не было нужды. — Я считаю, что птиц можно взять с собой, — предположила Гермиона, чуть смутившись, — не думаю, что у моих родителей будет время на присмотр за птенцами. — Ага, — фыркнул Рон, — а на море у тебя оно будет. Прямо между отдыхом на солнышке и купанием в море. Гермиона покраснела. — Вообще-то морской воздух очень полезен для малышей, — она обернулась к птенцам, и в её глазах отразилась бесконечная нежность к этим существам, — и если тратить свое время рационально, то можно всё успеть. Том не понял, в какой момент мечты о море превратились в судорожные уговоры родителей. Самому мальчику вести дебаты было не с кем, что неожиданно болезненно отзывалось где-то внутри, поэтому оставалось лишь уговорить Нагайну некоторое время потерпеть в чемодане, пережидая аппарацию. Первыми согласились родители Гермионы. Работа стоматолога была не из простых, и нужда в отдыхе казалась одной из самых приоритетных. Радовало одно: вот уж они точно привыкли к тому, что их постоянно кусали. Вслед за ними решились и Поттеры. Том не мог сказать, что не приложил руку к их решению. Плохая-хорошая Лили Поттер была без ума от тщательно порезанных ингредиентов и глазок-бусинок Нагайны, умильно высунувшей язычок. На самом деле, произведенный эффект был лишь планом «А» в числе задумок Тома по постепенному захвату всеобщей поттеровской любви. На Джеймса же повлияли рассказы Гарри и о Снейпе и общая утомленность поисками без вести пропавшего профессора Грина и сбежавшего из тюрьмы Гриндевальда. Риддл не позволял себе и мысленно каламбурить о том, что, найдя одного, авроры непременно найдут и второго. Эдакий бой с тенью, решил для себя слизеринец. С семьей Рона всё оказалось несколько сложнее. Ситуацию портило материальное состояние рода. Уизли совсем недавно залатали крышу в Норе, и денег на поездку никак не хватало. Том не знал, насколько этично будет предложить Рону залезть в чемодан, наврав родителям какую-нибудь чушь, но решил, что им там вместе с Нагайной будет тесновато, отчего решил искать иные пути. — Не вздумай приглашать Рона одного, — предупредил его Гарри, когда хорошая-плохая леди Поттер суетилась на кухне, — близнецы никогда не упустят возможности поехать на море. Узнают, что мы их бросили — отомстят! Гарри смешно охнул и взглянул на маму, месившую тесто для тыквенного пирога. До отъезда оставалось меньше недели, от чего вопрос об участии в отдыхе Рона встал ребром. — Страшнее всего, — Поттер сбавил тон, — страшнее всего месть Джинни. Она же девочка. У них холодная месть в крови. Миссис Поттер хохотнула и сверкнула глазами в сторону сына. Её рыжие волосы нежно лежали на плечах, а веснушчатое лицо, казалось, светилось. В своем сиянии она походила на солнце. С той лишь разницей, что её лучи не обжигали, а исцеляли. Неудивительно, решил Том, что у одной звезды родилась другая, не менее яркая. Волдеморт внутри него, казалось, от зависти выл так сильно, что ночами Том просыпался от этого непонятного чувства в груди. И почему-то это заставляло его сердце стучать чаще, а внутри все сжиматься так сильно, чтобы не чувствовать тех же боли и обиды. Он понимал, что теперь являлся таким же членом семьи, но нечто внутри жгло легкие, отчего руки нещадно стискивали мистера Леона в объятьях, ища защиту и утешение у львенка, которого мальчик так и не вернул Гарри. Проблема Рона решилась сама собой. В один из дней сова неожиданно для всех принесла в Нору свиток со счетом в Гринготтсе, которого бы хватило на целых два таких отпуска. Том знал, что подобное счастье падает на голову не всегда и не каждому, отчего сформулировал крайне правдоподобную гипотезу: Малфои испугались того, что кто-то вдруг решит вспомнить ту веселую историю с питомцами, отчего решили её замолчать, а, чтобы молчалось лучше и качественнее, выслали моральную компенсацию. Эта теория была настолько гениальной, что никто, кроме Нагайны и Тома, не поверил в её реальность. Том верил, потому что сам её сформулировал, а Нагайна просто была умницей. Уизли, окрыленные собственной удачей, неожиданно вспомнили, что пару месяцев назад вместе с выпуском «Ежедневного пророка» получали крохотный лотерейный билетик, правда, никто так и не смог сказать, сошлись ли тогда номера и какой был выигрыш. Подумав о том, что если им так будет легче жить, то пусть будет так, Риддл оставил гипотезу в покое и просто с нетерпением ждал начала отпуска. Уизли, Грейнджеры, Поттеры и Том — все они вместе напоминали крупную туристическую группу. Слизеринец не привык к тому, что вокруг него собиралась такая толпа людей, каждый из которых говорил, громко дышал и иногда случайно задевал его руками. В итоге это сбивало с мыслей, а когда все-таки совсем отвлекало, приходилось долго вспоминать, о чем он думал секунду назад. Когда Риддл уже смирился с существованием вокруг себя пятнадцати несмолкающих голов, как в последний день сборов в поттеровский дом с громким хлопком аппарации заявились двое. — Крестный! — довольно взвизгнул Гарри и повис на шее у одно из мужчин. Тот придирчиво осмотрел чемоданы, расставленные по всей гостиной дома, и присвистнул: — Лунатик, ты глянь, Сохатый, видимо, совсем рогами поехал. Отдыхать собрался — и без нас! Второй мужчина сощурился и странно повёл носом. Всё его лицо покрывали глубокие шрамы, которые привели Тома в полнейший восторг. — Спорю на одну мышь, что он получил их в сражениях, — поведал он отчего-то напряженной Нагайне. Кроха сощурилась и стрельнула язычком. — От них обоих пахнет псиной, мне не нравится, — пожаловалась она и предпочла скрыться в рукаве кофты. В дверном проеме показался Джеймс. — Бродяга, ну как так можно? Только пришел и уже рычишь, как злобный пёс. Как тебе не стыдно? Бродяга отпустил Гарри из объятий и подошел к старшему Поттеру. — А что, ваше парнокопытное величество обиделось? — в ответ на это Джеймс улыбнулся той самой, характерной поттеровской улыбкой, покорившей одно маленькое увешанное гирями сердце. Гарри хихикнул. Второй, тот, что со шрамами, в очередной повёл носом, словно принюхиваясь и обронил: — Ну же, дамы, не ссорьтесь. Я вижу в вашем семействе неожиданное пополнение. Джеймс с Гарри переглянулись, обменявшись шальными ухмылками, и обернулись к мужчине. — Да уж, Ремус, дети не только быстро растут, но и быстро рождаются. Это Том. Скажи, он в Лили пошел. Риддлу стало приятно от мысли о том, что мистер Поттер сравнил его с плохой-хорошей леди. Ремус наигранно задумался и почесал затылок, не забыв кинуть озорной взгляд на разрывающегося от хохота крёстного Гарри. — Сириус, я почти уверен, что на прошлой неделе у Поттеров был один ребенок. Тот фыркнул. — Видимо, появился еще один, и наши с тобой любезные друзья решили срочно собрать чемоданы и укатить куда-нибудь. Кстати, куда это вы? Джеймс потупился и слегка пнул кончиком носка один из чемоданов. Том еще никогда не видел мистера Поттера таким смущенным, то заставляло его чувствовать себя особенным. — Мальчики предложили нам отправиться на море… — слизеринец подумал, что будь тут миссис Поттер, она обязательно бы рассмеялась над всей той ситуацией. — Поня-ятно, — протянул мистер Блэк и щелкнул пальцами, — Кричер! В ту же секунду у его ноги появился старый морщинистый домовик, своим появлением чуть не послуживший причиной инфаркта у Тома. Он недовольно осмотрел окружавших его магов и поднял взгляд на Сириуса. — Чего пожелает дурной хозяин?  — Собери нам с Ремом чемоданы. Срочно. Домовик поморщился, но приказ исполнил. Таким образом, их туристическая группа пополнилась на целых двух человек. Не сказать, что Том был этим доволен, но головная боль и стенания Волдеморта от постоянного шума вокруг говорили за него. За полчаса до аппарации мальчик уже был зеленее любимого свитера и своим видом напоминал пережеванную капусту. Однако теплое солнышко и шум прибоя слегка облегчил его состояние. Том во все глаза рассматривал волнующееся море и никак не мог понять: взаправду ли это? — Удивительно! — сказала Гермиона, не обращая внимания на шокированных волшебным перемещением родителей, — Кажется, мы попали в самый сезон. Мистер и миссис Грейнджер с трудом держались на ногах, а все остальные осматривали удаленную от основной цивилизации часть пляжа, на которую они и аппарировали. Нагайна высунулась из рукава и стрельнула языком: — Соль. Тут одна соль. — Тебе нравится? — как можно тише спросил Том, чтобы не привлекать внимания непосвященных. — Не знаю, — пожаловалась малютка, — а тут есть мыши? Том не нашелся с ответом. Он приблизился к воде и окунул свободную от змейки руку в чуть прохладную прозрачную воду и зажмурился от удовольствия. Если бы он мог, то каждое лето проводил бы в этом месте. — Гарри, — услышал он возглас миссис Поттер, — помоги отцу установить палатку. Том знал, что волшебные палатки ничуть не похожи на маггловские, и что в них может поместиться не одна дюжина человек. Интересно, как они все отреагируют на соседство со змеёй? Рон разбежался и с визгом плюхнулся в воду прямо в одежде. — Рональд Уизли! — прокричала Молли, но тут же была успокоена поцелуем в щеку от мужа. Мальчик хихикнул и откинулся на спину, полностью лёжа на воде. Том плавать не умел и не желал, поэтому поспешил отряхнуть руки и уйти на сушу, надеясь на то, что Уизли не предпримет попытки его утопить. Близнецы тем временем разрабатывали план создания чего-то по типу водяного пистолета, а Джинни, к удивлению Риддла, вдруг поспешила помочь Гарри. Том не знал, что он испытал в тот момент, когда увидел, как именно Гарри улыбнулся младшей Уизли, но это что-то не шло ни в какое сравнение со стенаниями Волдеморта, а гири на сердце вовсе казались пушинками. — Томми! — позвал его младший Поттер, — ты послушай, что Джинни придумала! Риддл сжал зубы и сделал вид, что не услышал. Лучше бы Волдеморт стенал, чем это ужасное чувство! — Мать зовёт тебя, — тихо подсказала питомица, но вдруг задумалась, — с ним живой огонь. — Что? — не понял слизеринец. - Огонь, — повторила она и посмотрела в сторону Поттера. В этот момент Уизли захохотала и плеснула в него водой. Том мысленно остриг девчонку налысо. От внезапно нахлынувшей злости Риддл в отчаянии пнул горячий песок. Он был так рад, так благодарен Гарри в Тайной комнате, а теперь укол ярости все рушил. Он понаблюдал за ними еще некоторое время и пришел к выводу, что Василиска следовало бы выпустить на прогулку хотя бы на полчасика, однако теперь древнейший змей вновь был заперт и усыплен. Всё остальное время он разбирал вещи и рушил все попытки гриффиндорцев построить хоть что-нибудь из песка. Лишь вечером он смог остаться в одиночестве. Том думал о том, что, возможно, его поступки не имели под собой никакого логического обоснования, а ссылаться на чувства было донельзя странно. Большую часть времени Риддл по собственным ощущениям словно проводил в вакууме, и лишь малая доля происходящего вокруг доходила до него сквозь непробиваемый барьер, но чертов Гарри Поттер неизвестным ему образом проникал через непробиваемую стену и переворачивал мир Тома с ног на голову. На все вопросы Вселенной был лишь один ответ: Гарри Поттер. Слизеринец сам и не заметил, как рядом с ним очутилась плохая-хорошая леди, чьи волосы так походили на волосы Джинни Уизли. — Тебе нравится? — задала она тот же вопрос, что и он пару часов назад. Мальчик подумал, что миссис Поттер — хорошая мать, раз следовала его тактике. Том окинул взглядом пляж, море и пальмы и хотел уже ответить положительно, но очередной всплеск смеха Гарри и Джинни отрезвили его. — Не знаю, — честно сказал он, ведь странное ощущение в груди жгло и ревело, а потребность сделать Уизли больно была выше потребности дышать. Это чувство напоминало сломанный механизм, который срочно нуждался в починке. Лили вздохнула и присела на песок, окунув ноги в воду, и похлопала на место рядом с собой, приглашая Тома присесть. — Мне казалось, ты был рад поездке, — медленно сказала она, оперевшись подбородком на скрещенные руки, — что тебя расстроило? Риддл уже хотел сказать, что новость об отпуске нисколько не отозвалась в его сердце, но лицо миссис Поттер приняло вдруг донельзя серьезный вид: — Только не лгать! Том не успел скрестить пальцы за спиной. Пришлось говорить правду. — У меня внутри шестеренки скрипят, — поделился он, — я смотрю на человека, а они скрипят. Очень больно. Я не хочу, чтобы они скрипели. Вот бы их можно было смазать… Теплый ветер взлохматил мальчику волосы, а миссис Поттер осторожно приподняла руку над его головой и, словно прося разрешения, погладила его по затылку. В шуме переезда в новую палатку никто не обратил на них внимания. — Милый, — нежно, запредельно нежно произнесла она, — а давно у тебя эти шестеренки? Том неопределенно пожал плечами. — Наверное, да. Причина моих шестеренок пообещала стать моими звездами, но теперь я почему-то в это не верю. Глаза Лили на секунду округлились, но она быстро пришла в себя и сощурилась. — Может, причина твоих шестеренок не знает, что таковой является. Я думаю, прежде всего, тебе стоит рассказать правду тому человеку, что имеет для тебя такое значение. Том поднял взгляд на миссис Поттер, стараясь не смотреть на её волосы, и задумался: действительно, вдруг, если он скажет Гарри о своих шестеренках, то тот его поймет? Гарри был замечательным, он всегда старался проникнуться его мышлением и даже бросился вслед за ним к Василиску. Но что-то в душе Тома порождало сомнения и плодило страхи. — И это поможет? — спросил он, мысленно прикидывая, насколько честным можно считать её совет. Слизеринец не понимал природу собственных чувств, однако оно заставляло ладошки потеть, а гири на сердце позвякивать. Лили утвердительно кивнула. Странно, но её рыжие волосы не раздражали Тома так сильно, как волосы Уизли. — Лили, любовь моя! — позвали женщину из палатки, отчего она подобно какой-нибудь легкой веселой пташке вскочила на ноги и поспешила к мужу. В голове Тома зрел план. Накупавшись в море вдоволь и разрушив песчаный замок Рона, Гарри валялся на лежаке за палаткой, совсем не подозревая о том, что шестеренки в душе Риддла скрипели о нем одном. Мальчик вынул Нагайну из-под одежды и усадил на песок. — У меня есть одно важное дело, пожалуйста, подожди меня тут. Можешь укусить любого, кто попытается навредить тебе. Змейка важно кивнула и кольцами свернулась на песке, медленно стрельнув раздвоенным язычком. — Хорошо. Если я увижу здесь хоть одну мышь, то обязательно расскажу тебе. Том отряхнул руки от песка и сощурился на заходящее солнце. То действо, что он собирался совершить, было страшнее любого Василиска и пугало его сильнее, чем возможность оказаться в полностью красной комнате. Он сам не ожидал от себя подобной откровенности, но поступить назло Волдеморту хотелось ужасно, так что приходилось надеяться лишь на удачу зеленого цвета, которым Том предусмотрительно окружил себя полностью: надел зеленую футболку и шорты и даже разжился зеленой панамой. Носить панаму в тринадцать, должно быть, было немного стыдно, но к собственному счастью, Риддл не имел об этом ни малейшего понятия, а никто другой не смел ему об этом сказать. По крайней мере, вслух. Змейка уже скрылась в песке, и Том осторожно обошел место, где только что сидела плохая-хорошая леди, давшая ему крайне сомнительный совет. Том на цыпочках прокрался за палатку, игнорируя взрыв хохота в палатке и тихие ругательства мистера Поттера — тот собирался «по-маггловски» приготовить ужин на костре, однако мистер Блэк и мистер Люпин ему в этом не очень-то и помогали. Они шумели и спорили, и от их крика у Тома темнело перед глазами. Он скрылся за углом палатки и выглянул на Поттера — тот, казалось, дремал. Риддл мысленно понадеялся на то, что девочка Уизли его уморила, и тот попросту устал от неё, но, судя по всему, тот просто по-змеиному грелся на солнышке, своим выражением лица напоминая мальчику довольного кота. По крайней мере, похожую эмоцию демонстрировала ему профессор Макгонагалл, когда тот назвал её красавицей. Слизеринец перебежками добрался до поттеровского лежака и рухнул коленями на песок, болезненно зашипев от неприятного ощущения. Песок Тому не нравился. Заслышав посторонний шум, Гарри слегка поморщился и приоткрыл глаза. Только в этот момент Том заметил, что волосы гриффиндорца были сырыми, видимо, тот только что вылез из воды. — Том? — улыбнулся он, окончательно прощаясь с остатками дремоты, — Как ты? Мы почти весь день не общались. Риддл молча кивнул и уставился на песок. Он почему-то подумал, что сейчас они вдвоем выглядели, как персонажи какой-нибудь картины из рода «принц и слуга». Гарри, царственно лежащий под лучами закатного солнца, и Том, склонивший перед ним колени. — Том, что-то случилось? Тебе снова стало плохо? — удивительно чутко спросил Поттер, а Волдеморт внутри Тома задался вопросом: а был ли Гарри таким же чутким с Джинни? Риддл принялся беспорядочно вырисовывать очертания фигур на песке. Сердце по непонятным причинам сходило с ума, а шестеренки продолжали без устали поскрипывать. — Гарри, — Том даже вздрогнул от того, насколько удивительно странно прозвучало поттеровское имя в его устах, — а мистер Поттер любит миссис Поттер? От этого вопроса гриффиндорец опешил. — Конечно любит! — воскликнул он, — А что? Это же нормально, ну, в смысле… — он сбился. — Логично? — предложил Риддл. Шестеренки внутри не умолкали. Он даже на секунду задумался: как это в нём всё помещается? Сердце, Волдеморт, гири, шестеренки… — Да, логично! Люди любят друг друга, поэтому вступают в брак, — довольно подтвердил Гарри. Том нарисовал на песке змейку. Всем своим телом она жадно тянулась к поттеровской ноге, то ли желая обвиться вокруг нее, то ли укусить. — А что люди делают для выражения любви? — Риддл постарался принять самый неосведомленный вид из всех возможных. Всё-таки общение с гриффиндорском трио плохо на него влияло. Конечно, он знал ответ. Мистер Уизли не единожды целовал супругу, так же как и мистер Поттер и даже мистер Грейнджер, с которым Том был знаком хуже всех. Такое на вид простое, но для Риддла практически неосуществимое действие буквально сводило с ума. Слизеринец и предположить не мог, что можно просто взять и прикоснуться к коже другого человека своим ртом. — Э-э… — Гарри задумался, — говорят милые словечки, обнимаются, целуются… — Последнее. — ровно произнёс Том, — Повтори последнее. Гарри на мгновение выпучил глаза, отчего стал похож на собственного совёнка. — Целуются, — покладисто повторил он, — ты, что, хочешь кого-то поцеловать? Риддл кивнул. — Кого? — изумился Поттер, а лицо его стало поразительно бледным. В этот момент томовы шестеренки словно потрескались и поотскакивали в стороны. Механизм под названием Том Риддл был практически готов к полному саморазрушению. Что внутри гремело и позвякивало, а из сердца, казалось, валил горячий пар, насильно окрасивший щеки в алый цвет. Следовало потренироваться на мистере Леоне. Гарри смотрел на него, готовый буквально начать требовать ответа, а сам слизеринец вдруг почувствовал себя диким зверем, готовящимся к прыжку. Он приосанился. — Я… Сжал руки в кулаки, желая укротить легкий тремор. — Я хочу… — начал он. Мысленно досчитал до десяти и… …не смог. — Я хотел бы поцеловать Нагайну, — легко сказал он, поскольку ложью это, по своей сути, не являлось. Из палатки донесся очередной взрыв хохота друзей мистера Поттера. Мальчику показалось, что смеются над ним. От досады Том прикрыл глаза и зажмурился изо всех сил, сдавливая веки пальцами до непонятных пятен на периферии зрения. Шестеренки недовольно вернулись на место, вновь притесняя Волдеморта. На лицо Гарри вернулся привычный румянец, а жизнь вновь заплескалась в его глазах-звездах. — О, — многозначительно произнёс он, — это хорошо. Нагайна очень милая. — Да. — согласился Том и вновь замолчал, уставившись на песок. Обладай песчинки хоть каким-то интеллектом, решил Риддл, они обязательно бы сложились в едкое «Лох!». — Ну и что? — вновь засуетился Гарри, едва уловив, что друг снова отстранился от него, — Что тебе мешает? Поттер потянулся вперед, легко выпрямившись на лежаке, и Тому на секунду почудилось, что тот хотел взять его за руки. — Я не умею. — честно сознался он. Это было так чуждо: намеренно касаться кого-то губами, наверняка передавая и получая при этом миллионы бактерий. — Научи меня, — обронил он, сам не поняв каким образом. Странно, но сказанное никак не вызывало в нем ни капли брезгливости, хотя, например, Риддл и за тысячу галлеонов не согласился бы пожать руку Драко Малфою, — ты уже целовал меня. Я знаю, ты умеешь. Гарри стремительно покраснел, и Том не понял, почему. Если с ним самим было всё понятно: шестеренки и гири не давали и глотка воздуха сделать, то проблема Поттера заключалась в чём-то ином. Риддл заинтересовался. Теперь Том знал, что, когда Гарри хмурится и избегает прямого взгляда, это означает, что он задумался. Размышлял он недолго, около двадцати секунд. Однако их вполне хватило для того, чтобы слизеринец успел с десяток раз пожалеть о сказанном. Шквал непонятного и острого в душе перекрывал кислород. — Хорошо, — очень медленно и странно произнес Поттер, видимо, восприняв его просьбу за очередную «аутичную штучку». К слову, на это название своего поведения Том очень злился, поскольку как раз наоборот пытался подражать другим людям. Гриффиндорец приблизился к другу, отчего Том поспешил закрыть глаза, ожидая поцелуя в щеку, но вдруг услышал: — Давай сюда руку. Он в непонимании приподнял веки и протянул мальчику ладонь внутренней стороной. Гарри осторожно сжал чужую кисть обеими руками и принялся объяснять: — Ну смотри, ты просто берешь и прикасаешься губами. Вот так, — он продемонстрировал озвученное, чем пустил электрический импульс по телу Риддла. Он испытал невозможное желание прикрыть свободной рукой лицо. Жар прилил к телу, а место, куда пришелся поцелуй, полыхало огнём. Шестеренки еще никогда не работали так усердно. — Попробуешь? — предложил он, тоже протягивая Тому руку, — Это не так уж и сложно. Риддл принял предложенную ладонь и осторожно разместил её у себя на коленях. Слегка надавил большими пальцами на мягкую кожу и вздохнул — отказываться от собственных слов было не в почете. Он медленно наклонился, игнорируя бьющийся в ушах пульс и коснулся горячей кожи губами. Яркая вспышка разразилась перед его глазами, когда Том наконец-то понял, что он действительно это сделал. Он действительно смог переступить через себя и дать волю тому пугающему и манящему, что правило им. Он отстранился. Гарри окинул его чудным-неясным взглядом, но ничего не сказал. В свой список дел Том внёс: 34. Победно посмотреть на Джинни Уизли.