Дети Автотрассы 2: Ошибка Соляриса

Тим очнулся от холода. Он открыл глаза, проморгался, закрыл, потом снова открыл и в ужасе понял, что не спит. Вокруг была кромешная тьма. Настолько кромешная, что не видно собственной руки. Он понимал только, что сейчас сидит на сыром бетонном полу посреди черноты и вокруг настолько тихо, что собственное сердце он слышит отчётливее, чем когда-либо. Тук. Тук. Тук. Тук. Как часы. Внезапно он встрепенулся: надо выбираться! Чтобы не случилось, он должен как можно скорее уйти отсюда. Кто знает, где он вообще сейчас.И где те, кто хочет его убить. Кем был тот тип в лаборатории Тима сейчас волновало меньше всего, главное, что СЕЙЧАС его нет рядом. Ну, он надеялся, что нет. Может это был друг? Хотя не очень похоже — друг не стал бы хватать за шею и говорить всякие жуткие фразы.Ладно, пофиг, надо идти. Этот завод его действительно с ума сведёт, вон, уже мысли путаются. Надо бы достать телефон. Как назло, он уже почти разрядился. Тим попытался посветить фонариком, но его свет был таким слабым, что мальчику пришлось его выключить — всё равно пользы никакой, а зарядку тратит.Придется двигаться так, может, даже на ощупь.Он поднялся. Взял холодный гаечный ключ, который нащупал рядом с собой. И пошёл. Кошмарная тьма и тишина впивались в душу. Слышны были лишь собственные шаги, и судя по эху, помещение, в которое Тим попал, было и впрямь колоссальное. Куда же идти? Мальчик пошёл вперёд. Этот мрак начинал действовать на нервы. Тим шел, точно в чёрной, бесконечной пустыне. Внезапно, когда по ощущениям он добрался до середины зала, где-то сверху послышался шорох. Мальчик вздрогнул. Непонятный звук приковал к месту. Тим в ужасе посмотрел вверх, но так ничего и не увидел. Кто здесь? Он покрепче стиснул в кулаке тяжёлый ключ. — Эй! — крикнул мальчик в темноту, — я знаю, что вы здесь! А ну покажитесь, я вооружён! У меня с собой автомат! Пол-башки разнесу! И тут же в ответ из мрака раздался голос, да такой, что душа тоненько взвизгнула и юркнула в пятки — спокойный, мягкий, почти как у Анакина. Казалось, этот голос звучит не из одного места, а то сверху, то снизу, то сзади, причём совершенно неуловимо, и это заставляло Тима потеть и дрожать: — Я тоже знаю, что ты здесь. — К-кто вы? — предательская дрожь в голосе мальчика стала заметнее. — Такой же пленник обстоятельств, как и ты, — в голосе из мрака послышалась усмешка, — как и ты, не могу покидать завод. Без серьезных причин. — Так вы тоже пленник? Вы мне поможете? Голос помедлил.Тим дрожал. — Разумеется. Только ты тоже должен будешь кое с чем помочь мне. — Да, к-конечно, все, что хотите… Голос по-прежнему кружил вокруг мальчика. Причудливое эхо, отражаясь от невидимых стен и потолка, искажало его до дьявольской жути. — Так что я должен сделать? Может, вы всё-таки покажитесь? (Тим включил фонарик) Или у вас светобоязнь? — Неудачная шутка, малец, — голос помрачнел, — но раз ты так просишь… Почти в тот же момент сзади что-то прошуршало. Метнулось мимо мальчика, обдав его ледяным ветерком. Тим нервно икнул. — Так ты хотел знать, кто я? — продолжил неизвестный, — хах, ну давай, смотри! Сейчас же в конце зала взорвался жёлтый фейерверк, а по стенам взметнулись потоки лимонного пламени. И в этих страшных, дрожащих отблесках Тим увидел высокую фигуру человека с горящими оранжевыми глазами, причёской, похожей на дикобраза и светящимся жёлтым кнутом в правой руке. На лице мальчик разглядел метку такси и поистине сатанинскую улыбку. — Ну привет, Тим, — произнёс Солярис. Мальчик не верил своим глазам. Нет, нет, не может быть!.. Почему?.. ПОЧЕМУ?! Он сделал шаг назад. — Вы… — выдохнул он с ненавистью и дрожью в голосе, — вы Солярис?.. Тот удивленно приподнял брови: — А я похож на Октавию? Впрочем, ты имеешь право не знать меня в такой форме. Да. Это я. Уверен, ты шокирован. — Не особо, ваш дружок уже подпортил ваше появление, — фыркнул Тим, но быстро отступил еще на шаг. — О, правда? — Солярис сделал удивленую физиономию и мальчик даже вздрогнул — так реалистично получилось, — однако болтовня Анакина не помешала тебе поседеть за пару минут. — Знаете что, — Тим стиснул покрепче ключ. — Что? — Солярис продолжал сохранять свой змеино-спокойный вид. — А НИЧЕГО! — заорал мальчик, метнул ключ во врага и, развернувшись, кинулся бежать, не оглядываясь. — Уже уходишь? — прищурился Солярис, легко ловя тяжеленный ключ и с ухмылкой глядя на беглеца, — куда же? Тим не останавливался, он просто нёсся через этот проклятый зал, им снова овладел этот животный страх. Он всё бежал, не понимая, почему Таксист его не останавливает, ведь удара или крика слышно не было, но Тим не смел обернуться, ему хотелось просто БЕЖАТЬ. Невозможно было выносить этот взгляд, эти оранжевые глаза хищника. Он уже побегал к дверному проему, когда в метре перед носом пронеслась струя ядовито-желтого огня. От неожиданности Тим вскрикнул, споткнулся и бухнулся на бетон, больно оцарапав руку. — Ты серьёзно решил, что вот этим ключиком вырубишь меня?! — расхохотался Солярис, — Феррари, слов нет! Он пошёл к мальчику, беспечно подбрасывая и ловя увесистый ключ. — Я смотрю, это твоя любимая тактика — швырни и смойся. Два раза оторвался так от Анакина, один — от Фурии и даже от меня тогда — у двери с замком. Ха, до сих пор саднит лоб между прочим! Ты метко кидаешься, но… — тут он с размаху бросил ключ вперёд, так что он пролетел через весь зал и упал рядом с Тимом, заставив его подскочить, -…надо вносить разнообразие. Мальчик испуганно встал и стал пятиться к проему. Видно, на его лице отражался в тот миг такой ужас, что даже Солярис чуть смягчился: — Ладно-ладно, я смотрю ты сейчас со страху окочуришься, — заметил он пренебрежительно, — Анакин успел тебе, конечно, страшилок наплести. Дай угадаю — говорил, что в любом случае живым ты не уйдешь и что придется выбирать тип смерти? Ну и артист, не могу… Тим, часто дыша, смотрел на врага. Конечно он знал, что Солярису никогда и ни в чём нельзя верить, достаточно вспомнить, как он чуть не убил Изгоя, в то время еще носящего прозвище Краснофарый. — Вот не думайте, что я стану делать, что вам нужно и расскажу хоть что-то об Исследователе! — зло сказал Тим, нашаривая в кармане еще одну гайку, — так что можете пугать сколько угодно! — Хм, тем лучше, — Солярис подошел к нему на расстояние десяти шагов, — но я ведь как раз о противоположном — никто и не собирался тебе угрожать смертью. Хотя конечно было бы проще, если бы ты выложил мне всё добровольно. В идеале ты мог бы даже уйти домой после этого, вдумайся в слова — СВОБОДНО УЙТИ ДОМОЙ. Тебе бы не пришлось бежать, прятаться и так далее. Но… (он разочарованно глянул на Тима сверху вниз) как я вижу, мир не идеален. Не представляешь, как совестно будет извлекать из тебя Аратингу после твоего Затмения в Механизме… Или ты не знаешь, что это? — Не посвятили, — процедил Тим. — Вау, отлично. Хоть о чём-то Анакин смог умолчать. Тогда, — Солярис обернулся куда-то назад, — номер восемь и номер девять, взять его! Тут же из другого конца донесся звук моторов. К ним подъехали две машины — чёрная и медно-бурая, обе легковые. Странно, что у обеих не горели фары, но зато светились оба оранжевых поворотника. Машины остановились рядом с Тимом и одновременно, как по щелчку, очеловечились, оказавшись парнем и девушкой в почти одинаковой одежде — черных берцах, широких, крепких штанах и в черных перчатках, как и Солярис. Единственное, чем их одежда отличалась — куртки. У девушки буроватая, с мехом на капюшоне, у парня чёрная, без капюшона вообще. У обоих глаза горели оранжевым, а вместо зрачков — узкие горизонтальные полосы. Лица бесстрастные, почти серые. Тим даже дернуться не успел, как они схватили его за руки. — Что…что ты сделал с ними? — вскрикнул пленник. — Говорю же, сперва Затмение, затем удаление Аратинги. И я знаю, что ты ничего не понял. На последних словах Солярис издал едва слышный смешок, с той же улыбочкой, повернулся к ним спиной и пошел вперед, туда, откуда изначально появился — в другой конец зала, — ну ничего, я всё тебе расскажу и покажу. Не отставайте там, или всё веселье пропустите. (Он обернулся к Тиму через плечо)Будет ОЧЕНЬ интересно, я обещаю. Номера восемь и девять, ощутимо пихнув в спину, повели пленника за Солярисом. В голове мальчика стучала одна-единственная страшная мысль: «Попался». Но теперь уже не было смысла бояться — хуже, чем сейчас будет лишь в Механизме, о котором он пока ничего не знал. Точнее, ничего не знал кроме того, что там с жертвой происходит какое-то «Затмение», а после из неё «извлекают Аратингу»… Звучит не очень. Однако, раз Анакин врал про смерть, а Соляра сказал это Тиму, смысл лгать Солярису? Если уже запугали своего пленника, зачем успокаивать? Может, потому что спокойный человек расскажет больше, чем нервный? Как бы то ни было, вряд ли Солярис собирается убивать его. Если только Затмение и извлечение Аратинги не смертельны. Как же всё сложно… — Если не секрет, что это за Механизм, о котором вы говорили? — поинтересовался Тим. Солярис на ходу опять обернулся к нему и заметил: — Об этой вещи ещё долго будут говорить с ужасом те, кто её увидел и сумел не сойти с ума, чтобы рассказать. Хотя таких будут, несомненно, единицы. — Ох, как познавательно, — тихо пробормотал мальчик. Они вышли из зала. Здесь вместо лестничной клетки находилось небольшое помещение с тремя дверями лифтов. Солярис подошёл к центральному и нажал на кнопку. Почти сразу же раздался лязг железа и скрежет, после чего двери с грохотом разъехались, открыв просторный, серый, блестящий лифт с зеленоватой квадратной лампой и решеткой вместо стенки, противоположной входу. Таксист шагнул внутрь и жестом приказал следовать за собой. Тима втолкнули в лифт, двери сомкнулись и кабина поехала куда-то вниз. Слышался лишь скрежет тросов да непонятный отдаленный гул. За решеткой мелькала грязно-серая стена шахты лифта. — Уберите уже руки, — сердито буркнул Тим номерам восемь и девять, — куда я тут от вас денусь? — Восемь, девять, — обратился к ним Солярис, — отпустите нашего гостя, у него небось уже локти затекли. Если дернется — вырубать без предупреждения. Тима отпустили, но почувствовал он себя после слов Таксиста ещё хуже. От этих пристальных взглядов оранжевых немигающих глаз с нитевидными горизонтальными зрачками уже начинало подбешивать. Ох, сколько же у него сейчас грязных словечек в адрес всех троих, если бы им только знать! Наконец лифт начал замедляться. Солярис повернулся к решётчатой стенке и негромко произнес: — Смотри. В тот же миг бетонная, грязная стена исчезла. Теперь шахта окружала лифт только с трех сторон, а четвертой (как раз на неё выходила решётчатая стенка лифта) не было. Лифт спускался в еще один зал, и он был больше всех, которые прежде видел Тим. Этажей наверное в пять или шесть. Его освещало множество желтовато-оранжевых ламп, а примерно всю нижнюю половину занимало колоссальное количество труб, будто сплетенных в громадный угловатый клубок. Также Тим стал замечать среди труб большие стальные круглые платформы, вокруг которых поблескивали металлические трубки ограждений. Что находилось под платформами сказать было трудно, трубы и кабели мешали глядеть. Что это за странные приспособления, Тим не мог понять. Лифт проехал верхнюю половину зала, а затем остановился на своего рода смотровой площадке — тоже платформе, но не круглой, а прямоугольной, огороженной ржавыми перилами. Она нависала над всеми этими трубами и открывала вид на весь кошмарный зал. Солярис нажал на кнопку и решётка лифта разъехалась, как двери. Кивком головы он приказал не отставать. Номера девять и восемь бесцеремонно схватили Тима за руки и вытолкнули из лифта. — Кретины, как будто я ходить не умею! — огрызнулся пленник, но, как и ожидал, никакой реакции не получил. Даже от Соляриса. Тима подвели к перилам смотровой площадки. — Ну и что? Эта помойка и есть ваш хваленый Механизм? — фыркнул Тим. — Узнаю в тебе Анакина, — заметил Солярис, — он тоже начинает ругаться и осыпать проклятиями всё подряд, когда боится. Не очень-то мне верится, что тебе не страшно. Завязывал бы ты со своим театром, всё равно не катит. Последняя фраза прозвучала не просто спокойно, а даже слегка лениво. Тим сжался. Ощущение, что Таксист, даже не глядя, видит его насквозь. Со всеми страхами, фобиями, переживаниями и слабостями. Вот же черт… — Где же Анакин с подопытными? — мрачно пробормотал Солярис, — может хоть сегодня он не опоздает в виде исключения? В этот момент в стене там, внизу, открылась дверь и по небольшой стальной дорожке к Механизму направилось четыре фигуры.Тим сразу узнал идущего впереди, в светло-серой широкой куртке и с длинными белыми волосами — Анакина. Он вел перед собой какую-то незнакомую девушку в грязно-жёлтой майке и серых штанах. Пепельные глаза бедняжки были широко раскрыты. Ей было очень страшно. Бледное лицо в свете прожекторов казалось таким же жёлтым, как майка. За ними шли еще двое — один такой же, как номера восемь или девять — в чёрной куртке, штанах с берцами и оранжевыми глазами почти без зрачков. Он тащил за собой совсем молодого парня — едва-едва старше Тима. — Отпустите! — вопил он, — вы не имеете права! К чертям вашего Верховного создателя! В трубу Очищение! Не хочу! Отстаньте! Отвалите! Ненавижу! Уберите руки! Нет! Нет! Помогите! ПОМОГИТЕ! — Вот видишь, — с усмешкой заметил Солярис, — этот свой страх не прячет. И правильно делает. — Что…что вы хотите с ними сделать? — ошеломленно спросил тим, не сводя глаз с несчастных, которых между тем развели по двум разным платформам с ограждениями. — Ты удивишься, но уж точно не убить, — ответил Солярис, не обращая внимания на истошные вопли парня, которого по-прежнему держал оранжевоглазый конвоир за проволоку, привязанную к скрученным назад рукам. Кстати, на девушке пут не было. — А что тогда? — напряженно спросил мальчик. — Ещё не догадался? Сперва Затмение, потом Извлечение. На самом деле всё не так сложно (он сделал знак Анакину) приостановите пока процесс! Солярис повернулся к Тиму. — Видишь ли, мне нужны войны. Армия. Для чего, спрашивается? Тим широко открыл глаза. Он понял, что сейчас услышит. — …чтобы стереть с лица земли всех вас, — прошипел Таксист, — сперва, конечно, Следа и других непокорных авто, чтобы мне никто палки в колёса не ставил, а затем основную цель. Людей. Всех. До одного. Чтобы наши рули были свободны. Ты наверное не в курсе, сколько машин попадают под пресс и в дробилку по вашей милости каждый, КАЖДЫЙ, Калину твою, год. Их много, очень много, очень-очень много, их тысячи. Но почему? У многих есть шанс уехать со свалки, спрятаться или попросить не делать этого. Хочешь знать почему? Да потому что никто, никто им об этом не рассказывает! Машина, попавшая на свалку, слишком поздно понимает, что к чему. Вы, вы, люди, не зная, что мы живые, а некоторы, кстати, и зная, скрываете, что ждет каждого из нас за тем бетонным забором с колючей проволокой.Там не просто свалка. Там пресс и дробилки, и с утра до ночи оттуда слышится металлический хруст, который, знаешь ли, несколько неприятно слышать, узнав однажды, ЧТО ИМЕННО там хрустит. Ха-ха, понимаешь, приятель, о чем я? Наверняка. Вот почему я решил, что пора бы закрыть эту бойню, запереть навсегда, и заварить двери. Это не просто война или истребление, — он глянул на Тима, — это возмездие. За всю ту бездну боли, которую твои сородичи дарят нам на закате жизни. Солярис многозначительно вздохнул и помолчал, наслаждаясь видом на Механизм. Девушка в жёлтой майке сдавленно всхлипнула, точно моля о пощаде. Солярис отвернулсяот нее и все с той же усмешкой обратился к Тиму: — Однако, как видишь, не все машины готовы верить и идти за мной. Я ломал голову, как их убедить, как победить их страх и недоверие, которые они ко мне испытывают. И придумал. Достаточно просто УБРАТЬ У НИХ ИЗ МОЗГОВ ВСЕ ЛИШНЕЕ. Очистить память. Изменить. Тим стоял и смотрел в глаза Соляриса. Вот уж что-что, а ЭТО он никак не ждал услышать. «Свалка…дробилки…пресс… Сколько погибает за год…» Он знал, знал про утилизацию машин, но после знакомства со Странником и остальными ни разу об этом не задумывался… И не догадывался, что всё НАСТОЛЬКО плохо. Если подумать… точно ли именно Солярис — чудовище?.. — Так как…ты решил менять их? — с трудом выдавил из себя Тим. — Тут ничего сложного. Все знают, — Солярис вздохнул, — что личность машины формируют её воспоминания. Благодаря ним у нас и появляется характер. Наши духовные ценности, убеждения, страхи, слабые и сильные стороны. Жизнь сама создаёт характер, влияя на нас разными событиями. Думаю, у вас, людей, тоже самое. Но я не могу искать подход к каждому в своей армии, доказывать, что я прав — слишком много времени уйдет. Видишь ситуацию? Их характер, их личность мешает мне до них достучаться. Я вдруг решил, а зачем исправлять кривой рисунок, когда его можно стереть и нарисовать заново? Зачем мне искать какие-то психологические приемы, которые помогли бы мне обойти эту преграду? Ведь я могу просто уничтожить её, очистив им память. Слить испорченный бензин и залить новый, тут метафор много. Вот почему у Очищения два значения — очищение памяти подчиненных поможет мне в очищении мира. Тим слушал и медленно умирал от ужаса. Вот, что Солярис хочет сделать — стереть память всем жертвам и внушить им свои убеждения. Такая участь хуже смерти. Ведь они забудут всё — семьи, друзей, родные места и всё-всё-всё остальное. От них останется просто оболочка, способная лишь СУЩЕСТВОВАТЬ. Может, в чём-то насчёт утилизации Солярис прав, но менять это надо НЕ ТАК! Как угодно, но не так. Всегда есть другой способ, вот только подавлять силой всегда проще. — Кстати, я ведь так и не рассказал тебе про Аратингу и Затмение, — продолжил он, — или той информации, которую ты получил, тебе пока хватит? Он издал презрительный смешок. — Нет… — сглотнул Тим, — пр…продолжай. Солярис взглянул на Анакина и заговорил снова: — Тут ведь есть еще одна полезная вещь — в воспоминаниях машины содержится некая хм…светлая энергия жизни, называется Аратинга. С её помощью мы можем пользоваться Элементами. Эта энергия обладает такой мощью, что вам и не снилось — она способна создавать взрыв, почти эквивалентный ядерной бомбе. И её можно получить из воспоминаний, которые Механизм вытягивает из головы. Знаешь, чем больше Аратинг я вытащу из своих солдат, тем сильнее стану сам, ведь они увеличат силу моего Терро-Элемента огня. Но вот тут возникает загвоздка — в Элементе не просто огонь другого цвета. Сама энергия его будет отрицательной, противоположной энергии обычного Элемента. А значит, если зарядить Элемент светлой, положительной энергией жизни, он просто разорвется от противостояния. Вот почему мне нужно превратить силу жизни в силу смерти, вывернуть Аратингу наизнанку, а проще — совершить Затмение. Если ты не в курсе (а я знаю что ты не в курсе) это когда жертва с ещё не стертой памятью начинает переживать все свои худшие кошмары. Её заставляет это сделать Механизм. В сознании начинают вспыхивать самые трагичные и самые страшные события жизни, из-за чего в конце концов Аратинга не выдерживает и происходит Затмение — всё внутри меняется, наступает состояние, когда машина способна на всё — разорвать, переехать, раздавить, словом, начинает ненавидеть весь мир. И после этого уже Отрицательная Аратинга извлекается и отправляется в хранилище. На самом деле Затмение может произойти и естественно, без Механизма, но это совсем другая тема. Казалось бы, у меня всё получилось, я имею свирепых воинов, которые могут уничтожить кого угодно и что угодно и зачем тогда вся эта фигня с извлечением памяти, а одновременно с ней — Аратинги? Ну, во-первых, просто Затмившиеся мало что соображают и тупо хотят убивать, во-вторых — мне нужны их Аратинги для Элемента, а в-третьих… Затмение не длится вечно. Рано или поздно состояние проходит, особенно если жертве Затмения назовут ее любимую вещь, событие или дорогого родственника, одним словом то, от чего Аратинга просыпается и снова становится энергией жизни. Так что сделать, чтобы Затмение длилось всю жизнь? Аратингу надо просто убрать, а так, как она живёт в воспоминаниях, наш вариант — стереть память. В итоге мы имеем беспамятных, готовых выслушать и поверить воинов на Безвозвратной стадии Затмения, то есть способных безропотно уничтожать все на своем пути. А в специальном отсеке, в который их отправляют по трубам, у нас есть и отрицательные Аратинги, полученные благодаря Затмению и которых можно использовать для усиления Терро-Элемента. Солярис отер пот со лба после лекции и добавил: — Скажи неплохо вышло, а? Я потратил много времени, сил и проводки, чтобы всё это продумать и реализовать, а сколько было провалов… до сих пор не знаю, куда девать тех неудачных Аратинг из подвала… Вроде они и ни к чему, но и выпустить просто так жалко, не самый заурядный ресурс… — Что-что? — вздрогнул Тим. В голове сейчас же вспыхнул пульт управления в той маленькой лаборатории под лестницей и надпись на экранчике: «Хранилище активировано. Введите пароль для извлечения ресурса». Ресурс… Аратинги с неудачных опытов? — Кстати, раз уж речь зашла о провальных экспериментах, не грех и Фурию упомянуть, твоя будущая сокамерница как-никак, — произнёс Солярис и опять посмотрел вниз, на Анакина и подопытных, — с ней у меня была та же досадная ошибка — затмил, но не стёр память, и это лишь одно из многих испытаний на прочность. А ведь когда-то она считала меня своим другом, какое заблуждение… В принципе, никогда не поздно и её память с Аратингой забрать, но что-то всё влом, да и, пожалуй, достаточно с неё. С удовольствием понаблюдаю за твоими попытками пробудить её Аратингу. Тим, тяжело дыша, прошипел: — Когда ты только успел всё это сделать? Уж не за пару дней, да? — Ты прав. Мы с Анакином с самого момента знакомства готовили всё это. Ему пришлось справляться самому, когда я вступил в шайку Краснофарого в надежде найти союзников. На самом деле мы уже очень давно работали над всем этим, модифицируя механизмы завода под свои нужды, — он повернулся к Анакину и крикнул: — Начать Затмение! В тот же миг Анакин и конвоир отошли на шаг от пленников и вышли за границы платформ. Через долю секунды пол под жертами раздвинулся и они с воплями провалились куда-то вниз. Секторы платформ, лязгнув, задвинулись обратно. Солярис нажал на небольшом пульте управления, который достал из кармана, пару кнопок. Раздалось шипение и скрип Механизма. Крики и мольбы несчастных усилились, но теперь их заглушал шум техники. — Процесс пошёл… — пробормотал в кулак Солярис.