Дети Автотрассы 2: Ошибка Соляриса

В этот момент, как будто услышав её слова, с неба камнем свалился Изгой. — Чувак, ты как? — Рапид, по-прежнему весь в попугаях, бросился к нему. За ним к прилетевшему кинулась Майя. — Я в норме, — с трудом выдохнул Изгой, — агх…почти… — Что такое? Ты ранен? — испугалась Майя. — Так, немного, — он схватился за левую руку и зашипел от боли. — Дай посмотрю, — Рапид, похожий на дерево с кроной из пернатых, взял руку Изгоя и посмотрел на темное пятно выше локтя, расплывшееся на куртке. — В меня стреляли, — процедил он. — Что с ним? — к троице подбежала Аня, а за ней Лесник и Нира. — Я нашёл, — выдохнул Изгой, — нашёл… это место. Нира стала человеком, вытащила из рюкзака Лесника бинт и почти приказала: — Сними куртку, я перевяжу. Он со стоном снял её, обнажив черную водолазку, и засучил рукав. Рана не была большой, но видно, довольно болезненной. Изгой изо всех сил сдерживался, чтобы не застонать снова. — Лесник, достань воду, жгут, йод, вату и ножницы, — сказала Нира, — хорошо, что рана почти чистая, особой грязи не вижу. — Погодите, — вдруг сказала Майя, — я тут вспомнила, как какой-то человек, наверное, Квазар, спас Странника тогда в лесу. Он залечил его ранения расплавленным железом, потому что, попав на Странника, оно превратилось в органическую заплату! — Ну и? Где мы Квазара возьмём с его железом? — фыркнул Рапид. — Квазар не нужен, — быстро ответила Майя, — я тоже так умею. — Пф-ф, первый раз слышу, с чего ты взяла? — хмыкнул он. — Рапид, замолкни, — вдруг сказала Нира, — Лесник, дай-ка еще пару гаек. — Гаек? — вытращилась Аня, — вы что их, в рану совать собрались? — Нет, переплавим на заплату, — пробормотала Нира, — Май, ты точно сможешь? — Попробую… — выдохнула она, — во всяком случае в школьном туалете получилось, наверное, получится и сейчас… — Если «наверно», то не надо, — повысила голос Нира, — у нас нет времени на опыты! — Ладно-ладно, я справлюсь! — заторопилась Майя, — я смогу. Нира смерила её взглядом холодных синих глаз. — Хорошо, — кивнула она, — я продезинфицирую, ты замажешь. И взялась обрабатывать рану. Майя забрала у Лесника гайки. Они были холодные и гладкие, шестигранные.Ох-х… Майя собралась и представила, как эти гайки начинают дрожать, раскаляться, светиться, свет всё ярче и ярче разгорается, слепит глаза. Затем они должны дрогнуть еще раз, а потом под ними появится небольшая лужица металла, которая будет расти, расширяться, пока гайки не растают совсем, утонув и смешавшись с ней… И рукам, конечно, будет немыслимо горячо, так, что их прожжет насквозь… Она открыла глаза. Гайки как были, так и лежали на ладони. Такие же гладкие, даром только, что немного потеплели. — Ну как? — спросила Аня. — Я… — Майя почувствовала, как краснеет. Лицу стало жарко. — Май? Я почти закончила, — подала голос Нира, — а ты? — Май! Май, ты меня слышишь? — как издалека донесся до неё голос Лесника. Она действительно как не слышала — стояла, глаза уставились на пару гаек в руке. Взгляд сделался полусонным. Всё вокруг потемнело. Остались только гайки на дрожащей ладони. Снова ничего не получится… она всех подведет… И зачем только сказала Нире, что сможет, когда она ничего не может?! Гайки… Гайки… — Майя! — Майя! — Очнись! — Держите её, держите! — Чёрт, что с ней? — Майя!.. Гайка. Золотая гайка висела на серебряной цепочке. И сверкала в вечернем солнце, качаясь в руке мамы. Мама стояла, её светло-серые глаза были широко открыты. Прозрачная капелька скатилась и капнула на асфальт. Мама… Солярис отпустил её. Мама, держа на руках маленькую Майю, пошатнулась. — ДАША! — заорал Квазар. На майке мамы она увидела красные пятна. Солярис… Что-то красное капало с острой блестящей штуки в его руке… Золотая гайка качалась на цепочке. И вспыхивала солнцем. Её грани мерцали, отражаясь в глазах мамы. Двухлетняя Майя не понимала, что случилось, почему у мамы такое испуганное лицо? Что это за красное пятно на ней? Почему папа плачет и кричит, и почему не подходит помочь? Что это за дядя с оранжевыми глазами и почему он улыбается, когда мама с папой плачут? — Я знал, что так будет, — негромко сказал он, — так будет лучше для всех, Квазик. О чем речь?.. Что происходит?.. — Мама? — вдруг промямлила Майя, — Пап!.. Солярис повернулся к ней. — Твоя жизнь была короткой, крошка, — улыбка с его лица исчезла, — передай привет солнышку. И толкнул маму в пропасть. — Па-а-а-п-а-а-а!.. — Майя почувствовала, как ветер рванул за волосы, как мама прижала её к себе и всхлипнула. Папа и странный желтый дядя уносились вверх, а она кричала и не понимала, почему её никто не слышит. Всё так спутанно… Вокруг что-то мелькает… Вспыхивает свет, наступает чернота, снова свет… Небо и земля крутятся вокруг них, крутятся и никак не могут остановиться… Тьма. Падение кончилось. Майя открыла глаза. На улице заметно посветлело — солнце почти до половины залило горы медовыми красками, однако было по-прежнему холодно. Она лежала на чём-то не слишком мягком, но зато тёплом. А вокруг слышалось странное шебуршание и возня. Майя привстала. Оказывается, всё это время она валялась на куртке Рапида, на обочине, а вокруг неё сновали волнистики. Стоило ей пошевелиться, как один из попугаев поднял голову и пронзительно пискнул, а другие поспешно разлетелись в стороны. Сразу послышалось несколько голосов: — Феррари, ну наконец-то! — Я думал, до полудня не очнется. — Майя! — Господи, ну и напугала же ты нас! — Тихо, пропустите меня! Друзья окружили её со всех сторон. Волнистики разлетелись и уселись на Рапида, оставшегося в одной рубашке и трясущегося от холода. — Спасибо, народ, — тихо процедил он. — Ну, ты как? — взволнованно спросил Изгой. — Ничего не болит? — спросила Аня. — Голова как — не кружится? — поинтересовался Лесник. — Да подождите вы, дайте ей в себя прийти! — одернула всех Нира, садясь на коленки перед Майей, — встать на ноги можешь? — Вроде бы… — она осторожно приподнялась. Ощущение, будто её разбудили в семь утра в школу — так себе, но терпимо, — что… что произошло? — Пф-ф-ф-ф! — Рапид многозначительно фыркнул, — ей сразу рассказать или подождать? Нира метнула на него уничтожающий взгляд, повернулась к Майе и сказала: — Не обращай внимания. Ничего такого ты не делала. — О, да-а… — протянул Рапид, — совсем ничего… Тут Нира не выдержала и, с разворота, двинула его в нос. — Ай! — он отскочил и закрыл лицо рукой, — а вот это больно! Ух… Лес, у тебя вата есть? — Поищи в рюкзаке, — буркнул тот. — Так что я сделала? — Майя приготовилась к худшему. Может, бухнулась на землю и начала истошно вопить «Мама-мама!»? Или разговаривать разными голосами — то Солярисом, то Квазаром, то мамой? А может разревелась или забилась в истерике, не приходя в сознание? Кто знает? Рапид на пустом месте ехидничать не станет… — Ты… — замялся Лесник, — ну, понимаешь… — Ты сперва странно закатила глаза, а потом каким-то образом расплавила эти гайки, — подхватила Аня. — А затем подскочила ко мне и замазала рану, — сказал Изгой, — вот, теперь ни следа. Я был в шоке от происходящего, как ты это?.. — А что потом? — нетерпеливо перебила Майя. — А потом ты покачнулась и грохнулась на землю, — с усмешкой закончил Рапид, — как трактор от свежей солярки. Один из попугаев возмущенно куснул его за щёку, а другой, усевшись на нос, выдернул из ноздри окровавленный комочек ваты. — Эй! Что, сравнение не понравилось? — обиделся Рапид, но вместо ответа получил еще один щипок клювом, на сей раз за ухо. Майя выдохнула. Что ж, могло быть и хуже. — А потом? — на всякий случай спросила она. — Ничего. Мы все перепугались, положили тебя на куртку и хотели уже начать искусственное дыхание делать, как вдруг выяснилось, что дыхание у тебя в норме, давление в норме, пульс в норме и ты по ходу просто заснула, — хмыкнул Рапид, — хотя и резковато, конечно. Решили дать тебе передохнуть, в последнее время действительно было много нервов, ты мало спала, точнее не очень получалось. Словом, решили, что ты разрядилась. (Он хихикнул)Надеюсь, теперь всё в порядке? — Ну…кажется… — прошептала она, аккуратно поднимаясь, — просто я… Просто…увидела что-то… Что-то… — Плохой сон, — кивнул Изгой и подошел к ней, — иди сюда. Он молча обнял её и очень долго не отпускал. Майя тихо всхлипывала ему в плечо и не знала, что за сила удерживает её и не даёт рассказать о маме с папой… Просто чувствовала, что не должна никому это раскрывать, не должна и всё тут. Как же она устала… — Если расскажешь сон, он не сбудется, — нарушил тишину Рапид, причем усмешка начисто испарилась из его голоса. — Она не хочет, — не оборачиваясь, ответил Изгой, — отвали от неё. — Просто нам бы всё-таки ехать… — он быстро огляделся в поисках желающих дать ему в нос или в глаз, — у нас еще Тим. Мы же не оставим его Солярису, верно? — Да, — шмыгнула носом Майя, отстраняясь от Изгоя, — мы должны ехать. Порву Соляриса собственными руками… — Я покажу дорогу, — сказал Изгой, становясь машиной, — все за мной! Нира и Лесник последовали его примеру. — Сейчас, — Рапид взял с травы куртку и надел её, а потом стал белой «Шкодой» и открыл багажник. Волнистики, как по команде, залетели туда, крышка захлопнулась. Аня села за руль Лесника. Машины тронулись с места. И не увидели, что между деревьев горного склона, на серпантине которого они останавливались, едва заметно поблескивали две белые фары. Казалось, они парили в воздухе, потому что черный корпус был почти неразличим между веток. — Так Солярис жив, — негромко произнес Квазар, — значит слухи насчёт заводской заброшки не пустые. Прости Майя, я найду его первым.