Witnesses

      Из всех любопытных вопросов о Тео, которые меня интересовали, меня больше всего интересовала его красивая акустическая гитара, стоящая вертикально в углу его спальни, неиспользованная, закрытая.       Он бы даже не посмотрел на неё; его глаза скользили бы по ней, как по-пустому месту. Хотя, однажды, я поймал его, когда он смотрел на неё, а его мысли уносились, но я не осмелился спросить, почему.       Мы провели так много времени в этой комнате, прячась от мира, создавая собственный. Я знал каждый уголок и щель в комнате, каждую скрипучую половицу, каждую мелочь, спрятанную под кроватью, существование которой он отказывался принимать.       Я просыпался каждое утро, чтобы видеть его лицо, окутанное пыльным серым светом, и задавался вопросом, как моя жизнь зашла так далеко.       Рождественский дух оставил меня с горьким привкусом во рту и поистине ужасным похмельем. После нашей мучительно короткой встречи на лестнице, Тео удалось убедить меня остаться на ночь.       В ту ночь я спал в его постели, пользуясь тем, что у меня было мало места, поэтому я прижимал его к себе. Я долго не мог уснуть. Сочетание пьяного головокружения и чистого адреналина не даёт мне отдохнуть. Он говорил во сне, так обеспокоенно, что я чуть не разбудил его.       Он был так красив. Я никогда не мог сказать ему об этом в лицо, но каждый раз, когда я смотрел на него, я снова поражался сложности его красоты.       Мне ужасно не хотелось покидать эту чудесную гавань, но, конечно, мир продолжал вращаться, и его центром был не он. За исключением, очевидно, меня.       Моя жизнь была такой же скучной, как и прежде, но теперь я это заметил, и моих временных исцелений было уже недостаточно, чтобы удержать её.       Я действительно не мог этого вынести. Ужасная пустота, окружающая моё существование, унылое будущее, ради которого я трудился, жизнь, за которую я отдал всё — была на другом конце света. Он забрал с собой все мои надежды.       Школа не имела значения, как и раньше, но однажды мне удалось убедить себя, что она проложит путь в будущее, и, как всегда, я был лжецом.       Я не произносил ни слова без крайней необходимости, но сейчас мне хотелось поговорить, хотелось, чтобы кто-нибудь меня выслушал. Я был до краёв наполнен тайнами и идеями, и ослепительным безумием, и, может быть, слова наконец-то сошлись воедино, но увы, кто мог слушать, кроме моей тени.       Я позвонил Тео, может быть, просто чтобы послушать его голос, и написал ему стихотворение за те пять минут, что потребовались мне, чтобы наконец повесить трубку после его ухода.       Я написал ему все слова, которые не осмелился бы произнести, отдал ему всё, прося взамен только беречь мои слова.       Он сказал мне, что ему нравятся слова, которые я пишу, и он был единственным человеком, который когда-либо знал, что они существуют. Как мне повезло, что я нашёл его. Как я благодарен судьбе за эти мгновения, а теперь мне горько сознавать, что они никогда не будут длиться вечно.       Мне всегда было всё равно на происходящие в мире события, но я делал вид, что никого не обманываю, притворяясь, что я один из них, что я принадлежу этому миру слов, которые имеют смысл, и искусство, которое не разрывает вселенную надвое.       Я не принадлежал ни к этому миру, ни к какому другому. Поэтому я начал создавать свой собственный, казалось бы, единственный выход. Тео был началом и концом этого мира. Муза и разрушитель.       Наблюдая и ожидая, когда придёт здравый смысл или моя жизнь рухнет, я смотрел на свою жизнь со стороны, и я не мог этого вынести. Я прождал неделю, и беспокойные ночи и невыносимые дни взяли надо мной верх.       Я снова появился в его дверях, без приглашения, и он даже не спросил, почему, блеск в его глазах был там же, где я его оставил.       Так что я снова оказался в его постели, прижимая его к себе сильнее, чем мог себе представить, зная, как драгоценен этот момент, и я думал обо всех причинах, по которым он был настоящим произведением искусства. Самая запутанная и удивительно обманчивая часть, которая заставляла меня возвращаться снова и снова.