Одно за двоих

С самого утра было хмуро, небо обещало дождь, а Шото только радовался. Радовался как ребенок, ведь этот мир такой изменчивый — сегодня дождь, а завтра опять будет солнце, как обещал Изуку — этот милый человек с темными волосами, которые на солнце отливали зелёным и немного завивались, с такими живыми изумрудными глазами и яркой улыбкой. Благодаря ему Шото уже столько узнал, столько попробовал, хоть и обязанности принца не позволяли уделять много времени гостю. А если быть честными, то Шото был в этом доме уже далеко не гостем, далеко не сожителем принца и даже не просто другом. Изуку с самого первого дня общения, особенно с той ночи понял, что парень, которого на него скинул Бакуго, совсем не прост. С одной стороны, он был взрослым и явно воспитанным, с другой, иногда не знал даже самых простых вещей не умел пользоваться вещами, обыденными для человека, но быстро учился. За каких-то пару-тройку дней Изуку научил его читать и писать, и теперь, когда принц был занят государственными делами, Шото изучал мир людей по книгам. Он полностью освоился в поместье, много времени проводил в саду и на близлежащей территории. Парень свыкся с новыми особенностями своего тела, и теперь за ним не нужен был глаз да глаз. О том, откуда он и как однажды очутился на пляже, Шото решил отвечать одно и то же — «не помню». К счастью, Мидория быстро принял такой ответ, а старушка-доктор, которая часто приходила, чтобы проверить здоровье принца, подтвердила, что такое действительно могло случиться с человеком по многим причинам. — Если с тобой произошло что-то ужасное, Шото, то лучше об этом и не вспоминать, — сказал однажды Изуку, — но, если ты все же вспомнишь, пожалуйста, расскажи, ведь мне очень хочется узнать о тебе хоть что-то, и потом ведь у тебя явно где-то есть близкие люди, которые волнуются и ищут тебя… Последние слова принца особенно задели душу Шото. Конечно, у него была семья, было целое королевство, которое наверняка впало в жуткое отчаяние из-за того, что он пропал, не сказав ни слова. Шото вспоминал о них каждый день и корил себя. «Отец меня убьет», — думал он и с улыбкой, и с горечью, когда стоял на берегу, где совсем недавно встретил Бакуго и его пса, где кончалась его морская жизнь и начиналась земная. Да, морская жизнь для него кончилась, ведь он отчётливо помнил слова Айзавы — он не сможет вернуться без обращения к таким же чудовищным жертвам и телесным пыткам, а может, и ещё хуже, но и прожить на земле он, вероятно, долго не сможет, ведь сердце человека не так просто заполучить. Он понял это как раз в этот дождливый серый день. Устав от чтения, юноша решил в который раз побродить по особняку, пока Изуку был занят в своем кабинете. — Когда я окончательно поправлюсь и погода улучшится, мы обязательно поедем посмотреть город, я познакомлю тебя со всеми друзьями и со своим наставником, — обещал принц, и Шото с нетерпением ждал этого дня. Его собственное сердце каждый раз стучало ускоренно, когда принц показывал ему что-то новое, когда просто выходил из кабинета немного усталым, но чуть только встречался лицом с Шото, улыбался ярко и нежно. Болезнь все никак не хотела оставлять тело принца в покое, но она будто и не мешала ему, когда рядом находился столь потерянный, столь неприспособленный к жизни человек. Изуку был так добр, так бескорыстен с ним и старался окружать максимальным вниманием и заботой. Без него Шото был совсем беспомощен и не знал что делать, куда идти… Оставаться в мрачных даже в ясную погоду, а сейчас тем более, коридорах совсем не хотелось, и юноша зашёл в свою любимую комнату в этом доме — это был просторный, роскошно обставленный зал, но Шото любил это место больше всего потому, что здесь был выход на широкий балкон с видом на любимый луг, по которому пролегала тонкая тропинка до густого леса. Отсюда был даже слышен ласкающий слух шум моря, впрочем, сейчас единственным, что создавало шум, были слабые и ленивые капли, что шлепались на каменный пол балкона и широкий бортик. «Скорей бы Изуку закончил свои дела… Он придет, и с ним можно будет поговорить о прочитанных историях за чашкой горячего чая, — думал Шото, жадно вдыхая свежий и прохладный воздух. — Нужно будет высушить волосы, чтобы принц не догадался, что я выходил на балкон», — продолжал думать гетерохром с мечтательной улыбкой. Его друг правда запретил выходить ему в дождливую погоду даже с зонтиком. Он сам ещё не поправился, а потому волнение о личном здоровье у него автоматически переносилось на окружающих, даже на горничных и кухарок, что служили в поместье, но за Шото он трясся больше, чем даже за самого себя. Наверное это было плохо — так разочаровывать его, но Шото по природе был как вода, что обязательно куда-нибудь да утечет, и никто ее не остановит, даже она сама. Юноша улыбался сам не зная, почему. Он ведь ослушался совета друга, ему ведь было тоскливо, но там где свободно гулял ветер, где перешептывались деревья в лесу и шел редкий дождь ему становилось так радостно и спокойно, что хотелось смеяться, и он делал это беззвучно. Хотелось улыбаться обеспокоенному Изуку и махать ему рукой через стеклянную дверь балкона, если он вдруг войдёт в зал. Конечно, не со зла, но из чувства редкой нежности, что само по себе было так противоречиво, ведь этим Шото мог ранить друга, хоть и желал этого меньше всего. А больше всего он желал, чтобы принц смотрел на него, когда ему так хорошо, что аж душа рвется наружу, играючи серебристыми переливами бесконечной воли к жизни и любви, но тот ещё не разу так на него и не взглянул. Губы дрогнули сами собой, как и скользнули веки по увлажнившимся, распекаемым слезами глазам. Но стоило их разомкнуть вновь, как они приметили отдаленные фигуры, движущиеся от леса к особняку, и слезы отступили сами собой. То были Бакуго и его пёс. Первый двигался медленно и даже как-то задумчиво, не обращая внимания ни на что и пряча руки в карманах широких штанов, другой же вел себя бодрее и повиливал хвостом. «А ведь они похожи», — думал Шото, с любопытством изучая компанию. У Бакуго даже в мокром состоянии волосы были светлее, чем шерсть четырехлапого, но все же оба были светлошёрстные и взъерошенные. Шото усмехнулся, но разглядев хмурое выражение на лице блондина, решил проглотить смешинку, а лучше и вовсе спрятаться за крупным сложенным зонтом из парусиновый ткани, который так кстати подвернулся на балконе. Отсюда наблюдать за компанией было спокойнее, но юноша не учел, что кое-кто из них обладал хорошим нюхом и быстро учуял присутствие человека. Пёс гавкнул протяжно и со строгой интонацией, поводя влажным носом и указывая хозяину на балкон. В этот момент Шото понял, что скрываться было бессмысленно и даже глупо. Что поделать, пришлось выйти на свет и поприветствовать четырехлапого усмешкой. Тот активно завилял хвостом и смачно отряхнул намокшую шерсть. А блондин в это время замер, глядя вверх и хмуря брови ещё сильнее. Хоть он и казался при взгляде с балкона не таким гордым и внушительным, а всё же от его вида пробирала дрожь. — Двумордый, заболеть решил? — грубо поинтересовался парень. — А ну, живо проваливай в дом! Шото и не думал сопротивляться, а иначе будет худо, и поспешил уйти с балкона. Спуститься на первый этаж и встретить гостя он не решался, ведь тот, скорее всего, пришел к Изуку, но что-то все же заставило его пересилить себя и выйти к лестнице, ведущей наверх. Блондин как обычно ругался в холле с горничной, та хоть и была крайне вежливой девушкой, а уже не могла терпеть выходок капитана. — Прошу, подождите здесь, пока я не предупрежу принца о вашем визите, — говорила та сдержанно, но сама тряслась от негодования. — Да забей ты на это, глупая! — Я не глупая! Просто это мои обязанности, а вы даже не предупредили… В общем-то, как и всегда! — Да успокойся ты, мать твою… черт, — прошипел блондин и кинул раздраженный взгляд вверх, где кончалась лестница. Тут он и заметил Шото, державшегося робко и как всегда слишком мило для парня. На нем сегодня был костюм малахитового цвета с серебристыми узорами и черный шерстяной кардиган, на котором настоял принц, чтобы юноше было теплее. — Посмотрите-ка, кто решил меня встретить, — ядовито усмехнулся Бакуго, и продолжил, обращаясь к горничной, — видишь? Я к нему… Та удивлённо глянула на Шото, уж очень это было подозрительно, но в итоге пожала плечами и поклонилась, отступая назад. — Прекрасно, — проворчал капитан, оставляя удрученную девушку за собой. — Значит, ты у нас здесь почти как господин, — ухмыльнулся он, оказавшись лицом к лицу с юношей. Тот покачал головой, потупив взгляд — Бакуго был слишком близко, слишком бессовестно пронизывал его своими алыми глазами, чтобы осмелиться взглянуть на него в ответ. — Убожество, — прохрипел блондин, изучая и с интересом, и с презрением, лицо юноши вблизи. А Шото взметнулся, как услышал это слово, посмотрел на блондина сердито, как будто говоря: «За что?». Вопреки этому Бакуго лишь усмехнулся, не изменяя своему грубому выражению лица, но на долю секунды он был изумлен столь резкому ответу. — Дай пройти, я не к тебе, огорчён? Шото очень жалел, что может ответить лишь раздраженный взглядом и несогласными кивками из стороны в сторону, от которых даже волосы разметались. А так бы он сказал этому зазнавшемуся придурку, чтобы катился он куда подальше и не тревожил их с Изуку. Но Бакуго и бровью не повел, лишь надменно протопал, не заботясь о грязи, которую он принес с улицы на своих башмаках, к кабинету принца. Тот хоть и не закончил с бумажной работой, а пришлось отвлечься, ведь Каччан ждать не станет, а ругаться в очередной раз не больно-то и хотелось. Поэтому, как только капитан беспардонно вломился в покои Изуку, тот лишь сказал с вежливой улыбкой: — Добрый день, капитан, какими судьбами? — Ха, какие мы располагающие, — проворчал блондин, захлопывая за собой дверь, да так, что стоящий за ней Шото вздрогнул, — сам знаешь, зачем я пришел… Что ты узнал? Изуку разочарованно положил перо на огрызок черновика, который всегда был под рукой, и этот жест в принципе уже был ответом для блондина. — Что, совсем ничего? — нахмурился он ещё больше, чем обычно. — Его зовут Шото, — начал темноволосый, — а больше я ничего не знаю, Каччан… Он говорит, точнее, он писал, что ничего не помнит, но… Каччан, это точно не тот человек, который был с нами в ту бурю. — Это ещё почему, — прослушав внимательно все сказанное, спросил капитан. — Потому что я вспомнил кое-что о том моменте… Меня действительно первым подхватил не ты, в тот раз, — Изуку вздохнул и на выдохе продолжил. — Тот человек… он, говорил со мной. Он сказал «все будет хорошо», я отчётливо это помню. Бакуго сперва не понял что к чему, а потом разозлился, но пока что молчал, обдумывая сказанное другом. — Может… Может, тебе показалось что Шото похож на него. Может, когда ты нашел его на берегу, ты просто захотел так думать… — Притормози, чертов задрот, — перебил его Бакуго на удивление спокойно, — может, это тебе показалось, что человек, спасающий тебя, говорил. — Я уверен, Каччан. — Но я, черт возьми, тоже уверен, Деку, — воскликнул капитан, буравя принца жестоким и неумолимым взглядом. — Давай ещё подождем, — тяжело выдохнув, спокойно предложил парень, — может он что-то вспомнит. — Как хочешь, — был ему ответ, — у тебя есть месяц, пока я не вернусь из плавания. — Хорошо, — кивнул темноволосый и тепло улыбнулся другу, который так и застыл у дверей, решая, что ему делать дальше: уйти, хлопнув дверью и поставив на этом точку, или… — Не хочешь присесть? — предложил вежливо Мидория. — У меня ещё есть, что рассказать о нем. Блондин коротко цыкнул, но все же плюхнулся в кресло, что стояло напротив места Изуку. — Ну и, — проворчал капитан. — Подожди… Подожди здесь секунду. Изуку выбрался из своего уютного закутка и раскрыл тонкой работы шкафчик, который находился поблизости от его рабочего стола. Тем, что он достал оттуда было мягкое полотенце, которое он протянул блондину. — Вот возьми, ты можешь простудиться… — Ты идиот?! — моментально перебил гость. — Как же раздражает! Если ты хилый и болезненный, то это не значит, что все такие же! Черт, Деку! Ты просто козел! Не нужны мне твои полотенца, рассказывай лучше… Деку разочарованно опустил руки и покачал головой, но ничего не оставалось. Он сел на свое место и начал делиться тем, что узнал и что его искренне волновало. — Знаешь, он очень необычный парень, Каччан. Совсем не общительный, кх-кх, да, ясно, что это можно объяснить его немотой, но все равно он не особо тянется к обществу, будто привык жить в одиночестве. — Изуку погрустнел, отмечая это, а Бакуго закатил глаза, но продолжил слушать. — Ещё он очень вежливый и милый… — Да, я понял, ты влюбился по уши, хорош уже! — Нет! Все не так! — А как тогда, — ухмыльнулся блондин, дьявольски сверкнув глазами. — Я за него беспокоюсь! Он совсем не социализирован, не умел писать, не умел читать! Не умел… кх-кх. В общем, он как будто ничего не знает о цивилизованной жизни. Не знаю, может это последствия амнезии, но доктор мне сказала, что забыть все настолько человек едва ли способен. Некоторое время оба парня молчали, уставившись кто куда, лишь бы не на друг друга. — Мда-а, — протянул, наконец, капитан, — а может, ну его, этого Маугли… — Что? С ума сошел? Я его ни за что не оставлю, — воскликнул принц. — Да тихо ты, идиот, я пошутил. — Это ужасно, Каччан! Зачем так шутить? — Чтобы увидеть твою реакцию, конечно, — оскалился блондин, и по мнению Изуку это было крайне бессердечно, но он ничего не ответил, только в мыслях пронеслось: — «Да что б тебя, Каччан, сам ты идиот». — Кажется кто-то опять забыл, как быть гостеприимным, а? — перевел тему капитан. — Да уж, время обеденное, — выдохнул Деку, потирая виски и жмуря уставшие от чтения глаза, — пойдем в столовую, я позову Шото. А тот все это время стоял за дверью и едва успел бесшумно скрыться в своей комнате. «Значит, все не так, Изуку? Значит, я убожество? Просто бесполезный, Маугли?» На самом деле Шото даже не знал, что такое Маугли, но из диалога между двумя парнями и так было ясно, что он для принца лишь обуза. Просто бесполезный, никчёмный, не умеющий даже читать и писать… Одним словом, глупый. Это был первый раз за все время пребывания в мире людей, когда юноша не чувствовал себя счастливым. Счастья здесь даже близко не было, лишь горечь и осознание собственной ничтожности сковывали душу. Однако, как бы слезы ни жгли сейчас глаза, как бы ни болело сердце, на боль от простого переступания по земле и вовсе было плевать, но на этот раз он не заплакал. Ведь все-таки Шото был не просто человеком и русалом. Он — сын Старателя, а тот учил всех своих детей, что ни в коем случае нельзя падать духом и сдаваться. Потому Шото решил, что с этого дня он приложит все усилия, чтобы переубедить этих двоих.