Одно за двоих

— Шото, — стучится в дверь гостя Изуку, — ты там? Пойдем обедать. Юноша ещё не успел отойти от эмоций, да и вряд ли сможет с ними справиться в ближайшее время. Приходится прибегнуть к старому способу, которым он овладел ещё в детстве, — натягивание маски на лицо. Только вместо безразличной невозмутимости он теперь изображает радость, что гораздо сложнее. Шото никогда бы не подумал, что ему придется притворяться в этом мире, но и сказать о своих переживаниях принцу он не способен, ведь тот ни в чем не виноват. Ни в чем! Он открывает дверь и положительно кивает, хотя руки бьёт незаметная дрожь. Спускаться вниз и находиться в компании двух молодых людей не хочется. Больно, как же больно сделать хоть шаг. От огорчения кажется, что и физическая боль усилилась десятикратно, а грудную клетку распинает невыразимая, мучительная тоска. Но он улыбается как прежде, старается убедить самого себя, что мир вокруг не изменился, он такой же живой и изменчивый, такой же прекрасный. Однако погода лишь портиться и уже не так сложно разглядеть в хмурых тучах за окном проявление печали небес, уже не так сложно услышать в шепоте листвы что-то въедливое, расползающееся по телу обидой, как будто сами деревья видят его слабость и осуждают за глаза. — Погоди-ка, почему у тебя мокрые волосы? — замечает вдруг темноволосый. — Ты выходил на балкон? Шото как всегда обходится неловким кивком и виноватой улыбкой. Необходимость сушки волос совсем вылетела из головы, и теперь его явно ждёт порицание. Но… — Ладно, — вдруг снисходительно улыбается Изуку, — наверное, я слишком много паникую, правда? Хочется сказать: «нет, Изуку» и «только не разочаровывайся во мне и тем более в себе», — потому что, кажется, принц принял все за свою ошибку, на свой счёт. И хоть он и улыбается как прежде, а на самом деле, быть может, внутри ругает себя за гиперопеку. А Шото ругает себя за лишний повод для душевных волнений Изуку, которых он ну никак не заслуживает. А самое ужасное, что юноша знает — подобных поводов ему не удастся не подавать, ведь порой слишком велик соблазн, слишком хочется попробовать покататься верхом на лошади или покурить сигару, подняться на крышу поместья, чтобы рассмотреть все окрестности с высоты птичьего полета, или же просто выйти дальше, за территорию поместья. Стоит принцу отвернутся, как Шото тайком смахивает навернувшиеся слезы, а искусственная улыбка на губах дрожит. Он обещал себе, что справится, что будет сильным, но грустные мысли так и лезут в голову. — Шото, что такое, тебе не хорошо? Нет. Только не это. Изуку начинает беспокоиться из-за него. Опять. У него такие проницательные глаза. — Ты всё-таки замёрз, — сказал принц, взяв парня за руку, которая действительно оказалась очень холодной, — пойдем, чашка горячего чая согреет тебя, — улыбается он. И Шото повинуется. За этим милым парнем так просто следовать, особенно когда он так и не отпускает руку, держит ее в своей теплой ладони и беззаботно рассказывает, что у них сегодня на обед. Луковый суп с сырными тостами и запечённый цыпленок — звучало странно, но Изуку был очень воодушевлен, а значит, это должно было быть вкусно и приятно. Да, отвлечься на размышления о пище было хорошей идеей. В одной из книг Шото встречал персонажа, который фактически заедал свои горести всяческими вкусностями. Герой ему не нравился, он был слабым и нерешительным, не мог справиться со своими проблемами самостоятельно, но вот, он садится прямо напротив сердитого Бакуго, берет столовый прибор, пробует суп и понимает, что не так всё плохо. Может, стоит тоже попробовать шоколад, мороженое и бисквитный торт, которыми так увлекался герой романа… Изуку как всегда щебечет за столом, компенсируя молчаливость друзей. Бакуго изредка отвечает что-то резкое и бестактное, Шото кивает или качает головой. — Отстой, — так оценивает первое блюдо капитан, — больше не буду у тебя обедать. — Что-о? — Изуку как будто задет за живое, но даже так остаётся милым. — Это очень изысканный суп, ты просто не распробовал! Шото, скажи, тебе тоже не нравится? На самом деле юноше действительно не нравилась большая часть человеческой еды, может, по той причине, что он к ней не привык, но он всегда отвечал положительно на вопрос «вкусно ли?». Сейчас же он застенчиво пожал плечами, на что блондин вдруг прыснул смехом, а Изуку покраснел и замялся. — Да вы сговорились против меня… — Что ты несёшь? Разве можно с «этим», — Бакуго смешливо указал на разноволосого с сырным тостом, — сговориться? Он целенаправленно выделил два последних слова, бессердечно подчеркивая неполноценность Шото, а так же то, что он даже по имени не собирается его называть. А юноша не знал: то ли злиться ему, то ли удивленно волноваться, — ведь с одной стороны колкие фразы капитана били по самому больному, а с другой — он все же впервые видел, как блондин улыбался и был так весел, особенно если учесть, что такая реакция последовала за его, Шото, движением плеч. Это улыбка была такой яркой и мимолетной, ведь сразу после этого, Бакуго продолжал трястись от смеха, уже прикрывая белозубый оскал рукой. Но даже так он выглядел непривычно мило. — Каччан, это было очень грубо, — помрачнел Изуку. — Да забей, видишь, ему ничего, — кивнул блондин на Шото, всё ещё сдерживая смех. Тот и правда сидел со спокойным и немного изумлённый лицом. Просто самое обидное он уже сегодня услышал, и никакие колкости со стороны блондина теперь не могли его сильно задеть. — Все равно, больше не говори так, ладно? — Эй, не указывай мне, что делать! Или прикажи напечатать личный указ, с печатью принца, тогда может быть я подумаю, — хитро ответил капитан. — Вот возьму и прикажу! — блефует принц, но уже с примирительной улыбкой продолжает. — Шото, не обращай на него внимания, он неисправимый грубиян. Бакуго ещё немного побесился, но вскоре успокоился и, кажется, все же прислушался к просьбе Деку и больше не дразнил и не обижал словесно гетерохрома. А тем временем обед подходил к концу. Из всего съеденного Шото больше всего понравился десерт. Это был ягодный пирог, но, к сожалению, после двух сытных блюд он не мог впихнуть в себя и половину. Юноша с такой жалостью смотрел на несчастный уголок лакомства, что не скрылось от глаз двух молодых людей. — Возьми его с собой и доешь позже, только не перед ужином, — улыбнулся принц. — Пф-ф, — Бакуго снова посмеялся, — а он сладкоежка… как девчонка. Изуку вновь строго зыркнул на капитана, а Шото не придал этим словам большого значения. Ну и что плохого в том, чтобы казаться девушкой? В морском мире считалось большой честью и удостаивались уважением, когда русал менял пол и превращался в русалку, чтобы продлить род. И наоборот, русалка могла стать мужского пола, чтобы защитить своих подруг. Шото ведь и не знал, что в мире людей такое невозможно, а женщины отличаются от мужчин не только по физиологии, но и по положению в обществе. После обеда он ушел с тарелкой пирога в библиотеку, больше не хотелось следовать за этими двоими и невольно подслушивать их разговоры за дверью кабинета принца. А в библиотеке было тепло и спокойно, пахло старыми книгами, которых было настолько много, что казалось, что Шото их и за всю жизнь не прочитает. Выбрав роман с самой красивой обложкой, он присел на удобный диванчик у окна и увлекся чтением. А в это время в кабинете принца происходил не самый приятный разговор. — Я слышал, что в море опять появились пираты, — говорил Деку с серьезным видом, — поэтому тебе нужно быть осторожнее. — Ты смеёшься надо мной, а? Если слухи правдивы, тогда им мало не покажется при встрече со мной, — алые глаза азартно и опасно сверкнули. — Я знал, что ты так скажешь, — улыбнулся принц, — тогда, если что, постарайся схватить их, нам нужно узнать о них больше и найти их убежище. — И без тебя знаю! Если это все, что ты мне хотел сказать, тогда я пойду! — Нет, постой! Привезёшь сувенир? — усмехнулся Мидория. — Нет, идиот! — И Шото тоже, — добавил принц, пропустив мимо ушей сказанной капитаном ранее. — Идиот, — повторил глухо капитан, закатывая глаза и выходя за дверь. Ещё чего, будто у него есть время мотаться за подарками для этой парочки! «Вот разобью пиратов и привезу им их головы в подарок, — думал Бакуго, спускаясь по лестнице. — К тому же, что можно привезти этой двумордой «принцессе», если никто о нём ничего не знает. Разве что словарь жестов немых, чтобы хоть как-то говорить научился». А Шото сидел и читал, изредка поправляя шелковые волосы, спадающие на лоб и глаза. Книга была увлекательной с первых страниц и позволила ему отвлечься от грустных мыслей. Как вдруг он снова почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Капитан стоял в дверном проёме библиотеки и подпирал косяк плечом, сложив сильные руки на груди, но когда юноша, дочитав страницу до конца, поднял глаза, чтобы посмотреть, кто же такой любопытный сверлил его взглядом, то уже никого не нашел и странное ощущение исчезло.