Одно за двоих

Утро Яойорозу прошло в приподнятом настроении, ведь сегодня был четверг, а по четвергам она открывала свой салон и ждала с нетерпением, кто же из высшего света общества покажется в ее роскошной гостиной. Но сегодня она подлинно знала, что ее ждёт визит особенного гостя, потому выбрала самое нарядное ажурное платье, которому позавидовали бы даже ревностные модницы. Украшения она надела более сдержанные, но не менее дорогие и ослепительные. Только она могла позволить себе такую роскошь — приглашать гостей каждую неделю и никогда не изменять привычке окружать их самым лучшим. Около часа она проводила у зеркала, любуясь собой, пока личный стилист колдовал над ее волосами, убирая их в сложную высокую прическу, вплетённым в нее изящным и гордым пером, украшенную цепочкой драгоценных камушков и парой точно живых цветов, но подозрительно не увядающих в течение всего дня. Этот день должен был стать самым лучшим в истории ее салона, потому как именно сегодня клялись собраться все ее самые любимые подруги, а вот и первые из них: — Госпожа, к вам пришли… — Момо не дослушала вошедшую девушку и до середины фразы, а сходу позволила гостям войти к ней. — Оставьте меня, я закончу сама, — произнесла она, отсылая стилиста вслед за нарядной прислугой, и небрежно поправила ткань на кринолине. Ждать долго не пришлось, девушка едва набрала в грудь побольше воздуха, что было сложно с учётом тугого корсета, как светлые покои наполнились шелестом крепдешина и органзы, а так же счастливыми женскими возгласами: — Мина, Тору, как я рада! — Яойорозу чуть не плакала, озаряя улыбкой вошедших дам. Хоть она и могла позволить себе все, что душе угодно, но ежедневные встречи с лучшими друзьями не входили в этот список. Дни напролёт она скучала и не знала, чем себя занять, потому друзья были ее единственным утешением. — Момо, дорогая, ты так прекрасна! — не устояла перед обликом подруги девушка сплошь в розовом, словно мягкое облако взбитого крема с малиновым вкусом, даже ее волосы, убранные в плавные, сверкающие редкими блёстками волны, были розовыми. Она первая подошла к хозяйке дома, и девушки соприкоснулись напудренными щёчками. — Мы не пришли слишком рано? — извиняющимся тоном поинтересовалась другая подружка, обнимая брюнетку. — Вы всегда вовремя, — ответила та, смакуя каждое медовое слово, — как раз поможете мне закончить с макияжем. Девушка по имени Тору обладала неброской внешностью — среди других дам она вполне могла затеряться, — поэтому следующая ее фраза была наполнена если не светлой завистью, то искренним обожанием: — Ты и без макияжа красивая, как сказочная принцесса! Момо не долго тушевалась от столь лестных слов и по глупости корила себя за то, что они ей достались от неприглядной подруги, на фоне которой все знакомые дамы были ярче. — Кстати, насчёт принцесс, — внезапная фраза Мины удачно прервала самокопание двух девиц. — Ты пригласила нас прийти раньше, потому что сегодня точно появится принц с загадочным другом, но стоило ли это того? Мидория хоть и принц, но он такой простачок и в друзья себе только простачков и выбирает… — Мидория простачок? — усмехнулась Хагакуре. — Скажи об этом Очако, она же от него без ума, наверняка явится сегодня в самом красивом платье, что у нее есть… — Мина, ты в чем-то права, ради одного принца не стоило затевать столь пышного маскарада, — отвечала брюнетка, — но насчёт его нового друга я бы не была так уверена, ведь в письме он описывал его как самого необычного человека, которого встречал. Дамы загадочно переглянулись, не зная чего ожидать. Они не слышали, чтобы в высшем свете появился новый человек, а иначе давно были бы знакомы с ним. Это значило, что парень не из высшего света, но если его хочет представить сам принц, если сам принц говорит, что этот человек особенный, тогда следовало все же подготовиться. Вся подготовка сводилась к тому, что Яойрозу все же подчеркнула глаза, губы и округлые скулы лёгким макияжем, а после подружки начали строить предположения о том, кем может быть этот загадочный друг принца. Если он представитель науки, то следовало вспомнить новейшие открытия в этой сфере, чтобы не прослыть перед ним невежественными; на случай, если тот выдающийся музыкант, Момо бы распорядилась, чтобы в гостиной поставили арфу, а она сама смогла похвастаться перед ним своими способностями к игре на инструменте; если же он иностранец или даже посол, то тут уж дамы начали бы припоминать все фразы из других языков и культуры соседних и дружественных стран, которые им были известны, чтобы в подходящий момент блеснуть своими знаниями и заодно порадовать гостя интересом к его родным краям. Однако, последнее и всеобщее мнение склонялось к тому, что этот человек скорей всего военный или мореплаватель, что для девушек было, если честно, наискучнейшим сценарием, ведь они ничего не знали о специфике военного или морского дела, только некие общие черты. Тем не менее они готовились быть приятными собеседницами, и как же им трудно придется, узнай они, что новый друг Изуку немой… Спустя некоторое время в покои хозяйки прибыли ещё гостьи, и хоть комната и была просторная, а все же пришлось покинуть ее и перейти в большой зал, где теснота и суета уже не ощущались так остро. Среди посетительниц салона были Тсую Асуи — длинноволосая девушка с крупными глазами и в нежно-зеленом платье — и Кьека Джиро — наоборот, с самой короткой стрижкой и сплошь в фиолетовом и самом узком платье среди всех пышно разодетых дам. Пришла также и Очако Урарака — милая шатенка в нежно-розовом пышном наряде, но в более простом и сдержанном, нежели у Мины. Очако была не слишком богата и влиятельна, но все девушки ее очень любили и всегда рады были видеть, чего не скажешь о ещё одной гостье, которую приглашали, исходя то ли из обязательств, то ли из жалости. Это была Химико Тога — девушка с нехорошей репутацией и любительница интриг, от которой все старались держаться подальше. При ней уже не так хотелось секретничать, а изъясняться приходилось завуалировано. Химико на это нисколько не обижалась, на ее лице всегда была сахарная улыбка, а от лимонных глаз, казалось, ничто хоть сколько любопытное не могло скрыться. Но отнюдь не только дамы почтили визитом хозяйку салона. Вслед за ними пришел блондинистый парень, которого за глаза величали «его сиятельство», — Юго Аояма. И хоть его узкие черные брюки были самыми обычными, но зато пиджак был именно таким, как и следовало от него ожидать — сверкающим в самом прямом смысле этого слова. Ненамного позднее в зал вошёл и низкорослый парень с темно-фиолетовыми кудрями. — Момо, дорогая, зачем ты пригласила этого похотливого карлика? — шептала с возмущенный видом Кьека, и остальные подружки были с ней солидарны. — Сама не знаю, просто подумала, что будет неправильным отказывать ему, — потупила виноватый взгляд брюнетка. Похотливого карлика звали Минору Минета, кстати, он вовсе не был карликом, просто его рост был ниже среднего даже с учётом обуви на каблуках, а лицо никак нельзя было назвать красивым. Юноша с детства был лишён женской заинтересованности, и смириться с этим ему помогали как раз такие дни и места, ведь в помещении дамам было позволено обнажить плечи и даже немного грудь, а в салоне Яойорозу собирались всегда самые хорошенькие и аппетитные. Так что сегодня Минору просто купался в женском великолепии и не знал, на ком остановить свой жадный взгляд. Впрочем, это наслаждение длилось недолго — подкравшаяся со спины Кьека треснула парня по голове своим веером и высказалась прямым текстом от имени всех присутствующих девушек о том, что «не стоит так пялиться, Минору, ты всем уже надоел». Тем временем открытие салона уже давно прошло, домашняя прислуга внесла в зал множество угощений и два сервиза с чаем, но Мидория так и не появился. — А ты уверена, что он вообще придет? — спрашивала Асуи у хозяйки. — О чем ты, он всегда держит свое слово, хоть бы не случилось ничего плохого… — О чем вы шепчетесь? — вклинился в разговор Аояма. — Ох, я и забыла вам сказать, — виновато улыбнулась брюнетка, — сегодня мы также ждём Изуку, а он обещал привести с собой друга. — Оу, как неожиданно, — удивился его сиятельство. Это было действительно неожиданно от Мидории, ведь он никогда не представлял свету кого бы то ни было. Конечно, ему хотелось привести с собой своих друзей, большинство которых были из команды Бакуго, но те были всего лишь скромными моряками, а сам капитан наотрез отказывался от подобных встреч по многим причинам, но основная заключалась в том, что ему просто была чужда эта атмосфера роскоши и вальяжности, наполненная пустыми, как ему казалось, беседами, обменом любезностями и шутками. Все же любезничать он не умел, а шутил порою так, что собеседникам было страшно. К тому же, все присутствующие дамы и господа были хорошо знакомы и с капитаном, и с его коллегами, они могли видеться на общественных балах и других мероприятиях, поэтому не имело смысла знакомиться ещё раз в стенах салона Яойорозу, но этот новый друг Изуку… О нем никто ничего не знал, кроме того, что он очень, по словам принца, особенный, и все с нетерпением ждали встречи с ним. И вот, наконец, их желание исполнилось. Прислуга оповестила госпожу о том, что прибыл принц, и спустя минуту тот уже кланялся с порога хозяйке и всем присутствующим. — Прошу простить за задержку, перед визитом мы решили купить небольшой подарок, — с этими словами темноволосый протянул Момо свежий букет лилий и коробку с пирожными. — Что ты, Изуку, не стоило! — смущалась девушка, принимая подарки, — а где же твой друг, мы уже не можем выносить ожидания встречи с ним! — Ах да, извините, но прежде, чем я познакомлю вас, мне нужно о многом поставить всех в известность, — начал принц, подмечая на лицах друзей дичайший интерес, — его зовут Шото, я сам очень мало знаю о нем, потому что он потерял память, скорей всего, пережив ужасный шторм, ведь его нашли на берегу моря полностью выбившимся из сил, поэтому спрашивать о его прошлом пока что бессмысленно, ох, и кстати, самое главное — он немой, но может писать ответ на бумаге или в некоторых случаях за него могу отвечать я. Хозяйка и гости слушали с нескрываемым любопытством, удивлением, но и с небольшой долей разочарования. Чем же мог быть занятен человек, который ничего не помнит, не может говорить, да и ко всему прочему, жертва невиданной катастрофы? Но когда Мидория попросил Шото войти, они вмиг изменили свое мнение… Рядом с принцем стоял юноша исключительной красоты, такой, что все дамы дружно ахнули, а веера, которые доселе тихо покоились на покрытых шелком коленках, сейчас судорожно гоняли воздух. Одни в восторге распахнули веки, да так, что ресницы касались почти бровей, та же судьба постигла и аккуратные ротики; у Химико глаза наоборот сузились, но в них сверкнул огонек интереса и восхищения. Пока собравшиеся приходили в себя, Шото уверенно поклонился и длинные волосы, слегка волнившиеся из-за того, что он только утром расплел косу, скользнули по плечам. Светлый костюм, который был сшит уже по его меркам, идеально сидел и создавал акцент на возмутительно пылкий коралл левой части волос, а розоватое пятно вокруг аквамаринового глаза вовсе не казалось безобразным, даже наоборот, будто доводило весь образ до совершенства. Шото кланялся и сдержанно улыбался каждой даме, которых представлял ему Изуку по очереди, и вот наступил час Момо, которая даже привстала и взяла юношу за руку. — Добро пожаловать, милый друг, — почти прошептала она, а подружки что окружали ее, даже не поспешили придать значения этому жесту, ведь сами были сражены наповал очарованием, которое исходило от юного спутника Мидории. Про других кавалеров моментально забыли, но они пока что и не были против, в свою очередь, оценивая прибывшего гостя. — Пожалуйста, присядьте рядом со мной, — улыбнулась онемевшими губами хозяйка, поглаживая место на изящном сизом диванчики рядом с собой, — должна предупредить, вы сегодня будете в центре внимания, дорогой Шото-сан, вам не страшно? Юноша окинул взглядом присутствующих сверкающих дам и кавалеров: все смотрели на него, не отрывая глаз. Но после посещения академии с Мидорией он уже не боялся столь пристальных взглядов и покачал головой. Тем более, принц сел напротив, и его ласковый добродушный вид вселял спокойствие. — Шото, вы так милы и прекрасны, а у вас есть девушка? — улыбнулась игриво Ашидо. — Ох, Мина-а, не будь такой любопытной и прямолинейной! — шикнула Яойорозу, с опаской оглядывая нежное лицо юноши, которое, как ни странно, нисколько не изменилось под напором бестактного вопроса. — Мина-сан, — заговорил Мидория, — как я вам и говорил, он не помнит свою жизнь до того момента, как оказался на берегу… — Как жаль, — вовсе не испытывая жалости, отвечала розововолосая, — значит, можно считать, что вы свободны? — Ми-и-на, — окликнули подружку уже несколько женских голосов. Изуку усмехнулся в кулак и зачем-то подмигнул гетерохрому. Кстати, на необычный цвет глаз и волос начали обращать внимание, как только Шото устроился на диване и присутствующие смогли разглядеть его поближе. — У вас такие прекрасные глаза и волосы, а это место… — лепетала Момо, указывая на шрам юноши, — это шрам или… Больше похоже на родимое пятно. Шото пожал плечами и легко улыбнулся, подтверждая лживые слова о том, что он ничего не помнит из жизни до «пережитой катастрофы». — Изуку, расскажи нам побольше о нем! — попросили сразу несколько голосов. Но не все они горели желанием узнать хоть что-то о юноше, кроме того, что он безбожно красив. Очако хоть и впечатлил новый друг принца, но последний интересовал ее гораздо больше. Фразы и вопросы, сыплющиеся с губ подружек, как из рога изобилия, не давали утянуть Изуку в беседу, а ей так хотелось спросить, как поживает молодой человек и как его самочувствие, ведь как будто только её это беспокоило. Это растерянное, смущенное личико не скрылось от гетерохромных глаз. Шото сразу нашел больше сходств с этой девушкой и самим собой, чем со всеми присутствующими здесь, поэтому она одновременно и симпатизировала, и располагала к себе, ведь он сам, как и Очако, хотел быть рядом с принцем и заботиться о нём… А тем временем, Изуку уже отвечал на поставленный вопрос: — Вообще-то, мне есть, что рассказать, — произнес он с улыбкой, — поначалу, как я и говорил, я ничего не знал о Шото, но совсем недавно обнаружилось, что он превосходный дуэлянт! Девушки тут же ахнули, потому что даже от их несведущих глаз не скрылось хрупкое телосложение спутника принца, парни же пришли в замешательство, ну, а Шото просто пожал плечами и мог бы закатить глаза, как его научил Бакуго, потому что знал, что сейчас Изуку начнет рассказывать историю, которую он уже успел разболтать всей прислуге в своем поместье, а те наверняка разнесли ее по городу, так что удивительно, что никто из салона ещё об этом не знал. — Я взял Шото с собой на тренировку с Тошинори-саном, — начал Изуку возбуждённо. Сколько бы раз он не рассказывал эту историю, а делиться увиденным ему вовсе не надоедало, — и меня ещё в самом начале насторожило, что он справляется со всей моей обычной нагрузкой, чего я не ожидал, но потом, когда дело дошло до шпаг, оказалось, что Шото не умеет фехтовать, тем не менее он так уверенно взял оружие и показал невероятный уровень владения! Его техника не такая, как принято в наших войсках, но Тошинори-сан объяснил мне, что это было похоже на бой с кинжалом… Далее Изуку рассказывал под восторженные охи и ахи, как Шото был ловок и хорош, как умеет сражаться обеими руками, как высоко летал над полем со сверкающим лезвием и о том, как хитро одержал победу над самим учителем. Иногда он не выдерживал и начинал размахивать руками, изображая секущие движения, а Урарака зачарованно смотрела за метаниями сверкающих искрами азарта изумрудных глаз. Шото же смущённо сидел и ковырял нежный тортик, который ему любезно подсунула Момо на фарфоровом блюдце, — есть нормально в такой обстановке совсем не хотелось. — Хм, — под конец истории протянул Аояма, — очень завораживающе… Я слышал, что Тошинори непобедим, потому его и прозвали Всемогущим… — В точку, мой друг! — воскликнул Изуку, добившись, наконец, того самого понимания, которого он так ждал от слушателей. — А Шото взял и победил его! К величайшему изумлению последнего, все дамы вдруг стали ему аплодировать и лучезарно улыбаться, парни же присоединились к этому жесту чисто по инерции, но тем не менее, они тоже были удивлены услышанным. — Простите нас, Шото-сан, за то, что были к вам предвзятого мнения, — улыбнулась Момо, когда аплодисменты стихли, — просто вы не производите впечатления настолько сильного человека, чтобы сражаться. Честно говоря, вы больше похожи на музыканта… ваши руки… такие утонченные… Момо очень тщательно подбирала слова, но ее интонации и румяность щек не скрылись от проницательных подружек. Всем было ясно — брюнетка влюбилась с первого взгляда… Но она не обращала на это внимания, тем более, её сейчас гораздо больше интересовала странная реакция гостя: Шото слегка повел плечом и достал из кармашка брюк небольшой блокнот и карандаш, которые теперь повсюду носил с собой. Он написал пару строк на листке и протянул блокнот девушке, а той стоило лишь взглянуть на написанное, как красивое лицо выдало всем ещё больший восторг, чем до этого, хотя куда больше? — Что там написано? — вытянул шею Изуку, ведь Момо находилась в пограничном между счастьем и сумасшествием состоянии. — Шото написал, — протянула она и неуверенно, и счастливо, — что умеет играть на арфе, ах… Для Момо это было величайшим восторгом — такой прекрасный человек и у нее с ним есть что-то общее! Остальные дружно потребовали, чтобы юноша сыграл для них что-нибудь, тем более, что инструмент был совсем рядом, а Шото не терпелось притронуться к нему, как только он его приметил, когда оказался в салоне. Изуку рад был удивиться до глубины души повторно, но не думал, что это случится так скоро, а все же поставил себе в голове невидимую галочку, которая была свидетелем того, что он прав, и знакомство с другой обстановкой и обществом хорошо влияет на память его друга. А Шото уже устроился за инструментом и провел один раз рукой по струнам. Их звучание сразу очаровывало слух, оно было совсем иным, нежели в подводном мире: не было той мутности и рассеянности звука, струны под пальцами колебались как будто по ним текла субстанция самой жизни. Ему не нужны были ноты, он даже не имел понятия о том, что в мире людей музыку как-то записывают, чтобы она не пропала, как только закончится. Он сочинял мелодии на ходу, и они были полны возвышенного трепетного счастья и любви, звуча то легкомысленно, то очаровательно, но всегда плавно, как шепот морской волны, своевременно, как будто автор читал мысли слушателей, и легко, как порхание бабочки или дуновение ветерка. Музыка погрузила слушателей в мир грез, и самой яркой из этих грез был сам Шото — совершенно расслабленный, нежный, как весенний цветок, но такой же устойчивый к суровой холодности зимней поры года. Ему не нужно было смотреть, что творят собственные пальцы, он перебирал струны с блаженно прикрытыми глазами, но изредка томно отклонялся, как в экстазе, и покачивал головой, словно разговаривая с инструментом, а ещё в объятьях собственных длинных ресниц было слаще тонуть в вибрациях как струн, так и собственной души. Ах, если бы у него был голос, он бы мог подпевать своей мелодии, рассказывать в ней о дивном мире, который вырастает перед ним с каждым днём, но и подводном мире тоже, мире, о котором он никогда не забудет, хоть больше и не живёт в нем. Эта фантазия о прошлом и настоящем длилась от силы десять минут, но для слушателей, как и для самого Шото, это было как целая полная чувств и красок жизнь. Когда он закончил, ещё пару секунд все молчали, а потом зал взорвался аплодисментами и юноша смущённо огляделся. Момо судорожно смахивала слезы — девичье сердце не могло это выдержать, хотелось встать и кружиться в платье под воспоминания о чудесной мелодии, но ради приличия ей пришлось задушить моментальный порыв, отчего в и так стеснённой корсетом грудной клетке просто не осталось места для воздуха. «Как же это прекрасно», — думала она, плача, пока Мина утешала ее, поглаживая плечи и нежную ручку подруги. Изуку тем временем опять потерял дар речи, единственное, на что его хватило, это: — Ш-шото… Ты… Я не знаю, что и сказать! Мне кажется, играешь ты даже лучше, чем фехтуешь! Юноша улыбнулся и вернулся на место к расчувствовавшейся Яойорозу. — Ш-шото-сан, простите мне мой вид, — оправдывалась хозяйка, едва сдерживая всхлипы, — просто ваше исполнение, ваша мелодия… Сколько бы я не училась, но никогда так не смогу! Ах, а эта музыка, я никогда… никогда-никогда не слышала чего-то столько же трогательного и прекрасного! Могу я узнать, кто композитор? Заплаканная Момо привела юношу в растерянное состояние, как и многих других в этом зале, а последний вопрос и вовсе заставил забраться в воображаемую ракушку. Девушка и так ещё не отошла от нахлынувших чувств, а если он напишет, что является автором произведения? А что если напишет, что создал его, только сев за инструмент? Конечно же, это окончательно свело с ума Яойрозу и остальных. — Вы-вы-вы, — заикалась брюнетка, — вы обязательно должны записать это произведение! Если в той жизни, память о которой вы, к несчастью, потеряли, вы не были композитором — я не поверю в это! Кружевной платочек брюнетки непрестанно намокал, и не было ее слезам конца. — Простите меня, — сказала она, приподнимаясь, — мне нужно отойти, чтобы успокоиться. На самом деле Момо хотела дать себе волю и громко поплакать в своей комнате. Пока ее не было в зале, гости искренне хвалили Шото и даже ещё раз от души поаплодировали.

***

Когда Яойорозу вернулась к гостям, те уже более менее пришли в себя и теперь спокойно беседовали на отвлеченные темы, не затрагивая музыку или фехтование. Девушки расслабленно или даже лениво сидели на диванчиках, они потеряли бдительность, и похотливый Минору во всю любовался красивейшими телами. Шото пил чай, успокаивая собственные нервы, которые были расстроены вовсе не спонтанным выступлением, а скорей бурной реакцией собравшихся. Очако, наконец, могла спокойно поговорить с Мидорией, и, присматриваясь к ним, почему-то Шото чувствовал, что сердце наполнялось теплом — хоть кто-то уделял здесь внимание человеку, который в его глазах был достоин этого больше всего. Вот только Момо, вернувшаяся на свое место, категорически не была с этим согласна. — Момо, дорогая, как ты? — спросила Хагакуре. — Ах, уже лучше, но я всё ещё под впечатлением, — ответила брюнетка, не отрывая взгляда от юноши, который навсегда теперь покорил ее сердце. — Шото-сан, — помявшись немного, вновь подала голос брюнетка, — кто нашел вас на том берегу? Я должна лично поблагодарить этого человека! В этот момент Изуку удивлённо отвлекся от беседы с румяной Очако. — Яойорозу-сан, — обратился он к хозяйке, — Шото нашел и принес ко мне Бакуго. — Бакуго?! Этот разбойник? — воскликнула та, в то время как вся компания дружно захихикала. Шото не понял, за что такая реакция? Неужели от блондина нельзя было такого ожидать? Да, судя по его несдержанному и даже агрессивному поведению, он был мало похож на воспитанного и отзывчивого человека, но это не значило, что он не может прийти на помощь. Ведь Шото сам видел, как тот прыгнул в пучину гневного океана, чтобы спасти принца… Эти мысли вызвали на красивом лице возмущение, сопряжённое с осуждением, которое он просто не смог проконтролировать, но, кажется, никто этой тени не заметил, разве что одна затаившаяся пара лимонных глаз, которые так и сочились елеем, смешанным то ли с любопытством, то ли с хитростью. — Ох, так или иначе, я должна как-то выразить ему свою благодарность, — решительно произнесла Яойорозу. — Лучше не делай этого, — и сочувствующе, и в то же время неодобрительно улыбнулся Изуку, — Бакуго воспримет это как пощечину. От услышанного в сердце Шото что-то кольнуло — неужели блондин сам не был рад, что помог ему? Разве это было так жалко? Может, все потому, что он, Шото, сам жалкий? — Неважно, — ответила Момо, — ты не знаешь, когда он вернётся? — Предположительно, к концу месяца, — задумчиво ответил принц. На этой фраза Шото и вовсе отнял от губ чашку и уставился на донышко. Почему Изуку не сказал ему? А с другой стороны, разве он должен был? Ну и что, что Бакуго нет… и он не скоро появится? Почему это должно его волновать? «Очень интересно», — в свою очередь думала Химико Тога, косясь на юношу из далёкого угла комнаты, где они с Очако пили оранжад, спасаясь от духоты, которая поднялась к вечеру. — Ох, а давайте организуем бал к их возвращению, — воскликнула Тору, — это же прекрасный повод, чтобы собраться всем вместе и познакомить Шото с нашими друзьями! — Это… хорошая мысль, — внезапно ответила Яойорозу и продолжила мечтательно, обращаясь уже только к Шото: — Устроим танцы и музыкальный концерт, на котором Шото-сан сможет ещё сыграть для нас на арфе! Милый друг, вы же не против? Надежда, которая искрилась в темных глазах брюнетки не позволила юноше отказаться, к тому же, он сам жаждал увидеть праздник и поучаствовать в нём — может, там он снова увидит огоньки, которые когда-то светились в небе над кораблем, а он прятался в океане и боялся прикоснуться ко всему этому, боялся подойти ближе… Может, он снова увидит других людей с «малышки Виктории», может, встретит Бакуго… — Тогда решено, — воскликнула Мина, которая больше всего любила танцы и веселье. — Ох, я только успокоилась, и вот опять… а тут ещё и так душно, — жаловалась Яойрозу. — Шото-сан, вы хорошо себя чувствуете? Попробуйте оранжад, от него станет прохладнее, — предложила она. Юноше не было жарко, но напиток с интересным названием он хотел попробовать. Правда, позднее молодой человек пожалел о том, что вообще направился в тот угол, ведь услышал то, чего наверняка не должен был и не хотел. — Я беспокоюсь о тебе, Очако-чан, ты зря стараешься, ведь у принца уже есть любовь… — донеслось до чуткого слуха юноши, а затем он встретился с ядовито-лимонными глазами и притворным состраданием на лице Химико. Что же касается Очако, то по бледным щекам и пустому потерянному взгляду и так было все ясно. «Надо сказать что-то в этом же духе Яойорозу», — хихикнула про себя блондинка, многозначительно скользнув краем глаз по стремительно бледнеющему лицу Шото.