Кастинг

Сегодняшний день явно хотел добить Пьеро окончательно, потому что с утра приготовил, пожалуй, максимальное количество хуйни на квадратный метр. Репетиция, на удивление, сегодня прошла очень продуктивно и быстро, наверное, это и было звоночком того, что потом все пойдет по пизде. К середине дня небывалая продуктивность и удача во всех делах Пьеро покинула, потому что ему пришлось провести огромное количество времени в компании своего отца, решившего с каких-то хуев взять сына с собой на деловую встречу. Казалось бы, такая мелочь, но сегодня Пьеро ну никак не был готов отыгрывать любящего сыночка из уважаемой семьи, но, как оказалось, пришлось, хотел он этого или нет. Это затребовало от него небывалого количества энергии в обмен на весьма добродушно настроенного отца, который даже опустился до дружеского похлопывания сына по спине в качестве выражения своего довольства поведением последнего. Пьеро от этого прикосновения скрутило, хотя в любой другой день он бы даже обрадовался тому, что они не перессорились друг с другом сразу же, как только дорогущий ресторан покинула целая делегация из разношерстных, но абсолютно точно очень важных бизнесменов Голден Кей. Пьеро не понимал, нахуя был нужен здесь, но смотрел на происходящее максимально заинтересовано и даже поддерживал светскую беседу с одним интересным старичком, который оказался каким-то там уважаемым в высших кругах банкиром, как потом пояснил ему Карабас. Старичок от «живой куклы» пришел в восторг, (где было нужно, Пьеро отлично умел подмазаться и заинтересовать своей персоной), долго на прощание тряс его руку и обещал всенепременно посещать абсолютно каждый его перфоманс. Встреча завершилась успешно ценой социальной батарейки, оказавшейся на полном нуле, все, что Пьеро реально хотелось – это от души порыдать, что он исполнил с огромным удовольствием после того, как вернулся домой, заперевшись в одном из туалетов. Л’Ивси снова настоял на последней их встрече на том, чтобы Пьеро возобновил прием антидепрессантов, потому последние дни походили на пытку. Его эмоционально мазало от абсолютно любой хуйни и существовать в социуме оказалось просто непосильной для него задачей. Его психоаналитик с характерной для него загадочной улыбкой сказал, что терапия не поможет ему, пока он не найдет в себе силы перетерпеть период привыкания, но для Пьеро, каждый день вынужденного вываливать в окружающий мир абсолютно невообразимое количество эмоций, данная рекомендация казалась чем-то нереализуемым в принципе. Для того, чтобы это сработало, нужно было как минимум взять отпуск на две недели, но, зная специфику деятельности театра и реальную незаменимость Пьеро как актера и «живой куклы» в казино, Карабас не погладит его по голове, если выручка стремительно упадет, даже если при этом он будет умирать от необходимости ежедневно выходить на сцену. Пьеро любил своего отца, своеобразно, но не стеснялся считать его мудаком, помешанном только на собственном бизнесе. Ты либо настойчивый и пробивной и получаешь все, либо сторчишься в канаве. И, признаться, Пьеро больше нравился второй вариант. Какая жалость, что его отец данного увлечения сына не одобрял, а кроме того, категорически был против подобной судьбы для своего ребенка. Пьеро сидел на закрытой крышке унитаза и курил сигарету, пытаясь не обращать внимания на паническую атаку, которая схлопнула его, как только он зашел домой. Еле отвязавшись от отца, прибывавшего в отличном расположении духа (еще бы, не каждый день получаешь нового инвестора), Пьеро с самой добродушной улыбкой под предлогом важных дел стремительно ретировался, опасаясь, что на хорошем настроении Карабас вдруг решит, что им жизненно необходимо отобедать вместе. Молодой человек обхватил руками собственные колени, не обращая никакого внимания на льющиеся из глаз слезы. Пьеро был эмоционально опустошен и все напряжение, и так копившееся в нем, только росло, что казалось еще секунда и его разорвет. Туалет был небольшой комнатой и поэтому уже полностью был задымлен густым сигаретным дымом. Проведя в подобном положении около получаса, справляясь с горем пополам с собственным телом, брюнет все-таки решил, что оставаться сейчас в собственной комнате наедине с внутренними демонами, которые сегодня совершенно спокойными не были – не лучшее решение, поэтому, спустя пару часов, приодевшись максимально ярко (в чем прелесть состояния Пьеро, чем ему хуже, тем более броским становился его внешний вид), он покинул здание театра навстречу любимым шумным вечеринкам. Клубы позволяли сливаться в единое нечто со всеми, стать частью толпы, ведомой только шумовыми волнами, стучащими в сознании. Пьеро пил, танцевал, обнимал незнакомых людей, заводил восторженную толпу, которой повезло здесь и сейчас (и абсолютно бесплатно) так близко находится к настоящей легенде Голден Кей, находящемуся еще и в отличном расположении духа. Однако, чем пьянее и неадекватнее становился мир вокруг него, в бешеном ритме цветных всполохов, чем громче играла музыка в баре и чем соблазнительнее становились танцы незнакомых ему красавиц, тем еще более одиноким и уязвимым чувствовал себя сам Пьеро. Эмоциональное истощение не лечится наркоманией, как бы не пытался он себя обмануть, ощущая эйфорию от растворившейся таблетки экстази. Как бы он не хотел обмануть собственный разум, ему нужно сейчас совершенно другое. *** Пьеро стоял и тупо пялился на дверь в течении добрых пяти минут, не понимая, какого хрена его пьяные ноги принесли его именно к этой двери из всего многообразия дверей в «Золотом Ключике». Он постучался ради приличия, хотя сейчас менее всего чувствовал бы в себе стыд или какие-либо муки совести, после чего терпеливо остался ждать ответа. Терпения, к сожалению, в нетрезвом молодом человеке было совсем мало, потому он принялся от души колотить по деревянной поверхности, абсолютно не заботясь о том, что сейчас три часа ночи. Буратино давно спал, поэтому, когда раздался стук в дверь, никак не отреагировал. Сегодняшний день вымотал его изрядно, потому что Артемон заставил его и еще пару парней помочь с разгрузкой новых декораций. Это «пятиминутное дело» заняло у него половину вечера, потому молодой человек отрубился сразу же, как его голова коснулась подушки. Но проигнорировать настойчивый град ударов по двери, который и не думал умолкать, к сожалению, не получилось, Буратино подскочил, сонно озираясь по сторонам, не сразу понимая, что происходит. После (когда кто-то особенно настойчиво пять раз проколотил по двери), Буратино недоуменно опустил ноги на пол и через мгновение медленно отворил дверь, прикрыв нос рукой (повязку на ночь он, естественно, снимал). Он ожидал увидеть хоть самого Карабаса, орущего «пожар», но уж точно никак не абсолютно бухого Пьеро, который при виде светловолосого вдруг просиял так, будто ждал их сегодняшней встречи всю свою жизнь. - О! – Пьеро тянет улыбку, а Буратино недоуменно смотрит на него, ожидая хоть какого-то объяснения столь позднему визиту, - Угадай, кто бухой? Буратино вздыхает, понимая, что, видимо, на сон больше может не надеяться. Он был без понятия, что ему было нужно, и, судя по поведению черноволосого парня, адекватного ответа он явно не получит. - Наверное, Пьеро? – черноволосый кивает и не спрашивая разрешения врывается в чужую комнату, по пути стаскивая с шеи надоевший донельзя за вечер шарф. В комнате было темно, поэтому, естественно, Пьеро спотыкается, матюгается, ударив ногу о что-то тяжелое и с шипением, с горем пополам, но добирается на одной ноге до кровати, после чего бесцеремонно на нее валится. Мир вертится как в детском калейдоскопе, Пьеро глупо улыбается, подминая под себя подушку блондина, вдыхая его запах. Неизвестно почему, но он почувствовал себя в безопасности только сейчас. Буратино не сдвинулся с места, совершенно не понимая, что должен делать. Не каждый день к тебе заваливает в усмерть пьяный соулмейт. Он как-то сиротливо для хозяина комнаты переминается с ноги на ногу, после чего подходит к собственной кровати. - Эй, ты что, спать тут собрался? Пьеро улыбается в подушку, почему этому дурню всегда нужно озвучивать очевидные вещи? - Не-а, просто решил проверить, насколько мягкий у тебя матрас, - Пьеро переворачивается на спину и Буратино отмечает, даже в тусклом освещении от фонарного столба за окном (кровать Буратино находилась рядом с приоткрытым окном), что добрая часть грима мима только что осталась на его постельном белье. - У тебя есть своя комната? – Буратино понимает, что его голос звучит абсолютно неуверенно, и что на деле он ничего с этим непредсказуемым недоразумением сделать не будет в силах. Он сонно потирает глаза, пропускает зевок и планирует пойти поискать в комнате куда-то запиханный плед. По всей видимости сегодня ему придется досыпать на полу, судя по тому как по-хозяйски Пьеро развалился на его кровати. Он разворачивается, готовый отойти к шкафу, но с удивлением обнаруживает через секунду, что Пьеро приподнимается и хватает его за руку. - Не уходи, - Буратино поворачивает голову и удивленно смотрит на своего странного соулмейта, который сжимает пальцы на его запястье. У Пьеро опущена голова, из-за чего черные волосы закрывают его лицо. Буратино касается своей шеи, не зная, стоит ли вообще что-то говорить. С Пьеро что-то происходило, он чувствовал это. Как еще можно объяснить то, что он так себя ведет. Абсолютно ему не свойственно. Буратино мягко улыбается, накрывает своей рукой холодную руку, которая все еще держится за его запястье. После чего аккуратно садится на край кровати, почти напротив Пьеро. Последний не поднимает головы, но хватка на руке становится будто менее отчаянной. - У тебя что-то случилось? – Буратино не психолог ни разу, но, кажется, Пьеро не мешало бы выговорится. Пьеро вдруг пытается высвободить руку, очевидно, понимая, что сделал что-то совершенно недопустимое, бросает на Буратино пустой взгляд сквозь челку. Буратино понимает, что взгляд Пьеро вряд ли способен уловить хоть одну из его черт, потому что его зрачки снова расширены, поэтому руки не отпускает, внимательно смотрит на его лицо. - Я могу тебе помочь? - Почему ты постоянно что-то спрашиваешь? Пьеро ухмыляется, когда Буратино все-таки отпускает его руку, но взгляд не отводит. За последние месяцы их странного общения, напоминающего чем-то катание на американских горках от станций «игнор» до «лучших друзей», светловолосый научился не грузиться от особенностей характера своего соулмейта, потому что весь Пьеро – изменчивая субстанция, настоящее творчество в хрупком сосуде, Буратино видел это каждый день на сцене и вне ее, и не переставал им восхищаться. Поэтому он не злился на него ни за оскорбления, ни за странное поведение, ни за взгляды, которых он не понимал, ни за такие вот выходки, как завалиться к нему среди ночи, когда в последний раз они виделись тет-а-тет три недели назад. Он давно понимал, что Пьеро нуждается в нем, только вот один упрямый актер этого никак не хотел признавать. Или принимать. Черноволосый вдруг подаётся вперед, обхватывает Буратино за шею двумя руками, прислоняясь лбом к его лбу, после чего падает на кровать спиной, утягивая за собой блондина, который от неожиданности совсем неловко плюхается на него сверху, утыкаясь куда-то в его шею. В нос ударяет запах алкоголя, сигарет, которые он курит, парфюма, которым он пользуется и одиночества, с которым он живет, и все еще не знает, как реагировать, когда вдруг ни с чего холодные пальцы Пьеро оказываются в его растрепанных после сна волосах. Пьеро закрывает глаза, начинает что-то мурлыкать себе под нос, а Буратино понимает, что его собственное сердце отчего-то колотится как бешеное, разве что не застревает в горле. Что Пьеро хочет этим сказать никто не понимает, даже он сам, но Буратино хватает ума не портить момент. Он щекочет горячим дыханием тонкую шею, но Пьеро не обращает на это внимания, весь мир у него сейчас перед глазами пляшет разноцветными всполохами, и почему-то от ощущения тяжести чужого тела на своем сейчас ему наиболее безопасно. Внутренние демоны отступают, потому что Буратино для Пьеро заменяет солнце, только он об этом не знает. Ни один из них. Пьеро прикрывает глаза, тянет улыбку, потому что все в этой комнате имеет какие-то родные черты, даже этот дурацкий неудобный матрас, на котором он сейчас лежит. Пьеро привык к другому, но именно сейчас абсолютно все равно, потому что этот идиот с необычайно красивой улыбкой в кой-то век ничего не портит. Буратино не хватает воздуха, потому что запах Пьеро заполняет его полностью, и он боится, что задохнется. Он поднимается одним корпусом, упираясь на один локоть и видит в тусклом свете абсолютно обычного парня за слоем смазанной краски, такого же как он. Паззл вдруг встает на свои места, картинка складывается, Буратино хочет что-то сказать, но слова тонут где-то в районе грудной клетки, не доходя до голосовых связок. Он бы так хотел сейчас прочитать его мысли. - Так и будешь просто пялиться? – голос Пьеро тихий, он не улыбается, расслабленный в кой-то век, на самом деле сам не понимая, что именно от него хочет. Буратино понимает по-своему, мешкается некоторое время, будто просчитывает риск, а потом медленно опускается к его губам и целует, не совсем уверенный, что поступает правильно, но, видимо, не ошибается, потому что Пьеро на поцелуй отвечает мгновенно, тянется рукой к чужой шее, притягивая к себе ближе. Они целовались раньше, но ни поцелуй в театре, ни в клубе в пьяном угаре не были такими отчаянными, Буратино казалось, что он почувствовал больше, чем должен был. Пьеро берет инициативу на себя, проскальзывает языком в чужой рот, ничуть не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Буратино давится собственным сбитым дыханием, голова кружится от недостатка воздуха, потому что Пьеро забирает весь себе, пьет его эмоции, реакцию, вязкую слюну после сна, эдакий энергетический вампир. Рука Буратино инстинктивно забирается под чужую рубашку, он только сейчас заметил, что жилетка на Пьеро расстегнута и весь он неряшливый и помятый, будто его пожевали и выплюнули. Пьеро не думает ни о чем абсолютно, черпая настолько недостающие ему эмоции из этого абсолютно невыносимого в своей простоте парня. Он ощущает рукой как бьется жилка на его шее и борется с желанием эту шею прокусить. Буратино для него настолько же раздражающий, насколько по-странному родной. И ему это не нравится, хочется вырвать изнутри все, что их связывает невидимой нитью. Соулмейты, тоже мне, глупость какая. Если ему удастся оттолкнуть его от себя, он готов пойти на что угодно, чтобы ничего такого не ощущать больше, потому что, черт возьми, он ловит на краю уплывающего сознания, что ему нравится ощущать чужие руки на своих ребрах и чужой влажный язык в своем рту, несмотря на то, что инициатором всего этого только что стал он сам. Становится жарко, под тяжестью чужого тела и под воздействием веществ и алкоголя собственное тело реагирует острее, чем должно бы было. Пьеро пытается убедить себя, что это ничего не значит абсолютно, обычная реакция организма в подобной ситуации, но все равно пытается инстинктивно скрыть это от Буратино, который как назло именно в этот момент решает сменить положение и напряженно застывает в тот же миг. - У тебя что… - Буратино понимает, что именно он почувствовал, но Пьеро дергается и шикает на него, понимая, что, видимо, собственное тело находилось на грани так же долго, как и его воспаленный мозг. - Еще хоть слово и я сброшу тебя со второго этажа в окно, и ты удивишься настолько я сильный, - Пьеро пытается сбросить парня с себя, чтобы уйти на попятную, но тот не дает этого сделать, прижимая его к кровати своим весом. Брюнет дергает головой, из-за чего челка открывает его лицо, и затравленно, но с вызовом, смотрит в голубые глаза, в которых плещутся несвойственные для них черти. Буратино улыбается своей самой лучшей улыбкой и сердце Пьеро неконтролируемо пропускает удар (когда же ты уже сходишь нахуй со своей этой нежной солнечной улыбкой?), после чего проводит теплыми пальцами по чужой шее, будто бы это должно было кого-то успокоить. - Не думаю, что ты стесняешься этого, конечно… - Пьеро фыркает и отводит взгляд, предвкушая очередное ботанское предположение о особенностях мужской физиологии или на что он там еще был способен, - но все нормально. В плане… все хорошо. Господи, он хоть понимает, что несет. - Думаешь нормально, что у меня встает на парня? – Пьеро поворачивает голову чуть на бок, отчего его длинная челка спадает с глаз. Буратино в первый раз замечает, что один его глаз имеет карий цвет. Брюнет тянет ухмылку, понимая, на самом деле, что ему абсолютно похуй на то, что Буратино думает. Все взрослые люди, встало и встало. По крайней мере, хотелось в это искренне верить, что здесь ничего такого нет. Голая потребность в прикосновениях, подпитанная химическими веществами. Ничего личного. В этом не должно быть ничего личного. - Думаю, нормально, что у тебя встает на меня, - задумчиво протягивает Буратино и Пьеро хочется ему врезать, потому что из его уст это звучало просто до отвратительного правдиво. - Может мы не будем философствовать о… - Пьеро не договаривает, потому что его рот накрывает чужая рука. Черноволосый смотрит на него с возмущением, но тот только лишь улыбается, кажется, наконец понимая, что происходит и как себя вести. - Просто признай, наконец, что тебя ко мне тянет, - Пьеро задыхается в своем возмущении, потому что ненавидит, когда его загоняют в угол, а блондин продолжает, - потому что я чувствую то же самое. Он убирает руку, после чего Пьеро чувствует чужие губы на своих губах. Что он только несет, идиот, какое еще притяжение? Но он не может не ответить на поцелуй, решив, что разберется со всем завтра, потому что теплые губы и руки, скользящие по холодной коже под рубашкой совершенно точно мешали сосредоточится. И совершенно точно сейчас были именно тем, что ему было нужно, иначе он не пришел бы сюда, как бы здравому смыслу не хотелось бы объяснить это по-другому. Буратино горячий после сна, обжигающий, Пьеро ужасно не хочется признаваться в том, что ему сейчас жизненно необходимо, чтобы он был более настойчивым. Пьеро – моральный садист, но физически – мазохист и просто конченый на голову, как иначе объяснить его деструктивную тягу к собственному уничтожению. Наркотики, которые он принял за сегодня, давно разносятся по крови, отравляют организм, он плавится от обостренных ощущений, от ярких всполохов за закрытыми глазами, от горячих губ на своей шее. Сжимает между пальцами мягкие волосы, старается не обращать внимание на сбившееся дыхание и тяжесть в паху. Пьеро не нравились парни, хотя он побывал на сотне вечеринок, где как минимум целовался с незнакомыми ему людьми, и не только женского пола. Обычно это не вызывало в нем ничего, как и случайный секс с девушками, которым он нравился, но сейчас в этой небольшой темной комнате его телу очень хотелось быть как можно ближе к этому абсолютно бесполезному парню, так непрошено завалившемуся в его жизнь, потому что он неосознанно давал ему то, чего ему так долго не хватало – эмоции, шквал разнообразных эмоций от раздражения до вожделения. Черноволосый проявляет чуть больше инициативы, хоть и понимает, что с девчонками в этом плане куда попроще, заставляет блондина подчиниться и лечь спиной на кровать, оказываясь сверху. Пьеро никогда не спал с парнями и не собирался начинать, но тяжелый взгляд голубых глаз из-под светлых ресниц заставили его кожу покрыться мурашками. Буратино почти всегда был беззаботный, но, по всей видимости, внутри него сидели такие же черти, как в любом другом человеке. Пьеро закусывает нижнюю губу, слегка опухшую от поцелуев, смотрит на парня пьяно, улыбается, скидывает с себя жилетку и расстегивает пуговицы рубашки, потому что ему очень жарко, и это не смотря на то, что в комнате гуляет сквозняк. Буратино подается вперед, садится на кровати, ловит чужую руку, заводит ее за спину, обнимает его второй рукой за обнаженную талию под рубашкой, Пьеро бьет током, потому что со сменой положения они случайно соприкасаются телами и черноволосый ощущает чужое возбуждение. Из его рта вырывается едва слышный стон, который тонет в чужих волосах. Ощущений слишком много, возбуждение кажется осязаемым и будто течет по крови, а ведь блондин даже ничего не делает, просто проводит языком по жилке на его шее. - Если ты расскажешь кому, я убью тебя, - Пьеро не понимает, почему реакция на другого человека настолько острая сегодня, но вполне осознает, что чувствует себя достаточно хорошо и уверенно для того, чтобы разбрасываться угрозами, на которому самому на самом деле все равно. Про Пьеро ходил шквал слухов, одним больше, одним меньше – никто и не заметит. Буратино смеется в его ключицу, опускает руку на его брюки и справляется с ремнем. Пьеро краем сознания, здравым смыслом, может и хочет его остановить, но лишь крепче прижимается его голову к себе за шею, когда ощущает чужую руку на ткани в области своего паха. Буратино не знает, что делать, но поддается инстинктам и судя по черноволосому, подающемуся на встречу его руке, не так уж и ошибается. Пьеро сводит брови к переносице, приоткрывает рот, тяжело дышит, когда ткань белья трется о чувствительную кожу. Блондину хочется наблюдать за его лицом, но ему не позволяют, поэтому он становится чуть более смелым, приподнимает брюнета за талию и роняет на простыни, нависая сверху. Брюнет приоткрывает глаза, кусает губы в ответ на все еще не очень смелые движения. Кому-то не мешало бы посещать бордель не только для того, чтобы смеяться там вместе с местными девчонками. Пьеро тянется и хватает рукой ворот растянутой домашней футболки, вынуждая Буратино наклониться к его лицу, облизывает его губы и тянет зубами за нижнюю. В ответ он чувствует, как сжимается рука на его члене, и он неосознанно роняет стон в чужие губы. Он шире раздвигает ноги, смеясь про себя, что выглядит сейчас как доступная девица, но ему настолько было поебать на все, что находилось вне его ощущений, что все мысли рассеялись так же быстро, как и появились в темной голове, когда Буратино убрал руку и принялся стаскивать его штаны, значительно стесняющие движения. В крови было слишком много алкоголя и веществ, а уровень влечения и эмпатии, который сейчас испытывал черноволосый, максимально зашкаливал. Пьеро пьяно смеется, после заливается, так, что Буратино пугается, что сделал что-то не то. Черноволосый поднимается на локте, максимально близко к чужому лицу, проводит языком по шраму на подбородке и хватается рукой за внушительный бугорок в чужих шортах. Буратино, совсем не ожидавший ответного интереса, громко выдыхает, но Пьеро недостаточно такой скупой реакции, раз уж они заглянули сегодня за запрещенную линию, стоит ли размениваться по мелочам. Пьеро затягивает блондина в очередной длительный поцелуй, стаскивая с себя рубашку, осознавая, что чужие губы имеют вкус его грима. Наверное, все его лицо сейчас в гриме тоже, но кто одним взглядом постоянно кричал о том, что хотел бы стать к нему ближе? Быть с Пьеро хоть в каком-либо смысле – значит быть запачканным, начиная от лица, заканчивая внутренним миром и мыслями. Горячие руки снова ложатся к нему на талию и Пьеро хочется закинуть еще мет, экстази, марку, что угодно, потому что внутри просыпается чувство, которое ему хотелось бы продлить подольше. - Ты хоть дрочил когда-нибудь? – ни с чего вдруг нарушает тишину брюнет особенно задорной интонацией, и Буратино явно не ожидает такого вопроса посреди порыва страсти. Он отрывается от шеи молодого человека на мгновение и прижимает его к себе ближе, решив ответить шепотом, от которого у Пьеро по телу бегут мурашки. - То, что я девственник не значит, что я импотент, - он прикусывает его мочку, и Пьеро приходится укусить его плечо, чтобы потопить стон в ткани футболки, – Ты когда-нибудь спал с парнями? – мим получает ответный вопрос, на что мотает головой. - Нет, - Пьеро снова запускает пальцы в непослушные светлые волосы, - только петтинг. – целует шею, - По фану. – поднимается и кусает мочку, - Я был в говно. Буратино почему-то понимает, что его ужасно радуют эти уточнения, хотя он о них не просил. Пьеро неосознанно подумал о том, что ему захочется знать детали, разве это не мило? Буратино не знает ничего о сексе между парнями, но думает о том, что был бы не против узнать, если бы его партнером был бы этот без стеснения сказать сексуальный парень, хотя, черт возьми, о чем он вообще таком думает, максимум на что он надеялся когда-либо – это стать ему хорошим другом. Пьеро неадекватен, Буратино прекрасно это понимает, как и то, что, скорее всего, после сегодняшней ночи он не будет с ним контактировать вообще, но не может ничего поделать с собственным поглотившим его возбуждением. Он забирается рукой в чужие боксеры, касается горячей плоти, ловя у мочки уха влажный поцелуй и стон, пытаясь понять, как так вышло вообще. Пьеро кажется невероятно чувствительным, у него сносит башню только от этого факта. Приходится прилагать усилия, чтобы удержать его на месте, и терпеть укусы шеи, когда движения руки оказываются, видимо, особенно приятными. Брюнет весь мокрый, сочится смазкой и двигает бедрами в ответ на чужие движения, так, что его собственное тело не может не реагировать и эти ощущения совсем иные, нежели то возбуждение, которое он привык гасить обычной мастурбацией. - Не пожалеешь, что первый раз не с девчонкой? – выдыхает Пьеро совершенно бесстыже в своей интонации, и Буратино знает, что он специально это делает и издевается над ним, это ведь так весело играть с чужими чувствами. - Я могу остановиться в любой момент, - бросает Буратино и они оба понимают, что он нагло врет. - Да ну? – он снова кусает его мочку и вызывает волну мурашек по телу, а после чего Буратино ощущает, как чужая рука забирается под резинку его пижамных шорт и ледяные пальцы касаются его члена. – Даже теперь? Тело Буратино пробирает ток. Мастурбация – это хорошо, но это и рядом не стояло с прикосновениями другого человека. Брюнет дрочит ему лениво, размазывая обильно выделяющуюся смазку по всей длине, и светловолосому не приходит на ум ничего другого, как искать чужие губы. Пьеро смеется, когда в темноте Буратино тыкается в его щеку, кидает безобидное «ну совсем как девчонка», после чего начинает дрочить ему быстрее, не забывая лениво кусать чужую кожу, ту, до которой способен был дотянуться. Дыхание парня становится рваным, шумным, Буратино прикрывает свои светлые глаза и приоткрывает рот, Пьеро отмечает, что даже отсутствие кончика носа не способно испортить его черты. Зачем он носит эту дебильную повязку? Пьеро подается вперед и касается языком зазубрившегося шрама на носу, блондин дергается от неожиданности, но Пьеро настойчив, он крепче сжимает чужой член и проходится языком по всем шрамам на чужом лице, пробуя каждый на вкус, а Буратино роняет гортанный стон, потому что никогда до этого он не чувствовал ничего подобного. Реакция собственного тела на чужие прикосновения вроде до сих пор смущает, но этот дьявольский блеск в чужих глазах стирает всевозможные рамки. Буратино чувствует нарастающую тяжесть в мышцах, когда Пьеро особенно мучительно проводит пальцами по головке, а языком по его лицу, после чего изливается в чужую руку, понимая, что пачкает ткань собственных пижамных штанов. Мышцы расслабляются, парень обмякает и вдавливает брюнета всем весом в матрас, чувствуя, как громко стучит собственное сердце. Пьеро смеется, с трудом вытаскивает руку из чужих трусов и обтирает ее о простынь, после чего как-то несмело для людей, у которых только что был секс, касается чужой спины. - Эй, как дела? – Пьеро протягивает это как-то слишком заботливо для самого себя. На самом деле не хотелось бы оставлять этому парню плохие впечатления о первом в жизни сексуальном контакте не со своей рукой. Буратино не откликается и Пьеро с ужасом думает о том, может быть, убил неподготовленного парня при помощи оргазма, и уже строит мысленно возможные варианты объяснения данной ситуации так, чтобы отца не хватил инфаркт. Но блондин оживает уже через минуту с остервенением впивается в его губы, и Пьеро не понимает почему. Действие наркоты спадает, но все равно еще все вокруг кажется каким-то нереальным, как и тот факт, что Буратино сейчас заводит его руки над головой, лишая возможности двигаться и зачем-то пристально смотрит в его глаза. Абсолютно молча. - Все норм? – Пьеро немного опешил от такой реакции. Мог бы хотя бы спасибо сказать за то, что первый опыт по итогу не с проституткой на улице, неблагодарный. - Зачем ты пришел? – ну началось, весь кайф ломает. - Захотелось? - Пьеро закатывает глаза. - Ты никогда не делаешь ничего просто так, - Буратино хмурит брови, весь такой серьезный в тусклом свете уличного фонаря за окном, а Пьеро пытается не заржать, потому что все его лицо измазано в бело-голубой краске его грима, - так зачем? - Да вот, тусил на пати, а потом подумал, почему бы не пойти подрочить Буратино, - Пьеро давит хищную улыбку. Захотелось поиграть в серьезного парня? Не на того нарвался, - Как видишь интуиция не подвела, ты тоже оказался не против. Буратино огромных трудов стоило не залиться краской на этих словах. Пьеро еще долгое время будет побеждать его своей распущенностью и опытом в данных делах. Но он тоже не из таких уж лохов, каким почему-то считает его соулмейт. - Почему ты решил, что крутой идеей будет подрочить именно мне, а не найти первого попавшегося парня или девушку и подрочить им? Тебе кто угодно даст. Справедливо. Пьеро нравится эта игра, только вот для Буратино она изначально уже проиграна. Пьеро ничего не потеряет, если Буратино исчезнет («да неужели?» - снова этот противный внутренний голосок), а вот сможет ли сейчас без него этот блондинистый упырь? Ему никогда не победить его на собственном поле. Пьеро поднимает голову, но не может сдвинуться с места из-за хватки на заведенных над головой запястьях, облизывает губы с щедро размазанной помадой. - Неужели тебе не понравилось? - Пьеро картинно и грустно куксится, а после чего откидывается на подушке назад и в глазах его уже вновь плескаются черти. Он отмечает для себя, что такой Буратино, настойчивый и холодный, нехило его возбуждает, и ничуть этого факта не стесняется, - Или наоборот слишком понравилось? Тяжесть в паху становится физически болезненной, эгоистично по стороны блондина сейчас так сдерживать его руки. Пьеро ерзает, чтобы обмануть собственное тело, но ничего не получается. Буратино сглатывает, интересно, Пьеро вообще осознаёт, как он выглядит сейчас? Угольные волосы растрёпаны на подушке, глубокий взгляд, полный эмоций, которые блондину не знакомы, острые ключицы, обнаженный торс вздымается в такт неровному дыханию. Пьеро очень красив и Буратино с легким ужасом думает о том, что, кажется, он ему нравится куда больше, чем он мог бы думать и допустить. Он не отвечает на вопрос, отмечая, что черноволосый испытывает особенные трудности с собственным телом, абсолютно беззащитный перед ним. - А тебе понравилось? Пьеро смотрит исподлобья, заговорщически улыбается, облизывает пересохшую губу. Все что ему сейчас было нужно - это кончить, а не вести философские беседы о причинах и следствиях их маленькой ночной шалости. Буратино снова начал раздражать своей тупостью, но этого стоило ожидать. Волшебство всегда рассеивается с наступлением нового дня, так что все становилось на свои места. - Было бы совсем ахуенно, если бы ты соизволил отдать мне мои руки и я мог бы подрочить спокойно. Вместо ответа блондин мешкается всего секунду, а после снова нависает над парнем, только крепче сжимая чужие руки в стальной хватке. Абсолютно провокационная фраза вновь спускает предохранители, и парень стаскивает с брюнета боксеры, достаточно для того, чтобы Пьеро пропустил вздох, после чего накрывает тёплой ладонью чужой стояк. Пара неловких движений и он находит ритм, Пьеро шумно вдыхает воздух, закрывает глаза, отдаваясь ощущениям. Признаться, он совсем на надеялся на продолжение, ставя на то, что блондин выкинет его из комнаты, но светловолосый, кажется, решил продолжить их странную игру и на данный момент впивался взглядом в любое движение мимики на чужом лице. Вот пальцы слегка царапают головку и Пьеро хмурит брови в ответ, издавая при этом совершенно незаконный стон. Кровь в жилах останавливается на мгновение от такого чувственного голоса. Тёмные ресницы подрагивают, Буратино убыстряет темп, на что Пьеро вновь подаётся навстречу бедрами. Тёплые пальцы скользят по влажному от смазки члену, брюнет дергается и кончает с тихим стоном, пачкая чужую руку и заливая спермой чужую футболку. Он приоткрывает глаза, расслабленный, внимательно рассматривает, насколько помогает фокусировка зрения, черты чужого лица. Мышцы, резко расслабившись, превратили его тело в вату, разом, кажется, навалилась абсолютно вся усталость прошедших дней. У Пьеро достаточно давно не было секса, а сейчас произошел вот такой вот конфуз, в виде светловолосого парня, все еще молчаливо смотрящего ему прямо в глаза. Ну и что ему надо? Пьеро ухмыляется и лениво протягивает. - Может вернешь все-таки руки? Буратино оживает, сползает с парня и позволяет себе опустится на подушку. Оргазм до сих пор давал о себе знать приятным покалыванием в мышцах. Пьеро трет затекшие запястья, отмечая, что хватка у блондина действительно железная, будет интересно, если останутся синяки. Он натягивает обратно спущенные боксеры и, наоборот, избавляется окончательно от запутавшихся в ступнях ног брюк, после – поворачивается на бок, лицом к лицу с Буратино, и закрывает глаза. - Ты что, спать здесь будешь? – Буратино немного не ожидал такого поворота событий. Он явно думал, что брюнет, с присущей ему театральностью, насколько можно быстро поспешит покинуть комнату, но Пьеро только заразительно зевнул, удобнее устраиваясь на краю подушки, пытаясь ногами нащупать сбитое ими куда-то на конец кровати одеяло. - А ты что, хотел выгнать меня сразу после секса? – голос молодого человека уставший, Пьеро по-настоящему за последние трое суток нуждается во сне, - Ты разбиваешь мне сердце, я думал, что ты порядочный. Буратино недоуменно смотрит на него, абсолютно не зная, что должен делать в такой ситуации. Пьеро не находит одеяла, потому все так же с закрытыми глазами пододвигается к парню ближе, обхватывая за талию и запрокидывая на него ногу. Буратино застывает бревном, даже, кажется, не дышит, а Пьеро зевает еще раз, и сонно бормочет «Только не придумывай себе ничего, мне просто холодно», и мгновенно отрубается, оставляя блондина одного на один бороться с накатившим на него осознанием, ЧТО только произошло и почему. Когда на следующее утро Буратино проснулся, Пьеро рядом уже не было, и он бы с удовольствием списал бы все на влажный сон, если бы его подушка не была бы измазана белой краской. Все, что сделал блондин первым делом, как заметил это – протяжно простонал. Он, кажется, оказался в беспросветной заднице, потому что за короткий период времени успел-таки влюбиться в собственного абсолютно непредсказуемого соулмейта, как бы не старался отрицать этот факт.