***
— Найроби, стой! — крикнула Каталина, нагоняя брюнетку. — Ты на отдых? — Ага. Без меня тут, конечно, мало что будет нормально работать, но ведь и я передышку заслуживаю, — усмехнулась Найроби. — Да, это точно. Слушай, у тебя не найдётся для меня пары минут? — Конечно. Что случилось, подруга? — Напомни мне, пожалуйста, кличку нашего капитана. Найроби, изумлённо округлив глаза, уставилась на Каталину. — Ты серьёзно? — Вполне. — Берлин. У тебя всё нормально? Может, температура поднялась? «Да нет, тут кое-что похуже температуры», — подумала Каталина и снова заговорила: — Нет, со мной всё нормально. Ты можешь меня поспрашивать? Вопросы по школьной программе, таблица умножения — что угодно. — Так, ну ладно, — всё так же удивлённо ответила Найроби и, немного подумав, задала первый вопрос: — Семью восемь? — Восемьдесят один? — неуверенно ответила Каталина. — Нет, пятьдесят шесть. А шестью пять? — Тридцать два? — Тридцать. Ладно, может быть, ты просто забыла эту таблицу, — попыталась успокоить подругу Найроби. — Давай спрошу ещё что-нибудь. Столица Италии? — Рим. — Молодец, — улыбнулась брюнетка. — Самая высокая гора в мире? — Монблан. — Джомолунгма. — Я нихрена не помню, — отрешённо произнесла Каталина. — Брось, такие вещи легко забываются. — Но не таблица умножения, — возразила Каталина. Закрыв лицо рукой и простояв так около минуты, Каталина тяжело вздохнула и посмотрела на подругу: — Ладно, спасибо тебе. Извини, что отвлекла. — Ничего. А тебе лучше отдохнуть, может, тебе память отшибло из-за волнений или усталости, — Найроби слегка сжала предплечье Каталины в знак утешения и направилась дальше по коридору. Каталина прислонилась к стене и закрыла глаза. Ситуация и правда выходила из-под её контроля. Самую высокую гору мира действительно можно забыть, но вот как можно не вспомнить кличку капитана ограбления? — Да, милая, дело плохо, — задумчиво произнесла Лина, облокотившись на противоположную стену. — Теперь тебе, помимо цитостатиков, нужны какие-нибудь таблетки для памяти. Пора обращаться к Профессору. «Нет. Я справлюсь с этим сама. Профессор может вывести меня из игры и тогда всё это, вся подготовка пойдёт коту под хвост.» — Ну и как ты собираешься справляться? — насмешливо поинтересовалась Лина. — Сбегаешь в аптеку за углом? «О нет, у меня есть идея получше.» — Нет, — недоверчиво протянула Лина. — Ты этого не сделаешь. Хоть понимаешь, как можешь подставиться? «Рано или поздно он всё равно увидит моё лицо, так пусть это хотя бы принесёт пользу», — подумала Каталина и, надев маску, отправилась на первый этаж.***
Найдя Лопеса глазами, Каталина подошла к нему, молча подняла на ноги и повела за собой. Мужчина спокойно шёл за ней. Считая, что его ведут на казнь, он решил принять смерть с честью. Заведя доктора в пустующий цех, Каталина толкнула его на стул и встала напротив. — Вы, наверное, меня не помните, — сказала она, снимая маску. — Я была у вас на приёме несколько месяцев назад. — Сеньорита Кабрера, — кивнул Мигель. — Я помню всех неизлечимых больных, которым поставил диагноз. Думаю, вы хотите убить меня, чтобы я не смог раскрыть вашу личность полиции. Я прав? — Я читала, что у заложников часто отключается мозг, нет ничего, кроме паники. Кажется, это не про вас, — с улыбкой произнесла Каталина. — Но вы ошибаетесь. Мне нужна ваша помощь, а не смерть. — И как я могу вам помочь? — Со мной что-то происходит. Я рассеянна, забываю то, что знала на зубок. Я будто деградирую и это нужно остановить. — Вы придерживаетесь лечения? — Колю цитостатики. Доксорубицин, если быть точной. — И вам этого стало мало, — задумчиво произнёс Лопес. — Значит, болезнь прогрессирует. Нужно добавить к доксорубицину ещё и лекарства для памяти, причём как можно быстрее. Без лекарств ваше состояние будет ухудшаться. — Я не могу достать их сама, — пробормотала Каталина, глядя в пол. Вдруг она подняла взгляд на доктора. На губах её горела улыбка, глаза светились сумасшедшим блеском. — Но вы можете. — Каким образом? — насторожившись, поинтересовался Мигель. — Через несколько часов наш главный, Берлин, пойдёт на обход. Он спросит у заложников, нужны ли им разные вещи, в том числе медикаменты. Тут вы скажите, что вам нужны те самые лекарства, а когда вам их отдадут, вы передадите их мне. Всё просто. — Думаете, этот Берлин ничего не заподозрит? — Он настырный, въедливый, придирчивый, но, кажется, только в отношении меня. У вас проблем не будет. — Сеньорита Кабрера, я всё же не хотел бы подставляться, — осторожно начал Мигель, но Каталина его перебила: — Повторяю ещё раз: вы не подставитесь! Или вам нужен стимул? Хорошо. Если вы не поможете мне, я приду не за вами, а за вашими близкими. Возможно, я умираю, но у меня хватит времени на то, чтобы подарить мучительную смерть всей вашей семье. Выражение лица Каталины ясно давало понять, что она не шутит. И пусть Мигелю было плевать на свою жизнь, но он был отцом пятерых детей и вот их судьбы волновали его куда больше. Поэтому, выдержав несколько минут, мужчина сдался. — Пообещайте, что у меня не будет проблем. — Сказала же, не будет, — раздражённо произнесла Каталина и подняла доктора на ноги. — А теперь идёмте, вам пора возвращаться к остальным заложникам.***
Каталина вышла из здания Монетного двора и сделала глубокий вдох. Притворство давалось девушке тяжёло, к тому же, в последнее время его стало слишком много в её жизни. Каталина начала спускаться по лестнице, поняв, что если она продолжит так стоять, её посчитают сумасшедшей. Каталина почти закончила спускаться, как вдруг её кто-то окликнул. Это была Моника. — Представляешь, он позвал меня на свидание! Настоящее свидание! — вполголоса затараторила блондинка, подойдя к Каталине. — Это знак, я уверена. Скоро он уйдёт от жены и мы будем вместе, — девушка счастливо рассмеялась. — Поздравляю, Моника, я очень рада за тебя, — тепло улыбнулась Каталина. Ничего не будет. Ни свадьбы, ни ремонта по выходным, ни счастливой семьи. Этим свиданием Артуро хочет привязать Монику к себе ещё больше, дать надежду. На самом деле, сегодня вечером он сделает не один комплимент, оплатит ужин, трахнет её и уедет домой, чтобы поцеловать спящих детей и нырнуть к жене под одеяло. Слишком знакомая для Каталины картина. Но вся эта маленькая драма не имеет смысла, ведь через несколько дней их жизни изменятся. — Ты на машине? Или тебя кто-то заберёт? Ты вроде говорила, что живёшь за городом, — спросила Моника, оглядываясь по сторонам. — Да, так и есть. За мной приедет отец. — А, хорошо, а то мы бы тебя подвезли. Ладно, мне надо бежать, Артуро уже ждёт в машине. Хороших выходных! — Моника поцеловала Каталину в щёку и убежала. Каталина проводила подругу сочувствующим взглядом и направилась к тому месту, где её ждал Москва. — Что же ты так долго, Мария? — спросил Москва, ухмыляясь. — Прости, пап, заканчивала отчёт, — подыграла ему Каталина. — Поехали скорее, мама уже готовит ужин. Когда они сели в машину, Каталина весело спросила: — Ну как я тебе в роли дочери? — Лучше не бывает. Будь у меня такая дочь, я был бы на седьмом небе от счастья. Красивая, умная, с моим оболтусом нашла общий язык. Загляденье! — ответил Москва, посмеиваясь. Каталина заулыбалась. Она и правда очень сильно сблизилась с Денвером и Москвой. Денвер после того, как девушка спасла его от Берлина, всё время старался помочь ей: придерживал двери, передавал еду за столом, таскал за неё тяжести. В один из таких актов помощи они разговорились и Денвер оказался любопытным собеседником. Новые знания он впитывал, словно губка, а то, что знал сам, рассказывал так интересно, что Каталина невольно заслушивалась. Конечно, сблизившись с Денвером, она стала общаться с Москвой, рядом с которым постоянно ошивался Денвер. — А ты мне уже как дочь, — продолжал Москва. — Вот бы Денвер нашёл себе жену, похожую на тебя. — Зачем кого-то искать? Можно ведь жениться на мне, — хитро улыбнулась Каталина. — Да я был бы только рад, но Профессор запретил личные отношения. Да и Берлин убьёт Денвера, это точно. — При чём тут вообще Берлин? — нахмурилась Каталина. Упоминание мужчины вызвало у неё странные чувства. Было раздражение, ведь казалось, Берлин преследует её везде. Но появился и какой-то странный трепет, разозливший Каталину ещё больше. — Не замечала что-ли, как он на тебя смотрит? — хмыкнул Москва. — Ты ему точно нравишься. Может быть, он даже в тебя влюбился. — Не уверена, что Берлин вообще может любить кого-то, кроме себя. И, как ты верно заметил, отношения запрещены Профессором. Так что, не нужны мне его взгляды. Вообще ничего от него не нужно. — Я тебе сейчас скажу кое-что, только ты не обижайся. — Я не могу на тебя обижаться. — Когда ты врёшь, у тебя мочки краснеют. Я давно заметил. Каталина быстро прислонила руки к ушам под хохот Москвы. — Ты надул меня! — наигранно разозлилась Каталина. — А ты доказала, что врёшь. — Ладно, — вздохнула Каталина. — Берлин мне симпатичен. Он красивый и харизматичный мужчина, так что это не удивительно. — Но, при всём этом, он тебя раздражает? — Не представляешь, насколько. Он высокомерный, любит держать всё под контролем, считает себя умнее всех. Нет, мы с ним никогда не сойдёмся характерами. — Как скажешь, Будапешт. Но что-то мне подсказывает, что рано или поздно между вами что-нибудь произойдёт, — заключил Москва.