***
— Ты хотел со мной поговорить? — спросила Каталина, усаживаясь на стул. Сейчас было шесть часов утра, и она искренне не понимала, зачем Профессор разбудил её так рано. Остальные сладко спали в своих постелях, и несмотря на интерес, Каталине хотелось заняться тем же. — Да. Хотел спросить, как ты себя чувствуешь? — Нормально. Ты спрашиваешь это каждый день, зачем было будить меня так рано? — Если бы ты чувствовала себя плохо, я бы отправил тебя спать дальше. Но раз всё хорошо, у меня для тебя есть новости. — Так, — многозначительно произнесла Каталина, усаживаясь на одну из парт. — У нас что, будет новый грабитель? — Нет, — недоумевающе ответил Профессор. — С чего ты взяла? — Не знаю, это первое, что пришло в голову. — Нет, — повторил Профессор. — Дело не в этом. Вообще, новости далеко не самые приятные. — Не томи, пожалуйста, — поморщилась Каталина. — Вчера, поздно вечером, я читал газету перед сном. Там была одна заметка о женщине с такой же фамилией как у тебя. Тебе знакома Летиция Кабрера? Уголки губ Каталины нервно дёрнулись вверх, на лице появилась вымученная усмешка. — Это моя мать, — произнесла она, ощущая, как в горле пересохло. — Она тяжело больна. У неё тоже самое заболевание, что и у тебя. В некоторых случаях рак может передаваться по наследству… — Эта сука умудрилась испортить мне жизнь даже после того, как я сбежала, — с отвращением выплюнула Каталина. — Конечно, разве от неё могло передаться что-нибудь хорошее? Профессор откашлялся, смутившись от такого выпада. Он взял что-то со стола и протянул это Каталине. Подняв глаза, она увидела, что это газета. — Подумал, ты захочешь прочитать. Всё-таки она твоя мать. Каталина подумала, что это дерьмовый аргумент, но взяла газету. Профессор был хорошим и добрым человеком, ей не хотелось его обижать. К тому же, к её семейной драме он не имел никакого отношения. — Спасибо, — выдавила из себя Каталина. — Я ценю это. — Что ж, я тебя оставлю, — Профессор кивнул и вышел за дверь. Каталина медленно развернула газету и стала искать нужную страницу. Заметка оказалась небольшой. В ней говорилось о том, что Летиция Кабрера, в прошлом модель, сейчас находится в больнице имени Хуана Браво в Мадриде, где лечится от лейкоза. К сожалению, лечение не приносит успехов, редакция выражает всяческое сочувствие родным и близким Летиции и надеется, что женщина всё же пойдёт на поправку. Была и фотография, на которой Летиция позировала в кремовом платье чуть выше колена. Каталина часто видела её в красивых нарядах, но никогда с такой счастливой улыбкой на лице. Она даже не знала, что её мать была моделью. Кажется, это действительно приносило ей удовольствие, которого не давали ни муж, ни дочери. — Ненавижу тебя, — процедила Каталина, глядя на фотографию. — Я на неё похожа, — сказала Лина, изучая газету через плечо Каталины. — Ты хотела сказать «мы на неё похожи». — Нет, не хотела. Ты совсем себя запустила. Каталина закатила глаза и закрыла газету. Она коснулась пальцами виска, уставившись в одну точку. — Надо к ней съездить, — внезапно выдала Лина. — Не мели чепухи, — раздражённо ответила Каталина. — Это было бы нарушением правил Профессора. — Вообще-то, конкретно такого правила не было, — Лина встала туда, где недавно стоял Профессор. — Что? — Не было правила: «Никаких визитов к умирающим родственникам». — Это подразумевалось. Не будь идиоткой. — А ты не будь такой грубой, — обиженно надула губы Лина, но быстро перестала гримасничать. — Ты можешь уехать рано утром и вернуться до того, как все проснутся. Думаю, мама вряд ли крепко спит… — Летиция, — резко оборвала её Каталина. — Не мама. — Как скажешь, — беспечно пожала плечами Лина. — Можешь и дальше играть роль обиженного на весь свет ребёнка, но мы с тобой знаем, что ты хочешь туда поехать. Родители — твой незакрытый гештальт. Ты будешь думать о том, что не поехала до конца жизни. — Да, это так, — Каталина вынудила себя согласиться. Всё равно не было смысла в том, чтобы спорить с самой собой. На следующий день Каталина проснулась в пять часов утра. Кое-как подняв веки, она быстро оделась и вышла из комнаты, медленно закрыв дверь. Ключи от машины она взяла ещё вечером, поэтому Каталина сразу вышла на улицу, завела машину и двинулась с места. Дорога заняла чуть больше часа, но Каталине показалось, что прошло куда больше времени. Её шея затекла, а глаза болели от необходимости держать их широко открытыми, иначе она уснула бы прямо за рулём. Выйдя из машины, Каталина первым делом с наслаждением потянулась, затем нацепила солнцезащитные очки и вошла в больницу. Она подошла к стойке регистратуры и обратилась к пожилой медсестре. — Доброе утро. Я хотела навестить Летицию Кабрера. В какой палате она лежит? — Кем вы ей приходитесь? — не поздоровавшись, спросила медсестра. Её взгляд неодобрительно задержался на очках Каталины. — Дочь. Вчера была бурная ночка, — Каталина поправила очки, отметая все вопросы, которые могли бы последовать. — Она бормотала что-то про детей, когда бредила. — И часто она бредит? — Знали бы, если бы навещали мать. Она лежит здесь уже четыре месяца, а её собственный ребёнок только объявился! Я всегда знала, что нынешняя молодежь не проявляет никакого уважения к своим… — Номер палаты, будьте добры, — резко перебила её Каталина. Медсестра, явно недовольная этим, злорадно произнесла: — Часы приёма с одиннадцати до часу и с пяти до шести. Ничем не могу помочь. — А так? — Каталина достала из сумки свёрнутые купюры и положила на стойку, накрыв их ладонью. — Мне нужно всего лишь полчаса. Короткий миг раздумья — и вот, медсестра приподнялась со своего места, накрыла своей рукой ладонь Каталины и, незаметно для камер видеонаблюдения забрав купюры, натянула на лицо сочувствующую гримасу. — Палата тридцать три, налево по коридору. Но вам не понравится то, что вы увидите. Каталина выдернула руку и быстрым шагом направилась к палате. Она нашла её быстро и вошла без колебаний, тихо прикрыв за собой дверь. Лежащая на кровати женщина никак не отреагировала. Каталина не узнала её. В этом облысевшем исхудалом теле не было никаких общих черт с её матерью. В палате стоял сильный запах лекарств, он ощущался здесь намного сильнее, чем в коридоре больницы. Каталина опустилась на стул, стоящий около кровати и легко дотронулась до иссохшей материнской руки. Женщина моментально очнулась, её изумрудные глаза горели лихорадочным блеском. Она повернула голову к Каталине, и та с отвращением заметила струйку слюны, текущую из её рта. — Мари? — прохрипела мать. — Как ты здесь оказалась? Мы не виделись, дай бог памяти, лет сорок! Оторопевшая Каталина не могла понять, в чём дело. Было очевидно, что Летиция её не узнала. Но имя Мари она от родительницы никогда не слышала. Мать узнала в ней подругу? Или недоброжелательницу? Между тем Летиция продолжала: — Ты совсем не изменилась, не то что я. Только взгляни, Мари! Я стала такой развалюхой! — мать попыталась засмеяться, но смех быстро превратился в приступ кашля. — С другой стороны, чего я ожидала? Ты родом из Франции, а француженки умеют стареть красиво. Каталина слушала этот бред, не понимая, стоит его прерывать или же это будет бесполезно. — Что же ты молчишь? Расскажи мне что-нибудь. Как твой муж? Дети у вас есть? — Расстались. Детей нет, — коротко ответила Каталина. Она решила подыграть, подумав, что это будет безопаснее. Если мать под натиском эмоций откинет коньки здесь и сейчас, у медперсонала и полиции явно появятся вопросы к Каталине. — О, как жаль, — кажется, в голосе Летиции прозвучала искренняя грусть. — У меня с Томасом тоже в последнее время не клеится. Он навещает меня, конечно, но я чувствую, что я ему в тягость. «Так тебе и надо, старая карга», — злобно подумала Каталина. — Впрочем, я его понимаю. Почти все наши деньги уходят на моё лечение, а у нас их сейчас не то чтобы много. Знаешь, я совсем на него не обижаюсь. Я всегда разделяла его деловую хватку, — хвастливо добавила Летиция. До боли сжав пальцы в кулаки, Каталина смотрела на мать, изо всех сил стараясь не наорать на неё. Она уже несколько раз подумала о том, что этот визит был ошибкой. — Так значит, детьми ты не обзавелась? А вот у меня их двое, две девочки. Старшей шестнадцать, а младшей всего год. Такой милый карапуз, ты бы её видела! А старшая… Ну, она строптивая, это видно. Думаю, это у неё от меня. Сейчас она в школе. — В школе, говоришь? — севшим голосом спросила Каталина. — Ну да, где же ей ещё быть. Она ещё не приезжала навестить меня, но Том говорит, что она в скором времени появится. Я так её жду! Знаешь, Мари, в конечном итоге нам всем нужна только семья, ведь так? Каталина вымученно улыбнулась и кивнула. Это было совершенно не похоже на её мать: холодную, чопорную, темпераментом больше похожую на англичанку, чем на испанку. И уж точно Каталина не ожидала узнать о том, что мать считает их с Агатой такими же, какими они были накануне побега. — Вот и я своей Каталине об этом говорю, — слегка оживилась Летиция. — Больше всего мечтаю о том, чтобы найти ей достойного и обеспеченного мужа. Там, глядишь, и внуков мне нарожает. Тогда у неё точно всё будет хорошо. «А вот теперь я тебя узнаю», — усмехнулась Каталина. Ну конечно, богатый муж — приоритет в жизни каждой женщины. С этой установкой мать жила всю жизнь и не изменила ей даже на смертном одре. — А ты никогда не думала, что твоя дочь хочет другого? — поинтересовалась Каталина, подавшись вперёд. — Чего ещё она может хотеть? — удивилась мать. — Многие о такой жизни мечтают. — Да, но вдруг она не относится к этим людям? — Глупости, — материнское лицо посуровело. — Извини, Мари, но у тебя своих детей нет, а у меня есть. Я лучше знаю, что им нужно. — Ну да, — отстранённо кивнула Каталина и усмехнулась. — А Марка ты помнишь? — Какого ещё Марка? Это какой-то дизайнер, с которым мы работали? Да нет, — Летиция тут же отмахнулась от этой мысли. — Я бы запомнила. — Значит, не помнишь, — мрачно констатировала Каталина. — Что ж, ладно. Извини, мне пора. — О, конечно-конечно. Заглядывай почаще. У меня осталось так мало друзей. — У меня тоже, — Каталина остановилась возле двери, обернулась и еле заметно улыбнулась. — Выздоравливай, Летиция. Когда Каталина села в машину, на неё накинулась Лина, сидевшая на пассажирском сидении: — Ну и зачем мы приезжали? Потрепаться пять минут? — Она ничего не помнит ни о моём побеге, ни о последнем дне перед ним, — ответила Каталина, выезжая с парковки. — Я не получу от неё ничего, ни раскаяния, ни извинений. Ну а объяснять, кто я такая на самом деле было бы долго и небезопасно. К тому же, ты вообще её видела? Она проживёт ещё каких-то несколько недель. Пусть умрёт спокойно. — Это что, благородство? — хмыкнула Лина. — Ты её простила? — Нет, просто мы с ней в почти одинаковом положении. Я бы не хотела узнать неприятную правду о себе перед смертью. Можно сказать, я просто её пожалела. — Ну вот, значит всё-таки простила. — Нет, — покачала головой Каталина. — Жалость для меня — хреновое чувство. Жалеют слабых, уничтоженных людей. Летиция как раз такая. — Врёшь, — произнесла Лина, не сводя с неё глаз. — Иногда ты самая настоящая добрячка. Удивительно, что это качество в тебе ещё не умерло.Глава 33
8 августа 2021 г. в 20:03
Прежде чем войти в хранилище, Каталина тихо постучала. Москва обернулся и просиял.
— Только посмотрите, кто у нас здесь! Пришла посмотреть, как прокладывается путь на свободу?
— Что-то вроде того, — улыбнулась в ответ Каталина.
— Прости, дорогая, но с этим придётся повременить. Я как раз собирался на перерыв.
— Я останусь здесь, если ты не против. Хочется побыть одной, в тишине.
— Понимаю, здесь постоянно такой балаган, — Москва похлопал её по плечу и вышел.
Каталина неторопливо подошла к деньгам. Взяв одну из пачек, она поднесла её к носу и сделала вдох. Это заставило её улыбнуться. Скоро у неё будет целая куча таких пачек, которые она отдаст Агате и Эстер. Спокойную жизнь Каталина им не обеспечила, но зато спокойное будущее у её семьи точно будет.
Каталина обернулась и запрыгнула на сложенные пачки. Вдруг девушка услышала шаги. Через мгновение в проёме появился Берлин.
— Ну и что это было? — с ходу поинтересовался он.
— Ты о чём?
— Прекрасно понимаешь, о чём я.
— Сама не знаю. Захотела и поцеловала, — Каталина спрыгнула на пол и попыталась выйти из хранилища, но Берлин схватил её за локоть.
— Ты думаешь, мною можно играть? — спросил он, прищурившись.
— Я не играла, просто на меня что-то нашло.
Берлин отпустил её, смерив презрительным взглядом.
— Не смотри на меня так, — взмолилась Каталина. — Оказывается, твоё презрение сложно переносить.
— Можешь просто захотеть переносить его легко. У тебя ведь всё так просто, — ухмыльнулся Берлин. — Захотела и сделала.
— Господи, ну почему ты такой невыносимый? — вскипела Каталина. — Тебе что, так нравится доводить меня до бешенства?
— Да. Судя по всему, это у меня хорошо получается.
— Превосходно! Ты вообще не бываешь серьёзным, у тебя всегда идёт какая-то игра!
— Иногда я бываю серьёзным. Представляешь, в такие моменты я даже совершаю обдуманные поступки.
— Да ты что? — Каталина расхохоталась. — Назови хоть один обдуманный поступок за последние несколько часов.
Улыбка спала с губ Берлина. Он сделал шаг к ней и прикоснулся своими губами к её, так быстро, что Каталина даже не сразу поняла, что сейчас произошло.
— Я обдумывал это несколько месяцев. Такой пример тебе подойдёт?
Каталина смотрела на него, округлив глаза от удивления. А потом она поцеловала его в ответ. Каталина прижалась к нему, вцепившись в его плечи. А он не отталкивал её, только положил руку ей на шею. Поцелуй был глубоким, тягучим и медленным. Подхватив Каталину на руки, Берлин усадил её на пачки денег. Его губы спустились на её шею, затем на ключицы. Одна рука всё так же лежала на шее девушки, другой он расстёгивал её комбинезон.
— Сюда могут войти, — выдохнула Каталина.
Берлин оторвался от неё и лукаво посмотрел ей в глаза.
— Мне уйти? — спросил он, запустив руку ей под футболку. Каталина почувствовала, как он отодвинул чашечку бюстгальтера и дотронулся до соска. Закрыв глаза, она позволила короткому стону сорваться с губ. Берлин сделал шаг назад. Каталина обратила на него затуманенный взгляд.
— Так мне уйти?
Каталина молчала. Пожав плечами, Берлин направился к выходу.
— Стой! — окликнула его Каталина. — Останься.
Она начала стягивать с себя одежду, оставшись в одном белье. Берлин закрыл дверь в хранилище и медленно подошёл к ней. Он расстегнул бюстгальтер, обнажая небольшую грудь. Наклонившись, Берлин лизнул правый сосок, параллельно освобождая Каталину от нижнего белья. Он нежно поцеловал её в живот, чуть выше пупка. Это было неожиданно и немного щекотно, отчего Каталина вздрогнула. Берлин выпрямился и прильнул к её губам. На этот раз он целовал её страстно, сильно впиваясь в губы и прижимая Каталину к себе. Она резким движением расстегнула его комбинезон и стянула его вниз. На пару секунд Каталина отстранилась, чтобы снять с Берлина футболку и отбросить её в сторону. Её взгляд остановился на шраме, напоминающем высохшую рыбью кость, который начинался на плече и тянулся куда-то за спину. Шрам был откровенно уродлив, но Каталина совсем его не испугалась. Наоборот, он будто подчёркивал их схожесть. Она не успела ничего сказать или сделать: Берлин уже притянул её к себе.
Он вошёл в неё уверенным рывком. Один за другим последовали сильные и глубокие толчки. По хранилищу эхом разносились шлепки разгорячённой кожи о кожу, их перебивали приглушённые стоны обоих. Толчки становились грубее, темп увеличивался. Каталина подавалась бёдрами навстречу Берлину, тяжело дыша и выгибаясь. Берлин держал руку на спине девушки, чувствуя тепло кожи и гладкую поверхность шрамов. Вскоре он почувствовал ещё и дрожь, бегущую по её телу. Берлин ускорил темп, заставив Каталину зажимать рот ладонью, чтобы крики наслаждения не покинули пределы хранилища. Ещё несколько толчков — и на Каталину накатил спазм, заставивший её биться в судорогах блаженства. Вслед за этим раздался хриплый стон, и Берлин крепко прижал её к себе, шумно выдохнув.