Mother love

      — Не спишь, бойскаут? — с улыбкой поинтересовалась Каталина, входя в кабинет, где держали Рио. Насупившись, парень посмотрел на неё.       — Чего надо?       — Ой-ой-ой, какие мы серьёзные, какие взрослые и грубые, — насмешливо пропела Каталина, сев напротив него. — Я думала, ты пить хочешь.       Она потрясла небольшую бутылочку с водой.       — Нет, спасибо.       — Такой гордый? Хорошо, — пожала плечами Каталина, открыла бутылку и сама сделала глоток. — Но мой тебе совет: бросай это. Никому не нужен твой оскорблённый вид.       — Я никого не заставляю на меня смотреть, — огрызнулся Рио.       — Ты был бы нам полезнее на нашей стороне, а не на стороне заложников, — продолжила Каталина, пропустив его выпад мимо ушей. — Сколько ты знал Токио? Каких-то несколько месяцев. Ты уверен, что она стоит этого бунта? Она стоит тех денег, которые ты можешь получить после ограбления?       — Она стоит всего этого, — злобно выплюнул Рио. — Я готов ради неё на всё. Но ты этого не поймёшь, потому что умрёшь через пару месяцев. Конечно тебе плевать на всё, но я собираюсь жить дальше и хотел бы жить с Токио!       У Каталины вырвался удивлённый смешок. Она подалась вперёд:       — Господи, вы и правда идеальная пара! Какое единодушие! Я буквально вижу перед собой Токио. Её речи, её ярость. Правда, почему-то мне кажется, что это она вложила в тебя такие мысли. Ты ведь совсем мальчик, Рио. У тебя так мало собственного мнения. Ты вообще можешь сказать или сделать что-то без влияния мамочки? Ой, прости, я хотела сказать Токио.       — Кое-что я уже сделал, — криво улыбнулся Рио, побагровев от злости.       — О чём… — подняла бровь Каталина, но тут вошли Берлин и Найроби, которая держала что-то за спиной. При виде их Рио поднялся на ноги. Выражение его лица сменилось на испуганное.       — Ты скажешь или я? — спросила Найроби у Берлина.       — Я скажу, — он шагнул вперёд, бросив мимолётный взгляд на Каталину. — Профессор попробует освободить Токио.       — Выше нос, Рио, — сказала Найроби, видя, как тот побледнел. — Ведь мы снова сможем быть семьёй.       — Как трогательно, — отстранённо произнесла Каталина, пока Найроби освобождала Рио.       — Они убегают, — выпалил Рио, как только его руки оказались свободными. — Заложники убегают!       Он выбежал в коридор, но уже через минуту вернулся с компьютером. Впрочем, Каталине было не до этого. Она проверяла пистолет, судорожно вспоминая, кто сейчас с заложниками. Как только осознание достигло её разума, Каталина обернулась и позвала:       — Рио.       — Что? — спросил парень, не отрываясь от монитора.       — Если Денвера пристрелят, я тебя убью, — с этими словами Каталина стремительно покинула комнату.       Она спускалась на первый этаж, перепрыгивая несколько ступеней сразу, и всё равно ей казалось, что она идёт слишком медленно. Когда Каталина всё же вышла в фойе, перед её глазами появилась шеренга из заложников и выступающий впереди всех Артуро. Он держал Денвера в захвате, приставив к его голове оружие. Заметив Каталину, он сразу наставил пистолет на неё. Она не осталась в долгу.       — Видели бы вы себя, — ухмыльнулась Каталина. Она медленно двигалась вправо, держа заложника на прицеле. — Вы словно цыплята, сбежавшие со двора. Пора возвращаться в курятник, малыши. Отпусти моего друга, Артурито, и может быть тогда я не прострелю тебе колено.       — Кто из вас, ублюдков, заблокировал дверь? Немедленно откройте её или парню конец! — орал Артуро, выпучив глаза.       — Это сделал я и открывать ничего не собираюсь! — выкрикнул Рио, спускаясь вниз и сжимая в руках винтовку. Найроби положила руку на его плечо в успокаивающем жесте.       — Малыш Артурито, — мягко заговорил Берлин, но только идиот не различил бы сталь в его голосе. — Я знаю, ты любишь фильмы, но это выходит за рамки.       Он сделал шаг к Артуро, но тот снова приставил дуло пистолета к виску Денвера.       — Ещё шаг и я завалю его, — предупредил Роман. — Может я погибну вместе с ним, но поверь, он уже не улыбнётся!       Это вывело Берлина из себя. Он вытащил пистолет из кобуры и снял его с предохранителя. Найроби тут же бросилась к нему:       — Берлин, успокойся!       — Артуро, — мягко пропела Каталина. Он повернулся к ней. — Если с его головы упадёт хоть один волос, я разнесу твою недалёкую голову в клочья. Только дай мне повод.       — Правда? — Роман осклабился. — Ты готова им рискнуть?       Он прижал пистолет вплотную к голове Денвера. Видимо, в лице Каталины что-то изменилось, потому что Артуро довольно усмехнулся. Каталина услышала шаги позади себя. Обернувшись, она увидела Москву и Хельсинки.       — Открой дверь! — снова крикнул Артуро.       — Ладно, ладно, — Москва тут же бросил оружие и поднял руки вверх. — Успокойся. Давай поговорим нормально. Отпусти его. Если отпустишь, то уйдёшь.       — Открой дверь, — повторил Артуро. Ему было страшно, но при этом казалось, что он упивается ситуацией и своей властью в ней.       Берлин и Найроби быстро переглянулись и синхронно направили оружие на заложника.       — Никто отсюда не уйдёт! — уверенно заявила Найроби, и в этот момент Каталина поверила в её лидерство.       — Тогда считаю до пяти и стреляю. Мне нечего терять.       — Артуро, я убью тебя! Ты будешь умирать долго и очень мучительно, обещаю! — выкрикнула Каталина. Бессилие разбудило в ней злость, заставило проявить эмоции, которые она обычно держала под контролем. Артуро повернулся к ней и, глядя Каталине в глаза, начал обратный отсчёт:       — Пять, четыре, три…       Каталина открыла рот в попытке что-то сказать, но тут Моника подбежала и ударила Артуро деревянной балкой по голове. Мужчина схватился за голову и упал на пол, испустив протяжный стон. Денвер быстро подобрал настоящий пистолет и прицелился в Артуро.       — Успокойся, Денвер, он больше тебе не навредит, — заговорил Берлин. — Думаю, нужно… О, прости, Найроби, капитан здесь ты. Что прикажешь с ним делать?       — Хельсинки, Москва, заберите заложников. Я поговорю с ними позже, — глухо произнесла Найроби. Видимо, несостоявшийся побег ударил по ней. Берлин еле слышно хмыкнул и покинул фойе. За ним потянулись остальные грабители и заложники.       Когда Каталина и Денвер остались наедине, их взгляды встретились. Недолгое время они просто стояли. Наконец Каталина не выдержала. Она бросилась на шею другу, прижав его к себе.       — Как, ну как можно быть таким легкомысленным? — причитала она, изо всех сил стараясь не заплакать. — Он мог тебя убить. Чёрт, он почти это и сделал!       — У этого слизняка кишка тонка, — презрительно бросил Денвер, обняв девушку в ответ.       — Обещай, что такого больше никогда не повторится, — Каталина отстранилась от него. — Обещай, что будешь осторожен! Всегда, слышишь меня?       — Хорошо, Будапешт, — улыбнулся Денвер, но увидев, что Каталина не улыбается в ответ, тоже стал серьёзным. — Я обещаю.       Расслабившись, она снова обняла его. Почти вплотную прижав губы к его уху, она шепнула:       — Каталина. Меня зовут Каталина.

***

      — Только посмотрите на неё! — радостно воскликнула Лина. — Сильная и независимая Каталина бежит мстить за своего недалёкого друга. Разве это не умилительно?       «Сколько раз мне нужно говорить тебе, чтобы ты заткнулась, прежде чем ты это сделаешь?»       — Говори сколько хочешь, радость моя, но молчать я не хочу и не буду. Я же твой личный дьявол, мне надо выполнять свою работу.       «Ты не тянешь на дьявола. Скорее на надоедливого и маленького чертёнка».       — Обижаешь, не такая уж я и маленькая, — хмыкнула Лина, а затем преградила Каталине путь. — Ну вот куда ты так бежишь? О, я поняла. К своему рыцарю вина и шприца.       «Очень остроумно. Мне казалось, он тебе нравится. Ты вроде хотела, чтобы мы были вместе».       — Ну ты же знаешь, неважно чего мы хотим. Как только мы это получаем, нам сразу хочется чего-то нового.       «И чего тебе хочется сейчас?» — спросила Каталина, продолжая идти вперёд.       — Не определилась, — пожала плечами Лина. — Может быть Профессора. Или Хельсинки. Или Токио.       Каталина обернулась и брезгливо посмотрела на Лину.       «Токио? Серьёзно?»       — Да, а что? — невинно захлопала ресницами Лина. — Она раздражает до ужаса, но ты не можешь отрицать, насколько она горячая.       Каталина скривилась, а Лина весело расхохоталась. Её смех гулом отдавался в голове Каталины, когда она распахнула дверь кабинета Берлина. Он сидел за столом и со скучающим видом чистил своё оружие. На Каталину он бросил мимолётный взгляд, после чего вернулся к своему занятию.       — Нам нужно что-то делать, — выпалила Каталина, стараясь не показывать, что его безразличие её задело.       — Да? И что же?       — Если мы не укажем заложникам на их место, они нас перебьют. Сегодня у них оказался пистолет, а завтра пулемёт! Ты не можешь этого не понимать!       — Пистолет у них оказался по вине твоего дружка, Денвера, — заметил Берлин, вставляя обойму в основание магазина.       — Он же при этом и пострадал. Артуро чуть его не убил!       — Что ж, в следующий раз он будет лучше следить за своими вещами. Кстати, тебе не кажется, что ты немного не по адресу с такими просьбами? Кажется, Найроби сейчас находится на первом этаже.       — Прекрати это! Ты прекрасно понимаешь, что Найроби не способна на жестокость. Она не сможет его наказать!       — Об этом надо было думать до того, как ты поднимала восстание против меня.       — Я уже извинилась за это.       — Да, и мне понравилось, как ты это сделала, — усмехнулся Берлин, убирая пистолет в кобуру. Каталина закатила глаза и направилась к выходу. Она была готова пойти к Найроби, хотя понимала, что вряд ли сможет чего-то добиться.       — Как быстро ты сдаёшься, — хмыкнул Берлин. — Стой.       Он вышел из-за стола и неторопливо направился к Каталине.       — Я уже придумал, что сделать с Артурито. Ты правда думала, что я обиделся на тебя и теперь поставлю жизни товарищей под угрозу? Кто я по-твоему? Пятилетний ребёнок?       Каталина почувствовала, как кровь приливает к щекам. Ей стало стыдно. Она отвела глаза.       — Как вернуть полномочия я тоже придумал, — сказал Берлин, с удовольствием наблюдая за её смущением.       — И как же? — буркнула Каталина.       — Очень просто. Найроби на грани. Она мало спит, много думает, её усталость не заметит только слепой. И посмотри на меня, — Берлин развёл руки в стороны. — Я тратил все свободные минуты на отдых, набирался сил. Найроби сама отдаст мне власть.       — Хорошо, — кивнула Каталина, не глядя на него. — Делай что нужно.       — Спасибо за разрешение, — ухмыльнулся Берлин.       — Ладно, я пойду, — произнесла Каталина, ощущая странную неловкость. Но как только она повернулась к Берлину спиной, тот схватил её за локоть, развернул и прижал к себе.       — Всегда следи за своим оружием, поняла? Боюсь, если на месте Денвера окажешься ты, Найроби меня не остановит и один из заложников будет мёртв. Слышишь меня?       Каталина робко обняла его за талию и уткнулась носом в плечо Берлина.       — Слышу, — сдавленно ответила она. — Я буду осторожна.       Берлин обнял её ещё сильнее, мягко поглаживая по волосам. Вскоре он отстранился, оставив поцелуй на её лбу.       — Идём, — произнёс он, довольно улыбаясь. — Я приготовил сюрприз.       — Какой? — спросила Каталина, но Берлин молча взял её за руку и повёл к выходу. Уже в коридоре они услышали три выстрела и крики. На ходу Берлин обернулся к Каталине, широко улыбаясь:       — Слышишь, дорогая? Так звучит победа.       Когда они добрались до лестницы, Каталина увидела Найроби, сидящую на корточках перед Элисон. Брюнетка направила дуло пистолета на бедро заложницы:       — Может прострелить тебе ногу, чтобы ты больше не могла танцевать?       — Отличная идея, — заговорил Берлин. Найроби вздрогнула и повернулась к нему. Берлин отпустил руку Каталины и начал спускаться. Каталина осталась на месте. Её грызло чувство вины. Она понимала, что именно из-за её глупой мести Найроби сейчас стоит в слезах. Каталине нравилась Найроби, и она точно не хотела причинять ей боль. — Утопия сотрудничества провалена.       Берлин поравнялся с Найроби и поднял руку, видимо собираясь утешить её, но она жестом остановила его. Берлин кивнул в знак понимания и тихо продолжил:       — Спасибо, что дала мне отдохнуть от дел, Найроби, но мне кажется, все готовы к моему возвращению.       Найроби посмотрела на него глазами, полными слёз, но в итоге смогла кивнуть.       — Хорошо.       Она быстро зашагала прочь. Каталина медленно спускалась, провожая её взглядом.       — Прекрасный момент, — она услышала голос Берлина. Каталина повернулась, думая что он обращается к ней, но тот говорил это сам себе. Это был момент его триумфа. Возвращение власти подарило ему иллюзию, заставило Берлина забыть, что его жизнью уже несколько лет управляет болезнь, а не он сам.       Берлин снял повязку, слабо поморщившись. Пригладив волосы, он громко скомандовал:       — Встать!       Заложники быстро поднялись на ноги. Берлин пошёл вперёд, снимая с них маски.       — Я говорил, что защищу вас, ведь так? Но я передумал. Гораздо практичнее пытать вас. В концлагерях уважение должно быть заслужено. Теперь здесь будет так же. Вы будете рыть туннель, пока ваши руки не обагрятся вашей кровью. Ночью вы сможете поплакать, а потом снова будете копать, дальше и дальше. Будете сменяться, не отдыхая. Иначе вас будет ждать суровая кара.       Берлин на мгновение повернулся к Каталине, а затем продолжил:       — Как вашего лидера.       Кивком он указал вперёд, и все заложники повернули головы. В фойе показались Рио и Хельсинки, ведя перед собой Артуро. На заложника приклеили несколько блоков взрывчатки.       — Он убьёт вас, если снова решится на предательство, — Берлин протянул руку Каталине. Как только он вложила свою ладонь в его, он повёл её за собой. — Он убьёт вас, если попытается сбежать. Его пот убийственен.       Берлин рассмеялся, его хриплый голос эхом разносился по всему холлу.       — Человек взрывной натуры, — Берлин сделал шаг к заложнику. — Теперь они будут бояться тебя, Артуро, ведь мы всегда знали, что ты та ещё бомба.       У Каталины вырвался смешок, за ним ещё один, и ещё один. Она разразилась громким смехом, глядя на злобное лицо Артуро. Берлин поддержал её смех. Когда всё стихло, он продолжил:       — Раз ты изгой, останешься здесь. Хельсинки и остальные, к туннелю!       Когда заложники направились за Хельсинки, Берлин наклонился к Роману и заговорил, постепенно набирая темп:       — Тик-так, тик-так, тик-так… Бум!       — Всё, с него хватит, — Каталина отвела в сторону хохочущего Берлина. Бросив мимолётный взгляд на разозлённого Артуро, Каталина обхватила лицо Берлина ладонями и поцеловала. Поцелуй получился коротким, но когда Каталина отстранилась, она увидела фирменную ухмылку Берлина.       — Я должен думать о том, как вернуть нам авторитет среди заложников, но из-за тебя у меня в голове совершенно другие мысли.       — Боюсь, с этим придётся повременить, — Каталина не сдержала ответной улыбки. — Мне нужно следить за Артурито, а тебе…       Она взяла его за подбородок и повернула голову, чтобы посмотреть на рану. Увиденное ей не понравилось, и Каталина недовольно щёлкнула языком.       — Тебе стоит обработать рану. Думаю, ты обойдёшься без повязки, но обработать её явно надо.       — Как скажешь, любовь моя, — улыбаясь, Берлин направился на второй этаж. Каталина проводила его взглядом. То, как он обращался к ней, было непривычным, но нельзя сказать, чтобы Каталине это не нравилось. Она подошла к Артуро и заговорила весёлым тоном, в котором всё же присутствовали угрожающие нотки:       — Ну что, Артурито, вот мы и остались наедине. Поверь, если бы ты знал, как я хочу тебя пристрелить, ты бы на коленях умолял Берлина не оставлять тебя со мной. Но не будем об этом. Нас ждут незабываемые…       Резкий приступ кашля заставил Каталину прерваться. Она закрыла рот рукой, надрывно кашляя. Когда она отняла руку, её взгляд упал на ладонь. Сгусток крови превратил её в багровую.