***
Гермиона сидела в кабинете старост, просматривая записи, сделанные ими прошлой ночью, когда он снова нашел ее. Дверь распахнулась, когда он появился, прошествовал к своему столу, опустился в кресло и начал просматривать небольшую стопку документов, которые она оставила для него на случай, если он когда-нибудь соизволит вернуться к работе. Она попыталась скрыть легкую улыбку, появившуюся на ее лице, когда он перебирал бумаги, просматривая их, как будто они были грязью под его ногтями. Хотя она могла бы скрыть от него свою улыбку, она не могла скрыть от себя внезапный калейдоскоп бабочек в животе. Сегодняшний утренний оргазм был озарением того, почему она так стремилась увидеть, как он станет хорошим. Она задавалась вопросом, когда это началось, но не могла понять, как сильно она старалась. — Тебе ведь это нравится, Грейнджер? Не думай, что сможешь скрыть от меня эту маленькую ухмылку. Я коронованный гребаный принц ухмылок. Ты знаешь, к чему привел твой маленький разговор с МакГонагалл? Я на испытательном сроке, — прорычал он. — Испытательный срок, черт возьми! И знаешь, что это влечет за собой? А? — спросил он, наклоняясь к ней, сложив руки на коленях. — Просвети меня, — она многозначительно улыбнулась. Его сердце чуть не остановилось, но он продолжил своим снисходительным тоном. — Мы. Ты и я, — он махнул рукой в воздухе между ними. — Должны работать вместе. Всегда, — прошипел он. Пытаться ненавидеть ее или даже убедить ее, что он ненавидит ее, теперь будет намного труднее. Ему придется все время быть настороже, черт возьми. — Мы ... что? — заикнулась она, совершенно сбитая с толку. — Верно, — кивнул он. Наблюдая, как понимание проступает на ее лице, он заставил себя принять самодовольный вид. — Твой небольшой разговор с директрисой привел к тому, что теперь все наши патрули стали совместными. Все наши отчеты мы должны представлять вместе. Тебе нужно обучать меня на всех наших совместных занятиях, которых — нужно ли тебе напоминать — очень много! Единственное облегчение, которое мы испытаем, — это когда у нас будут разные уроки. О, и спасибо Мерлину за квиддич. Я буду просить, чтобы с этого момента у нас было больше тренировок, не беспокойся об этом. Так скажи мне, Грейнджер. Ты счастлива, что сдала меня? Потому что из-за этого ты можешь попрощаться со всем своим свободным временем. Гермиона сглотнула, переваривая только что услышанную новость. Так вот что имела в виду МакГонагалл. Теперь она будет проводить гораздо больше времени с Малфоем, и, как она уже сказала, она надеялась, что Гермиона окажет на него хорошее влияние и покажет ему, что есть шанс на светлое будущее. "Но, черт возьми, раньше это хоть и казалось трудным, но теперь, когда я знаю, что немного влюблена... Все может пойти очень, очень плохо и закончиться неприятными последствиями". — Хорошо, Малфой. Я признаю это. Это определенно не входило в мои планы, и, вероятно, это будет нелегко для каждого из нас, но ... в конце туннеля всегда есть свет. — Верно, — усмехнулся он. — И что бы это могло значить? — Если мы сделаем всё правильно, то, возможно, твоя жизнь перевернется с ног на голову. Возможно, ты действительно станешь счастливым — однажды. Драко Малфой откинулся на спинку стула и рассмеялся. Он смеялся и смеялся, пока смех не превратился в хихиканье, а Гермиона не стала пунцовой с головы до ног. Когда он снова посмотрел на нее, то вытер бусины слез веселья со своих глаз. — Молодец, Грейнджер. — И что же такого смешного я сказала? — прошипела она. — Ты говоришь, что счастье существует, и думаешь, что я мог бы приблизиться к нему. Однажды? — Он снова захихикал. — Ты всегда была мечтательницей, Грейнджер. — Ты нарочно держишь меня в неведении, Малфой, но это ненадолго, — сказала она. Еще один смешок, и он ответил: — Итак, ты говоришь, что мне это не понравится, но я просто должен держаться. Может быть, однажды это того стоит? — прошипел он, сбрасывая содержимое со своего стола. Гермиона смотрела, как пергамент и перья полетели вниз, а чернильницы разбились о землю. Бабочки в ее животе превратились в хаос. Она быстро встала, взмахнув палочкой, чтобы убрать беспорядок, когда он прошипел: — Оставь это, — он сделал несколько шагов к ней и остановился, его лицо было всего в нескольких дюймах от ее. Гермиона затаила дыхание и замерла на месте. Бабочки прекратили всякое движение. Она не отступит от Драко Малфоя, ни сегодня, ни когда-либо еще. — Счастья не будет в моем будущем, Грейнджер. Что бы ты ни делала, — резко прошептал он, снова покрывая ее тело мурашками. — Я завязал со всей этой ерундой. Разве ты не видишь, что я почти опустошен?— он схватил ее за руки и сжал так, что на тех местах, она была уверена, останутся синяки. — Ты далеко не опусташен, Малфой, — кипятилась она, сердце бешено колотилось. Она не сводила с него глаз и не пыталась ослабить его хватку на своем теле. Она не покажет ему никаких слабостей. — Что ты пытаешься доказать? — Ты что, не понимаешь? — Нет! — огрызнулась она, расстроенная. — Мне нужно, чтобы ты возненавидела меня, Грейнджер, самым худшим образом! Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня, скажи это мне в лицо, и я отпущу! Адреналин бурлил в ее венах, ее инстинкты кричали о борьбе или бегстве. — Что? Почему я должна тебя ненавидеть? Ты ... ты спас меня ... нас. Как я могу тебя ненавидеть? — Спас тебя? — он сплюнул, отпуская ее, словно она обожгла его. — Да, ты спас нас всех, — сказала она, не в силах сопротивляться желанию потереть руки там, где он держал ее. Глядя на нее сверху вниз, когда его грудь вздымалась, она могла видеть растерянность, отразившуюся на его лице. — Ты … — он нервно облизал губы. — Ты думаешь, я спас тебя? Я, черт возьми, чуть не убил тебя! Сколько всего я мог сказать и сделать — должен был сказать и сделать — а я стоял и ничего не делал, только заикался! Чертово заикание! Мерлин, это преследует меня каждый день! Гермиона раздумывала, сделать ли шаг вперед или отступить назад. Задом наперед, решила она, усаживаясь на свой стол и наблюдая за ним Она вцепилась в стол, чтобы скрыть тот факт, что ее руки дрожали. Когда его тирада закончилась, она некоторое время наблюдала за тем, как поднимается и опускается его грудь, прежде чем спокойно ответить. — Малфой. Разве ты не слышал показания, которые мы все трое дали на твоем слушанье? — Спасение было от имени моей матери, она была единственной, кто спас Поттера, — усмехнулся он. — Нет, мы дали Нарциссе ее показания на ее собственном суде, — сказала она. — Мы имели в виду то, что говорили о тебе. Если бы ты опознал Гарри, у нас не было бы даже шанса. Ты мог бы назвать Гарри, ты знал, что это он. Мог бы четко идентифицировать нас с Роном, и все же ты ничего не сделал. — Именно, — вскипел он. — Я ничего не сделал! — Тогда не было подходящего действия, которое можно было бы совершить. Если бы ты слелал что-нибудь значительное или менее значительное, мы все погибли бы в ту же секунду. — Нет, Грейнджер! Это не так работает. Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня! — Но почему? — она соскользнула со стола и двинулась к нему — медленно, как будто хищник выслеживал свою добычу. Как и следовало ожидать, он попятился назад, наблюдая за ее шагами, пока не врезался в стену с расписаниями. — Потому что..., — пробормотал он, заикаясь. — Потому что...? — подтолкнула она его. Опустив ресницы, она уже почти добралась до него, но он быстро отошел и поставил стол между ними. — Потому что так проще. Это наша норма. Мы с тобой ненавидим друг друга. Это дело было успешным в течение семи лет, зачем его портить? Сдавшись, но только на данный момент, Гермиона вернулась к своему столу, по пути разглаживая юбку. — Если ты думаешь, что мы можем работать и жить так тесно вместе, продолжая ненавидеть друг друга, как мы делали в прошлом, и считаешь, что это хорошо; тогда у нас более серьезные проблемы, чем я изначально думала. Нравится тебе это или нет, Малфой, но мои дни ненависти к тебе закончились. Драко несколько минут пристально смотрел на нее, обдумывая свои слова. Он подумывал о том, чтобы вернуться к своему старому любимому оскорблению, но не мог заставить себя произнести эти слова. Вместо этого он решил покинуть комнату и захлопнуть за собой дверь. Гермиона не чувствовала необходимости скрывать свою улыбку на этот раз, чувствуя себя более чем победительницей, несмотря на их перепалку и синяки на ее руках. Мгновение спустя дверь с грохотом распахнулась, когда Малфой ворвался обратно в комнату, собрал бумаги, которые он разбирал со своего стола, и снова захлопнул дверь, уходя. Когда дверь соединилась с рамой, Гермиона позволила себе слегка рассмеяться. "Это может быть забавно", — подумала она.***
Гермиона сдержала свое обещание. Она преуспела в том, чтобы не ненавидеть его, как бы сильно он ни пытался ее заставить. Он переходил от ехидства к язвительности, от пренебрежения к просто старому грубиянству. Тем не менее, она продолжала болтать с ним и вовлекать его, как могла, на уроках и собраниях старост. Была ли она немного обескуражена? ДА. Готова ли она отказаться от него? Нет. Неужели ее страсть утихла? Определенно нет. Напротив, его желание заставить его ненавидеть только заставило ее хотеть его еще больше. Однажды ночью, когда они были на патруле, Гермиона все говорила и говорила о новом профессоре Трансфигурации. Хотя на самом деле она должна была рассказать МакГонагалл, насколько он безнадежен, но не смогла заставить себя сделать это, потому что каждый раз, когда он надоедал ей до смерти, она терялась за своими мечтательными глазами. — Ради гребаного Мерлина, Грейнджер. Пожалуйста, заткнись о чертовом Майклсе, пока я тебя не заставил! — сплюнул Драко, не отставая от их быстрого темпа. Гермиона, однако, остановилась как вкопанная, и Драко сделал несколько шагов, прежде чем понял. Он повернулся к ней лицом, смерив ее взглядом с головы до ног. — Что? Не говори мне, что я наконец-то это сделал? Сумел разозлить тебя достаточно, чтобы покончить со мной? Она вызывающе вздернула подбородок и встретила его горячий взгляд. — Как? — Как что? — Как ты заставишь меня замолчать? — уточнила она, сверкнув глазами. По-настоящему растерявшись, но не желая этого показывать, он неторопливо подошел к ней, положил руку на стену рядом с ее головой и наклонился ближе. Используя свой рост и ширину в акте запугивания. Гермиона стояла на своем и смотрела на него снизу вверх, призывая его сделать хоть что-нибудь, что угодно. — Ну и что? — подсказала она. — О, Грейнджер, — протянул он. —Есть несколько способов, которыми я мог бы заставить тебя замолчать, — добавил он со своей фирменной ухмылкой. — Назови хоть один, — возразила Гермиона. Драко колебался слишком долго, давая Гермионе возможность, в которой она нуждалась. Он уже пытался вторгнуться в ее личное пространство, когда она использовала его близость в своих интересах. Она изящно обвила руками его шею и притянула его еще ниже, захватывая его губы своими. Поцелуй получился короткий, целомудреный и совсем не такой сексуальный, как она надеялась. Он оттолкнул ее, отступив на несколько шагов назад. — Какого хрена, Грейнджер? — он выругался, вытирая губы тыльной стороной ладони. Его глаза метались от ее потрясенного лица к его руке и обратно. — Я ... мне очень жаль. Я думала, ты, возможно, хотел, чтобы я это сделала, но ... но я вижу, что была не права. Мне очень жаль, — она развернулась на каблуках и быстрым шагом направилась в противоположную сторону. Он в отчаянии хлопнул ладонями по стене. "Я еще пожалею об этом", — подумал он, чувствуя, как его тело отозвалось на действие девушки, прежде чем мозг смог простить эту оплошность. Делая быстрые длинные шаги, он в считанные секунды догнал ее. Схватив ее за плечи, он резко развернул ее, схватил за талию, приподнял и прижал к стене, прижимаясь губами к ее. Он проглотил ее удивление и крепче прижал к стене, когда она выронила палочку, чтобы запутаться руками в его волосах. Их зубы стукнулись, когда они пытались бороться с желанием. Гермиона обвила ногами его бедра, притягивая его ближе. Когда ее язык проследил линию его губ, он открыл для нее рот, жадно приглашая войти. Когда их языки встретились, Гермиона почувствовала, как электричество пробежало по каждому ее нерву, ногтями впиваясь в его кожу. Он зашипел ей в рот и запустил пальцы в ее джемпер, пытаясь нащупать дюйм обнаженной кожи. Гермиона, всегда придерживавшаяся дресс-кода, надежно заправила рубашку в брюки и никогда еще не была так недовольна собой. Она хотела, чтобы он разорвал ее одежду в клочья, хотела разорвать его одежду в клочья, и все же она чувствовала, как он отступает. На мгновение она подумала, не отпустить ли его. От одной только мысли она уже начинала скучать по теплу, которым его прикосновения пронзили ее тело. Его губы отстранились, но он крепко прижал ее к стене, прижавшись лбом к ее лбу. — Это плохая идея, Грейнджер, — сказал он, слегка покачав головой. — Возможно, — признала она. "Но почему ты так стараешься бороться с этим?" Он опустил ее на землю и отпустил ее талию, потеря контакта причинила больше боли, чем она хотела бы признать. — Ты держишь меня в узде, Грейнджер. Как будто я сто футов ростом, но я падаю, когда нахожусь рядом с тобой. Ты еще не знаешь этого, но ты только что открыла дверь, которую я умолял тебя снова захлопнуть. — Ты не можешь этого знать, — прошептала она, потянувшись к нему. — Мы понятия не имеем, куда это может привести. — Мерлин, Грейнджер. Этого — я и ты — не может случиться. Она яростно замотала головой, отказываясь верить словам, слетевшим с его губ. Как-будто он уже прожил все их отношения в своей голове и решил, что из этого ничего не поучится. — Я просто хочу быть рядом с тобой, Малфой, — она неохотно взяла его руку в свою. — Послушай, мое сердце открыто, и я говорю тебе, что, по-моему, у нас всё получится. Скажи мне, что я не сумасшедшая, — она умоляюще посмотрела на него. — Ради всего святого, — он провел свободной рукой по волосам. — Все, что у меня осталось — это моя гордость, которая теперь висит на волоске. — Я не прошу многого, — сказала она. — Просто будь честен со мной. Он отпустил ее руку и принялся расхаживать взад-вперед. Гермиона почувствовала надежду. Она знала, что его влечет к ней, но то, что он говорил, шло вразрез с влечением. — Черт. Извини, — он посмотрел на нее в последний раз, повернулся и пошел прочь, бормоча что-то о марионетках и веревочках.