A Losing Game (Проигранная игра)

      Гермиона не была уверена, как долго она стояла в коридоре после того, как он исчез, прежде чем развернулась на каблуках и продолжила их патрулирование. Он произнес много слов, которые ей не понравились. Что она такого сделала, что заставило его подумать, будто она от него откажется? Неужели он думал, что не заслуживает любви или отношений? Неужели он думает, что имеет право говорить от ее имени, даже не пытаясь выслушать то, что она чувствовала, хотела, нуждалась?       К тому времени, когда она вернулась в их спальню, она была в ярости. Если Драко не хотел иметь с ней ничего общего, то он не должен был чертовски глупо целовать ее посреди ночи. Он должен был позволить ей уйти, чувствуя себя глупой и пристыженной, и просто позволить этому случиться. Но нет, он подошел и поцеловал ее до беспамятства, оставив ее губы нежными на ощупь, решительно намекнул, что она нравится ему, сказал, что не может иметь с ней ничего общего, а затем бросил посреди замка, и это никуда не годится. Она была в ярости и собиралась дать ему это понять. Поднявшись по лестнице, она распахнула его дверь, убедившись, что та громко ударилась о стену. Он был в постели, но его реакция была такой молниеносной, что она поняла — он не спал. Он сел и направил на нее свою волшебную палочку еще до того, как она смогла найти его в темноте.       — Грейнджер? — он покосился на нее. Как-будто она была последним человеком, которого он ожидал увидеть.       — Драко Люциус Малфой! — вскипела она, уперев руки в бока. — Как ты мог так просто оставить меня там?! После того, как сказал все это, — она взмахнула руками в воздухе. — И не дал мне шанса что-нибудь сказать в ответ!       — Грейнджер, тебе не нужно ничего говорить в ответ. Это была ошибка. Мы не должны были целоваться снова, и нам больше ничего не остается, кроме как забыть и двигаться дальше.       — Забыть и двигаться дальше? — недоверчиво спросила она. — Прости, но, кажется, это обычное явление для тебя — целоваться с кем-то, признаваться в чувствах, а затем просто притворяться, что этого никогда не было? Это то, что ты отлично умеешь делать, Малфой? Потому что это не так! — она топнула ногой.       — Это может подождать до утра, Грейнджер? У меня завтра тренировка, и мне действительно нужно немного поспать, — сказал он, протирая глаза.       Брови Гермионы взлетели до линии волос. Она вышла из его комнаты, хлопнув за собой дверью так же громко, как вошла. Она сбежала вниз по лестнице, пересекла гостиную и оказалась у своей двери, прежде чем услышала, как он окликнул ее. Она остановилась, положив руку на дверную ручку. Часть ее испытывала искушение запереться в своей спальне и дать ему попробовать его собственное лекарство, но, даже подумав об этом, она знала, что не сделает этого. Это было бы по-детски. Она была слишком в отчаянии, чтобы услышать то, что он должен был сказать, и чтобы иметь возможность сказать что-то самой. Ноги сами понесли ее вниз по лестнице в общую комнату. Она сбросила туфли, свернулась калачиком в гостиной перед камином и показала ему, чтобы он занял другой конец.       Пока она сидела лицом к нему, крепко обхватив руками колени, сложенные перед ней, он сидел, опустив ноги на пол, расставив их и положив руки на каждую, и смотрел на огонь.       Гермиона отчаянно жалела, что он не остановился, чтобы надеть рубашку, прежде чем спуститься вниз. Пижамные штаны в зеленую клетку, которые были на нем, не делали ничего, чтобы помешать ее взгляду скользнуть с его плеч, по плоскостям ключицы, вниз по шее к груди, а затем она втянула воздух, его пресс. О, Моргана, помоги ей, его пресс. Она заставила себя снова посмотреть ему в лицо, когда он начал говорить.       — Мы должны забыть и двигаться дальше? — сказал он. — Потому что, если мы сделаем это снова, любая стена, которую я построил, чтобы удержать тебя,— его длинные пальцы танцевали в дюйме от его груди. — Все будет напрасно.       — И это было бы плохо, потому что?       — Потому что, как я сказал тебе несколько месяцев назад, любой, кто проводит со мной много времени, в конечном итоге ненавидит меня. Я бы предпочел, чтобы ты ненавидела меня с самого начала. Так ... так проще.       Гермиона склонила голову набок, рассматривая его. Она знала, что он ошибался, но как сказать ему об этом и заставить его услышать?       — Я скорее думаю, что в отношении меня это сработало противоположным образом. Я ненавидела тебя годами, пока мы держались на расстоянии. Теперь мы вынуждены быть вместе при каждой возможности, и я не могу выкинуть тебя из головы, из своего пространства, и я не хочу этого делать, — прошипела она слова, и он посмотрел на нее так быстро, что, должно быть, напряг мускулы. — Так чего же ты так боишься, Малфой?       — Ты устанешь от меня. В конце концов я тебя задушу. Я слишком нуждаюсь. Я не знаю ничего лучшего, меня не учили ничему лучшему. И, Грейнджер, ты совершенно не подходишь мне, так же как я совершенно не подхожу тебе.       — Мерлин спустился со своей башни и сказал, что ты можешь решать за меня?       — Что? Я ... Нет, конечно, нет, — пробормотал он, сузив глаза.       — Тогда не бери на себя смелость знать, что для меня лучше. Что мне нужно сказать, сделать, чтобы ты мне поверили? Ты думаешь, я только сегодня вечером решила, что ты мне нравишься? — она усмехнулась. — Прошли недели, месяцы, может быть, и больше. Я не знаю, когда это началось, но не думаю, что это скоро закончится. Так что не мог бы ты просто дать шанс? Попробовать...       — Грейнджер, ничто никогда не приходит без последствий или затрат. Как ты думаешь, звезды выстраиваются для нас в ряд? Вмешается ли твое так называемое Небо? Спасет нас от нашего греха? Будет ли это?       — Рискнешь? Это цена, которую ты платишь, — Гермиона пожала плечами. — Ты оставляешь позади свое сердце и отрекаешься. Надеясь и, да, молясь, чтобы это не было напрасно. Что ты не пострадаешь, но ты бы предпочел быть охотником, чем добычей, не так ли, Малфой?       Он усмехнулся в ответ. Конечно, он предпочел бы быть охотником, а не добычей, не так ли?       — Ты прирожденная, Грейнджер. Бьющееся каменное сердце ...       — Прошу прощения? — Гермиона прервала его, возмущенная.       — Ты не оставляешь мне гребаного выбора. Ты должна быть холодна, чтобы выжить в этом мире, — Драко обвел рукой комнату. Гермиона предположила, что он имел в виду Волшебный мир в целом. Она предположила, что за последние несколько месяцев он пережил много насмешек.       — Не оставляя тебе выбора? — она зашипела. — Я делаю прямо противоположное. Показывая тебе, что у тебя есть выбор! Что я один из них!       — Нет, — покачал он головой с гримасой на лице. — Теперь, когда я знаю, что ты тоже хочешь меня, ты лишаешь меня возможности выбора. Теперь, когда я знаю, что могу заполучить тебя, я не знаю, достаточно ли я силен, чтобы держаться подальше. Я не такой, я знаю, что это не так.       — Ты не исключение, Малфой. Ты живешь своей беспощадной жизнью. Тебе действительно нужно быть холодным, чтобы выжить в таком мире. Послушай меня очень внимательно, Малфой. Я приглашаю тебя в свой мир. Я хочу тебя, — она убрала руки со своих ног и поползла к нему по дивану.       Он настороженно наблюдал за ней, и когда она толкнула его обратно на диван, чтобы оседлать, он зашипел сквозь зубы. То ли от удовольствия, то ли от боли, она не была уверена.       — Ты позволишь мне прикоснуться к тебе? — спросила она, скользя пальцами по его коже.       — Если я отдамся тебе, я знаю, что никогда больше не увижу свою жизнь в своих руках, — сказал он, неохотно кладя руки ей на бедра.       Гермиона восприняла это как приглашение и прикусила губу в предвкушении. Она коснулась плеч, которыми восхищалась, пробежав указательными пальцами по его ключице.       Он закрыл глаза и глубоко вдохнул.       — Я здесь не для того, чтобы любить тебя и заставлять тебя просто чувствовать себя в здравом уме, — он опустил руки к ее бедрам, в то время как ее пальцы пробрались в волосы у него на затылке. — Если я попытаюсь любить тебя, я знаю, что не останусь в здравом уме... Что толку?       Его слова были едва громче шепота, и если бы она не была так близко, то не услышала бы их. Он пытался отговорить себя от всего, что хотел, и хотя Гермиона знала, что должна уважать это, она не могла заставить себя сдержаться. Она нуждалась в нем. Она вытащила руки из его волос, чтобы провести ими по его спине, впиваясь ногтями, когда они поднимались обратно. Его руки быстро расстегнули рубашку, с которой у них были проблемы час назад, и его пальцы нашли кожу ее спины, которую он так отчаянно жаждал.       — Мои руки, — сказал он. — Мои руки, — повторил он снова, на этот раз более гортанно, — Не были созданы для любви к тебе, — он уткнулся лицом в ее обтянутую свитером грудь и вдохнул ее запах, его слова были приглушены.       Гермионе не терпелось, чтобы он сделал что-то большее — ей нужно было чувствовать его больше, чем она могла дотянуться, — но сначала ему нужно было убедить себя, чтобы не было никаких сожалений. Она не хотела давить на него больше, чем уже это делала. Он уже однажды сбежал от нее, и она не могла позволить ему сделать это снова.       — Мне больше не к кому бежать, и это просто кажется правильным, — тихо сказал он, проводя пальцами по ее спине. Добравшись до ее шеи, он сел и притянул ее к себе, покрывая обжигающими поцелуями все ее лицо, прежде чем нашел ее рот и вцепился в него, как будто он был в пустыне, а она была миражом, который он мог потерять в любой момент.       От жара его поцелуя ей стало жарко, но она продолжала желать большее. Когда она прижалась бедрами к его промежности, они оба громко застонали. Их поцелуй прервался, и она вскрикнула, когда он перевернул их, склонившись над ней на мягком диване, его рот нашел чувствительное место на ее шее. Он посасывал сильнее, помечая ее ртом, она выгнулась навстречу ему, отчаянно пытаясь отдышаться. Она чувствовала, как сильно он хочет ее, как сильно его тело прижимается к ее бедру, и начала бороться, чтобы избавиться от одежды.       Гермиона подняла свитер и стянула его через голову, прежде чем успела подумать дважды. Драко жадно наблюдал за ней, пока она возилась с пуговицами на блузке, скользя по ним в своем желании. Она хотела, чтобы он увидел ее такой, какая она есть, как бы сильно это не заставляло ее нервничать. Выражение его глаз подстегнуло ее. Она отбросила свою белую блузку в сторону и осталась только в красном кружевном лифчике и школьных брюках.       Пока он наблюдал за ней, она провела руками по шее, по груди и спустилась к пуговице на брюках. Его глаза встретились с ее глазами, когда он схватил ее за руки.       — Ты уверена?       — Я хочу тебя, — просто сказала она, и затем он снова поцеловал ее.       Он оторвался от нее, его рука заменила ее руку на поясе брюк.        — Тогда позволь мне позаботиться об этом.       Он ловко расстегнул пуговицу и молнию, за считанные секунды сняв с нее последнюю оставшуюся одежду. Если она подумала, что он выглядел голодным, когда она сняла рубашку, то выражение его лица, когда он увидел ее подходящие стринги, было больше похоже на голод.       — Так чертовски красиво, — пробормотал он, впитывая ее. Она только начала извиваться под его пристальным взглядом, когда он снова наклонился и быстро поцеловал ее в губы. Затем он обхватил ладонями ее грудь, опуская голову все ниже и ниже, покрывая легкими поцелуями грудь, живот и нижнюю часть трусиков. У нее перехватило дыхание, когда горячее и жгучее желание прокатилось по ее животу, оседая в луже между бедер.       Его руки массировали ее груди прямо из чашечек лифчика, и он легко обрабатывал ее уже затвердевшие соски.       — Ты издаешь самые восхитительные звуки, — сказал он ей, как раз перед тем, как его зубы задели пояс трусиков, сидящих низко на ее бедре. Она вдруг поняла, что мяуканье, которое она смутно осознавала, сорвалось с ее губ. Когда Драко просунул пальцы под пояс ее трусиков и начал стягивать их вниз, Гермиона поняла, что они собирались сделать. Она знала с абсолютной уверенностью, что если бы она попросила его остановиться, он бы остановился. Когда она начала так сильно доверять ему?       Она извивалась под его ласками.       — Пожалуйста, Малфой. Прикоснись ко мне. Пожалуйста, — слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла их остановить. С ее трусиками вокруг лодыжек, он подчинился, и его язык был на ней, кружась вокруг ее чувствительного пучка нервов.       Звук, который он издал из ее рта, заставил ее сжать кулак, чтобы не застонать слишком громко. Было очень мало вещей, за которые Гермиона могла бы ухватиться, поэтому ее пальцы вернулись к его шелковистым локонам. Она запустила пальцы в его волосы, пока он сосал, щелкал и нажимал на ее клитор, пока она мяукала его имя, прижимая его лицо к своему тазу. Когда ее охватили спазмы, он слизнул жидкость прямо с ее влагалища и уткнулся носом ей в живот, по-видимому, довольный тем, что целует ее в бедро.       Чувствуя себя довольно мягкой, но не готовой к тому, чтобы этот опыт закончился, она отпустила его волосы и отыскала его руки. Переплев свои пальцы с его, она попыталась вновь поцеловать его. Когда его лицо снова оказалось рядом с ее, она поцеловала его с такой страстью, о которой и не подозревала. Он сделал паузу, и она была одновременно шокирована и довольна, почувствовав улыбку на его губах. Открыв глаза, она встретилась с ним взглядом.       — Что? — прошептала она, наблюдая, как ее дыхание поднимает волосы, упавшие ему на глаза.       — Никогда в моих самых смелых мечтах, — он замолчал, качая головой. — Ты чертовски идеальна, ты знала это?       Она застонала в ответ и притянула его обратно к своим губам, позволяя своей руке блуждать все дальше и дальше вниз по его телу, пока не смогла просунуть руку под резинку его пижамы. Быстрое сжатие его задницы заставило его снова ухмыльнуться ей в губы. Гермиона скользнула рукой к передней части его тела и освободила его член, его ухмылка исчезла и сменилась резким вдохом.       — Грейнджер, я не — мы не — трахаемся, — выругался он, когда она провела большим пальцем по головке.       — Я хочу, чтобы ты был внутри меня, Малфой, — ухмыльнулась она, когда он отстранился, чтобы посмотреть на нее. Она чувствовала его желание, буквально пульсирующее в ее ладони, но у нее не хватило смелости посмотреть вниз. Ощущение — размер заставлял ее слегка нервничать. Она могла сказать, что он был и длиннее, и толще Рона, и хотя она не была полностью уверена, что он подойдет, она не позволила ему увидеть ее колебания. Она слегка погладила его и увидела, как его глаза потемнели, а член затвердел в ее руке.       — Черт, — повторил он. — Если я войду в тебя, то кончу ровно через две секунды.       — Нет, ты не сделаешь этого, — уговаривала она, располагая его на вершине своих бедер. — Ты заставишь меня сначала снова выкрикнуть твое имя.       — Чертовы штаны гребаного Мерлина, — прорычал он, входя в нее.       Гермиона застонала, когда он заполнил ее.       — Трахни меня, — сказала она с придыханием. И клятва, и просьба. Драко наблюдал за ее лицом с благоговением в глазах.       — С гребаным удовольствием, — прорычал он, погружаясь глубже.       Когда он вошёл до конца, Гермиона подавила желание забраться под него. Боги, он был огромен. Она затаила дыхание, ожидая, пока ее тело привыкнет.       Его тяжелое дыхание отдавалось в ее ушах. Когда она поднялась, он завел руки ей за спину и вернул их в сидячее положение. Гермиона не смогла сдержать вздоха, вырвавшегося у нее, когда она сидела, пронзенная им, чувствуя, насколько она полна.       — Не двигайся, — предупредил он ее, протягивая руку, чтобы как следует расстегнуть лифчик. Он упал между их телами, и Гермиона быстро отбросила его в сторону, положив руки на его широкие плечи, пока он посасывал сосок. Он крепко прижал ее к себе, положив одну руку ей на спину, а другую опустил между ее ног, чтобы найти клитор. Она почувствовала, что уже сжимается еще крепче, когда ее руки снова запутались в его волосах.       Он задал изнурительный темп на ее мягком бугорке, переключая свой рот с соска на сосок, покусывая, облизывая и посасывая. Она знала, что давит на него, знала, что начинает раскачивать бедрами взад и вперед, и знала, насколько чертовски правильно все это чувствовалось.       — О боги, — воскликнула она, почувствовав, как нарастает давление. — Малфой, я, Мерлин, я ...— она размякла в его руках. Он прижал ее к себе, чтобы сделать два быстрых толчка, прежде чем выйти из нее, кончая. Она скользнула вперед, прижимаясь к нему и смеясь.       Они крепко обнимали друг друга в течение нескольких драгоценных мгновений, вместе переводя дыхание.       — Нам понадобятся противозачаточные снадобья, — усмехнулась она ему в шею.       Драко усмехнулся в ответ.       Они провели ночь, заключив друг друга в объятия. Они больше не сказали друг другу ни слова, довольные тем, что просто были вместе, но это не могло продолжаться вечно.       — Грейнджер, — Драко убрал руку из-под ее головы.       — Хм?       — Мне нужно встать. Тренировка в квиддиче, — высвободив свои ноги из ее, он поморщился, когда их тела разделились. — И нам, вероятно, следует привести себя в порядок.       Внезапное исчезновение его тепла вырвало ее из приятных снов. Это был ее первый хороший ночной сон за последние месяцы, и он был проведен в его объятиях. Осознание этого не ускользнуло от нее. Он снова натягивал пижамные штаны, когда она сонно потянулась к его руке, притягивая его для долгого поцелуя.       — В любом случае, насколько важна практика по квиддичу? — спросила она, когда он отстранился.       — Я хотел бы сказать, что не очень, но, боюсь, они скорее не смогут обойтись без меня, Грейнджер. Кроме того, я тот, кто просил о дополнительных тренировках, помнишь?       Хмыкнув, она откинулась на спинку дивана. Глаза Драко следили за ее телом, когда она двигалась.       — Ложись спать, — сказал он, снова накрывая ее одеялом. — Я вернусь раньше, чем ты это поймешь, и мы сможем попытаться поговорить, что мы не совсем закончили вчера вечером.       — Если хочешь, — вздохнула она, устраиваясь поудобнее на диване.       Услышав шаги Драко, уносящие его в ванную, она широко открыла глаза, проснувшись, и улыбнулась.       "Срань господня", — подумала она. "— Я только что занималась сексом с Драко Малфоем, и это было чертовски потрясающе.’’ Но что происходит сейчас?