Прима Викторъя

       Казалось, не прошло и пары минут, а его подняли бодрым тычком под бок и громким вскриком:       — Подъём, плотва! — от такого англичанин свалился с дивана и очень медленно разлепил веки. Перед ним стояла Лала.       — Агх-х-х, — глухо воет Байрон, стараясь встать.       — Идем готовить завтракать, Доми уже на кухне, — Лала указывала большим пальцем в сторону кухни, где было слышен звук воды.       Доми выглядела сонной, но не так смешно, как Байрон с тёмными синяками под глазами, когда-то его однокурсники сравнивали его с пандой в королевском зоопарке.       — Доброе утро, — проговорила девушка, зевая.       — Ага, — ответил бывший студент, где-то в глубине души отмечая, что это прозвучало как-то странно. Обернувшись, он увидел Джареда. Тоже, не особо радостного.       — Джаред? Еще шесть утра, пойди поспи, тебе надо отдохнуть, — сказала Доми.       — Ну ладно, раз ты так говоришь, — мужчина бескомпромиссно вернулся обратно.       — Байрон, почисти пожалуйста картошку, пока я порежу помидоры, — сказала Доми, пока Лала просто сидела за столом и жевала лакрицу.       — Ладно, хорошо, — он сел чистить картошку и через пару минут спросил. — А почему Лала ничего не делает?       — Потому что хочу ничего делать, — ответила она продолжая жевать лакрицу.       — Что за дискриминация, Джареда спать отпустили, Лала просто сидит, а меня надо было чуть ли не до сердечного приступа довести утром. Вообще ввязался в непонятно что, опять. Поедем в какую-то церковь, где сожгут ещё ненароком на костре священной Инквизиции, а виноваты будите вы, — бурчал себе Байрон, пока чистил, невероятно, но факт, снова картошку.       Доми обернулась с улыбкой не понимая бурчание Байрона.       — Что то не так? — спросила она садясь на коленки.       — Говорю, какое прекрасное утро, что бы получить ведро святой воды от священников, ты уверена, Доми, что я тебе там нужен. Толку от меня там будет как от старого дырявого чайника, — Доми смутилась и задумалась, на секунду у Байрона пролетела мысль, а стоило ли это говорить? Она встала и подошла к одной из полок, взяв фарфоровый чайничек она достала деньги.       — Это твоё, ты ведь сидел со мной все это время, а средства тебе нужны. Ничего страшного, если ты уедешь.       — Я столько не возьму, — Байрон перекрестил ладони в знак протеста. — Я не наработал и на 10 часть. Извини, если обидел, просто я правда не вижу того, чем бы мог тебе помочь. Если же есть — просто скажи, — он пододвинул миску с почищенной картошкой. Лала резко свалила как будто говоря «да ладно, серьезно? Именно сейчас? Сделаем вид словно меня здесь и не было»       — Эм, ну… — взгляд Доми постоянно переходил из точки на точку на полу, словно она задумалась.       — Байрон, — она подняла на него взгляд, серьезный, полный решимости. На секунду у студента перехватило дыхание, он не мог ничего ответить, просто смотрел в её глаза, показывая что он ее слышит. Она взяла его ладонь и накрыла ее своими руками.       — Если что, ты всегда можешь на нас положиться. Но я могу тебя попросить сопровождать меня до Дворца? — Байрону стало неловко от такой близости.       — И ничего не спрашивать, как я понимаю, — от неловкости он чуть отвернул голову и посмотрел куда-то за девушку, а потом пересилив себя, посмотрел ей в глаза. — У меня очень плохое предчувствие, но ладно. Давай уже закончим с этим грёбанным завтраком, ради которого меня разбудили ни свет, ни заря.       — Прости, это все Лала, она не хотела помогать, — она улыбнулась извиняясь       — Никогда бы не догадался. Мне ещё что-нибудь сделать?       — Да, потери пожалуйста морковку, — она показала на миску с теркой.       — Вот и готово! Жареный картофель с салатом из свежих овощей и стейки. Всем ко столу! — сказала Доми через полтора часа.       Байрон наконец смог рухнуть на стул, пока на кухню бодрыми шажками, как-то в при прыжку шла Лала, а за ней ковылял охотник. Сидели за столом тихо. Ну, почти все. Кроме Лалы, что постоянно о чём-то щебетала. Байрон пытался понять разговор примерно секунд 30, пока не понял, что это бесполезно. Время от времени лепетание Лалы поддерживала Доми.       — Ну вот и все, я пойду посуду помою.       — Спасибо, Доми. Я немного помогу, — Байрон собрал посуду, и поставил её у крана.       — Спасибо, что ты хочешь на обед?       — Хм-м-м… Как насчёт макарон по флотски? — предложил Байрон.       — А это как? — не поняла она.       — Это жареные макароны с фаршем.       — Давай тогда попробуем, аж интересно.       После уборки посуды и стола, Байрон учил Доми медицине. Двое суток прошло незаметно, Доми стала заметно выше, если раньше она была студенту по грудь, то теперь выше плеча. А её волосы ещё длиннее, приходилось их подолгу расчесывать, после чего делать косу, которая достигала длиной ниже колена. Что бы она не болталась надо было делать гульку. На предложение обрезать волосы, Доми говорила категоричное «нет».       Наступил час Х. Надо было подобрать время когда людей на дорогах не будет, поэтому решили выехать ближе к рассвету. Время за которое мы должны проехать из точки А в точку Б, составляет 2,5 часа.       Лалу и Доми переодели в одинаковую одежду закрывающую лицо, так вампиры не сразу смогут понять, кто есть кто. Предпочтение отдали черному траурному платью.       — Пора, уже пять утра, солнце встанет через час, — сказал Джаред смотря на карманные часы, после чего посмотрел на хмурое небо, лишь бы солнце пробило эти мерзкие тучи, иначе будет туго. К этому моменту приехали три одинаковые кареты. С последней кареты вышел знакомый священник.       — Доброе утречко, нам пора отправляться, пока мы ехали ни одного вампира не встретили, да и присутствия эдакого не было. Чем быстрее проедем, тем лучше, — сказал Винсент.       — Хорошо, садись во вторую карету, — сказал он Доми. — Держи это тебе, — он дал ей револьвер, — здесь всего 6 пуль, точность важнее скорости, запомни, — на его слова она кивнула и залезла в карету, за ней следом сел Байрон. Кроме них было еще двое охотников в карете. Джаред сел в первую карету вместе с кучером, а внутри сидела одна Лала.       — Едем! — громко сказал Джаред и добавил, — пусть солнце освещает нам путь…       Они ехали по пустым и тёмным улицам, рассекая воздух. Тучи сгущались и становилось темнее. Вскоре стук копыт начал перебивать дождь.        «Погода нам не на руку» — подумал Джаред: «Дождь такой сильный, что я еле разбираю где дорога»       Первая карета ехала по дороге, пробираясь сквозь дождь, две последующие, пытались не отставать.       — Какой ужасный дождь, мы точно сможем доехать? — спросила Доми немного отодвинув шторку на окне кареты.       — Пожалуйста, закройте шторы, пусть сейчас и сильный дождь, но будет лучше если вас никто не увидит, — сказал один из охотников.       Байрон смог рассмотреть через плотное черное кружево, обеспокоенно лицо девушки.       До рассвета оставался час, это много, очень много и Байрона это пугало. Несмотря на то, на улице уже потихоньку светлело, в карете была почти кромешная тьма: через стекла застеленные тканью плотных штор почти не проникал и без того рассеянный серый свет ещё не наставшего утра. Он пытался сдержать небольшой тремор, но получалось плохо, но никто не обращал на это внимание.       Всю свою жизнь подпольный врач был параноиком, а по другому просто никак, будешь гнить в ближайшей канаве, но сейчас… Сейчас его подсознание орало об опасности, а рассказы о возможной встрече с вампирами лишь укрепили внутренний голос. Ему хотелось раскрыть шторы нараспашку, но суровый вид охотников его остановил. Мало ли убьют за малейшее подозрение в предательстве? Когда на его щёку упал луч со стороны Доми, он понял, что желание увидеть свет были не у него одного, но карета вновь погрязла в темноте, забирая хоть и небольшой, но лучик спокойствия.       Скоро к равномерному, чёткому стуку копыт прибавился тихое стучание дождя. Сначала редкие звуки, а потом превращающееся в единый — ливня, беспрестанной стенной падая на землю.       В нём было сложно разобрать хоть какие-то внешние отголоски, но всё-таки хлопки выстрелов пробились сквозь толщу воды тихими хлопками, которые можно было бы и не заметить, если бы не вышедшие из контроля лошади, напуганные, и скачущие теперь на большой скорости, хаотично, шатая карету из стороны в сторону. Выстрел. Хрип одной из кобыл. Стук по крыше. Слева. Справа. Выстрел в дверь, звон стекла. Пуля не пролетает на вылет, застревает, в защищённом стеке напротив. Белая рука тянется к ручке изнутри, получает точный и сильный удар. Вампир, потеряв равновесие, сваливается с несущейся кареты на мостовую, глухой звук остаётся позади, растворяется в дожде, но своё дело он сделал. Дверь открыта, раскачивается. Один из охотников порывается её закрыть, но его настигает удар сверху кареты, и он валится на землю, как и вампир.       «Высшие» — с ужасом думает Байрон. «Летучей мышью они забрались на крышу». Вскакивает на ноги, чуть не падая, теряя равновесие. Оглядывается. Бежать не куда. Перед ним встаёт второй охотник, заграждая юношу. Стреляет на поражение, попадая и промахиваясь, но если в первый раз ошибка была прощена всевышним, то уже третья понесла за собой рану в живот, но со своей жизнью он унёс и жизнь нескольких тварей. На секунду Байрон был подумал, что всё закончилось, но ад вернулся. Перед ним возвышается высокий, тёмный силуэт. Подпольный врач замирает, закрывая собой Доми, пусть даже не особо это понимает.       То, что вампиры не пользуются оружием — враньё чистой воды. Понял Байрон это очень отчётливо, хотя, куда уже отчётливей, ведь револьвер направлен точно на него. И ведь чёрт побери, оружие юноше не дали, ведь ему «нет достаточного доверия». Пришлось действовать быстро, достаточной силой подпольный врач не обладал, но эффектом неожиданности ему удалось резким рывком повалить того на пол, оружие отлетело на пол, а позже вывалилось за открытую дверь. Но в прострации была тварь не долго, и обладая большей силой, на полу оказался уже Байрон.       — Стреляй, Доми, твою же ш! — англичанин прерывает крик от резкой боли в районе шеи, и отпинывая ногами вампира, чтобы врача не разорвали на мелкие клочки. Сил придавала борьба за собственную жизнь, бушующий по венам адреналин. Но выстрела не было, а вампир уже вставал на ноги. Тогда Байрон обернулся, рывком забрал револьвер из трясущихся рук Доми, и без прицела выстрелил. Пуля попала чуть ниже ключицы, отнимая правую руку, и концентрацию встававшего вампирах. Действуя быстро, он пихнул ногой его, отчего тот полетел из двери.       — Оревуар, — сказал вампир, кажется, улыбаясь, и исчезая позади кареты.       Кажется только сейчас, кажется, Байрон смог полноценно вдохнуть и выдохнуть. Дышать. Рукой он сжимал револьвер. Через пару секунд, он не был уверен, потерял счёт времени, появилась летучая мышь, в которую полетело две пули. Первая пролетела мимо, вторая попала в крыло, не убила, но кажется Байрону повезло наткнуться на труса, что упрямо летел в неизвестном направлении, несмотря на дикую его тряску. Осторожно, боясь нападения снова, англичанин медленно подходил к дверце, и наконец закрыл её, пусть от ветра и воды она больше не спасала. Продолжал стоять на шатающихся ногах. Осознание ситуации никак не хотело приходить.       «Я убил. Выстрелил в вампира серебром. Мучительная, долгая смерть. Убийца. Второй потерял навсегда вторую форму», — от этих мысли он уже задрожал всем телом, теряя силы, осел на пол. А потом обратил внимание, будто вспомнив ужасную боль в шее. Две маленькие точки, капли крови. От осознания и страха расширяются зрачки, и он падает наземь. Сквозь еле открытые глаза он видит тонкий луч света пробивающегося через шторы солнца, отчего он наконец успокаивается, и проваливается в неспокойный болезненный, но всё же сон, продолжая сжимать в руке револьвер.       — Байрон! — она подхватила его, но не сдержав упала вместе с ним, она прижимала его к своей груди. Как вдруг карета резко врезалась в стену. Звук удара. Треск. От столкновения Доми врезалась спиной к сидушке. Резкая боль в спине прошлась по всему телу, парализовывая.       — Байрон! Байрон! Не умирай! — она прижимала руки к его ране на шее. Кровь не переставала идти, вся шея, все руки были в крови. Девушка была в панике, не было ни аптечки, ни ткани. Она не могла бросить студента на верную смерть и сбежать, пусть ей и велели это сделать, если вампиры нападут. Собирая все силы в кулак, она вытащила студента из кареты. Осмотревшись она поняла, что карет нет, первая карета уехала далеко в перед, на третью похоже напали еще раньше, во время дождя.        Все что она могла делать, так это прижимать ладонь к шее студента, моля всевышнего о том, что бы студент-недоучка выжил. Ведь именно она не смогла выстрелить, посмотрев на белое лицо парня, она понимала, что готова отдать всё.       — Я такая дура, — слезы текли по её лицу ручьем.       — Конечно дура, — согласился один из вампиров. — Тебе не стоило убегать изначально.       — Закрой свой паршивый рот, — неестественно прошипела она, проглатывая слезы.       — Что ты там вякнула? Вставай и возможно малец не умрет…       — Байрон прости меня, — она прижалась к его щеке щекой, шепчя на ухо и поцеловала в губы, она дотянулась рукой до револьвера.       — Зачем тебе эта игрушка? Ты ведь знаешь, что обычным оружием нас не убить, — проговорил вампир приближаясь к ней.       — А это не тебе, это мне… — громко проговорила она вставая, она обернулась к вампиру лицом приставляя револьвер к виску. Она была готова выстрелить, как за ней раздались выстрелы и вампиры перед ней упали, а солнце испепелило их до конца.       — Доми, ты цела? — раздался голос Винсента, он увидел как она наставила револьвер на себя и крикнул. — Что ты творишь?! Опусти револьвер! — на его крик Доми испуганно посмотрела на свои руки и выронила револьвер.       — Байрон! Его укусили! — смогла она вымолвить.       Винсент присел рядом с студентом.       — Ничего не поделаешь, он уже не жилец… Мне жаль… — с скорбью в душе сказал он.       — Но ведь… — она почувствовала отчаянье. — Ты ведь можешь сделать его вампиром?!       — Вампиром? Доми, ты не знаешь чего просишь! Ты обрекаешь его на вечные муки жизни, без права на смерть! Оставь эту идею! — крикнул на нее Винсент, видя ее отчаянные глаза, он понимал чем это может обернуться для их обоих в будущем, он закрыл глаза смиряясь с утратой еще одной жизни. …       Она оттолкнула священника от парня, взяв студента в свои руки и немного отодвинув его голову, в состоянии аффекта кусает себя за запястье, прокусывая кожу, резкая пульсирующая боль начинает ее отрезвлять, но сделанное надо совершить до конца. Протягивая окровавленную руку к его рту, кровавая струйка начинает стекать в его гортань, смешиваясь и становясь частью его. Лишь бы не было слишком поздно.       — Вот и все, Доми, надеюсь ты осознаешь всю ответственность за этот поступок, — сказал священник, глядя на мокрую девушку, он даже не был удивлен ее поступку, это было ожидаемо, словно без конца повторяющееся кино.       Вскоре вернулась первая карета, и забрала всех в сторону дворца. Никто не решался спросить у Доми, что произошло.       Темнота и спокойствие, тишина. Так ли чувствуется смерть? Байрон сомневается, но ему то состояние по нраву. Ни боли, ни людей, только темнота вокруг. Будет ли это длится бесконечно или просто пару мгновений перед полным небытием мыслей? Слышаться какие-то голоса, но те не приобретают ни толики смысла, пролетая призрачными отголосками. Но они становились всё настойчивей, и кажется, Байрон почувствовал прикосновение.       «Наверное, показалось», — комментирует он про себя. Но потом его начинают чуть ли не трясти, и он чуть открывает веки.       — Я в Аду? — спрашивает он у голоса, надеясь не получить ответ.       — Обычно спрашивают про Рай, а ты почему-то про преисподнюю, — голос кажется очень знакомым и юноша пытается припомнить, где слышал его раньше.       — В Рай? Смешно. Сначала карманник, потом врач без лицензии, погубивший многие жизни, в конце возможно стал убийцей. Куда уж мне в рай? — собственный голос звучит хрипло, тихо.       — Ну, пацан, тебе ни то, ни другое в ближайшее время не светит.       «Чей же это голос? Чей же. Чей.»       — Джаред?! — Скотт резко распахивает глаза и резко присаживается, но старается удержать себя в руках. — Где я?       — Тише ты, придурок недокусанный! — прошипел старый охотник ложа его обратно в постель. — Не видишь? Доми спит, впервые уснула за двое суток! — он кивнул на спящую девушку, она сидела на стуле, но ее голова лежала на кровати Байрона и держала его за руку. Ее лицо было заплаканным, веки красные от слез.       — Если ты имеешь в виду пару расплывчатых пятен в темноте, то да, я всё прекрасно вижу, — прошипел Скотт, но всё-таки куда тише.       — А теперь ещё раз. Где я?       — Ты в одном из заброшенных корпусов Дворца.       — Дворец? — Байрон начал медленно вспоминать: Доми, поездка в карете, погоня, вампиры? Вампиры. Юноша с ужасом подносит руку к шее, нащупывая маленькие выемки.       — Почему я ещё жив? — он не видит охотника отчётливо, но всё же смотрит в его сторону.       — Не знаю, Доми отказывается говорить о том, что произошло, я зажгу лампу.       — Да, спасибо, — тихо благодарит Байрон, смотря на размытое пятно света. И снова тишина, но теперь не в темноте. Доми сопит где-то слева, это юноша слышат прекрасно. Спасибо организму, которое компенсирует зрение слухом.       — Как ты себя чувствуешь? — на лице Джареда красовались бинты на пол лица, из-за чего он мог смотреть только одним глазом       — Боли нет. Небольшое головокружение, рассредоточенное зрение, — приложив ладонь к лбу он продолжил. — Температура ниже обычной, упадок сил. Как вы?       — Просто царапина на пол лица, а так жив. Помнишь что либо с поездки?       — Если без кровавых подробностей, то вампиры забрали жизнь двух охотников. Мне удалось выбить у одного револьвер, но тот улетел вон из кареты. Меня повалили на пол, укусили в шею. Не помню, но мне как-то удалось его скинуть с себя, а потом выстрелить из револьвера Доми. Не знаю, как именно вампиры реагируют на серебро, но его прострации мне хватило, чтобы выкинуть из кабинки эту тварь.Потом особо ничего не помню. Стрелял вроде, — Байрон на секунду замолк. — Тебе стоит меня привязать, стать скалли мне не совсем прельщает. Хотя, это уже должно было случиться, верно?       — Скалли появляются от скалли, так что по поводу этого не волнуйся. Ладно, я пошёл, у нас дел невпроворот, тебе принесут ужин чуть по позже, — он встал и направился к двери.       — Радует. Удачи, Джаред, — успел сказать Байрон, пока дверь с тихим скрипом не закрылась. Юноша понимал, что ему нужно поспать, и он отчаянно пытался это сделать, но ничего не получалось. То ли мысль «надо срочно уснуть» не располагала ко сну, то ли страх, то ли не самая удобная поза. И единственное, от чего он мог избавиться, так это от хватки девушки. Скотт начал осторожно вытаскивать руку из-под головы Доми.       Голова девушки нежно упала на кровать, но она подорвалась с места. Заметив резкое движение, он повернул голову скорее из-за рефлексов.       — Прости, Доми, не хотел тебя будить.       Она пропустила его слова мимо ушей:       — Как ты? Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — вопросы сыпались из нее как из рога изобилия. Она чуть ли не лезла ему на шею, ее голос дрожал и в итоге она заплакала.       — Тише, Доми, — постарался успокоить её Байрон. — Немного потрёпан, зрение плоховато, но в принципе цел. От этого сам в шоке, — Байрон нахмурил брови. Не может быть всё так хорошо.       — Прости меня… Прости… Я не хотела… Если бы я выстрелила… — она продолжала рыдать.       — Не у каждого хватает сил выстрелить в живое существо, — немного сурово ответил Байрон.       — Байрон, ты…       — Я хочу признаться…       — Что такое, Доми? — растерянно спросил Байрон, услышав запинки в речи девушки, и почувствовав её волнение.       — Я… Ты… — ее губы тряслись, а глаза полнились слезами, — нет, я не могу это сказать, — она согнулась пряча глаза.       — Я не понимаю, Доми, что случилось? — зрение наконец начало проясняться, и он увидел красное заплаканное лицо девушки. Слёзы текли ручьем, останавливаясь где-то на подбородке. Ничего не понимающий Байрон достал из кармана платок, и немного дергающейся рукой, вытер слёзы. Она подняла лицо и без голоса промолвила «ты теперь вампир».       Байрон лишь вопрошающе поднял бровь.       «Неужели я теряю слух?» — подумал он, эта мысль ему совершенно не понравилась.       — Байрон… Ты теперь вампир… Из-за меня, — смогла она сказать.       Байрон не мог выговорить ни слова некоторое время. В горле застревали слова. Он не мог сосредоточится, успокоится.       — Это ведь глупая шутка, да? — в собственную фразу даже самому не верилось, у виновницы потекли слезы еще сильнее, говоря о обратном.       — Как я и говорила это произошло из-за меня, поэтому…       — Если тебе захочется крови, то ты можешь взять мою, — она убрала волосы со своей шеи, показывая ее       — Прекрати это немедленно, — прошипел Байрон, с каждой секундой эта злость, что ощущалась будто пламенем, что бежит по венам, горячей водой, закипала и бурлила.             — Сейчас же! — он рывком убирает руку Доми в сторону, от чего волосы вновь возвращаются в естественное положение, светлыми волнами скатываясь по плечам на спину.       — Ты хоть понимаешь, насколько мне сейчас было противно? Ты хоть что-то понимаешь? — Байрон истерически засмеялся.       — Из-за тебя? Если мне было суждено умереть, так и должно было случится. Было совестно за промедление, да, Доминика? Ах, если бы я? Знаешь, сколько раз я приходил к этому вопросу, когда пациенты умирали на моих руках? Ни тебе решать, кому умереть, а кому жить, игры в Бога никогда не приводят к хорошему, — он резко набрал воздух в лёгкие, ему хотелось встать, и ему никто не помешал это сделать. Ни Доми, ни собственный разум. Он знал, что в таком состоянии активность не пойдёт на пользу, но эта мысль отходила на задний план, потому что ему было наплевать.       — Подумала обо мне? Боль от солнца, вечный голод, вечные чужие муки? Вся жизнь в страхе, прятаться по углам, а потом болезненная смерть от какого-то оборотня? Охотника? Или лучше бессмертие в нищете, обмане, боли и муках совести. Как будто проблем мне мало было, — рычит подпольный врач, ходя кругами по маленькой комнате, яростно жестикулируя, а потом замирает. Затихает, лицом стоя у плотно зашторенного окна. — Не хочу так жить, не хочу.       Все что могла Доми сейчас делать это плакать, она ничего не могла ответить.       Она не могла больше вынести этого и выбежала из комнаты       Он всё ещё не до конца верит в произошедшее, думает, что это всё какой-то розыгрыш, с невероятной актрисой в главной роли, какой-то смешной со стороны импровизации, что это просто сон. Байрон надеялся, что если он зажмурит глаза достаточно сильно, то проснётся в подпольной больнице, или может быть дома, или в крайнем случае на кровати, но… Ничего не помогало. Он чуть оттянул штору, но жгущая боль в другой руке импульсом заставила отпустить ткань. На руке виднелась красная полоска от солнечного луча.       Правда. Всё это правда. Он роняет голову в ладони, шумно выдыхает, и шатаясь подходит к стене, опираясь на стену, скатываясь вниз.       — Нет, нет, нет, — шепчет он в исступлении, стараясь вжаться в стену.       Его никто не трогал, никто не приходил, тишина окутала его как прозрачный плотный кокон, что ощущался странно, будто незримой тканью. В полумраке было приятно. Ни яркий свет, ни тьма будто не смели подобраться ближе, боясь продвинуться дальше зашторенного окна и дальнего тёмного угла.       Байрон сидел на кровати, долго, лишь иногда дрожа или пошатываясь из стороны в сторону. Прочищал горло, разбавляя беззвучие, и пытался собрать по крупицам хоть одну полноценную мысль: получалось откровенно плохо. Кости ломило, голова будто раскалывалась на части, иногда приходил жар и всё расплывалось перед глазами, кружилось в неясном хаотичном танце, и не в силах противостоять ему Байрон вновь упал на постель.       Серые стены, белый потолок, ровные формы расходились волнами.       Прошёл час, а может куда больше, точно Скотт сказать не мог, но всё же нормальное самочувствие медленно, но верно возвращалась к нему. Провёл по привычке языком по зубам, и чертыхнулся от внезапного укола боли. Не сказать, что вкус крови хоть как-то изменился для восприятия, по крайней мере его собственной, из неожиданной, маленькой ранке на языке от заострившихся клыков. Байрон закрыл глаза, стараясь сдержать ещё один порыв паники: не сон, не шутка, всё это грёбанная правда.       Встать вновь Скотт смог только тогда, когда солнце уже начинало свой путь за горизонт, придавая какое-то желтовато-красное свечение на стены сквозь ткань. Такой свет не ранил, не причинял боль, и это было хоть что-то хорошее за этот день. Осмотревшись, Байрон нашёл лишь два стула, на спинке одного из которых висел плащ. Длинные рукава теперь очень практичная вещь. Да и пришло осознание, из-за чего вампиры, которых украдкой видел он, в то время, когда был ещё студентом, носили одежду с высокими воротниками: от солнечного света он полностью не скроет, но так хоть немного прикрыть шею и часть лица явно получалось.       Такой полезной модификации у плаща Скотта не было, но всё же он был явно лучше, чем нечего. Да и надев его, юноша немного успокоился. В нём он чувствовал себя самим собой, уютно. Запахи трав успокаивали, да и бьющий тело озноб чуть поубавил свою прыть. Стало чуть теплее. Подхватив другой рукой сумку, он перекинул её через плечо, и пошёл вон из комнаты, в которой не мог больше дышать, слишком уж много плохого связано с ней. Солнце покидало свои владения.       Коридор, безмолвный и длинный, тускнеющий к концу. Кажется, Байрон стал видеть в темноте чуть лучше, чем до этого.       Тихим шагом он приближался к выходу, обходя двери, особенно те, из которых можно было услышать тихие и не очень звуки. Около выхода стояли двое. Один хотел было окликнуть Байрона, но другой положил ему руку на плечо и сочувственно посмотрел, отчего Скотта чуть ли не передёрнуло. Он узнал дежурного охранника, кажется, тот сопровождал карету Джареда, и скорее всего всё знает.       Когда он прошмыгнул на улицу, на него подул прохладный октябрьский ветер. Луна только приходила в свои владения, тускло освещая одну единственную дорогу и здание, из которого он только что вышел. Высокие своды, величественно-возвышающиеся статуи, строгие формы «дворец» будто давил смотрящего своим высоким массивом, величественностью. Но смотреть на него было некогда: перед ним длинная дорога. Когда Байрон начал узнавать местность, прошло уже порядком 4 часов. Даже быстрым шагом он никогда не догнал бы карету.       Поворот, поворот, и вновь. Быстрее, пока не пришёл рассвет, не пришло солнце. В опустевшее здание, в люк, по лестнице вниз в подвал, в его больницу. Одинокая свеча тускло освещает помещение. Байрон хочет упасть на койку, лицом в жёсткий матрас, но падает на ещё более жёсткий пол, споткнувшись о что-то, не заметив по своей невнимательности. Мигом начинается кипишь, Скотт слышит шебуршание, шаги.       — Байрон, господь тебя в ад забери. Жив, — юноша горестно вздохнул. О этот «прелестный» акцент. Бывший студент горестно проревел.       — Ну, вставай, а то как пьяный.Ты же не пьян, правда? — рыжий взял его за локоть, помог встал. — Выглядишь ужасно. Как будто…       — На меня напали и поваляли на полу? — Луи впал в короткий ступор.       — Точно.       — Примерно так и было.       — А можно по-конкретней?       — А по-конкретней у меня две дырки в шее и бесконечная жизнь в подарок.       — Чёрт тебя бы побрал за такие шутки, — ответил француз, получая на свою реплику иронический смех. Поднеся свечу к шее однокурсника тот убедился в правдивости его слов и охнул.       — Пришёл отметиться что жив, и, — Байрон опустил руку в карман и вытащил несколько купюр, часть тех денег, что давала Доминика, точнее того, сколько он позволяла взят его совесть, — отдать тебе. Мне явно столько теперь не нужно, — горько усмехнулся он.       — То есть ты уходишь?       — Да, куда-нибудь подальше отсюда.       — Но тебе нужна помощь!       — Только не предлагай альтруистично свою руку и шею, пожалуйста. Мне уже хватило, — фыркнул Скотт.       — Больно надо. А уйти подальше от людей, это что, не альтруизм, а, Байрон?       — 0:1 в твою пользу, — хмуро ответил студент.       — Знаешь, по-моему ничего особо не изменилось, — улыбнулся Луи.       — Это должно меня подбодрить?       — Ага.       — И чем же ты мне тогда можешь помочь? — скептически спросил Байрон.       — Голодать тебе не стоит явно, если впадёшь в голодное исступление — не сможешь себя контролировать.       — То есть мне ходить по городу ночью, и выслеживать «глупых маленьких людишек»? Ну спасибо за помощь, — фыркнул он в ответ.       — Ба-айрон, не перебивай. Поступила информация, что в королевских больницах, читай, хоромы для аристократов, практикуют новую процедуру, как переливание крови. Тебе надо поискать счастья там.       — Своровать? — спросил Скотт, будто смакуя слово на вкус. — Это я могу попробовать.       — Всяко лучше, чем нападать на людей, да?       — Ты прав, Луи.       — Хм, интересно.       — Что именно из всей этой дешёвой комедии ты считаешь интересным?       — Ты впервые назвал меня по имени. Продажненько, не считаешь?       — Иди ты к чёрту, если не нравится, он, может, будет называть тебя француженкой. Рыжий нахмурился.       — Ну ладно, французишка, забыли.       — Свалился на мою голову английский аристократ. Извиняться не умеешь от слова вообще, — проворчал юноша. — Завтра отведу тебя к одной из таких больниц и покажу очень интересный бар, говорят, там можно найти помощь, таким как ты, да и обращённым в оборотней, многим другим. Говорят, хозяйка держит всё в мягких, но ежовых рукавицах, поэтому там безопасно, без стычек.       — Интересно, откуда ты всё это знаешь? — спросил бывший студент у одногруппника, пытаясь найти ответ глазами, на что получил просто пожимание плечами, мол, «кто знает?»       — Знаешь, а ведь теперь тебе придётся ещё и ухаживать за травами. Боюсь, я и поливной режим цветов на окне, что в полном контроле солнца, теперь не совместимы.       — Погоди у меня есть идея, — почти прошептал Луи, отходя в свой угол, вместе со светом, свечой в руках. Порылся в своих вещах, но всё же это получалось у него куда аккуратней, чем получилось бы у Байрона. Вернулся он через минуты две, что-то протянув Скотту.       — Это? — вампир протянул руку и взял что-то тканевое, приятное на ощупь. — Перчатки? — он внимательно осмотрел подарок. Длинные, белые перчатки, из покрашенной в белый мягкой кожи. Он на пару секунд замолчал, а потом посмотрел на француза.       — Спасибо, но, откуда?       — Не волнуйся, просто памятная вещица, не важно. Тебе она понадобиться больше, — Байрон натянул перчатки, и спрятал их края под рукавом плаща, и наклонил голову в благодарственном жесте.       — Так что тебе всё же придётся поливать цветы, белолицый, — улыбнулся Луи.

Линия Доминики

      Доми лежала, полная опустошения, на кровати, она не знала, что теперь делать. Она подвела Байрона, сделала его вампиром без его ведома и теперь он ее ненавидит. Она хотела как лучше, а в итоге… Она просто хотела, что бы он жил… Не хотела отпускать его руку. Неужели единственный выход отпустить? Она сделала все, что могла и разрушила.       «Вот и все, Доми, надеюсь ты осознаешь всю ответственность за этот поступок»       Вот и все… Вот и все…       От этих мыслей девушка начала истошно смеяться, смеяться пока из её глаз шли слёзы. Уже ничего не поделать или отпустить или завершить жизнь молодого вампира, хочет он этого или нет.       Постепенно измотанный организм Бернайс начал засыпать. Засыпать, впадая в пучину бездны. Она чувствовала себя в безопасности, словно паря в пустоте тьмы. Здесь ее ничто не найдёт, здесь нет проблем или обязательств, здесь ничего нет. Ты слышишь только стук собственного сердца, собственное дыхание. Шум воды… Шум воды?..       Откуда?..       Она приоткрыла глаза и…       — Держись! Не отпускай мою руку! Я вытащу тебя! — кричала Виктория, перекрикивая шум воды.       Дамбу прорвало и теперь город-крепость смывает водой, затапливая его кровью и трупами. Как такое могло произойти? Они стояли слишком близко к дамбе, этот город… Эта дамба была единственной защитой для этих людей… Теперь они либо утонут или их прирежут как скот…       — Бросьте меня! Спасайтесь! Вы единственная кто может это остановить! Бросайте! Я просто солдат!       — Я не бросаю своих людей! Я вытащу тебя! — она держалась за балку как насекомое за тростинку, что бы ее не утянуло водой, в один момент волна накрыла их, перед ее открытыми глазами, вода окрасилась в красный, части тел и трупы плыли мимо них, их смывало в город. Неужели поздно? НЕТ, НИКОГДА НЕ ПОЗДНО!       Доми открыла глаза и начала откашливаться, ее словно топили, в носу застряло неприятное ощущение, словно вода попала. Но она была одна… В комнате… На своей кровати… А над ней просто белый потолок.       Байрон…       Она вскочила и побежала по темным коридорам, ей было все равно, что Байрон думает о ней, пусть думает все что угодно. Она хотела лишь еще раз увидеть его. Ветер обдувал ее лицо, юбка мешала ногам, а легкие болели из-за бега. Открыв дверь в его комнату, ее встретила только тьма… Неужели он… Нет! Он не мог далеко уйти, пусть только попробует! Она побежала вон из дворца.       — Вы видели молодого парня выходящего из здания? — спросила она у двух охотников.       — Да, но он ушел еще рано утром, скорее всего он уже далеко.       — Вот как… Ясно, спасибо… — Доми обернулась и посмотрела на небо, солнце падало за горизонт окрашивая все в красное… Закат… Это был первый раз когда Доминика посмотрела на закат совершенно иными глазами.       — Доми, что случилось? На тебе лица нет. Как ты себя чувствуешь? — спросил Джаред за завтраком, Доми почти ничего не съела, просто сидела и пила чай, что бы заполнить желудок.       — Байрон оставил нас, он ушёл сегодня ночью, — тихо, но спокойно ответила она, казалось, что ранее нежная и спокойная Доми обросла коркой хладнокровия.       — Ясно, - просто ответил охотник.       — Это правда, что количество вампиров становится все больше? Я слышала, что они даже при свете дня успевают плодиться. Меня это беспокоит… — она говорила словно о плохой погоде или о чем либо повседневном.       — Боюсь это так, вампиры плодятся в тригонаметрической прогрессии и это не только в этом городе, это происходит и из-за пределами страны, - Джаред не видел смысла таить неизбежного       — Ясно… - она тяжело вздохнула, опустила фарфоровую чашку на блюдце и посмотрела в окно, подставив под подбородок руку. — Когда начнутся мои тренировки? Я буду сражаться с вами, стены Дворца меня не надолго защитят, хоть и есть всего один вампир который может зайти сюда и убить, кроме Байрона.       — У нас есть предостаточно времени не спеши, — успокаивающе ответил охотник, и посмотрел в окно вслед за ней. Это было начало очень дождливой осени и морозной зимы, которая казалось не закончится никогда.