Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его. В искушении никто не говори: «Бог меня искушает»; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью. Иак.1,12–14
Будучи профессором Эд был готов на любые вопросы. Всё-таки возраст Мартина, любопытство и гены оправдывали все "почему". Но это… Было выше сил Нигмы и его внутреннего голоса, который сразу понял, на основе чего мальчик сделал подобные выводы. Второе «Я» даже требовало дать положительный ответ! — А мы поговорим об этом дома, ладно? — Нигма тянул время. Нужно хоть как-то обдумать ответ, обосновывая, почему "нет", да и всю абсурдность этой ситуации. На улице становилось всё холоднее и холоднее, тёмные облака скрывали яркие звезды, оставляя одни фонари освещать людные улицы. Кто-то спешил домой, кто-то на свидание или в магазин, а где-то слышался звук сирены… Суетливый серый Готэм, в котором с самого начала всё пошло не так. Эдвард находил Освальда приятным, любезный, добрым и даже симпатичным мужчиной, который с большой радостью принимает его и мальчика, но как объяснить тому, что поцелуй не всегда приводит к свадьбе, которой быть не может у двух мужчин. Оставалось только как-то отговориться, как Нигма делал это и раньше, в разговорах о матери, уложить Мартина спать, а тот больше и не спросит. Всё бы так и закончилось, казалось, что и выход обнаружил себя сам, но вот внутренний голос не давал покоя… Его ещё больше волновала ситуация с Мистером Кобблпотом. "Не ври хотя бы себе, Эдди. Ему ты можешь сказать что угодно, а вот тебе самому понравилось! А ему-то…", — назойливо жужжала в ушах более уверенная версия профессора. И вправду, было сложно не заметить, что Освальду понравился их поцелуй, и он крайне сожалел, что тот так рано закончился. Их дом становился ближе, а значит уже совсем скоро от него будут требовать подробных объяснений. Так и вышло, стоило им только зайти в квартиру и снять верхнюю одежду, Мартин стал буквально требовать ответ на свой вопрос. Видимо ему понравился Освальд… Да лучше бы он всё и объяснял. Казалось, что брюнет находит с Мартином общий язык куда лучше, чем его отец.Твой ясный взгляд, правдивый и невинный, Глядит в лицо, исполнен прямоты; К тебе, мужчине, тянутся мужчины; И души женщин привлекаешь ты.
С некой неприязнью к самому себе Эдвард начал объяснять мальчику, что в отношениях взрослых людей не всё так просто, как тому кажется. Ведь они знают друг друга только неделю, а то и вовсе не знают, тем более оба мужчины… Приходилось умело обходить вопросы физиологии и прочии факторы, которые бы могли ввести Мартина в замешательство. Ну не в этом же возрасте узнавать самые интимные подробности! Хотя до этого вопроса всё равно дойдёт, от него не убежать. Но Нигме всё-таки удалось уболтать сына, который уже в своей спальне тихо задремал, прячась под одеялом с головой. Эдвард остался наедине с собой, что было в разы хуже, чем разговоры с сыном о взрослых отношениях. Эта вторая личность, любившая зелёный цвет, загадки и, как оказалось, мужчин. Кто бы мог подумать, насколько тяжело бороться с самим собой? Никто из окружения «идеального» до тошноты профессора Эдварда Нигмы и представить не мог, через что ему приходится проходить каждый день. От этого не скрыться… Вторую личность нельзя заглушить, нельзя придушить и спрятать, нельзя исключить, с ней нельзя найти компромисс. Его жизнь — вечное противостояние с чем-то более сильным, хитрым, эгоистичным, надменным, язвительным, злым, способным на самые бесчеловечные поступки. Казалось бы, нет ничего проще, чем принимать лекарства… Препараты специфичны и должны быть строго прописаны психотерапевтом. А разве после похода к такому специалисту может идти речь хоть о какой-то достойной работы? Тем более… Тем более их воздействие на сознание столь специфично, что вместе со второй личностью Эдвард терял и часть настоящего себя. Пробовал, проходил… Такая безэмоциональная жизнь ни стоила и малой доли того, что проживает здоровый человек. Нигме осталось только взять себя в руки, собраться с силами и продолжать борьбу, каждый раз надеясь проснуться собой, а не разбивать руки о глухие стены сознания.Как тогда, оно хочет играть, Но роль поменялась давно ещё. Тук-тук, я взглянул под кровать, И меня испугалось чудовище.
Мужчина, как и прежде, в студенческие годы, прошёл в ванную комнату, включая тусклый свет и закрывая дверь на замок. Эдвард снимает очки с уставших глаз, но это не мешает ему отчётливо видеть себя… Идеального себя рядом, в отражении. Они ничуть не отличались, «Второй» не был чем-то изуродован, но надменный взгляд, усмешка придавали острым чертам лица более волевой и суровый вид, более привлекательный. А ведь стоит всего лишь расслабить мышцы лица и перестать постоянно улыбаться… — Эдвард, неужели ты думал, что за всей этой идиллией сможешь спрятаться от настоящего себя и своих проблем, — едва кривя губы и поправляя чуть иную укладку, произносит мужчина в отражении. Эдварду остаётся только не терять самообладание, чтобы сохранить власть над своим телом. — Ты настолько слеп даже в своих очках? Или глуп? Хотя в нашем дуэте большей сообразительностью отличаюсь я. Он так неумело и открыто предлагал тебе себя, а ты этого даже не заметил… Думаешь, что кто-то будет без своего интереса проводить целые дни с Мартином? Хотя, сегодня он уже взял у тебя свою плату за эту неделю, — припоминая вечерний инцидент, проговорил он, перемещаясь за спиной Нигмы и останавливаясь за левым плечом. — Тебе так не везло на любовном фронте с женщинами, так может стоит попробовать с мужчинами? — на тон тише произнёс собеседник, едва наклоняюсь ближе. Но Эдвард справляется с самообладанием. После столь неуместного разговора профессор спешит скрыться в спальне и уйти даже от себя настоящего. Его личность никогда не говорила ничего разумного. Да, раньше она была некой поддержкой, но сейчас у них всё больше противоречий… Остаётся только отрицать эти желания. Но придёт ремя, и один из них проиграет.Милый, имя тебе легион. Ты одержим, Поэтому я не беру телефон. Соблюдаю постельный режим, Но, в зеркале ты из крана твой смех, Ты не можешь меня отпустить, А я не могу вас всех.
Знал бы Освальд, в какую историю он ввязывается, не все так красиво, как кажется… Но может именно такой человек нужен ему рядом? Не простой, привыкший жить обычной бытовой жизнью, а с такой некой особенностью. Ведь поэтому и он сам отличается от остальных людей. Пингвин не такой, как они, он испытывает другие чувства, преследует другие цели, не жалея для этого любых средств и усилий, не жалея себя. Когда эта парочка покинула заведение, Кобблпот смог расслабиться, стирая с лица натянутую улыбку. После их ухода остались только напряжение и рой мыслей. Как теперь к этому отнесётся Эдвард? Сделает вид, что ничего не было, или больше не приведёт к нему Мартина, ведь как он может находиться рядом с таким ужасным человеком? Да, Освальд был сборищем сплошных недостатков, но несмотря на это, он понимал одно — Нигма не воспримет этот поступок положительно. Стакан виски… Огненная горечь проходит по всему телу, голова становится тяжелее, но напряжение уходит, как и брюнет, покидающий заведение. Тихий район, в котором каждый вечер загораются фонари, сопровождающие тенью путников, спасая от страха темноты. Но чего мог бояться он? Освальд больше не знал чувства страха. С приходом домой появляется осознание, что впереди ещё один выходной день, а значит Кобблпот полностью свободен от своего нового хобби. Но оставаться завтра дома просто невозможно. Не хотелось случайно вновь встретиться с соседями, да и эта рутина ему уже порядком надоела. В нем скопилось достаточно напряжения, чтобы за малейшую ошибку убить кого-то в баре. Иногда он мечтал об этом, но нужно держать себя в руках, иначе придётся обзавестись ещё одной проблемой по подбору персонала. А ведь их и так было достаточно, ведь больная нога начала все чаще и чаще напоминать о себе. Как оказалось многочисленные ранения в одну точку не просто заставляли его испытывать больше боли, но оказывали отнюдь не положительное влияние на сложную структуру тканей, мышцы и сухожилия с трудом восстанавливаются и навряд ли уже смогут прийти к былому состоянию. После долгих вечерних размышлений на краю кровати было решено одно — направиться к врачу, обсудить проблему с ногой и может даже расслабить спину и шею, сейчас проводится столько чудных терапий: массажи и гидропроцедуры, хаммамы и спа, не самое приятное, но действенное в его случае иглоукалывание и прочее… Да, было решено, заняться собой, а потом с новыми силами ворваться в рабочую неделю, наконец-то наказать всех немногочисленных должников и показать, кто же среди них всё-таки главный. Тяжело поверить, но против всех этих замыслов готовилось настоящее восстание всего одной личности. У того, кто именовал себя Загадочником, были абсолютно иные планы…Соврал самому себе, но так и не поверил…