Если кто будет прелюбодействовать с женой замужнею, если кто будет прелюбодействовать с женою ближнего своего — да будут преданы смерти и прелюбодей и прелюбодейка. (Левит 20)
Загадочник не мог успокоиться, продолжая думать об Освальде… Он отрицал любую возможность влюблённости, всё-таки подобное абсолютно не для них, но то самое безумное желание сжать его, присвоить, изрезать и вывернуть наружу, чтобы узнать о брюнете всё существующее, начинало терзать душу всё сильнее. Ведь во всяком случае Кобблпот настолько доверчив, что с ним можно было бы сотворить всё что угодно. Мужчина однозначно решил, что хочет открыться ему и рассказать всю правду о своем существовании, ведь Кобблпот поймёт. Загадочник уверен, что их сосед не только примет его таким, но и научится различать их по звуку шагов и простой мимике, в считанную секунду определяя, кто же перед ним сейчас. Освальд обязательно полюбит их, полюбит разной любовью. Он мог сколько угодно мечтать об их будущих трепетных чувствах, делая ставки на то, кого же больше будет предпочитать новый возлюбленный, пока не раздался противный трезвон дверного звонка, наверняка разбудивший Мартина. Загадочник был рад увидеть сейчас кого угодно: почтальона, доставку, студента, своего соседа в конце концов, но вместо перечисленных перед их дверью стояла рыжая молодая женщина с надменно изогнутыми губами… Глупая, но хитрая как проворная облезлая лиса, представляющая из себя лишь комок грязи. Таких как она не вспоминают, таких не любят, их лишь используют… Загадочник не забыл о том, что Кристен Крингл – первая влюбленность Эдди, которая привела их отношения к полному раздраю. Эдвард предал его ради женщины, глотал таблетки горстями, чтобы больше не слышать советов и нравоучений, чтобы избавиться от того, кто был защитой и опорой ещё с детских времён. «Cherchez la femme» — знаменитая французская идиома, но в чём же нужно искать женщину? В каждой проблеме и беде, ведь они отнюдь не несут счастья, лишь временное удовлетворение, и Эдвард прекрасно знал это, только не хотел признавать. Ссоры и скандалы начались еще во время её беременности. «Гормоны» – находил профессор единственное доступное объяснение, как и послеродовая депрессия. Но всё было намного проще… Кристен не хотела семьи с ним, но поняла это лишь на позднем сроке. Девушка всегда знала ответ, когда Нигма чуть ли не разбиваясь, словно тонкая посуда, кричал: «В кого ты влюблена?!». Измена за изменой привели к тому, что она устала скрывать своих любовников и ушла, оставляя после себя лишь разбитое вдребезги сердце. Что Кристен, что Эдвард предпочитали не вспоминать друг о друге после развода, но у девушки наверняка появилась веская причина, раз она решила отыскать и навестить бывшего супруга.Во мне пол-литра, и я вспоминаю наши с тобой те молитвы, Что не оградили нас от самой главной битвы. Я стучусь в дверь, а ты снова занята, С кем ты отдыхаешь, и снова без меня? В кого ты влюблена, в него или в меня? Бездонные глаза ожидают вновь конца.
— Ну здравствуй, милая, — язвительно усмехнулся Загадочник после того, как открыл дверь незваной гостье, опираясь о дверной косяк. Приглашать её в дом не входило в его планы. Мужчина презрительно оглядывал с ног до головы воплощение горя и несчастья Эдварда перед собой, пока за спиной не решил подать признаки жизни Мартин, точно не ожидавший встретить свою маму вновь. — Эдвард, — лишь ласково улыбнулась она, переводя всё своё внимание на сына, которого так бесчувственно бросила, о чем Крингл так печалилась. Ведь все было бы намного лучше и проще, если бы она изначально присвоила мальчишку себе, любой ребёнок может спокойно обойтись без отцовской любви и поддержки. Тогда бы ей точно не пришлось видеть своего бывшего, которого она считала лишь осколком прошлого. Буквально несколько минут назад мальчик видел, как Мистер Кобблпот уезжает, поэтому поддался любопытству, когда услышал дверной звонок. Как и отец, он не ожидал увидеть там Кристен, но ведь это была мама! Мама, которую он встретил с радостью, потянув в квартиру, не обращая внимания на мрачность и холод со стороны отца. Но ещё в гостиной цепкие и крепкие пальцы ухватились за плечо Крингл, осторожно убирая от неё быстро схватывающие ручки Мартина. Женщине предусмотрительно было указано пройти на кухню. Квартира небольшая, а она не так глупа, чтобы не разобраться. — Мартин, будь умничкой, — обратился Загадочник к сыну, отходя от последнего всё дальше. — Посиди в комнате, пока мы с твоей мамой будем разговаривать. Но не успела дверь в детскую закрыться, как нежданная гостья подала голос: — Эдвард, ты же понимаешь, что я пришла сюда не просто так, — тянула Крингл, обходя стол и становясь лицом к своему бывшему супругу. — Я пришла ради того, чтобы забрать Мартина, — она пыталась выговаривать слова напористо, но подобное у неё никогда не получалось убедительно. Уголок губы на лице Загадочника нервно подергивался. Его присутствие здесь и сейчас – настоящее везение. Ведь Эдварду было характерно таить обиду, тем более к своей бывшей. Эта горькая неприязнь сохранилась еще с первого дня, когда Кристен оставила его одного с собственным сыном. Но стоило бы ей прибежать ещё задолго до того, как Загадочник взял контроль, то Нигма с большой вероятностью бездумно упал бы перед девушкой на колени, утыкаясь носом в её туфли и умоляя ту вернуться, ведь где-то на задворках сознания у Эда всё ещё сохранялась надежда на искренние и взаимные чувства. Новый круг и новая пытка – отказ, а он бы терзал свою нежную душу тем, что снова отвергнут. — Неужели молодые парни тебя настолько потаскали, что ты перестала быть им интересна как бесплатная шлюха? — поправляя очки, мужчина только теперь позволил повернуться к ней лицом. — Хочешь забрать сына, чтобы давить новым любовникам постарше на жалость, рассказывая историю о том, какой твой бывший козёл? — Загадочник сохранял спокойствие, подходя к ней все ближе, не жалея своего личного пространства. — Или хочешь забрать его, давя на то, что ребёнок должен быть с матерью? Что ему плохо со мной… — он маневрировал между уверенным и саркастично-жалостливым тоном голоса, создавая между ними иллюзию напряжения, заранее зная, кто хищник в этой игре. — А потом подашь в суд и будешь требовать от меня алименты на ребёнка, ещё и на своё содержание тоже? Хотя знаешь… Любой возможный из твоих планов – дерьмо. Загадочник чувствовал своё торжество над ней, буквально накрывая горой своего величия. А ведь если бы ему дали шанс раньше, то все было бы иначе… Но именно сейчас ему удалось наблюдать за этой прекрасной картиной: нервно бегающим взглядом, неуверенно открывающимися губами в попытках прервать его и подобрать подходящие слова. Она так не привыкла играть по чужим правилам, что сейчас чувствует себя настоящим ничтожеством. — Ты ведь даже не представляешь, какого это быть матерью! И сейчас ты смеешь меня оскорблять? Ты не знаешь каково это, метаться между двух огней: между тобой с постоянными скандалами и желанием быть любимой, быть любимой достойным мужчиной, который понимает тебя, видит в тебе женщину и не помешан на своей бессмысленной работе! — хрупкая женская ладошка со звонким шлепком касается гладко выбритой щеки бывшего супруга, заставляя очки на лице того чуть перекоситься. Игра на чувствах – один из самых низких и жалких способов манипуляций. Кристен совершала это достаточно эмоционально, слезливо и громко. В любом общественном месте это сыграло бы ей на руку, но не в его квартире, где эту очередную бессмысленную ссору слышит только маленький мальчик, который станет винить себя с новой силой. И Мартин замкнётся, ведь он – причина очередного скандала и расставания родителей, то самое яблоко раздора. Сколько боли перенимают на себя дети, не в силах найти хоть какого-то объяснения всему происходящему… — А ты даже представить не можешь… — «Как сильно ты меня раздражаешь», — так и хочется сказать Загадочнику, не находящему ничего лучше, чем избавиться от неё навсегда, чего бы оно не стоило. — Не можешь представить себе, сколько боли всеми этими криками мы принесли ему. Мартин готов довериться любому человеку, в котором видит безопасность, но не нам… Поэтому давай продолжим разговор в другом месте? Я отвезу тебя домой, а там можешь кричать и драться сколько твоей душе угодно. Кристен не находит ничего лучше, чем смерить Эдварда надменным взглядом из-под очков и молча пройти к выходу, но на гостеприимство она и не рассчитывала. Но своей спокойной реакцией она лишь удивляет Загадочника, который едва ли успевает тихо заглянуть в спальню сына, который расстроенно и тихо сидел возле окна, сохраняя привычное всем молчание: — Мартин, я постараюсь вернуться как можно скорее, — тихо произносит мужчина, а затем прикрывает дверь. Даже он, альтер-эго нежного и всепонимающего Эдварда, понимал боль мальчишки, ведь и им пришлось пережить не лучшее. Двери закрываются, а экс-супруги спешат на улицу молча, проходя к машине. Кристен лишь озвучивает свой адрес, но погруженный в свои мысли «Эд» как будто бы не слушает её. В этом она была бесспорно права – Загадочник уже продумывал, куда её вывезти, как не оставить после себя улик. Кто подумает, что институтский профессор в собственный выходной решил убить бывшую жену? Смешно до абсурда! — Сначала мы поедим и поговорим в тишине. Не хочу чтобы твои соседи считали меня ужасным человеком, — пресекая любые вопросы, будничным тоном произносит мужчина, проезжая назначенный поворот. Дорога гладкая и пустая, казалось бы тишина даже убаюкивает былую злость, но Загадочник не отступает от назначенного. Бывало, что Кристен хотела о чём-то заговорить, но, открыв рот, умолкала. Будто бы осознавала всю глупость того, что могла бы сейчас высказать. Час, поворот, другой, и машина останавливается чуть ли не в глубине глухого леса, куда не каждый охотник решится зайти. — Эдвард, куда ты меня привёз? — с новым возмущением и неудачно скрытым беспокойством начинает говорить девушка, тревожно бегая глазами по сторонам и прокручивая в голове сюжеты не с самым счастливым концом. Только сейчас Крингл начинала понимать, в каком тупике она очутилась. Густая темнота между хвойными деревьями за лобовым стеклом, казалось, разрасталась с каждой пройденной минутой в кромешной тишине, а Загадочник всё никак не начинал объясняться, молча кичась над беззащитной, но такой мерзкой женщиной, которая была лишь источником несчастья. Наконец мужчина соизволил повернуть голову в сторону будущей жертвы, с пугающим спокойствием кладя ладони на свои колени и приступая к томному монологу: — Кристен, дорогая. Неужели ты думала, что у тебя получится всё испортить? Просто прийти в мой дом и обесценить весь труд в несколько лет. Ты ведь даже ни разу не задалась вопросом, а как нам было тяжело с Мартином вдвоём, — он измученно вздохнул, придавая своей речи больше театральности, — Ведь он до сих пор отказывается говорить хотя бы с мертвой мухой… И сейчас, когда впервые за долгое время у нас появился человек, готовый принять нас, полюбить, который может помочь ему заговорить, появляешься ты. Неужели ты думаешь, что я дам тебе так всё бессовестно истоптать? — Загадочник лишь тихо усмехается и возвышается над жалкой Кристен, а крепкая ладонь в порыве жгучей ненависти накрывает тонкую женскую шею. Мужчина замирает, с силой вдавливая тело девушки в сиденье автомобиля, не имея желания ослаблять хватку и не давая и шанса вырваться. Она не захотела быть с ними, не захотела любить, воплощая в себе один из семи смертных грехов, так почему же ей должен даваться хоть малейшая возможность на счастливое существование за чужой счёт. Пускай считает, что это божья благодать, и она не умирает в муках, разлагаясь от какой-нибудь венерической болезни.Так больно быть богом, ну же пойми (ну же пойми), Смотрю сверху вниз и не вижу вашей любви (я не вижу). Так больно быть богом, ну же пойми, Ведь люди неблагодарно грубы, неблагодарно глупы.
Кто бы знал, что сейчас происходило внутри Загадочника, какая неописуемая буря ликующий и перебивающих самих себя эмоций, а после и долгожданное облегчение, когда тело под его цепкими руками перестало бессильно трепыхаться, а сердце без доступа к кислороду постепенно остановилось. Дело осталось за малым, нужно лишь избавиться от тела и вычистить машину, уничтожая технику или любые улики, которые могли бы рассказать его новую тайну… Тайну, о которой не узнает никто, даже сам Эдвард.***
Освальд и в жизни не поверит, что профессор когда-то в своей жизни убьёт кого-то крупнее, чем лягушку для препарации. Навряд ли он сам когда-нибудь догадается о произошедшей ситуации, но отсутствие машины на привычном месте лишь заставило нахмуриться брюнета. Кобблпот не ожидал, что не успеет он и вставить ключ в замочную скважину своей двери, как на лестничной площадке появился заплаканный мальчик, ища в нем понимания, как когда-то искал он сам в своей матери.из жизни в тлен, из тлена сразу в глубину, меня найдут истерзанным в сугробах, среди обиды, боли, космоса...