***
Обессиленность. Она буквально пригвоздила его к кровати с такой силой, что Драко мог поклясться чем угодно, но ощущение было из тех, что на нем развалился тролль. Каждая мышца тела была натянута, как струна, которая вот-вот дернется и разорвется напополам. Физически он ощущал боль, которая уже встречалась ему раньше. Когда на хогвартском поле для квиддича в него влетел бладжер, сбрасывая с метлы. «Паршиво, Малфой», — подумал он и закатил бы глаза, если бы даже на это скудное движение ему хватало сил. «Черта с два, ты же МАЛФОЙ! Ну-ка поднимайся», — прокомандовал он сам себе и пытался дернуться с места, переходя в сидячее положение. Но и эта попытка потерпела фиаско. Он не сдвинулся ни на один чертов дюйм. Драко никогда не нравилось чувствовать себя жалким. А сейчас он был жалок, как никогда. Лежал в своей спальне практически парализованный. Что вообще произошло? Он рьяно перебирал воспоминания, стараясь отыскать ниточку, которая привела бы его к понимаю происходящего. Но последнее, что он помнил — свой кабинет. Несколько недель Драко, возвращаясь с работы в Министерстве, штудировал книги и всевозможные древние рукописи о проклятиях. О да, несколько лет назад бы он использовал всю эту информацию для обучения темным искусствам в попытке угодить Темному Лорду и, показывая свои точеные навыки, возродил бы былую силу фамилии Малфой. Но теперь он страстно желал навсегда избавиться от этого клейма на руке. Оно всегда будет напоминать ему о том, что однажды сделал самый дерьмовый выбор из всех. Он стал жалкой марионеткой в руках чудовища. Он причастен к смерти ничем не повинного человека, который являлся его директором на протяжении шести лет. Его ошибка стоила свободы его родителям, которые не скоро еще вернутся из Азкабана. Если вообще вернутся. Он пошел в чертов Аврорат не из благих намерений спасать этот новый мир от очередных угроз. Он никогда не признался бы себе, что готов быть мальчишкой на побегушках у Министерства лишь для того, чтобы обелить свое имя. Ему было всегда плевать на то, что о нем думают другие. Единственной целью было показать себя как можно лучше и, подобно настоящему Слизеринцу, расположить к себе нужных людей. Он мечтал лишь о том, что его мать должна вернуться в Мэнор. Единственным человеком, которого он хоть когда-то любил, была Нарцисса. Ни отец, ни жалкая прилипала Пэнси, или вертихвостка Астория, которая видела в нем лишь еще одну ступень к привилегиям. Он любил Нарциссу, и мысль о том, как ее целует дементор, заставляла сердце сжиматься в камень. Но метка на его руке была первой в списке. Он испробовал все знакомые ему заклинания, чтобы попытаться свести ее с кожи. Но каждый раз, как он направлял палочку на руку, шепча нужные слова, Метка лишь ехидно отзывалась, позволяя змее танцевать свой смертельный танец на предплечье. Зелья так же оказались бессильными. Он бы все отдал за встречу со Снейпом, но его крестный давно был мертв. Он всегда украдкой восхищался этим скрытным человеком, который вытаскивал его благородную задницу из всех передряг. Он умер, чтобы защитить его: чтобы его руки не были измазаны в крови, а разум бы не помутнился от убийства. Все близкие для него люди были в безвыходном положении, либо гнили в земле. Вот к чему привела его трусость, когда он позволил себе в страхе за семью принять Метку. Но что-то неладное происходило с ней. Драко стал замечать, как она покрывается корочкой, которая позже трескается, высвобождая кровь. Стоило ранам слегка затянуться, как появлялись новые. Мерзкие гнойники на почерневшей коже. Но в этот вечер Метка словно зажила собственной жизнью. Когда Драко уснул, уткнувшись носом в фолиант, его руку разразила боль. Он тут же вскочил, засучив рукав и ему предстала не самая приятная картина. Даже отвратительная. Его кожу словно вспороли клинком и он мог видеть, как рана простирается глубже и глубже с каждой секундой. Разрывая мышцы, сухожилия, казалось даже что кость горела изнутри. Последнее, что он запомнил, так это желание избавиться от руки вовсе, чтобы перестать чувствовать эту агонию. Он уже занес палочку над рукой, но в кабинет ворвался Артур. И комната погрузилась во тьму. «Чертовщина какая-то», — срезюмировал он в своей голове. Ответы необходимо было узнать как можно скорее, но его мысли разбились о звук приближающихся шагов. Должно быть, Артур решил его проверить. Но Драко был так измотан, что ему меньше всего хотелось бы сейчас отвечать на вопросы. Поэтому он не придумал ничего лучше, чем притвориться спящим. Это он мастерски проворачивал каждый раз, когда в детстве Нарцисса наведывалась к нему в спальню. Он еще не учился в Хогвартсе и испытывал свои скудные навыки в колдовстве на ближайших предметах. Правда, однажды, он так заигрался, что поджег кровать. С тех пор мать каждый вечер проверяла, действительно ли маленький наследник улегся спать. А Драко выучился блестящей актерской игре, чтобы дать себе возможность побаловаться с магией после отбоя. Но судя по шагам, в коридоре было несколько человек. Один точно был домовиком — их нелепые шаги можно было с легкостью распознать. Но вторым был уж точно не Артур. За годы, проведенные с ним в одном поместье, Драко узнавал его размеренный шаг издалека. Но было уже поздно, раз он решил сыграть в Спящую Красавицу. Двое зашли безмолвно, не перекидываясь ни единой фразой. Со стороны двери повеяло чем-то похожим на…корицу может быть. Скорее всего домовик принес ему завтрак — его любимые булочки. Драко всегда был сладкоежкой. Он лишь услышал, что Альфи засеменил по коридору, предварительно прикрыв дверь. Второй же человек даже не сделал шаг. Просто стоял на том же месте. Драко уже раздирало от любопытства, кто же решил нанести ему визит. Он распустил большую часть эльфов, а из прислуги остался только Артур, который, был своего рода секретарем в большей степени. Гостей уж точно не водилось в Мэноре с тех пор, как он остался единственным хозяином. «Интересно». Пока он строил догадки о том, кем же являлся его незванный гость, человек все же оторвался от места и сел на ковер возле Драко. Это уже начинало раздражать, еще и дурацкие часы так громко отбивали ход, что хотелось немедленно вскрыть себе черепную коробку. Любопытство взяло вверх и Драко приоткрыл один глаз, на который спадала прядь его белоснежных волос. Перед его кроватью на корточках сидела сама Гермиона Грейнджер. «Какого, мать его, черта тут потеряла Грейнджер?!» — непонятная ярость вскипела в его груди. Впрочем, как и всегда, когда он видел эту гря… Драко быстро сглотнул, напомная себе, что пора бы наконец забыть это слово. Он стал другим, Война прошла, но не чувство отвращения к этой обладательнице вороньего гнезда на голове. Грейнджер подняла руку, приближаясь ей к повязке на его руке, но та застыла в воздухе. Девушка задумчиво смотрела на его запястье, закусывая губу. Взгляд же блуждал где-то в пространстве. Драко вспомнил это ее выражение лица на школьных лекциях, когда она разбиралась в очередном новом заклинании, которое пока не могла понять. Она о чем-то думала. А это уже было интересно. Драко продолжал подсматривать за ней, заблаговременно переведя дыхание в спокойный ритм. Играть свою роль, так до последнего. Он заметил, как она тряхнула головой, отчего ее каштановые кудри подпрыгнули, как тысяча пружин. Девушка снова потянулась к его повязке, но на этот раз целенаправленно. Она медленно отогнула ее край, но снова замерла. Затем случилось что-то странное. Драко почувствовал, как ее мягкие подушечки пальцев скользнули вниз, очерчивая контур вен на руке. Она смотрела на его предплечье так, будто увидела Священый Грааль. Она медленно провела пальцами снова, неотрывно наблюдая за своими движениям. Что-то внизу живота Драко сжалось. Ее пальцы были такими обжигающими, как будто она только что выпустила из рук чашку с горячим чаем. Он снова сглотнул, но в его голове мелькнуло одно воспоминание. Как вчера, пока он лежал в карете, она вцепилась в его руку, тем самым пробудив ото сна. Он в шоке переводил взгляд со своей ладони на лицо Грейнджер, которое сковал ужас. Он всегда знал, что она терпеть не могла полеты, а метла никогда ее не слушалась, с самого первого урока у мадам Трюк. Он тогда кинул ей пару своих фирменных издевок, без которых не воспринимал общение с Грейнджер. «Какого черта эта заучка сейчас делает? Как она вообще посмела гладить меня по руке, как будто я какой-то замшелый Уизли?!» Драко явно был в недоумении с примесью ярости, но в ее движениях было слишком много мягкости. Даже нежности. Астория всегда пыталась разбудить в нем похожие чувства, вырисовывая ногтями узоры на его руке, пока они валялись в его спальне каждый раз после бурного секса. Он умел читать девушек и ломать их коды, и именно сейчас он понял, что чертова Грейнджер позволяет себе слишком многое. Для нее, разумеется. Она же идиотская моралистка и вряд ли вообще прикасалась к мужчинам, кроме своего Уизела. А сейчас она сидит в спальне Драко Малфоя и не может оторвать пальцев от его кожи. «Абсурд», — подумал Драко, но эта мысль его почему-то раззадорила. Ну что ж, настал его ход. — А вчера ты была более настойчива в своих прикосновениях, Грейнджер. Видеть выражение ее лица в данный момент было бесценно. Грейнджер втянула в себя воздух и замерла на месте. Но ее бегающий взгляд и розовеющие щеки выдавали ее с головой. Естественно, у него получилось смутить ее, да еще и превосходно. Он никогда не видел таких эмоций у нее, потому что единственное, что он заставлял ее делать — так отвечать колкостями в ответ, превращая шоколадные глаза в темные от злости бусины. Она медленно развернула голову в полоборота, смотря ему прямиком в глаза. Она безуспешно пыталась придать взгляду ее фирменную строгость, но расширенные зрачки играли против нее. Драко уже нравилась эта авантюра, поэтому он соблазнительно сощурил глаза в ответ. Она все так же прикасалась к его руке, а сама была похожа на лань, которую ослепили Люмосом. Она как будто ждала чего-то, и Драко не отказался проявить инициативу вновь, чтобы снова заставить ее стыдиться. — Что, так понравилось трогать меня, Грейнджер, что не можешь отпустить руку? Драко все так же пристально всматривался в ее лицо, ожидая очередную порцию ответной реакции. Глаза Грейнджер так широко раскрылись, что без труда отражали весь спектр переполнявших ее эмоций. Интерес, стыд, злоба. С этой девчонкой никогда не было скучно играть, поэтому Драко годами подтрунивал над ней. Она, хоть и никогда не привлекала его как девушка, но зато она была живой и экспрессивной. Она не боялась его насмешек, а всегда выдавала свой ход. Сильная духом девчонка, сердце Золтого Трио, умнейшая ведьма. А сейчас, казалось бы, он впервые застал ее врасплох. Отчего все это Драко находил чертовски увлекательным. Она все же вышла из оцепенения и дернула руку на себя, отползая чуть в сторону от его кровати. Перестав ощущать ее прикосновение, Драко почувствовал, как электрический импульс проходит от его руки, распространяясь где-то в воздухе. По ее ошелмленному лицу он понял, что она чувствует то же самое. — Я просто проверяла, Малфой, не бери на себя слишком много! Знаешь, у меня нет абсолютно никакого удовольствия находиться здесь сейчас и чем быстрее я разберусь с этим, тем скорее я наконец позволю себе роскошь не видеть больше твое самодовольное лицо! — Грейнджер все так же безуспешно пыталась показаться стойкой, но Драко не проведешь такими дешевыми трюками. — Как знаешь, Грейнджер, но это обычная реакция девушек, когда они оказываются у меня в спальне, так что не утруждай себя объяснениями. А вот это был шах и мат. Драко был уверен, что о плотских утехах Грейнджер никогда в жизни бы, даже под страхом Авады, не стала бы говорить вслух. Тем более слышать об этом от него, в такой, как бы сказать…интимный момент. Драко победоносно растянул губы в своей отработанной ухмылке понимая, что попал в яблочко. Грейнджер не нашла ни единого слова, что можно было бы швырнуть в ответ на его пошлую реплику. Она просто начала молча разматывать повязку на руке, делая максимально отрешенное лицо, но тут же начала снова краснеть. Драко не сводил с нее глаз. Он обратил внимание на то, что от ее школьной нелепости не осталось и следа. Черты лица стали более женственными, а с этим нелепым румянцем на щеках она выглядела, как фарфоровая кукла. Волосы, которые он так высмеивал все эти годы, приручились ей и вместо взрывной копны он видел струящиеся шоколадные кудри, которые эффектно обрамляли маленькое, сердцевидное лицо. Драко стало стыдно признаваться самому себе, что Грейнджер стала в разы привлекательнее, но он быстро отбросил эти мысли, напоминая, что они, на секунду, из разных вселенных. Он уже догадывался, что она увидит под повязкой. Мысли о трепещущей перед ним Грейнджер рассеялись, а теперь его ждала только боль, о которой он забыл на несколько минут. Задеревеневшая ткань не планировала сдаваться и намертво прилипла к коже. Драко съежился от боли, когда она попыталась отодрать кусочек вручную. «Грейнджер, я же знаю, что ты меня ненавидишь, но даже я надеюсь, что ты не монстр и не будешь измываться над таким засранцем, как я», — хотел он было сказать вслух, но она, кажется, и без слов все поняла. Грейнджер держала в руках бутылек с зельем, аккуратно наклоняя его над раной, чтобы оросить повязку. Руку неистово защипало, если это слово можно назвать уместным. Он снова почувствовал адское жжение и стиснул челюсти. Не будет же он ныть перед ней, как жалкий Уизли. Он Малфой, а та скулящая версия самого себя уже осталась в прошлом. Краем глаза он заметил, что она сочувствующе посмотрела на него, приоткрыв рот в порыве что-то сказать. «Вот уж жалости от тебя мне точно не нужно!» — прошипел он про себя безмолвно, вперив в нее взгляд. Она сжала губы в тонкую линию, как будто одернула себя от несказанных слов. Славно, она как будто читала его мысли о том, что следует, а чего не следовало бы делать по отношению к нему. Этот молчаливый компромисс вполне устраивал его в данную минуту. — Знаешь, Грейнджер, — безучастно прохрипел он, — Мне самому тошно от мысли, что именно ты сейчас все это видишь, поэтому, Салазара ради, сделай все как можно скорее и проваливай. А вот теперь он увидел привычную ему Грейнджер. Она недовольно хмыкнула, поднимаясь на ноги. Драко обратил внимание, что сегодня она выглядит как-то…по-Малфоевски. На ней была элегантная шелковая блузка, которая эффектно подчеркивала тонкую талию. И, что нетипично для нее, Грейнджер сегодня надела короткую черную юбку. В ней ее стройные ноги выглядели весьма недурно. «Она слишком похорошела за это время. Прекрати пялиться на Грейнджер, чертов ты придурок, и вспомни наконец, кто перед тобой стоит!» Драко решил, что перевести свой ребяческий восторг от длинных ног в колкий комментарий, будет лучшей защитой. По крайней мере, от самого себя и его плотоядных мыслей о гриффиндорской принцессе. — Если ты решила, что красоваться в юбке это лучшая идея сейчас, то я готов тебя расстроить — мне нет дела до тебя. Просто делай свою гребаную работу! Не помогло. Она даже не обратила никакого внимания! У нее, видимо, за эти несколько минут в его присутствии появился иммунитет к слизеринскому сарказму. Сделав несколько уверенных шагов в его сторону, она остановилась возле кровати, протягивая Драко бутылек с зельем. «Отлично, она решила меня отравить, чтобы скорее расправиться со мной и убраться восвояси. Хороший ход, Грейнджер, но не сегодня», — Драко пристально вгляделся в мутное стекло зелья, а после перевел недоверчивый взгляд на девушку. Она опять как будто влезла в его мозг, выдавая ответ быстрее, чем он успел бы что-то сказать о ее намерениях поквитаться с единственным наследником Малфоев. — Выпей это, Малфой. Боль отступит и ты сможешь заснуть. Это редкое зелье и ты будешь полным кретином, если из-за своей гордыни проваляешься несколько месяцев, как беспомощный старик в своей кровати. Ну? Нонсенс. Гермиона Грейнджер протягивает руку помощи Драко Малфою. Где это видано? Ну и что, что она первая позвала на помощь, когда юного и безрассудного Драко цапнул гиппогриф? Сейчас она помогает, по своей воле или нет, бывшему Пожирателю Смерти. Ее заклятому врагу. Наверняка она чувствует себя так же паршиво в этой ситуации, как и он сам. Ему ничего не оставалось, как кивнуть в ответ, не в силах устно согласиться с ней. Драко поднял руку в попытке перехватить зелье, но, как и в прошлый раз, его старания совладать со своим обессиленным телом потерпели крах. Сегодня он чувствовал себя максимально беспомощным, а осознание того, что он так позорится своим состоянием перед Грейнджер, заставило ярость к самому себе вскипеть за считанные секунды. Но то, что она сделала потом, явно было лишним, но необходимым. Она села на кровать и аккуратно просунула руку между спиной Драко и подушкой, приподнимая его наверх. От ее нежного прикосновения к оголенной спине, Драко вздрогнул, почувствовав, как табун мурашек пробежался по всему телу. Он напрягся, умоляя Мерлина, чтобы она не увидела этого. Теперь настала его очередь вспыхнуть огнем. Неимоверный жар обдавал его спину, резонируя с теплом руки девушки. «Салазар тебя раздери, Драко. Ты настолько позабыл о прикосновениях девушек, что теперь готов возбудиться даже от этой гря… Грейнджер, будь она неладна со своими руками!» — Драко закрыл глаза в попытке очистить разум от бредовых идей. Ну и чтобы скрыться от взгляда Грейнджер, конечно, который сейчас только подкинул бы дров. Она находилась слишком близко к нему. От ее нахождения в нескольких дюймах от него начинало сносить крышу. Он все же решился посмотреть на нее, развернув голову в ее сторону. Она пытливо разглядывала его губы, все еще держа в руках бутылек с зельем. Драко додумался наконец, зачем она все это делала и машинально открыл рот. Он будет ругать себя за эту комичную беспомощность перед зазнайкой Грейнджер, но потом. Капли горького, как огневиски, зелья, упали на его язык, заставляя поморщиться от тошнотворного вкуса. Грейнджер высвободила руку из-под него, аккуратно опуская Драко обратно на подушку и отошла в сторону, наблюдая за действием зелья. Ему действительно стало легче — боль отступала, а тело начало обволакивать теплом и долгожданным расслаблением. Драко открыл глаза через несколько секунд после того, как Грейнджер уже направилась к двери. Какими бы не были их отношения до этого, но именно сейчас она помогала ему. Тому человеку, от которого отвернулся весь мир. О котором писали в газетах, смакуя позор его семьи. Который, как сам считал, не достоин того, чтобы о нем вот так заботились. «Пожалеешь ты о своих словах, Малфой, но манеры есть манеры» — Спасибо. Драко похолодел от этого простого слова. Он не привык кого-то благодарить, ведь люди, чаще всего, сами выслуживались перед ним, налетая как мухи на мед. Он всегда был избалован вниманием со всех сторон, и лизоблюство, хоть и раздражало его в людях, но всегда тешило урчащее эго. Он, кажется, впервые в жизни искренне был благодарен кому-то, кроме своей матери. Даже друзьям он вышвыривал это слово скорее как одолжение. Грейнджер замерла, дернув за ручку, но дверь так и не открыла. Она простояла так еще несколько секунд, видимо переваривая то, что услышала. Два заклятых врага сегодня сделали слишком много невозможного. Дверь открылась и она выпорхнула из спальни, оставляя Драко наедине с гудящей тишиной. Ее молчание, пожалуй, было достаточным для сегодняшнего вечера.***
Он стоял почти по пояс в иссохшей траве. Ветер щипал за оголенную кожу рук, заставляя Драко сгорбиться в попытке согреться и унять дрожь. Перед ним находилась старая, хлипкая хижина, окна которой, по всей видимости, были обращены в другую сторону, судя по слабому сиянию на земле. Слизеринское любопытство взяло вверх и он, максимально согнувшись, чтобы не выдавать себя высоким ростом, крался вдоль стены. — Это еще что такое? Сивый, а ну проверь снаружи, мы не ждали гостей так скоро. Драко замер, вслушиваясь в шаги, которые доносились со стороны предполагаемого входа. Кажется, он, волей случая, обнаружил логово Пожирателей. А вот встречи с одним из них он уж точно не желал, прослыв дезертиром. Трава на той стороне зашуршала, но точно не от шагов этого гадкого оборотня. Там был кто-то еще. Драко, определенно, стоило поблагодарить свою мать за то, что в детстве усаживала его за рояль. Он, как представитель аристократии, должен был быть приучен к любви к искусству. Но развитый слух и привычка передвигаться в подземельях Хогвартса после отбоя, будучи незамеченным, сыграли на руку. Он точно понимал расположение Сивого и обошел хижину так, чтобы с его ракурса он точно не был замечен. Но то, что увидел Драко после, сопроводилось засасыванием под ложечкой от ужаса. На земле лежала Грейнджер, опершись на локти, в безуспешной попытке отползти на безопасное расстояние. Ее глаза сверкали от страха настолько сильно, что Драко мог разглядеть невыступившие слезинки. «Черт тебя дери, Грейнджер, да ты магнит для опасностей!» — выругался он про себя, выставив палочку на изготовье. — Да, Белла, у нас действительно гости, и ты даже не поверишь, кто это! «Вот дерьмо, еще и моя полоумная тетка здесь. Молодец, Грейнджер, ты в одном шаге от того, чтобы создать еще одно охренительное Трио!» Малфой вздохнул, когда воспоминания пыток в его поместье заполонили мысли. Тогда, как ему казалось, он поступал благоразумно, не выдав чертова Поттера в лапы Пожирателям. Он отлично сыграл, оставив мальчишку в живых. Но именно в тот день все внутри него перевернулось. Именно тогда он понял, на какую же дерьмовую дорожку ступил, приняв Метку. Когда его тетка, обезумевшая от мысли, что кто-то мог прокрасться в хранилище и украсть оттуда вещь Волдеморта, мучила Грейнджер. Он не мог отвернуться, ощущая каждой клеточкой тела взгляды остальных Пожирателей, обращенных на него. Он не мог смаковать эти пытки, как Беллатриса. Он не мог видеть, как безоружную девушку, которую он знал всю жизнь, мучали Круциатусом. Он на своей шкуре знал, какая это адская пытка и даже Поттеру бы не пожелал такой участи. А сейчас Грейнджер снова столкнется с ней лицом к лицу. Снова безоружная — в ее руке он не видел палочки. И он снова ничем не сможет помочь. Тошнота подступила к горлу, а слово «Трус» вращалось в голове с такой силой, что у него закружилась голова. Пока он был поглощен мыслями, он услышал, как тело Грейнджер с силой ударилось о землю. Этот подонок Фенрир швырнул ее. Его тетка выплыла из хижины и остановилась в нескольких шагах от Грейнджер. Драко посильнее сжал палочку в руке, приготовив тело к рывку, если начнется бойня. — А она что здесь делает? Маленькой, поганой грязнокровке видимо понравились наши игры в прошлый раз, раз она пришла за добавкой? — Беллатриса в своей фирменной актерской манере изрыгивала слова в лицо Грейнджер, пока та стояла на коленях, уперевшись ладонями о землю. Она дрожала так же сильно, как и в прошлый раз перед Лестрейндж. Неудивительно. Его сумасшедшая тетка могла напугать своим видом любого. Но не стоило недооценивать храбрость девушки. Несмотря на то, что она в самом проигрышном положении стояла на коленях перед безумным Пожирателем, она, рыская в карманах, видимо пыталась отыскать палочку. И кто из этих двоих сумасшедший в большей степени? Не один Драко заметил ее попытки достать палочку. Беллатриса замахнулась ногой и с остервенением пнула Грейнджер по руке. От такого удара девушка повалилась назад, без единого шанса удержать свое тело от падения. — Да как ты смеешь заявляться сюда и пытаться поднять свою чертову палочку на меня! — Беллатриса заверещала так, что у Драко свело уши. Он ненавидел эту психопатку всеми фибрами души как минимум за то, что она всегда разговаривала в этой экспрессивной манере. Мгновение спустя Драко услышал треск разрывающейся ткани. Беллатриса нависла над Грейнджер, протягивая палочку к ее предплечью. Драко вспомнил ту надпись, которую она вычертила у нее на руке варварским способом — клинком. Ей доставляло неимоверное удовольствие мучить своих пленников любыми способами, она не гнушалась ничего. Именно Беллатриса Лестрейндж оправдывала свое звание Пожирателя Смерти. Она упивалась страданиями и они опьяняли ее не хуже добротного огневиски. Крик Грейнджер разорвал воздух. Драко стало не по себе — история повторялась, и что-то подсказывало ему, что это лишь первый акт. Беллатриса не закончит представление, пока не наиграется со своей любимой игрушкой. — Как ты сюда попала, грязнокровое отродье? Как ты нашла это место? — Я не знаю, как сюда попала, я понятия не имею, я просто оказалась на тропинке. — Грейнджер лепетала, как ребенок, которого отчитывают родители — ее слова сочились безысходностью. — Ты лжешь, мерзавка! — его тетка занесла руку в воздух и со всей силы швырнула ее в лицо девушки, оставляя на щеке яркий след от пощечины. Это было последней каплей. Драко не мог себе позволить смотреть на все это еще раз. Не мог позволить девушке, которая так старательно пыталась помочь ему сегодня, страдать от рук этой безжалостной убийцы. Он ринулся вперед, вытянув палочку, но с шумом врезался в невидимую стену. «Это еще что за чертовщина?» Драко сделал еще шаг, но снова был отброшен незримой силой на несколько шагов назад. Ему удалось устоять на ногах и теперь картина происходящего разворачивала перед ним, как представление в театре. Но самое удивительное было в том, что его никто из присутсвующих не заметил. Это, его, несомненно порадовало, но и вместе с тем его руки предательски задрожали от бессилия. Он был тут, он мог бы разорвать их всех в клочья, даже кинуть Аваду, переступая через принципы. Но он был бесполезен как никогда. Злость бушевала в нем, как ураган, который изничтожал его внутри. — Фу, Белла, перестань. Тебе не мерзко прикасаться к этому отродью? В конце концов, где твои манеры? Мы же не жалкие магглы, чтобы решать вопросы руками. — Сивый смачно выплюнул в сторону Грейнджер, показывая всю неприязнь к ней. «Чертов ты лицемерный говнюк! Посмотри на себя, чудовище! Единственное отродье здесь, так это ты!» — Драко уже вскипал не на шутку. Он ненавидел этого жалкого прихвостня Пожиретелей, которого они, ко всему прочему, не считали за равного себе. Беллатриса же, видимо, прислушавшись к словам оборотня, вскинула палочку. Драко нервно сглотнул, прекрасно осознавая, что он увидит дальше. Он хотел отвернуться, он не мог смотреть на это ужасное зрелище, не сможет еще раз слышать крики Грейнджер, которые осядут в его мозгу, поглощая очередную ночь в кошмар. Это было выше его сил, учтывая то, что он здесь был лишь жалким элементом интерьера, который ничем не может помочь ситуации. -Круцио! Грейнджер завизжала так, что его сердце ухнуло куда-то в район желудка. Ее маленькое, хрупкое тело изгибалось в спине в жутких судорогах. На этот раз его тетка была более беспощадной. -Круцио! Он уже не смотрел вперед себя. Он рассматривал свои руки, которые сжали палочку до побеления костяшек. Он должен попытаться сделать хоть что-то. Мысли вращали заклинания, как в незримом каталоге, но паника сковала его настолько, что он не в силах был адекватно соображать. Он услышал еще одно непростительное, но так же не поднимал глаз. Черт, ему было так страшно за Грейнджер. Он злился на себя, что вечно самоуверенный Малфой растерялся как мальчишка при виде опасности. Причем опасности не для него самого, а для другого человека, которого он знал с самого детства. Для человека, который пару часов назад позволил ему уснуть без очередной вспышки боли. Она избавила его от нее, а он не мог сделать то же для Грейнджер. — Я еще не наигралась с тобой, милая. И тут он все же посмотрел в спину своей тетки с таким взглядом, который готов был пронзить ее насквозь, беспощадно, раз за разом оставляя кровоточащие раны на ее плоти. Драко всегда знал для себя, что ярость и страх за близких в тандеме были лучшим мотиватором. Теперь он был уверен, что хотя бы попытается. Ради Грейнджер, которую в этот раз он не мог оставить в беде. Он не даст им шанса наиграться с ней и оставить ее бездыханное тело на этой холодной земле! «Черт возьми, Малфой, будь мужиком! Пора им становиться, Мерлин тебя раздери!» Драко уже поднял палочку, касаясь краешком древка этой пульсирующей, мутной материи щита перед ним, готовясь выпустить заклинание, но Беллатриса оказалась быстрее буквально на секунду. — КРУЦИО! Жуткий, горловой крик Грейнджер сотряс липкую тишину ночи. Драко сжал палочку в озверением и, наконец-то, прокричал, целясь в незримый щит. — Экспульсо! Окружающий его мир с этой чертовой хижиной, с Грейнджер, что лежала на земле без сознания, с его долбанутой теткой, которую он мечтал бы вычеркнуть из родословной навсегда и с этим адским отродьем Сивым, наконец, схлопнулся в беспроглядную черноту. Драко раскрыл глаза, пытаясь сориентироваться в пространстве. Он все так же лежал в своей кровати в поместье. Но, когда он увидел свою руку, глаза его в изумлении распахнулись. В его побагровевшей ладони лежала палочка, которую он все еще сжимал изо всех сил. Но не это удивило его. А то, что Метка на его предплечье стянулась и побледнела. «Твою мать, Грейнджер, что за чертовщину ты мне приготовила, а?»