Шрамы Малфоев

Гермиона пробудилась после отвратительной ночи в полдень. В голове кружились воспоминания, разнося мозги в щепки, словно вредоносные пикси, о сегодняшнем сомнамбулическом «приключении». Она была твердо уверена, что это всего-то последствия ее глупой безрассудности, из-за которой она подарила подонку Малфою шанс забыться во сне, пожертвовав последними драгоценными каплями зелья. Ночные кошмары настолько становились рутиной, что пора бы уже научиться не воспринимать их всерьез. Всем могли сниться такие жуткие сны — всем, кто прошел Войну, кто впитал ее каждой клеточкой тела, словно губка. Обыкновенный посттравматический синдром, о котором она читала в маггловской литературе по психологии, стараясь найти хоть какое-то объяснение своему состоянию в предыдущие месяцы. Но разве такие дряные ощущения могли быть простой проделкой мозга? Гермиона все так же пыталась уверить себя, что ее сон о Пожирателях, и в особенности о Беллатрисе, был всего-то исходом пережитого за последние дни. Все блестяще складывалось в пазл — она, нахождение ее в Мэноре, встреча с Малфоем. Воспоминания решили просто разыграть ее, подстроив реальность под то, что она выдерживала раньше. В конце концов, Грейнджер всегда была олицетворением рациональности, она всегда раскладывала все имеющиеся части происходившего по полочкам, умела выстраивать логические цепочки. Те самые, что сейчас разрушались, словно были сделаны из хрупкого хрусталя. Сколько бы она не старалась обмануть саму себя, но удавалось ей это довольно паршиво. Ее взгляд сверкнул под лучами полуденного солнца, направляясь на груду одежды, что она с омерзением скинула с себя ночью. Какими бы не казались успешными попытки подавить в зародыше подозрения о том, что все происходящее часами ранее — лишь плод ее обостренного воображения, но приходилось нагло смотреть фактам в лицо. Она лежит голая в кровати, а ее испорченные вещи покоятся на узорчатом ковре. Шрам ожил прошлой ночью вскипающей болью. Ее снова пытала Лестрейндж Круциатусом множество раз — она даже не запомнила того, сколько она слышала Непростительных в свою сторону. Еще ночью Гермиона была уверена в том, что сразу после пробуждения отошлет письмо Гарри, чтобы тот помог ей хоть как-то. Но теперь же она ясно понимала, что этому не бывать. Кингсли строго-настрого запретил ей выдавать детали ее работы хоть кому-то, кроме него. Но и связываться с министром она желала меньше всего. Сколько раз она разгадывала и не менее опасные загадки? С тех пор, как ее и Поттера распределили на один факультет, не прошло и единого спокойного дня обучения в Хогвартсе. Завязав дружбу с Избранным, она обрекла саму себя на участь чертового детектива. Но, по крайней мере, она никогда не оставалась один на один с чем-то жутким. Гарри и Рон каждый раз оказывались рядом, будто они трое были связаны чем-то большим, чем просто школьная дружба. Мальчишки всегда бросались на помощь и так было легче. Легче осознавать, что ты не предстаешь один на один с опасностью, когда вас целых трое. Но кто сейчас мог помочь ей? Домовой эльф, прислуга Драко, тупоголовые Авроры, которых натаскивали лишь в ведении боев? Сейчас решимость жарким потоком разливалась в каждом сосуде ее тела. Она соскучилась по квестам. Достаточно штиля было в последние годы. Любого другого человека это бы, несомненно, обрадовало в послевоенное время. Никакая опасность не могла угрожать жизни, подкидывая очередную порцию щекотливых происшествий — так должно было быть. Другого человека бы все это воодушевило, но только не Гермиону. Она не кичилась своими заслугами, не могла впитывать внимание общественности в свою сторону, не могла наслаждаться такой дерьмово доставшейся популярностью. Какими бы не были ее подвиги, но в глазах магического общества она оставалась лишь «Подругой Гарри Поттера». Никто не знал, каким превосходным стратегом она была, какое бессчетное количество раз спасала жизни Гарри и Рону. Ей не нужно было одобрение толпы — ей необходимо было доказать самой себе, что она — автономная частица, она сама по себе может справиться с чем-то жутким, она сама… Раз уж она оказалась здесь, даже против своей воли, но отступать раньше времени уж точно не представлялось возможным. Гермиона выуживала из самых отдаленных подкорок сознания образ Малфоя. Драко на протяжении всей его жизни был несносным типом, но он был очень умен — мысль об этом больно саднула по ее самоуверенности, но в реальности дела обстояли именно так. Наверняка в Мэноре была богатая библиотека, благодаря которой ее сокурсник преуспевал в знаниях, которые не были доступны большинству учеников Хогвартса. Гермиона хитро сощурила глаза, разрабатывая план доступа к его книгам. Она положилась на то, что в конечном итоге она находилась именно здесь по долгу службы. Для лечения благоговейного лорда Малфоя необходимо было расширить свои познания в целительстве. Отличная отговорка, не правда ли? Артур, учитывая свой профессионализм, не стал бы наблюдать за тем, что именно она изучает, словно надзиратель в Азкабане. Осталось лишь включить свою девичью харизму: смущенно взглянуть в лицо старика, потеребить одежду, прикусить губу и лепетать что-то о намерении скорее помочь Драко. План показался ей идеальным, и тут уж дело за малым — воплотить его в жизнь. Гермиона выбралась из-под одеяла, которым Артур обернул ее, чтобы сберечь от кошмаров. Твердой походкой она направилась прямиком к комоду, где должна была находиться ее новая одежда, как она могла бы предположить. Но на гладкой столешнице девушка отыскала лишь пергамент, обмотанный оливково-зеленой шелковой лентой. Она дернула за скользящие концы и наконец прочла записку, оставленную ей: «Доброе утро, Мисс Грейнджер. Так как мы не смогли доставить вашу одежду из дома, не привлекая лишнего внимания, я купил новые наряды для вас, на то время, что вы находитесь в Малфой Мэноре. Вся одежда находится в шкафу, но если вам что либо не придется по вкусу, дайте знать. С уважением, Артур» Гермиона закатила глаза от подобного рода официальности. Ей все так же было не по себе от мысли, что ее персону слишком уж обхаживают в поместье. Она не привыкла к таким жестам в ее сторону. Но такая забота ей, безусловно, льстила. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз покупала себе что-то новое за предыдущие пару лет. Явно уж шоппинг не входил в список важных дел, но все же Гермионе иногда казалось, что в той войне она схоронила свою женственность. Плотные джинсы, увесистые ботинки и теплая шерстяная толстовка стали ее привычной одеждой. Так было всегда, но годы идут и пора бы уже, наконец, напомнить себе о том, что она скучает по обыкновенным девчачьим делам. Грейнджер лишь вздернула уголком губы, пока следовала в сторону платяного шкафа. «Слишком уж по-Малфоевски, Гермиона» Она толкнула массивную дверцу на себя, застывая в шоке. Вешалки плотным рядом водружались на стальной перекладине, походя на тесную полку с книжными корешками. В ее гардеробе никогда не было столько одежды, сколько бы она себя помнила. Слава Годрику, Артур выбрал нейтральные оттенки, которые так идеально подходили ее нынешнему внутреннему состоянию. Если бы Малфой выбирал ей наряды, каждый был бы насквозь пропитан изумрудной слизеринской тематикой, но не в этот раз. Ткани пестрели оттенками розового, жемчужного, алого, но никак уж не ненавистным ей зеленым, что слишком уж напоминал о негласной межфакультетской войне. Гермиона аккуратно сняла с ажурной вешалки утонченное бархатное платье кирпичного цвета. Покружив возле зеркала, она направила взгляд в собственное отражение напротив. Платье идеально гармонировало с цветом ее глаз, превращая те в тающие шоколадные фонтаны. Она собрала непослушные кудри в элегантный пучок, закрепив позолоченной рубиновой заколкой, что нашла в маленьком отделе чуть ниже полки с вещами. Ей начинало нравиться чувствовать себя привлекательной во всем этом облачении, что не было для нее привычным. «Посмотри на себя, Гермиона. Да ты же истиная Леди Малфой!» Когда она озвучила эту мысль, холодок мурашками пробежался по кистям. Какого черта она вообще позволяла таким словам проворачиваться на языке? Два дня в гостях у Малфоя позволили ей снести крышу — у убежденной в своих догмах Гермионе? Вот так люди, видимо, продают свою душу, увидев в себе лишь отблеск аристократичного вида? Лицо налилось румянцем и Гермиона в спешке отвернулась от ртутной глади зеркала. Ей было не по себе от того, что она стала слишком часто отвлекаться на буржуйские мелочи, которые отдаляли ее от истинной цели. Цели разобраться в происходящих событиях, что были занавешены тайной, пока она бесцеремонно пялилась на собственное отражение. Наконец, вырвавшись из лощенного оцепенения, Гермиона решилась действовать. Ее наверняка уже ожидали на завтраке. Мысли беспорядочно вращались в голове, на тот момент, пока она пыталась структурировать выигрышный план.

***

Гермиона уверенно вышагивала по уже знакомой ей витиеватой лестнице, что вела в просторный зал. В Мэноре было так тихо, что она отчетливо слышала каждый свой вздох. В эту секунду она задумалась о том, скольких же Пожирателей приютили эти стены во время Войны? Сколько криков жертв навсегда впечатались в холодные камни стен? Это могло бы нагнать жути, но сейчас она думала совершенно о другом. Чем ближе она подходила к залу, тем сильнее стучало сердце, жадно перегонявшее кровь. Где-то в глубине души расцветала призрачная надежда, что вот она переступит порог и увидит Малфоя, с аппетитом жующего свои любимые булки. Что ее вчерашняя жертва оправдалась и зелье помогло ему, подняло на ноги, заставило лицо озариться его противной хорьковой ухмылкой. Гермиона была эмпатом до кончиков пальцев, и она всегда сострадала людям, даже если они не были достойны проявления ее теплых чувств. Цокот ее каблуков вселял жизнь в этот старинный дом. Подойдя к огромной двери она остановилась на мгновение, чтобы перевести дыхание и расслабиться в предвкушении увиденного. Она потянула за ручку, украшенную изысканной лепниной и закрыла глаза. Но его не было там. Желудок свернулся в клубок от досады. Драко не пришел на завтрак. Артур так же отсутствовал. Лишь пара домовиков радушно улыбнулись ей, задорно подергивая ушами, когда они рассыпались в приветствиях и задавали вопросы касательно еды. Но Гермиона слышала их голоса, словно находясь под толщей воды. Она не могла сконцентрироваться, как будто вся решимость, что наполняла ее до краев минуты назад, вдруг испарилась. Вчерашний восторг от идеально приготовленных блюд угас. Она медленно прожевывала тост с джемом, но ягодная масса казалась абсолютно безвкусной. Тягучее ощущение провала в лечении Драко разливалось по грудной клетке, будто слизь. Она терпеть не могла собственные неудачи, а сейчас особенно. Ей впервые доверили дело министерской важности, но ее уверенность в себе слабела с каждой секундой. Нужно было добраться до библиотеки немедленно. Искать Артура она не собиралась, в надежде, что эльфы помогут ей в этом деле. Они не были глупыми созданиями, но были очень беспечны, особенно когда дело касалось людей, что хоть чуточку были к ним добры. Ну что ж, хотя бы один козырь в рукаве. Гермиона с мурлыкающей мягкостью в голосе попросила Альфи о маленьком одолжении для хозяина. В конце концов, по словам Гарри, именно Люциус всегда третировал своих домовиков, но Драко вряд ли стал бы обращаться с ними, как со зверюшками. По крайней мере она на это надеялась, иначе план провалился бы с треском в этот самый момент, а слоняться по огромному поместью в поисках нужной комнаты она считала оскорбительным по отношению к Малфою. Она всего лишь скромная гостья, но никак уж не наглая проныра. Когда эльф согласился проводить ее до библиотеки, она выдохнула с облегчением. Иногда стоит все же прислушиваться не только к разуму, но и к чувствам. Альфи брел по витиеватому коридору, удерживая в маленькой ладони шарик света. Гермиона рассматривала старинные гобелены — работы лучших художников своего времени. Тепло расползалось от груди куда-то в район солнечного сплетения, когда она перенеслась мыслями в еще не омраченное Войной детство в Хогвартсе. Вспомнила болтливые портреты, попытки Полной Дамы показать свое мастерство в исполнении опер, образ Арианы Дамблдор в Кабаньей Голове. Лишь такие волшебные моменты помогали ей не зачерстветь. Домовик оставил ее у дверей библиотеки и с треском исчез. Первая часть плана исполнена, осталось лишь найти то, что ей было нужно. Но что искать? Это не Выручай Комната — нужная книга не упадет в руки по одному лишь ее желанию. Гермиона удостоверилась в своей догадке, когда перед ее взором оказались ломящиеся полки книг. Она всегда находила чтение умиротворяющим, даже считала книги своими друзьями, пока мальчишки играли в Квиддич или занимались другой бесполезной ерундой. В данный момент она смотрела на богатства библиотеки влюбленным взглядом, что, наверное, даже Рон ни разу в жизни не испытывал такой на себе. Гермиона аккуратно касалась корешков книг, будто боялась что-то испортить. Ее взгляд привлекла полка с обветшалыми от времени фолиантами. Все до одной книги были черного цвета, в кожаных или шелковых переплетах. Это было так банально, но вряд ли бы кто-то стал издавать книги по темным искусствам в ярких обложках. Значит, она еще на один шаг приблизилась к вероятному решению вопросов. Она аккуратно вынула несколько книг и уселась за письменный стол в углу комнаты. Лампа отозвалась рассеянным свечением, и она заметила стопку пергамента и изящное перо. Запах пергамента окутал ее, и она вспомнила один из первых уроков зельеварения у Слизнорта. Так должна пахнуть ее Амортенция, переплетаясь с ароматом свежескошенной травы. Но сейчас ей бы показалось, что зелье явно изменило бы свой запах. Она потеряла счет времени, выискивая нужные ей тезисы. Гермиона исписала сверху донизу несколько листов, но от большого количества информации рукописные буквы расплывались перед глазами, не давая возможности собрать все ее заметки воедино. Она уткнулась взглядом в очередной абзац, когда услышала позади себя скрип половиц. Драко Малфой стоял в дверях, опираясь плечом о косяк. Он выглядел гораздо лучше, чем вчера. Его кожа уже не казалась такой хрупкой и прозрачной, просвечивая сосуды. В теплом свете ламп даже виделось, что на щеках подрагивал румянец. Драко не сводил с нее серьезного взгляда, пробегаясь глазами по книгам на столе и Гермионе, которая застыла с пером в руке. Она нервничала. Что она скажет ему? Почему она сидит в его библиотеке и читает рукописи по темным искусствам? Выглядит это со стороны так, будто она готовится к экзамену, чтобы вступить в ряды Пожирателей. Пока Гермиона готовила речь к отступлению, Драко обошел стол и расположился позади. Он просто молчал. От всей этой атмосферы у Гермионы заложило уши, когда кровь резко прилила к лицу. Она слышала каждый удар своего сердца в этой гробовой тишине. Самое паршивое, что она так и не придумала, что ему сказать. Пытаться обмануть Малфоя в его же доме, будучи пойманной с поличным казалось хуже, чем попасться вчера с ее неуместной попыткой прикоснуться к его руке. Казалось, что прошли часы, пока он не сдвинулся с места. Драко наклонился, чтобы поближе рассмотреть ее заметки, сокращая расстояние между ними до минимального. Гермиона спиной чувствовала, как горит ее кожа у позвоночника, ощущая его тепло. Она тоже молчала, сглатывая слюну и пыталась успокоить свои руки, которые тряслись с такой силой, что кончик пера ходил ходуном в разные стороны. Этот факт не скрылся от Драко, на что он самодовольно хмыкнул, приблизившись к ней вплотную. Идея надеть ей сегодня платье с открытой спиной показалась самой провальной из всех. — И зачем тебе понадобились такие сомнительные рукописи, Грейнджер? Вот уж никогда не подумал бы, что тебе будет так занимательно читать наитемнейшие трактаты. — Драко обогнул стол и уселся поверх него, вглядываясь в раскрасневшееся лицо девушки. Своим взглядом он пригвоздил ее к спинке стула, не сводя серых глаз с ее шоколадных, словно в попытках разговорить ее. — Прости, Малфой, что я пробралась сюда, Альфи решил меня выручить, а тебя и Артура не было поблизости, поэтому я… — Она запнулась, судорожно пробегаясь глазами по исписанным листам. — Ты не ответила на мой вопрос. Какого черта ты пытаешься тут разнюхать? Я прочел почти все эти книги от корки до корки и имею представление о том, что в них написано. — Глаза Драко вмиг потемнели, и его фигура походила на разъяренную горгулью. Он будто изничтожал ее взглядом, склонившись практически к лицу Гермионы. Его дыхание не было похожим на смрадное дыхание оборотня у хижины. От него так приятно пахло перечной мятой, что у Гермионы закружилась голова. — Ладно. — выдохнула она, — Мне снятся жуткие кошмары. Слишком реалистичные. Я уже несколько месяцев бьюсь над решением проблемы, но пробелы в знаниях…такого рода усложняют все. Вчера я отдала тебе последнее из моих запасов зелья, поэтому… Гермиона одернула себя. Зачем она рассказывает ему все это? Ни одна душа не знала, что она переживает каждую ночь, как только сомкнет глаза. Как она стирает по утрам кровь с безобразного шрама. Как едва держится на ногах, обессилев от недостатка здорового сна. Никто не знал об этом, а сейчас она растрепала все Малфою под его суровым взглядом. Он действовал на нее как веритесариум, выкладывая все карты на стол. На долю секунды она заметила в глазах Малфоя предательский отблеск страха. Но он тут же вернулся из своих мыслей, вновь превращая веки в две тонкие недоверчивые прорези. Он выглядел так, как будто понимает все, что она говорит. И понимает отнюдь не в теории. Драко элегантно опустился со стола на пол, принимая устойчивое положение. Гермиона обратила внимание, что несмотря на внешнюю уверенность, ему едва хватало сил, чтобы твердо стоять на полу. Но он, естественно, всем видом источал спокойствие. Типичный Малфой со своими аристократическими манерами. Он снова расположился позади и его горячее дыхание щекотало кожу лица. Гермионе снова показалось, что весь воздух из комнаты выкачали, воруя у нее возможность дышать ровно. Оголенная спина девушки покрылась гусиной кожей. Ей было жутко неловко от того, что прохладная ткань его рубашки скользит по ее спине. — Смотри не зайди слишком далеко, Грейнджер. Ты понятия не имеешь, во что хочешь вляпаться, — прошипел он ей на ухо, отделяя каждое слово в последнем предложении. Он ясно дал ей понять, что дело нечисто и лучше остановиться сейчас. Гермиона все старалась привести мысли в порядок, но его слова лишь разожгли угли ее любопытства. «Ох уж и зря ты попытался кинуть мне вызов, Малфой», — подумала она, раскрывая свои губы в жутком оскале. Драко заметил это и еще ближе вжался губами в ее волосы, раскаленной волной дыша в ухо. — Я предупредил, Грейнджер. И это последнее предупреждение. Не моя работа возиться с больными людьми, а твоя. О чем ты, идиотка, напрочь забыла. Драко зашагал в сторону двери, но напоследок остановился, бросая колкий взгляд в Гермиону. Она уже успела отрезветь от его чрезмерной близости и в дань уважения их вечным перепалкам растянула губы в довольной улыбке, как чеширский кот. — Хорошо, лорд Малфой, спасибо, что напомнили мне о непосредственных обязанностях. Я радушно навещу вас в ваших покоях, как только наведу здесь порядок, — Гермиона проговорила все приторным елейным голосом, который, конечно же, пошатнул самодовольную маску на лице Малфоя. И тут она увидела это. Его коронное брезгливое лицо с дрожащими от ярости уголками губ. Внутренний ребенок Гермионы радостно захлопал в ладоши. «Чертов напыщенный индюк!» Но Гермиона, к своему удивлению, была рада видеть его в привычном настроении. Именно эту ухмылку она хотела видеть сегодня за завтраком. Такого привычного Малфоя, а не призрака, лежащего на его кровати днем ранее. Драко со злостью захлопнул дверь и оставил ее в приподнятом расположении духа. Ну что ж, она сама пообещала наведаться к нему с проверкой, а Гермиона Грейнджер всегда держит свое слово!