***
Гермиона даже не вышла попрощаться с Гарри и Драко, потому что ноги, казалось, были налиты свинцом до отказа. Сейчас она сидела перед камином и улыбалась как типичный пациент крыла душевнобольных в больнице Святого Мунго. Ты же хотела приключений, да, Гермиона? Ну вот, получи и распишись! Чем ты помогла Тео, а, лучшая ведьма поколения? Что ты сделала для человека, который спас твою чертову жизнь? Ты разозлилась как ревнивая школьница из-за этой глупой Паркинсон. О, Мерлин, да ты вела себя так же, когда видела Рона с Лавандой. И к чему мы приходим, Гермиона? Ах да, у тебя появились чувства. И к кому же? К Малфою! Ну вот, молодец, девочка, стадию принятия мы прошли, осталось разобраться с остальным. А, ну да, ты не можешь ни с чем разобраться, Грейнджер, потому что заперта в этих чертовых стенах, как бесполезная зверюшка. Гермиона сдавленно хохотнула, отчего стянутые высохшими слезами щеки заболели. Она завороженно смотрела во всполохи огня, который никак не выполнял свою функцию. Девушка обняла себя ледяными ладонями, отчего по коже пробежались неприятные мурашки. Ее взгляд зацепился за уродливые буквы на предплечье. Шрамы и боль. Вот что было у каждого из-за этой чертовой войны. Молния Гарри, исполосованное лицо Лаванды, ее надпись «грязнокровка», Метка у Драко. Гермиона на негнущихся ногах подошла к камину и остановилась у кованой корзины, в которой лежали приспособления для чистки. Аккуратно отодвинув миниатюрный совок с длинной резной ручкой, она выудила из кучи тонкую кочергу и смахнула с нее золу. Грейнджер обвила пальцами мраморную ручку и погрузила кочергу в потрескивающее пламя. Сколько времени бы понадобилось, чтобы раскалить металлический наконечник добела? От жара на нахмуренном лбу проступили капельки пота, а поднимающееся по основанию кочерги тепло начало приятно покалывать подушечки пальцев. Видимо, этого достаточно. Она вынула раскаленное приспособление из объятий раскрасневшихся поленьев и занесла острый край над рукой. Всего одно точное движение, и она никогда больше не увидит это слово. Все до невозможности просто, разве нет? Пышущий жаром металл приближался к коже, но в последний момент она почувствовала мертвую хватку мужской руки на своем запястье. От неожиданности она разжала пальцы, и кочерга со звяканьем рухнула на мраморный пол. Гермиона развернулась и со стыдом посмотрела на бледного, как полотно, Артура. — Девочка моя, зачем вы собирались это сделать? Разве уродливый ожог это лучшее, чем можно украсить ваши изящные руки? — мужчина покачал головой и тут же притянул ее к себе, заключая в теплые отцовские объятия. Гермиона уткнулась лбом в шелковый лацкан пиджака и шумно выдохнула, когда осознание ее действий обрушилось на нее лавиной. — Мерлин, я такая идиотка, Артур! — девушка сильнее сжала руки за спиной Артура, пока глаза щипало от очередной порции слез. Но она больше не будет плакать, по крайней мере сегодня. Гермиона Грейнджер совсем раскисла и позволяла себе скулить как побитый щенок недопустимо большое количество раз за прошлую неделю. Она мягко отстранилась от радушного дворецкого, распрямила ссутуленную спину и разрази ее гром, если в ореховых глазах блеснет еще хоть одна слезинка. Артур мягко улыбнулся в ответ, пока в нем расцветала гордость за эту юную мисс. Он жестом указал на бархатные кресла позади, и Гермиона уронила свое изнеможённое тело в одно из них. — Надеюсь, вы не будете против компании старого слуги дома Малфоев, мисс Грейнджер? Вы и так проводите слишком много времени в одиночестве, без своих близких и друзей. А мы имели неосторожность допустить это, за что я прошу у вас искреннее прощение. Как вы смотрите на то, если мы выпьем чудного эльфийского вина из коллекции леди Нарциссы? — ребяческий огонек вспыхнул в глазах Артура, отчего Гермиона смущенно хихикнула. Почему-то Артур очень сильно напоминал ей профессора Слизнорта, который с таким же хитрым видом склонял студентов к не совсем академическим посиделкам. — Я не откажусь от вина, сэр. А то от любимого напитка Малфоя я совсем теряю голову, — пролепетала она и тут же покрылась румянцем. Последняя дегустация огневиски закончилась поцелуем с Драко, о котором она, кстати говоря, пыталась забыть все эти дни. Артур уловил ее смущение, но сделал вид, что ничего не видел. Один из домовиков принес бутылку вина с пожелтевшей этикеткой, два натертых до блеска бокала и тарелку с угощениями. Как и подобает истинному джентльмену, Артур разлил напиток по бокалам, и они отсалютовали ими, скрепляя приятную компанию друг друга заливистым звоном хрусталя. Приятная сладость вина прокатилась по языку, и Гермиона наконец расслабилась, отпустив все грызущие мысли. Они еще час проговорили, кажется, обо всем на свете. Артур рассказывал забавные истории из детства Драко. Например о том, как Малфою на семилетие подарили детскую метлу, но мать строго-настрого запретила сыну летать без присутствия родителей, но своенравный мальчишка подговорил эльфа, чтобы тот отвлек Нарциссу, пока сам тайком улизнул в сад и отправился в полет. Но, переоценив свои силы, на скорости влетел в дерево и провисел на ветвях несколько часов, зацепившись мантией за оголенный сук. Хвала Мерлину, что Люциуса не оказалось дома, но мать придумала ему не менее изощренное наказание. Драко на несколько дней отдали на растерзание домовикам, и маленький аристократ, пыхтя и сопя, собственными руками мыл посуду и разгребал чулан с садовой рухлядью. Гермиона так хохотала, что у нее разболелся живот. Она бы все на свете отдала за колдографию маленького Малфоя, которого своя же мать приравняла с домовым эльфом. Грейнджер решила, что по возвращению домой анонимно пошлет ему одну из тех шапочек, которые она самозабвенно вязала на четвертом курсе для освобождения несчастных созданий. Ей очень сложно было представить вечно горделивого Драко обыкновенным ребенком, которого родители наказывали точно так же, как и других детей, не входивших в число аристократической знати Магической Британии. Да и что вообще она могла знать о нем, исключая школьные воспоминания о его отвратительном поведении? Тот Драко, которого она начинала узнавать сейчас, не имел ничего общего с противным подростком из прошлого. Да, он до сих пор плевался сарказмом, при любом удобном случае показывал свое превосходство, хотел, чтобы ему беспрекословно повиновались. Но, кроме того, он был весьма заботлив, готов к самопожертвованию и, самое главное, к компромиссам. Чего стоит только его сотрудничество с Гарри! Окунувшись в мысли о Драко, Гермиона даже не заметила, что Артур незаметно покинул ее. Камин уютно потрескивал, окрасив вечно мрачный дом теплым янтарным светом. Три бокала вина и приятная беседа сморили Грейнджер, и она с искренней улыбкой уснула в кресле. Ей снился Драко и его теплое дыхание в ее спутанных волосах. Либо это магия Мэнора, либо магия самого хозяина поместья, в которого она, кажется, начинала стремительно влюбляться.***
Как и обещал, Поттер договорился с лучшими целителями Мунго, заручившись их честным словом о конфиденциальности. Все же репутация такой значимой фигуры, как сам Гарри Поттер, делала свое дело. Люди всегда будут благодарны ему за дарованную победу над Волдемортом, отплачивая любыми доступными услугами. Драко же, в свою очередь, оставил колдомедикам чек на приличную сумму, обеспечивая Нотту лучшую палату и всевозможные редкие зелья. По прогнозам лекарей, Теодор очнется не раньше, чем через два дня. Его легкие были серьезно повреждены, и по словам мистера Николсона, ведущего колдомедика, ему оставалось жить считанные часы, если бы они не доставили его в больницу. Гарри отправился в Нору и пообещал прислать сову, как только ему станет что-то известно о пропаже Джорджа и местонахождении Пэнси. Драко еще какое-то время провел у койки Тео наедине со своими мыслями. Он обязательно извинится перед другом за то, что втянул его в эту передрягу. Будь его воля, то Малфой бы незамедлительно вывел Нотта из игры, но сейчас отступать было некуда. Тео обладал информацией о Пожирателях, и Драко молил всех богов, лишь бы их теория о внезапно воскресшей из мертвых Беллатрисы оказалась только плодом их воспаленного воображения. Напоследок Малфой крепко сжал ладонь Тео и тихо прошептал в темноту палаты: — Прости меня, дружище. Клянусь именем Малфоев, но ты встанешь на ноги, и я буду по гроб жизни тебе обязан за все, что ты для меня сделал. Он молча вышел в коридор и ускорил шаг по направлению к ближайшему камину. Все, чего он хотел в данную минуту, так увидеть Грейнджер и поговорить обо всем, что произошло сегодня. Если сердце его не обманывало, то характер их предстоящей беседы был вполне очевиден. Между ними происходило что-то, и пора уже взять свое мужество в кулак и поговорить, как взрослые люди. Драко зачерпнул горсть летучего пороха, и зеленые всполохи пламени перенесли его в родное поместье. В Мэноре было тихо, как в гробнице. Вернувшись во втором часу ночи Драко понял, что все уже определенно спят, а разговор вполне может подождать до завтра. Он побрел по просторному холлу к лестнице, но заметил теплое свечение прямиком из обеденного зала. Неужели эльфы настолько разленились, что забыли погасить камин? Он недовольно буркнул под нос, с твердой уверенностью, что завтра маленьких слуг ждет капитальная встряска. Может, пару недель назад он и хотел, чтобы чертово поместье сгорело дотла, но сейчас он представил Нарциссу, уверенно шагающую по дому. Она бы как всегда собрала волосы в элегантную прическу, а аристократичное платье бы тихо шелестело длинной юбкой. Со всем этим дерьмом, что внезапно свалилось на его плечи, он совсем забыл о матери и его плане по досрочному освобождению леди Малфой из Азкабана. И он обязательно примется за решение этого жизненно важного вопроса сразу после того, как разберется с делом Пожирателей. Драко юркнул в обеденный зал, но дальше дверей не продвинулся ни на дюйм. Сердце пропустило несколько ударов от представшей перед глазами картины. На кресле спала Гермиона, подмяв под себя ноги, совсем как в тот раз, когда она уснула в его комнате после очередного приступа с Меткой. И если раньше ее присутствие в Малфой Мэноре казалось до боли неестественным, то сейчас ее хрупкое сонное тело было своего рода недостающим паззлом в картине. Драко невольно улыбнулся от умиления сопящей Грейнджер и на цыпочках подкрался к ней, боясь даже дышать слишком громко, чтобы не потревожить ее сладкий сон. Аккуратные завитки каштановых волос струились по нежным плечам, а отсветы пламени рисовали причудливые узоры на румяных щеках. Малфой склонился к ней поближе, без зазрения совести разглядывая каждую крохотную веснушку на лице. Почему он раньше никогда не обращал внимание на ее внешность? Да, Гермиона не была девушкой с модельными стандартами, но в ней был свой шарм. Глубокие оленьи глаза, аккуратный вздернутый носик, чувственные губы. Он вспомнил тот робкий поцелуй в кабинете, и маленькие демонята на задворках разума зашептали ему, что вкус ее губ был слаще любого лакомства. Интересно, получится ли еще хоть раз почувствовать тот самый волнительный трепет от обыкновенного целомудренного поцелуя? Что эта маленькая ведьма сделала с искусителем-Малфоем, который предпочитал страстно терзать губы партнерш, пока те выстанывали его имя между отрывистыми вздохами? Он отвесил себе мысленную пощечину, когда почувствовал, что ткань брюк начинает предательски вздыматься. Отлично, Малфой, ты возбудился как школьник со спермотоксикозом от одной только мысли о жалком поцелуе с Грейнджер. Что потом будет? Пойдешь дрочить в ванную, сжимая в одной руке ее колдо? Драко невесомо коснулся ее плеча и удивился своему мурчащему голосу, который старался разбудить кудрявую соню: — Грейнджер, просыпайся. Тебе пора нормально лечь спать, — он аккуратно потрепал ее по волосам, пока демонята велели ему зарыться пальцами в эту непослушную копну. Гермиона что-то бессвязно промычала, и ему пришлось наклониться почти вплотную к ее лицу, чтобы услышать хоть что-то. Аромат ее молочной кожи резко ударил в нос волной корицы и вина. Крошечные волоски на его загривке зашевелились от приятного возбуждения, и видит Мерлин, он с трудом сдерживался, чтобы не схватить эту несносную девчонку и расцеловать каждый дюйм ее тела. Гермиона нехотя открыла глаза, и ее зрачки расширились до невероятных размеров, превращая ажурную ореховую радужку в блестящую черную бездну. Лицо Драко было в непозволительной близости, и она могла сосчитать каждую ресницу, обрамляющую штормовые глаза. Сердце ухнуло куда-то в район желудка, и она молила Мерлина, Моргану и всех известных ей великих волшебников, лишь бы грохот ее пульса не услышал Малфой. Голова до сих пор кружилась от выпитого вина, и когда она начала подниматься с кресла, ноги решили сыграть с ней злую шутку. Гермиона оступилась и уже приготовила тело к падению, но крепкая рука Драко уверенно вцепилась в ее талию, прогоняя по спине табун мурашек. — Да уж, Грейнджер. Стоило мне отлучиться на пару часов, и наша небезызвестная заучка пустилась во все тяжкие и напилась так, что на ногах стоять не может? — Драко сдавленно хихикнул, неосознанным жестом притягивая девушку ближе к себе. Черт, еще одна секунда, и его самообладание пойдет трещиной. — Ничего подобного, Малфой, просто я не очень удобно спала, — Гермиона забавно свела брови, и весь ее вид походил на обиженного ребенка. Малфой рассмеялся и неожиданно подхватил ее второй рукой под колени, сгребая девушку в объятия у груди. — Эй, ты чего творишь, Драко? Я в состоянии дойти сама, если ты еще не понял, — она ткнула его кулачком в грудь, но тут же одернула руку. Тепло его тела ощущалось каждой клеточкой кожи, заставляя низ живота сладостно трепетать. — Ничего предосудительного, Грейнджер. Просто хочу помочь прекрасной даме добраться до ее покоев без приключений в виде, например, падения с лестницы. Гермиона демонстративно хмыкнула, но решила все же промолчать. В его руках она чувствовала себя крохотной статуэткой, но крепкие мужские объятия дарили ей ощущение долгожданного покоя. Она закрыла глаза и вжалась щекой в мягкую ткань пуловера, жадно вдыхая такой его мускусный аромат, от которого чувство опьянения усиливалось в разы. Они в тишине преодолели расстояние от зала до его спальни. Драко сам не понял, что он инстинктивно принес ее к себе, хотя объективной надобности в ее нахождении в его комнате не было. Она вполне могла переночевать у себя, но он совершенно не хотел рушить этот хрупкий момент близости с Грейнджер. В воздухе повисла неловкая пауза. — Хм, ну что ж, твое наказание еще в силе, Грейнджер. Поэтому ты по-прежнему будешь спать у меня, — его голос внезапно окреп, хотя поджилки тряслись как у жалкого юнца. — Вопросы, Гермиона? Она молчала, не в силах вымолвить и слово. Если бы ей дали возможность составить рейтинг самых неловких ситуаций в жизни, то эта бы с гордостью расположилась на первом месте. Ну, в общем-то, они уже ночевали вместе, но прошлые, как бы их назвать, недомолвки заставили девушку покрыться пунцовой краской. Да и хмель уже изрядно ударил в голову, отчего Гермиона старалась запихнуть мысли о мягких губах Драко куда подальше в чуланы сознания. Малфой аккуратно поставил ее на ноги, и когда она заглянула ему в душу своими огромными глазами, его мир поплыл. Нужно было срочно сходить в душ, иначе дальнейшее течение ночи полетит к чертям. — Я пойду в душ, а ты можешь пока приготовиться ко сну. И не усни на полу, Грейнджер, — он загадочно улыбнулся и быстрым шагом удалился в ванную, чтобы смыть с себя это безумное наваждение. Когда он ушел, Гермиона застыла посреди спальни, обдумывая, что делать с ее бешено стучащим сердцем и полыхающим телом. Не было смысла отрицать того, что Малфой ей был симпатичен. Да что уж греха таить, она только что чуть не растаяла в его руках, как податливый шоколад. Драко был очень красив (и как она раньше этого не замечала?), с точеной мускулистой фигурой и этим чертовым дурманящим запахом. В конце концов, когда у нее в последний раз была близость с мужчинами? После расставания с Роном она на пушечный выстрел не подпускала никого к себе. И черт возьми, ей нравилось то, что она на каких-то инстинктивных уровнях ощущала всю его магнетическую притягательность. Она видела этот дикий огонь в вечной мерзлоте серых глаз. Чувствовала от него волну исходящего жара, когда ее хрупкое тело покоилось в его руках. Мысль хлопком искр взорвалась в ее голове. Бум! Она хочет Драко Малфоя. Вот и все, баста. Чопорная, до невозможности правильная Гермиона Грейнджер сгорает от желания, как истлевшая до основания свеча. Она увидела свое отражение в зеркале над резным комодом с вещами, куда ее наряды услужливо перенес Артур после заявления Драко, что отныне она разделяет спальню с ним. Отражение вторило ей интригующей улыбкой, пока Гермиона рыскала в недрах выдвижной полки с нижним бельем. Определенно, у дворецкого был отменный вкус, либо он подрабатывал внештатной свахой у Малфоя, потому что новые ночные сорочки были произведением искусства, способными разжечь пламя похоти в любом мужчине. Она бросила взгляд на дверь ванной, откуда доносилось монотонное журчание воды. Значит, у нее было время привести себя в порядок. Сбросив повседневную одежду, которую сегодня она выбирала не с такой тщательностью, как прежде, Гермиона надела на себя шелковый пеньюар глубокого аквамаринового цвета. Изящное кружево соблазнительно выделяло небольшую, но аккуратную грудь. Поколдовав над сбившимися волосами, она превратила непокорное облако в красивые струящиеся волны. Немного чар гламура для уставшего лица, и вуаля, перед ней предстала уже не скромная отличница Грейнджер, а вполне себе сексуальная молодая девушка. Осталось привести последнюю часть плана в исполнение, и Гермиона расположилась на его кровати, предварительно смахнув одеяло к ногам. Дверь ванной распахнулась, выпуская в комнату клубы пара и аромат уже знакомого ей геля для душа. Драко рассчитывал, что к тому времени, когда он выйдет из душа, виновница его заведенного настроения будет видеть уже десятый сон. Поэтому он просто обмотал полотенце на бедрах и вот уж совсем не ожидал увидеть Гермиону в таком виде на его чертовой кровати. От неожиданности он открыл рот и нагло пожирал ее глазами. Салазар всемогущий, я, что, умер и отправился на тот свет? Какого хуя Грейнджер выглядит как чертово совершенство? От былой решительности Гермионы не осталось и следа. Она, как под наваждением, следила за маршрутом одинокой капли, которая сорвалась с влажных платиновых волос и катилась вниз по линии точенного пресса. Малфой выглядел, как ангел, почтивший жалкий людской мир своим снисхождением. Он, как античная статуя, замер у кровати, и его глаза подсвечивались нездоровым хищным блеском. Однако выражение лица оставалось каменным, со сведенными наглухо челюстями. Грейнджер приподнялась на кровати и медленно подползла к нему. Стоя напротив него на коленях, она снизу-вверх смотрела на возвышающегося Драко и, повинуясь вожделеющим мотивам, медленно закусила губу. Это и было спусковым механизмом к безумию между ними. — К черту все, Грейнджер, иди сюда, — прорычал Драко себе под нос и рывком повалил их тела на кровать. Они сами не поняли, что происходило. Вся копившаяся страсть нашла свой выход, когда нежный рот Гермионы поддался его собственническому поцелую. Он жадно кусал ее губы, как будто был оголодавшим странником, который только и мечтал о такой запретной сладости. В этот раз не было скромных поцелуев, потому что она с таким же остервенением сминала его горячие губы в ответ. Маленькие ладошки Гермионы обжигались о его голую мускулистую спину, и ей было этого мало. Она сжимала его так сильно, как будто не могла поверить в то, что он сейчас действительно настолько близко. Ей нужно было чувствовать каждый дюйм его кожи, ощущать жар его тела под своими руками, словно он мог исчезнуть в любой момент, как мираж в пустыне. И всепоглощающая жажда искрилась между ними, пока она, балансируя на грани с пошлостью, сладко стонала в секундных перерывах между поцелуями. Драко казалось, что он сошел с ума. Еще никогда он не желал кого-то так же сильно, как ее в эту минуту. Ее хрупкое, податливое тело как будто было создано для него. Она отзывалась на каждое его прикосновение, медленно выгибаясь под его руками, как кошка. Он скользнул рукой под струящийся шелк пеньюара и чуть не умер на месте, когда прикоснулся к ее упругой груди. Твердые горошины сосков перекатывались под его пальцами, посылая разряд тока к солнечному сплетению. Еще мгновение, и он кончит раньше, чем доберется до самого главного. Предвосхищение их более глубокой близости было сравнимо с бешеной дозой лучшего опиума. Он разорвал поцелуй и огладил взглядом ее раскрасневшееся лицо. Гермиона нахмурила брови, и он увидел в ее блядски прекрасных янтарных глазах отблеск страха. Господи, какая же дурочка! — Твой выбор одежды прекрасен, Грейнджер, но я хочу видеть тебя голой. Я хочу наслаждаться твоим телом без этого, — он подхватил подол пеньюра и рывком стянул его с дрожащей от желания Гермионы. Мерлин, как она была прекрасна! Красивая, округлая грудь, которая трепетала под ним и для него, осиная талия, плавный изгиб бедер, точеные голени. Она вся была гребаным произведением искусства. Он никогда не разглядывал своих партнерш, оставляя им возможность полюбоваться его телом, добавляя очередную порцию баллов к чувству собственного восхищения. Но сейчас он не мог оторвать глаз от Гермионы. Она выглядела потрясно. Она пахла, как сосредоточение секса. И ее вожделеющие глаза были лучшим из того, что он вообще видел в своей жалкой, ничтожной жизни. Жизни без этих ощущений, без сорванной чеки, без чертовой Гермионы Грейнджер. Драко наконец чувствовал себя живым, как будто до этого по миру скитался его бестелесный призрак, лишенный радости жизни. Драко припал к ее тонкой шее, ощущая ее охренительно сладкий вкус. Ее чертов аромат корицы отпечатается у него на подкорке на всю оставшуюся жизнь. Он жадно покусывал нежную кожу за ухом, оставляя грубые красные отметины. Похрен. Сейчас она его, и он, подобно истинному собственнику, готов был хоть сейчас заявить всему миру, что выиграл в эту блядскую лотерею. Он спустился губами ниже, вобрав каменный сосок в рот. Гермиона прогнулась в спине и сладко простонала. Кажется, его имя, но кто разберет? Голова шла кругом от его касаний, и ее живот трепетал в ожидании большего. Мерлин, еще никогда она не изнывала от животного желания обладать кем-то. Рон с его неумелыми подростковыми ласками казался сейчас лишь жалким и ненужным пробником перед близостью с настоящим чувственным мужчиной. Драко не был нежен, он повелевал ей, как превосходный кукловод, и к удивлению, ей это нравилось. Ей осточертело всегда и во всем руководить процессом, а сейчас она была пластичной и мягкой, словно всю свою жизнь готовилась именно к такой разрушающей границы страсти. Драко упивался ее телом. Ему было, черт возьми, мало. Он хотел отведать на вкус каждый гребаный дюйм этой горячей кожи. Он самозабвенно запоминал каждую маленькую родинку, оставляя на них робкие, почти невесомые поцелуи, от которых у Гермионы тряслись коленки. Она потянула за полотенце, которое уже едва ли держалось на бедрах, и обомлела от увиденного. Драко был прекрасен везде, походя на лучшее творение скульпторов. Ее рука скользила по кубикам пресса, оставляя обжигающий след от каждого касания подушечек пальцев. Когда ее хрупкая кисть добралась до твердого, как камень, члена, Драко издал утробный рык, как дорвавшийся до жертвы хищник. Пальцы порхали по стволу, и у него заплясали искры на обратной стороне век от жгучего, как магма, удовольствия. Он перехватил ее руку и завел за голову Гермионы, иначе все закончится, не успев начаться. Он долго вглядывался в ее помутневшие от желания глаза, невербально спрашивая разрешения. Господи, почему с этой женщиной он был таким кротким, готовым швырнуть ей к ногам весь гребаный мир, лишь бы получить ее согласие на полноценный, испепеляющий к драккловой матери секс? Гермиона хищно облизала губы, и она тут же закрыла от удовольствия глаза, когда он с нажимом ввел в нее пальцы. Кровь шумела в ушах Драко, потому что он чувствовал, как ее соки струятся по пальцам. Она была горячая, тугая внутри и до безумия мокрая для него. Это безумие не могло продолжаться, и он вынул пальцы из ее нежного лона, слизывая смазку языком. Она была невообразимо сладкой, как самый восхитительный десерт на всей этой чертовой планете. Грейнджер соблазнительно всхлипнула, и мир остановился. Медленным движением он вошел в нее, до сих пор не осознавая, что все это реально. Что до охренения красивая Гермиона замерла под ним, а ее пульсирующие стенки влагалища плотным кольцом охватили его член. Она смотрела своими карими блюдцами не просто в его глаза, а потрошила его душу, как пиньяту. Воздух в спальне искрился от раскаленного волшебства момента, и Драко начал двигаться внутри нее, наращивая темп. Его руки блуждали по хрупкому телу, пока губы сливались в страстном поцелуе. Гермионе казалось, что она умирала и оживала с каждым толчком. Этот мужчина был совершенством в сексе, и теперь она понимала, почему девчонки в школе называли его Слизеринским Богом. Драко был чертовым божеством во плоти, который вбивался в нее, заставляя похотливым стонам срываться с ее губ. — Господи, Драко… Его имя прокатилось сладкой негой по ее языку, распаляя его желание, как разгоревшуюся петарду. Еще никогда он не был доведен до края пропасти звуками своего имени. Когда они договорились на авантюру называть друг друга по именам, он еще и не представлял, во что это все выльется. — Повтори еще раз, Гермиона, — он впился в ее шею поцелуем, оставив еще один багровый засос на нежной коже. — Сильнее, Драко, прошу тебя, — она несвязно бормотала, понимая, что в этом безумстве совершенно не может ясно мыслить. Малфой самодовольно рыкнул, и вся былая осторожность стерлась в пыль. Он вколачивался в нее до самого основания, не желая оставить хоть часть плоти вне ее горячего, как чан с Амортенцией, лона. Она дрогнула под ним, выгибая спину изящной дугой, и разрушительный оргазм довел их до пика одновременно. Гермиона протяжно вскрикнула, сокращаясь внутри вокруг его ствола, а Драко казалось, что мир на мгновение канул в сладостную темноту. Грейнджер размякла под ним, переводя истошное дыхание в привычный ритм. Ее кудри разметались по подушке, слипшись от пота. Ореховые глаза сверкали, как идеально начищенные монеты. Он смотрел на ее довольное лицо с блаженной улыбкой и хотел закупорить это воспоминание, чтобы пересматривать потом раз за разом. Все в этот момент было идеально. Идеальная она, до охренения прекрасная Гермиона Грейнджер, которая подарила ему самый чувственный и крышесносный секс. Если бы ему пару лет назад сказали, что несносная заучка будет выстанывать его имя, пока они занимаются сексом, он бы заавадил сам себя на месте. Но теперь он готов был сдохнуть, перевернуть мир, истребить все гребаные проблемы на их пути, лишь бы лицезреть такую картину каждый день. Драко нежно поцеловал ее, ощущая губами, как она улыбается. Он лег рядом, а она обвила его руками и ногами, не в силах вынести еще одного мгновения без его близости. Малфой бережно накрыл их обнаженные тела одеялом и бесцельно перебирал тугие кудряшки пальцами. Несколько минут спустя Гермиона равномерно засопела, провалившись в долгожданный сон. А Малфой, как последний дурак, улыбался, глядя в потолок. К черту Пожирателей, к черту Поттера и весь этот гребаный мир, пока он может позволить себе такую роскошь, как засыпать с восхитительной в своей наготе Грейнджер. Он уснул практически незамедлительно, и сегодня, к удивлению, ему ничего не снилось. Наконец-то Драко Малфой нашел свое успокоение, и мысли его были кристально чисты, как и осознание того, что он, кажется, влюбился.