4.
28 июля 2013 г. в 12:40
Мистер Эспри решил все вопросы: съездил в супермаркет, затарившись под полную завязку, купил в аптеке мазь для Корхема, разобрался с Винсом — тем воспитателем, который пытался ворваться в кабинет во время их с омегой выяснения отношений и даже заказал по интернету дорогущий тональный крем косметической фирмы, очень недешевой продукцией, которой обычно пользовался маленький привереда, конечно же, за счет своего покровителя.
Вначале мужчина планировал прогуляться до ближайшего магазинчика, который находился неподалеку от территории интерната и просто купить сигарет. Погода как раз позволяла небольшую прогулку — был нежаркий солнечный день. Но на выходе ему встретился все тот же воспитатель и к великому облегчению директора доложил, драка, как оказалось, случилась на самом деле. Прочные и почти звуконепроницаемые окна кабинета мистера директора были плотно закрыты из-за работающего кондиционера, им с Корхемом ничего не было слышно, что происходит на улице, собственно, и не до той улицы было. И Майклу повезло, что время, когда происходили разборки на заднем дворе школы и их собственные, практически совпало. Как объяснил Винс, в очередной раз подрались два старшеклассника, возомнившие себя предводителями двух враждующих между собой японских, а может каких-то индейских кланов, и разбив школу на два терроризирующих друг друга лагеря, за исключением разве самых младшеньких классов, не давали никому спокойной жизни и больше всего директору. Проработав в интернате немалое количество лет, мистер Эспри все равно не переставал удивляться тому, как омежки, такие с виду нежные и хрупкие существа, могут так люто ненавидеть себе подобных. Из-за какой-нибудь побрякушки они готовы лишить друг друга скальпа или зрения. Ну, а если дело касалось альфы, так это вообще — наступали целые баталии не на жизнь, а на смерть. В ход уже шли не только ногти и зубы, но и различные колющие и режущие предметы и даже баночки с кислотой, используемой для прочистки канализационных труб. Вот у альф все происходило намного цивилизованней и проще — набили друг другу морды, сломали пару конечностей и все — успокоились, потом сходили вместе в травмпункт, потом в какой-нибудь бар — с горя напились, а под конец стали еще и лучшими друзьями. «А тут — ну прямо зверинец какой-то» — сетовал Майкл про себя. Он всячески старался не допускать подобных инцидентов, малейшие замеченные признаки непорядка пресекались сразу и строго наказывались. Но разве за всем дурдомом реально уследить полностью. Правда, Слава Богу, за его практику работы директором, в интернате еще не случилось по-настоящему серьезных случаев — ножички и баночки успевали вовремя конфисковываться.
И слава всем богам, что эти два ненормальных в этом году выпускаются. И школа, как мужчина надеялся, вздохнет наконец спокойно.
— Что они не поделили на этот раз? Пудру, или какую-нибудь фенечку? — с иронией спросил Эспри у воспитателя.
— Насколько мне стало известно, причина в том новеньком молоденьком альфе, который недавно устроился в охрану. Он женат, этим двоим это прекрасно известно, но они все равно его домогаются. Бедный парнишка уже не знает куда деваться от их пристального внимания, — отрапортовал всезнающий Винс.
— Все ясно. При драке никто серьезно не пострадал?
— Нет, успели вовремя заметить. Почти сразу разняли.
— Это хоть радует. Значит так, одного после уроков определить на кухню — мыть посуду до конца обучения, другого — на садовый участок, сорняки полоть и аналогично — до самого выпуска. Остальных — на чистку территории, ее как раз ко Дню основания, надо хорошенько надраить. И каждому назначить по три часа дополнительных занятий, может это немного остудит гормональное буйство и у них не будет времени на всякие глупости. Нам ведь совсем недолго продержаться осталось, скоро экзамены и мы наконец отправим их ко всем чертям.
— Очень замечательное решение, надеюсь подействует, и сорванцы оставят бедного парня в покое, — заулыбался Винс, довольно потирая руки, потом замялся, — Да и, мистер Эспри, извините меня за то, что я так бесцеремонно хотел ворваться к вам в кабинет, просто я сначала подумал, что кричали у вас… Вы ведь вызвали к себе ученика… Ну… Корхема, и я подумал…
— Ты меньше давай думай, а больше делай, — обрывая довольно резко, не дал договорить тому Эспри, — Еще раз повторяю — у меня в кабинете никто не кричал, тебе просто показалось, уяснил? — начальник сделал угрожающее лицо.
— Да, конечно, еще раз извините меня, — угодливо пролепетал воспитатель, понимая, что пора замять деликатную тему и лучше всего сделать вид, что так на самом деле и было. Для практически всего интерната уже давно не были секретом интересные и характерные отношения между директором и совсем еще юным воспитанником. Об их недозволительной связи знали или догадывались абсолютно все, но вслух об этом никто не говорил, сотрудники ее даже за пределами интерната не обсуждали, боялись нарваться на какую-нибудь шестерку — терять ни за что хорошую и достаточно высокооплачиваемую работу никто не собирался. Тем более, ради чего? Всем известно, малолетку, Боже упаси, не совращали, к отношением не принуждали, зная шальной характер зазвездившегося подростка, он сам, без зазрения совести запрыгнул в койку директора. Да и чего таить, все тут не без греха — Эспри далеко не единственный, кто пользовался вниманием молодых голодных омежек. И в общем-то какая разница — почему они так орали друг на друга. Только все-таки немного расстраивало, что щекочущих нервы подробностей-то, он — Винс не услышал.
— Вот и ладненько, а теперь иди. Сообщи дежурному о моем решении и лично проследи, чтобы все выполнили, как я сказал, — оставляя воспитателя, Майкл с важностью направился на стоянку, - Да, чуть не забыл. Корхема Флейма на занятиях сегодня не будет, об этом тоже сообщи дежурному, — добавил альфа, удаляясь к своей машине.
Поведение этих двух, постоянно дерущихся между собой школьников, всегда выводило из себя Майкла, но сегодня он был просто благодарен им за то, что они вообще есть. Неизвестно, что пришлось бы еще выдумывать перед, вечно сующим свой любопытный нос куда ни попадя, Винсом. Все сложилось, как нельзя лучше. И очень довольный собой, мужчина передумал просто прогуляться, а решил, что все-таки съездит в соседний супермаркет. Ночь обещала быть жаркой, а чтобы она состоялась, надо бы хорошенько задобрить мальчишку. Он — Майкл сегодня так нехорошо поступил, необходимо срочно загладить вину. Правда выпившим садиться за руль, не являлось правилом мистера Эспри, но пьяным альфа себя не чувствовал, а движение в этом тихом и спокойном районе, всегда было такое же умиротворенное, поэтому он решил, что ничего страшного не случится. А полиция его все равно никогда не останавливала, все знали машину директора — он пользовался достаточно большой известностью и положением в городе.
Чтобы побаловать любимое чадо, Эспри накупил всякую всячину: различные вкусненькие пироженки, конфеты, не забыл о соленых фисташках, которые Корхем особенно любил и мог потреблять их в невероятных количествах, удивляя и пугая этим директора. Поэтому он набрал достаточно много, но предусмотрительно решил, что будет их выдавать маленькому обжоре небольшими порциями… «А то снова обрыгается, а я виноват буду», — подумал мужчина, теперь уже с улыбкой вспоминая тот не особо приятный случай, когда омегу, объевшегося этими самыми орехами, начало рвать прямо во время их секса — ну и крику же потом было, а убирать потом пришлось все-таки альфе. Потому что виноваты оказались не орехи и не их невероятное съеденное количество, а то, что это он — Майкл Эспри видите ли, чересчур сильно тряс его за живот. И самое интересное было то, что потом пацана все равно от этих фисташек не отвернуло.
На обратном пути настроение снова жестоко испортили — позвонил благоверный.
— Дорогой, как дела? — тошнотно растягивая слова, проговорили в трубке, — Чем занимаешься?
— Вообще-то работаю. Зачем звонишь? Что-то случилось?
— Чего ты такой напряженный? Просто соскучился, вот и звоню, имею же я на это право, — настроение у Гордона, судя по голосу, было какое-то тревожно ванильное и это обозначало, что сейчас его — Майкла чем-то обязательно «обрадуют», — А что это за шум? Ты в машине? А говоришь, что работаешь.
— Конечно работаю, еду по делам. Я не обязан вам о каждом своем шаге докладывать, дорогой мистер подозрительный юрист, — шутливо, но с небольшой ноткой натяжения, ответил альфа, — Или может мне уже начать вам докладывать, как и когда я в туалет хожу?
— Как и когда не обязательно. А что ты там делаешь и с кем, было бы очень интересно послушать…
— Гордон… Любимый… Ну хватит. Мне за дорогой следить надо. А ты порешь чепуху какую-то, я же знаю, что ты не просто так позвонил.
— Ты всегда такой наблюдательный мой дорогой. Знаешь, мне недавно позвонили мои родители и сообщили, что они не прочь сегодня устроить общий семейный ужин в каком-нибудь уютном ресторанчике. Твои уже в курсе и обязательно присоединятся. Наши семьи так редко общаются… Но ты не подумай, я и вправду соскучился по…
Машину слегка занесло и телефон чуть не выпал из руки, когда Эспри, охваченный приступом неистового раздражения, пытался выровнять движение, он не слышал, что Гордон еще там болтает…
— Эй, у тебя все нормально? Ты куда-то пропал…
— Да, я в полном порядке. А почему ты меня ставишь перед фактом только сейчас? Нельзя заранее сказать? — альфа съехал на обочину, чтобы перевести дух, благо, поблизости не было других машин, а то неизвестно какими неприятностями могло всё закончиться, — Может у меня сегодня другие дела намечались.
— Так это спонтанно, буквально двадцать минут назад и решилось, я тут совсем ни причем. А что может быть у тебя такого сильно важного, что ты не сможешь приехать?
— Ты прекрасно знаешь, скоро юбилей интерната и дел у меня невпроворот. Я вполне могу задерживаться и не только сегодня. Могу даже ночевать там, если придется, — возмущению Майкла просто не было предела.
— Бросал бы ты уже эту работу. От нее никакой пользы. У тебя постоянно находится какая-то причина, даже если это не юбилей… — даже разговаривая по телефону, альфа увидел надутые пельменем губы омеги, — Мне сказать родителям, чтобы отменили бронь столика? Если тебя не будет, то какой смысл вообще устраивать этот ужин.
— Нет, не надо, я буду.
— Какой ты у меня все-таки замечательный! Я люблю тебя моя прелесть. Ужин будет в семь, но лучше подъезжай домой раньше, сынок уже соскучился по папе. Тебе хоть немного стоило бы пообщаться с мальчишкой… — Если бы Гордон Эспри превратился в лампочку, то он сейчас светился от счастья на сто, а может и на все двести ватт.
— Ладно, все. Я занят, постараюсь быть пораньше… И я тоже люблю тебя. — Мужчина прервал разговор, отключаясь, и снова выехал на дорогу. В душе неистовствовала буря эмоций, в основном негативных. Ясно, что его планы на сегодняшнюю ночь накрылись медным тазом. И все вкусности, за исключением орехов, Гордон считал их вредным и абсолютно бесполезным продуктом, придется везти домой, неизвестно теперь, когда у них с Корхемом что-то выгорит, да и сына в общем-то не мешало порадовать. А для своего маленького любовника, решил все купить в следующий раз. Ну что он мог поделать в этой ситуации — да ничего. Лучше согласиться — откажи он супругу сейчас, неизвестно в какие проблемы это выльется потом. Так как, наверное не знала еще планета Земля, злопамятнее и мстительнее существа, чем его дорогой… Тот наверняка, затем придумает какую-нибудь пакость, чтобы в полной мере отыграться за отказ на нервах своего мужа.
Он хотел занести мазь лично в комнату Корхема, надеясь его еще раз увидеть, но негодника там не оказалось. «Я же сказал ему нигде не шляться, а оно наверняка поперлось на крышу, смалить сигареты. Ну что за дети пошли!» — Майкл расстроился еще больше. Он пожалел сейчас о том, что воспитанникам не разрешалось иметь мобильник (это было нерушимым правилом школы), тогда без проблем можно было определить, где носит этого несносного омегу. Лезть на крышу искать — совсем унизительно для директорского статуса, поэтому альфа просто оставил крем, положив его на кровать и напоследок, с вожделением вдохнув в себя сладкий и нежный запах своего маленького, которым сплошь насыщено все помещение, убрался обратно в свой кабинет.
Хотел снова взяться за виски, но мужчина вовремя вспомнил о предстоящем ужине и передумал. Не хватало еще с пьяной рожей засветиться перед родителями, тем более его мужа. Те точно, потом еще год будут ему это вспоминать при каждой подходящей возможности. Поэтому просто закурил, и сделав заказ по интернету тонального крема, который омеге понадобиться для маскировки пощечины, предался своим размышлениям…
* * *
Сейчас, ему почему-то вспомнился день, когда это рыжеволосое чудо появилось у ворот интерната. И какой же тогда сумасшедший переполох, произвело его появление. При воспоминании об этом случае, у альфы даже на душе потеплело. Да и сложно было его забыть, то памятное Рождество сохранили в памяти, не только он, но и все сотрудники, работающие с того времени.
Он как раз, совсем еще молодой и красивый парень, заканчивал обучение на врача-педиатра, проходя практику в этом самом интернате и работал медбратом в корпусе для самых маленьких омежек, куда малюток определяли буквально сразу из роддома, по причине отказа от них родителями, а может еще по каким-то неизвестным причинам. Работать с детьми ему нравилось, вообще Майкл их очень любил. В основном это и стало причиной выбора именно этой профессии. Но как-то слишком тяжело и угнетающе было осознавать то, что крошечные существа, не успев появиться на свет, лишились родителей. Или же те вообще бросили своих чад, не желая заботиться, этот факт совсем не укладывался в голове — разве можно так по свински поступить с собственным ребенком.
Поэтому молодой альфа не рассчитывал надолго тут задерживаться, планируя в будущем, когда закончится практика, устроиться работать в хорошую и престижную клинику. Денег ни у него, ни у его родителей особо много не было, да и связями в обществе он тоже пока похвастаться не мог, но Майкл все же надеялся, что у него все получится. Учился студент на отлично, рвения к получению хорошего образования предостаточно, поэтому профессора, преподававшие в университете, вскоре заметили искренние старания юноши и дали надежду на то, что если молодой человек продолжит учебу в том же уверенном темпе, то обязательно всячески поспособствуют в будущем поиске престижной работы. И дадут самые наилучшие рекомендации для ее получения.
Был как раз канун Рождества и весь интернат тщательно готовился к светлому и радостному событию. В главном дворе стояла украшенная здоровенная елка, мигая и переливаясь яркими разноцветными огоньками гирлянд и фонариков. Всем деткам — маленьким и уже не совсем маленьким, были приготовлены всевозможные подарки, персонал, которому «подфартило» работать в ночную смену, Майкл как раз был в их числе, тоже не собирался себя обделять, планируя после отъезда начальства, устроить себе небольшое торжество по этому случаю. Директор — мужчина не особо строгого нрава не возражал, если ребята немного повеселятся — Рождество все-таки. И дав напутствие, чтобы те вели себя пристойно и не нажирались как обычно, укатил праздновать к своей семье. Праздник был как раз в самом разгаре, до самого Рождества оставалось буквально всего ничего. А охрана, которая все-таки, как ни странно, была в это время на своем посту, уже следила по камере наблюдения за интересным происходящим событием. К воротам интерната подъехала неизвестная машина недорогой марки, из нее вышел невысокий человек. Голова незнакомца была полностью замотана в шарф или платок и ни лица, ни даже кто это — омега или женщина, а может даже и мелковатый альфа, в камеру разглядеть не удалось. Потом фигура осторожно вытянула из багажного отделения большой ящик и было отчетливо видно, что не просто кинула его на землю, а очень бережно поставила рядом с воротами. Пока удивленные, немного подгулявшие охранники соображали, что делать, неизвестный быстренько вернулся в тачку и скрылся в неизвестном направлении, а коробка осталась стоять, там где ее поставили. О случившемся сразу сообщили старшему воспитателю, отвечающему за порядок.
Народ в панике повываливался на улицу, благо, детей уже разложили по койкам и они по идее спали, а то кто-нибудь из любознательных воспитанников обязательно увязался бы за взрослыми, поглазеть — что случилось. Все были очень озабочены и напуганы, мало ли — а вдруг диверсия и в ящике бомба, если судить по той аккуратности, с какой обращались с необычной посылкой. Ведь достаточно может жить на белом свете придурков, которым придет в голову подорвать детский приют прямо на Рождество. Охрана запретила кому-либо приближаться к подозрительной находке, сами они так же не решались сделать что-то полезное. Все стояли поодаль, тупо не зная что предпринять. По всем сторонам картонной коробки большими яркими буквами было написано «МАЛЕНЬКИЕ РАДОСТИ ДЛЯ БОЛЬШИХ И ВЗРОСЛЫХ», и судя по уже не очень крупным надписям и недвусмысленным рисункам, в коробку раньше упаковывались пачки с презервативами, известной фирмы, изготовляющей не только резинки, но и всевозможные игрушки для понятных развлечений тех самых взрослых.
После недолгих споров и дебатов, решили — лучше вызвать полицию. Но они не успели этого сделать, коробка зашевелилась и из нее донеслось невнятное, еле слышимое гугуканье. Майкл первый из всей честной напуганной компании вышел из ступора и несмотря на предостерегающие протесты, направился к ящику. Когда он открыл верх и заглянул внутрь — увидел там самого, как тогда альфа подумал, красивого и милого в мире младенца, вовсю улыбающегося ему всем своим, еще полностью беззубым ротиком.
Эспри, пребывая в полном недоумении, взял малыша на руки, тот стал улыбаться еще больше, а пространство вокруг внезапно огласилось оглушительным треском и грохотом, к которым добавились красочные всплески салюта. Направляясь в ночное зимнее небо и освещая его своим переливающимся светом, фонтаны разноцветных огней создавали в нем непостижимое по красоте и яркости зрелище. Где-то неподалеку послышались радостные крики и вопли — Рождество. Вот оно и наступило. Альфа крепче прижал ребенка к себе, прикрывая его головку от шума, но малыш по-видимому был не из пугливых, он спокойно лежал на руках, сосредоточенно протягивая маленькие ручонки к застежке на его куртке и только иногда жмурился, когда грохот становился особенно сильным. Именно в этот момент, как помнилось, молодой человек решил, он уже никуда не уйдет из этого интерната.
Ошарашенная толпа обступила Майкла со всех сторон, увлеченно заглядывая и трогая малютку — вот же ж, подкинула им судьба подарочек. Но сюрпризы на этом не кончились. Кто-то полез в коробку, надеясь найти документы, или хотя бы записку с именем карапуза. Но там оказалось лишь большое теплое одеяло, которым добросовестно выстлали дно, видно — все-таки позаботились сволочи о том, чтобы ребенок не успел замерзнуть, пока его найдут. Да и сам малыш был чистенький и достаточно тепло одет в приличную зимнюю одежду, а не завернут в бомжацкие тряпки. Потом под одеялом обнаружили большой помятый листок. Текст на нем, написанный неровными печатными буквами, гласил: «НА СУКА ЗАБИРАЙ! ЭТО ТВОЕ! ДЕЛАЙ С ЭТИМ ДЕРЬМОМ ВСЕ ЧТО ЗАХОЧЕШЬ, МНЕ ОНО НА ХРЕН НЕ НУЖНО!». Еще внизу была небольшая приписка: «PS. Да, и чуть не забыл — с Рождеством тебя милый»… Ни свидетельства о рождении, ни имени, ни даты, когда кроха родился, ни даже имени того, кому предназначалось послание, указано не было.
Прочитав письмо, народ резко перестал сюсюкаться и цацкаться с маленькой находкой. Все, пребывая в реальном шоке, молча переглядывались между собой. Всё это было чересчур занимательно. Наверняка тот, кому адресованы малыш и записка работал тут, среди них. Но кто признается в своих похождениях, да еще с такими последствиями? Забрав младенца и ящик, персонал в задумчивости побрел обратно в приют, догуливать праздник. Звонить директору и в полицию решили утром, что толку сейчас людей беспокоить, ничего опасного для жизни воспитанников не случилось. Да и кто среди ночи, в праздник, будет что-то решать.
Вот так и появился у них этот очень красивый и замечательный ребенок. Кому он принадлежал, так и не удалось выяснить. Делать тест на определение ДНК и устанавливать личности его родителей, для интерната на то время, было слишком дорогим удовольствием, а полиция не особо горела желанием разбираться, ведь у них и без того полно всяких дел — поважнее и посерьезнее, поэтому все оставили как есть. Единственное, определили, что ребенок являлся омегой и ему примерно три месяца. Малышу придумали имя, день рождения и оставили здесь.
Правда все сотрудники еще долгое время ходили под впечатлением и под подозрением друг друга и себя в том числе в возможном родительстве. На свой счет Майкл был полностью уверен, он вообще не позволял себе спать с омегами во время их «критических» дней, решив для себя, что будет это делать только с тем, кого себе выберет для серьезных отношений — кого он будет любить, а не просто развлекаться. И ни о каких нежданных залетах не могло быть и речи. Больше всего грешили на директора — альфу. У того были рыжие, как и у ребеночка, волосы и не совсем моральное поведение: о его беспорядочных связях на стороне, гудел не только интернат, но и вся округа. Но тот вел себя стоически, не подавая никаких признаков беспокойства по этому поводу. Как начальник позже, уже через некоторое количество лет, по большому секрету признался Майклу — своему уже заместителю и будущему приемнику, что он все-таки тайно провел омеге тест на отцовство. Ну чем черт не шутит, а вдруг и правда это он постарался. Но родителем оказался такой же молодой студент, каким еще вначале являлся Майкл Эспри, пробыв в интернате на практике всего пару месяцев, неотразимый поедатель сердец красавец-альфа преспокойно отправился за границу, учиться дальше, где живет и работает по сей день. И он далеко уже не застал появления своего дитя в интернате. Директор же, не стал ничего предпринимать: ни сообщать незадачливому альфе о его отцовстве, ни, тем более, разыскивать омегу, родившего ему сына.
— А зачем? — как альфа тогда говорил, — Ребенка здесь все любят и обожают, практически каждый воспитатель считает его чуть не родным сыном. И вряд ли так сильно его сможет полюбить настоящий отец, который наверняка даже не подозревает о его существовании и скорее всего не помнит омегу, который мог тогда забеременеть. А о омеге можно говорить только с презрением. Разве можно любя, выкинуть на улицу свое родное чадо, да еще написать подобное отвратительное письмо? Так что, если ребенку и суждено когда-нибудь встретить своих биологических родителей, то они встретятся и так, без его — директорского вмешательства. Поэтому он ничего никому не рассказал и не стал ни во что вмешиваться…