5.
6 августа 2013 г. в 12:55
Прошло две недели…
— Флейм, приготовься, твой выход через пятнадцать минут, — в гримерку заглянул взмыленный и полностью уставший мистер Джозеф Майд, в интернате он вел танцевальный класс и на данный момент являлся ответственным за организацию и проведение праздничного мероприятия в честь пятидесятилетнего юбилея школы.
Корхем находился в маленькой и ужасно душной комнатке в одиночестве, почти все воспитанники, принимавшие участие в представлении, уже продемонстрировали свои номера и ожидали за кулисами его окончания, наблюдая за оставшимися несколькими участниками. В зале то и дело слышались бурные аплодисменты и одобрительные возгласы — концерт проходил как нельзя лучше. Омега должен был, согласно жеребьевке выходить на сцену последним, что вызвало невообразимый шквал зависти и недовольства со стороны своих молодых коллег, — «Вечно везет этому выскочке! Ну почему именно он, должен быть последним?» — злостно возмущались те, требуя перестановки порядка выступлений. Последний выход считался самым элитным и каким бы он ни был, больше всего запечетлевался в памяти зрителей. «Это вам не конкурс молодых талантов, а просто концерт. Без разницы, кто будет первым, а кто последним», — прервал препирательства директор, запрещая делать пережеребьевку. Это не остудило глупых пересудов, а еще больше добавило жару, все сверстники почему-то были уверены, что все заранее спланировано и подстроено, хотя это было вовсе не так. Просто повезло. «Чтоб тебе прожектор на голову упал!…» — «доброжелательно» пожелал Корхему один, из наиболее рьяно возмущающихся, перед тем как уйти выступать. Омега никак не отреагировал на пожелание, даже не показал вида, что его хоть как-то задело или тронуло негативное поведение по отношению к себе, он привык к подобному проявлению великой «любви» и совершенно не обращал внимания на излияния желчи в свой адрес. Что толку? В интернате он пользовался расположением лишь персонала, а вот воспитывающиеся молодые омеги возненавидели его еще с детства, заметив, как мальчик сразу выделился среди них не только красивыми внешними данными, но и умственными способностями. Несмотря на не всегда благопристойное поведение, Корхем хорошо учился и получал не только отличные оценки от воспитателей, но и постоянные похвалу и восхищение с их стороны. От чего все его одноклассники, да и ученики других классов, просто изводились от зависти и непонятной злобы, к не сделавшему им ничего плохого ребенку. Но однозначно, больше всего зложелателей выбешивало то, что держался мальчик всегда уверенно и при желании мог дать достойный отпор на нападки, не только словесный, но и физический. Поэтому задирать его сильно боялись и не потому, что он являлся всеобщим любимчиком, и мог нажаловаться на обидчиков напрямую директору. Нет, Корхем никогда ни на кого не жаловался, он самостоятельно мог за себя постоять.
Однажды, где-то полтора года назад, его в туалете хотела подловить группка старшеклассников, во главе с Картом Диленсом — одним из главных «королей» и красавцев приюта. Корхем, даже не сразу сообразил, как он там, в туалете, оказался совершенно один. Скорее всего это было подстроено и перед входом наверняка стояли на стреме, не разрешая никому войти:
— Ну что сученыш, так и будешь выделываться?… — ухмыляясь красивой гаденькой улыбочкой, проговорил Карт, медленно наступая на мальчика, — Даю тебе последнюю возможность не оказаться в лазарете с искалеченной харечкой, — продолжая лыбиться, омега достал из кармана небольшой, но судя по тому как блестело и переливалось лезвие, отлично наточенный ножичек.
— Послушай Карт, я ничего плохого тебе не сделал. Что тебе нужно? — Корхем не на шутку струхнул. Да и кто бы не испугался на его месте? Обычно везло не попадаться на глаза опасным старшеклассникам, мальчуган никогда не лез к ним на рожон, специально не искал причин для подобных, связанных с риском для жизни встреч, тем более наедине. Но в последнее время, на него все же обратили внимание. Рассмотрев в смазливом малолетке потенциального и опасного соперника, Карт решил, что пока не поздно, лучше сразу задавить мальчонку, подчинив его себе, пока тот не научился показывать зубы, или же вообще не перешел на сторону главного оппонента по школьным дракам Парета Суи. Корхема уже пару раз пытались выловить в одиноких закоулках обширной территории интерната, где он обычно любил проводить свободное время. Но удача тогда была на его стороне и в первый раз — ему удалось убежать, а в другой — на помощь пришел воспитатель, заметивший подозрительное сборище и, пригрозив директором, тут же всех разогнал. В этот раз похоже легко отделаться не получиться и на чью-то помощь рассчитывать не придется.
Остальные четверо, что были с Картом, не стояли на месте, парни обступили несчастного мальчика со всех сторон. Один загородил ему выход к окну, на случай, вдруг тому захочется выпрыгнуть с четвертого этажа, другие, полностью заблокировали возможность рвануть к входной двери. Подростку лишь оставалось стоять прислонившись к раковине, где он перед этим умывался и не успел заметить, как зашли хулиганы. Конечно, можно попробовать позвать на помощь. Но разве это выход? Где гарантия, что кто-то успеет прийти сюда до того, как этот конченный успеет изрезать ему лицо? По слухам было известно, отчаянный и плохо контролирующий себя Диленс, вполне на это способен. Поэтому кричать омега не решился.
— Но и ничего хорошего ты мне тоже не сделал, так ведь малыш? — Карт продолжал наступать, — Я предлагаю тебе исправить это недоразумение. Мне нужно совсем немногое, всего одна мелочь, которая поможет поправить эту небольшую оплошность. Ты сейчас отсасываешь у меня, потом у моих ребят… Затем, ты будешь работать в моей команде, полностью подчиняясь моим требованиям. Только тогда я смогу гарантировать, что с твоей миленькой мордочкой ничего не случится.
— А я был большего о тебе мнения… Так ты мало того — идиот, страдающий манией величия, так еще оказывается извращенец, — мальчишка нагло ощерил зубки, хотя в глазах читались признаки откровенного страха, но он решил держаться до последнего, — Я думал, тебя только альфы из охраны интересуют, а ты по омегам ударять начал. Что, наши самцы настолько плохо ебутся?
— Ах ты ж скотина!… Да как ты смееашь!… — у Диленса глаза чуть не вылезли из орбит и дыхание перехватило от злости, он начал просто шипеть, как это делают коты в приступе ярости, — Ребята держите его, этой дряни нужно преподать пару уро… — но договорить он не успел, Корхем напал на него первым. Омега с силой, на какую только способен, ударил локтем по большому зеркалу, висевшему над раковиной. Оно разбилось, рассыпаясь вдребезги на маленькие и большие осколки, которые падали на умывальник и кафельный пол, разбиваясь еще больше и создавая при этом невообразимый шум. Оглушенные неожиданностью произошедшего и грохотом падающего стекла, напарники даже не успели заметить, как их предводитель оказался на полу, лежа ничком на спине; а тот, кого они собирались проучить, сидел на нем сверху, одной рукой он держал у горла противника кусок зеркала, вплотную прижимая его к сонной артерии, другой — придавливая вражеское плечо еще больше к полу. Нож Карта валялся в стороне, видно тот с перепугу выронил его из руки, не успев среагировать на нападение, а может омега успел выбить его каким-то образом, не дожидаясь пока им воспользуются. Никто подробностей не увидел, все произошло слишком быстро. Дружки молча стояли вокруг, то открывая, то закрывая рты, не зная как поступить и не смея пошевелиться. Корхем тяжело дышал, а его красивое лицо было искажено яростью и презрением:
— Ну что… мразь, кто будет у кого отсасывать? — хрипло процедил он сквозь зубы, руки дрожали. Не от страха, а от нарастающего напряжения, с которым сжимался осколок, казалось, если рука дрогнет еще чуть сильнее, то разозленный мальчишка проткнет им горло насквозь. Он даже не замечал кровь, капающую с собственной разрезанной ладони и пачкающую собой Карта и пол. Боли в тот момент он совсем не чувствовал.
— Эй! Вы че орете? Совсем уже? Щас же припрется кто-нибудь… — в туалет заглянули еще пара школьников, это видимо появились дежурившие у входа, и тоже застыли от представшей им кровавой и жуткой картины.
— Пппрошуу… отппусти… не нааадо, — промямлил тихо Диленс, с трудом открывая рот, он с ужасом смотрел то на Флейма, то косился на осколок и от страха практически не дышал.
— Что, не надо? Не хочешь сосать, или боишься сдохнуть?… — Корхем сильнее надавил зеркалом на шею, на ней образовалась кровавая полоса.
Кто-то из присутствующих не выдержал, и дико завизжал. Ему начали вторить остальные присутствующие.
— Ааааа… Помогите! Убивают!… — все начали в панике с истошными воплями выбегать из помещения, оставляя своего горе-командира наедине со злобным чудовищем. Спасли Диленса, который находился уже на грани обморока, к его счастью, быстро — звук разбивающегося зеркала был услышан даже на улице и на место происшествия, точно на пожар, уже со всех ног спешили взрослые. Корхем не стал заставлять долго себя уговаривать оставить обидчика в покое, и сдавшись в руки воспитателей, разрешил забрать у него опасный предмет. Потом обоих отправили в лазарет. Как же они тогда всех перепугали… У мистера Эспри, так вообще чуть сердечный приступ не случился, когда он обо всем узнал. А когда увидел в каком состоянии была ладошка его любимого человечка и сколько крови с нее накапало в туалете, так чуть сразу, без раздумий, не отправил и без того почти бессознательного Карта в какой-нибудь самый забитый приют, в самом отдаленном городе, которого даже на карте не существует. Но его с трудом уговорили не делать этого, все-таки дети есть дети и сорванца пожалели. Он отделался полезно-исправительными работами на территории школы, которыми обычно директор наказывал за хулиганство. Физически хулиган не пострадал сильно, он немного ударился головой при падении, но удар был незначительный, сотрясения не обнаружилось, а порез на шее оказался поверхностным и кровотечение быстро остановили. Вскоре горе-налетчик смог приступить к выполнению назначенного наказания в компании своих нерадивых подельников. Диленс больше пострадал морально, такого ужасного унижения ему еще не приходилось переживать. Случившееся сильно подорвало его «королевский» авторитет, прочно и надолго сместив его на несколько ступеней школьной иерархии вниз. Только где-то через полгода, благодаря неимоверным усилиям, он смог вернуть былое положение и восстановить прежний статус. Карт затаил дикую злобу на поставившего его на место малявку, но мстить в открытую не решался, боясь, что снова прилюдно окажется в подобной унизительной ситуации. Он выжидал… зная, удобный момент для мести рано или поздно настанет, и он сможет по полной программе отыграться за поруганные честь и достоинство. И его ожидания не оказались напрасными…
Корхему досталось намного сильнее — порезы на ладони пришлось зашивать и рука потом еще долго заживала, напоминая о себе острой болью, а шрамы вряд ли когда-нибудь затянутся полностью. Он тоже получил изрядный нагоняй от директора — за чрезмерное превышение пределов необходимой самообороны. Эспри очень долго и нудно разъяснял бедному омеге о том, что такое дерьмище как Диленс, совершенно не стоит того, чтобы из-за его идиотской смерти потом отсиживать срок в тюрьме.
Друзей после этого случая у мальчика не прибавилось, он так и остался одиночкой, но по крайней мере, омега своего добился, его оставили в покое и даже Парет, являющийся на тот момент самым главным забиякой школы, благоразумно решил не трогать сумасшедшего, коим его уже считала вся школа, омегу. Корхем по-прежнему ни с кем не заедался и никаких действий по смещению его с монаршьего пьедестала совершать не собирался. И это вполне устроило Суи. Только теперь Корхем к своим занятиям танцами еще добавил усиленные тренировки по восточным единоборствам, так, на всякий случай, вдруг кому-то снова взбредет в голову на него напасть. Омега очень переживал после того, как он чуть не убил Карта, а он ведь и вправду мог это сделать, совсем не задумываясь о последствиях. А что потом? Он лишил бы жизни человека, пусть гадкого и вредного, но все же человека. А для него самого все планы на нормальное будущее могли быть разрушены одним неосторожным движением проклятого стекла. Малыш решил для себя, что так делать, как он поступил, больше не будет и научится хоть немного нормально и правильно драться, чтобы потом его противники не оказывались в такой опасной ситуации…
— Да мистер Майд, я уже полностью готов, — ответил Корхем. Сидя перед зеркалом, он задумчиво разглядывал свое отражение. Дааа… размалевали его знатно, теперь он был похож на какую-то загадочную гаремную красавицу из волшебных восточных сказок. Глаза, очень красиво накрашенные яркими тенями и в придачу подведенные длинными черными стрелками, сейчас казалось, занимают большую половину щедро напудренного и нарумяненного лица, и даже совсем не принадлежат человеческому созданию. Хорошо, что он наотрез отказался от накладных ресниц, — «Точно получилась бы шлюха какая-то, а не танцор восточного танца, — размышлял омега, желая подчистую стереть с себя все старания гримера, потратившего на этот настоящий шедевр изобразительного искусства не одну пару часов, — А губы, так то вообще, смотреть страшно…». Роль стилиста на празднике выполнял учитель рисования — директор решил сэкономить на вызове профессионального. А зачем зря тратиться, когда в интернате такой замечательный талант зря пропадает? И на добровольно-принудительных началах школьному художнику было предложено помочь воспитанникам привести их внешний вид в пригодное для праздничного выступления состояние. Тот хоть и неохотно согласился, но при помощи еще нескольких взрослых помощников, прекрасно справился со своей задачей. Все участники выглядели, как настоящие модели для подиума. А над созданием прически Корхема учитель корпел в поте лица с самого раннего утра. Омеге пришлось встать в четыре, чтобы он смог вовремя справиться и претворить в жизнь свою восхитительную задумку. Художник наплел на голове молодого танцора что-то такое невообразимое и сложное, и вдобавок так и сяк переплетенное различными тесемочками и бусинками, что мальчик теперь и не знал, как потом все это хитроумие будет распутывать.
— Только, вам не кажется, что чересчур много косметики? Разве обязательно было делать из меня женщину? Я хоть и омега, но все-таки парень, — мальчик повернулся к воспитателю.
— Не переживай малыш, выглядишь ты просто отлично. Макияж прекрасно сочетается с твоей великолепной прической и костюмом, и все абсолютно в рамках приличия — лишнего ничего нет. Поверь, на востоке красятся не только женщины, но и парни, — улыбнувшись подбадривающей улыбкой, Майд зашел в гримерку и, подойдя ближе, тепло обнял парнишку за плечи.
— Это вы сейчас придумали? Если они и красятся подобным образом, то сидят в своих гаремах и на людях в таком виде не показываются.
— Послушай, это все нервы. Ты просто очень нервничаешь, да оно и понятно… Сегодня у всех они не в порядке. Собралось столько народа. Я и сам не предполагал, что директор назовет сюда столько «шишек». Но ничего, ты обязательно справишься и своим танцем порвешь их чванливые мозги на молекулы.
— Да… я знаю, справлюсь, куда я денусь. Это же не первый раз, когда я выступаю на сцене, просто не очень уверен насчет внешнего вида.
— Не беспокойся по этому поводу, все будет просто превосходно, — Майд ласково по-отечески чмокнул омегу в макушку, прижимая его к себе еще сильнее. — Э… слушай, да тебя всего лихорадит, — воспитатель заметил, как не сильно, но все же ощутимо подрагивают плечи паренька, он обеспокоенно потрогал его лоб, — И горишь весь. Ты мерил температуру?
— А зачем? Оно и так и понятно, что она есть, но это ведь нормально.
— Да это нормально, для начала течки. Но совсем не нормально, что директор настоял на твоем выступлении. Он что совсем с дуба упал? — Майд начал еще больше переживать, — Послушай, есть время все отменить. Твой выход еще не объявлен и ты спокойно можешь отказаться, я все возьму на себя…
— Нет не надо, я выпил таблетки и нормально себя чувствую, так что смогу выступить, не беспокойтесь.
— Ну смотри… — у преподавателя не было сил настаивать на своем, за день он настолько вымотался, что уже падал с ног, а впереди столько дел. После концерта, по плану их высокочтимого директора, предстояло пережить праздничный и пышный банкет, где нужно вдоволь накормить и напоить всех высокопоставленных гостей, и нужно тщательно следить за тем, чтоб тем долбанным толстосумам вдруг скучно не стало… «Эх, как же он — Джозеф ненавидел подобные мероприятия! И почему интересно, всегда именно ему, доставалось следить за всей этой дребеденью? И какой идиот придумал эти все праздники…». — Только после выступления сразу иди в «бокс» (боксом в интернате называлось здание, самое отдаленное от других основных корпусов, где молодые воспитанники проводили тяжелые дни в период течки. В корпусе работали исключительно беты и омеги, помогая переживать юным созданиям трудное время, они ухаживали за несчастными, отпаивая их успокоительными чаями и отварами, чтобы хоть как-то помочь и облегчить страдания. Здание тщательно охранялось, работникам альфам подходить к нему ближе, чем на пушечный выстрел строго воспрещалось. За малейшее нарушение запрета следовало моментальное увольнение, с самыми нелестными рекомендациями. Плюс, могли и криминал заодно приписать — за совратительство малолетних. Исключение делалось разве для директора, в случае какого-нибудь неотложного, требующего его личного вмешательства, дела. Но он сам, без надобности старался и близко туда не соваться. Там настолько одуряюще и сногсшибающе пахло омегами, что находиться в этом помещении не в возбужденном состоянии было просто не реально.), и не шляйся потом где попало. Не хватало на сегодня, чтобы тебя изнасиловал кто-нибудь. Но может все-таки передумаешь? Мне кажется, так было б спокойней… — Джозеф с надеждой глянул на Корхема, что-то чутье ему подсказывало, что все может окончиться большими неприятностями. Сейчас в зале находилось столько посторонних и влиятельных альф, вдруг кто-нибудь воспользуется малолеткой, а тот ведь совсем не будет против, находясь под влиянием гормональной атаки.
— Мистер Эспри пообещал, что охрана будет присматривать за мной, так что тревожиться не о чем, — как бы отвечая на озабоченные мысли учителя, сказал Корхем.
— Ладно, тогда держись. И смотри, чтобы сразу потом уходил и туда, куда я сказал, — Майд ободряюще похлопал омегу по плечу, — А то я знаю тебя, начнешь потом искать себе приключения на заднее место, — закончил он свое напутствие и направился к выходу.
— Да-да… я все понял, — ответил омега уже закрывающейся двери и с облегчением вздохнул. Конечно очень приятно, когда о тебе беспокоятся, но не сегодня и не сейчас. Когда тело начинало ломить от предстоящего кошмара и хотя еще не совсем сильно, но чувствовалось, к вечеру течка разыграется в полную силу. И ко всему прочему, голова буквально разрывалась от наполняющих ее мыслей и смешанных переживаний. Если б его преподаватель знал, что сегодня, одному из лучших его учеников придется заняться, как раз тем самым поиском приключений на свое очень симпатичное заднее местечко, то он бы наверное сейчас не успокаивал и не уговаривал, а немедленно, без болтовни, взял его за ухо и сам лично повел его в «бокс».
Корхем до последнего надеялся, что Майкл все отменит… Вот придет тупо к нему и скажет, что все ерунда и никого не надо идти трахать. Или, даже если бы он пришел и просто сказал, что это была глупая неудачная шутка или розыгрыш, — он бы простил его и понял. Но директор наоборот, еще утром, в этой сплошной суматохе и неразберихе, что творилась в приюте, смог подловить момент, когда они остались наедине и шепнуть ему на ухо, что все идет по плану. И этот мистер Эратта уже приехал и он — Майкл очень надеется, что Его мальчик их не подведет… Как же потом было паршиво. Какой же он теперь Его мальчик? Разве Своих мальчиков отдают кому-нибудь. Или провоцируют их во время течки на секс с совершенно незнакомыми мудаками, с целью зачатия. Да никогда. Корхем чувствовал себя какой-то собачкой, с которой было интересно играться, пока она была маленькой, а когда она подросла и у нее появились свое личное мнение и потребности, стала неинтересной и ее решили передать в другие, пусть и добрые руки, во избежании лишних и ненужных проблем.
Очень хотелось послушаться мистера Майда и дурацкую задумку вместе с директором послать куда подальше, но, совсем не похоже что Майкл шутил по поводу отрицательных перспектив и страх, впоследствии оказаться самому где подальше: в чужом городе, в другом приюте, среди совсем незнакомых ему людей, был намного сильнее, чем нежелание переспать с этим, вроде неплохим на вид старичком. Ведь он еще два с лишним года будет несовершеннолетним и неизвестно, как потом вздумается государству распорядиться его судьбой, тем более с «легкой» подачи господина Гордона Эспри, а бывший уже любовник действительно не сможет быть его покровителем.
А тут и правда, а вдруг повезет. И с этим дядькой сможет выйти что-то толковое. И даже возникнут какие-то чувства… Пусть мужчина старше на очень много лет, но если он будет хоть немного любить его, то какая разница, какой у него возраст. Деньги этого мистера не особо интересовали омегу. У Корхема никогда их не было, все что было необходимо для жизни давал ему приют, ну и мистер Эспри частенько баловал маленькими подарками, что уж скрывать и подросток пока не успел в полной мере ощутить их пагубное влияние. Но рано или поздно придется жить самостоятельно и почувствовать на себе, что такое нехватка этих самых зеленых бумажек, а здесь — прямо несметные богатства предлагают, почти даром. Все-таки лучше попробовать. Ведь понятно, впредь нормальных отношений с Майклом не будет, да у них в общем их никогда и не было. Альфа любил и ценил своего мужа, хотя до чертиков боялся его влияния. Эспри за все прошедшие дни так и не пришел извиняться, как тогда уверенно обещался. И вкусностей малыш не дождался. Но в общем, он не сильно расстроился по этому поводу, он знал, в любом случае больше никогда не позволит этому мужчине прикоснуться к себе. Но было очень обидно, что тебя хотят вот так просто и начисто вычеркнуть из своей жизни.
«О, нет!… Только не это… — Корхем заметил, как предательски заблестели его густо накрашенные глаза и из одного медленно, но уверенно выплывает похожая на маленькую прозрачную бисеринку слеза, потом такая же появилась и во втором, — Ну не хватало еще вдобавок ко всему разреветься, — Корхем начал спешно и осторожно, чтобы не испортить красочную раскраску, промакивать глаза салфетками, — Ты же сильный, не смей рыдать, этот козел не стоит, даже одной твоей слезинки… — уговаривал себя омега, пытаясь успокоиться, если сейчас случится истерика, то точно придется все отменять, не выходить же на сцену с распухшей и размазанной физиономией...».
— Эй… Флейм! Какого ты там тянешь? Тебя сейчас объявлять будут, давай, быстро иди к сцене! — в дверь настойчиво затарабанили и громкий раздраженный голос одного из воспитанников быстро привел мальчика в чувство.
— Да, я уже бегу! Черт… — Корхем даже не заметил, как за разговором с мистером Майдом и грустными размышлениями пролетели пятнадцать минут. Омега поднялся со стула, напоследок печально улыбнулся своему бледному, но бесспорно шикарному отражению и выпрямив спину уверенно отправился навстречу своей новой жизни. То, что сегодня она измениться, мальчик не сомневался, только было немного страшно от неуверенности, что эти изменения будут в лучшую сторону.