От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

Деис Эратта никогда не думал, что семейное поместье, когда-нибудь станет таким малогабаритным, по своей вместительности… Существо, которое поселилось в нем меньше месяца назад, казалось заняло все окружающее пространство и площадь, не оставив ему — Деису не единого свободного тихого уголка, где бы он мог спокойно отдохнуть, просто пройти, и не встретить на своем пути это длинногривое чудище. Оно появлялось везде и повсюду, где бы он не пребывал. А ведь раньше считалось, особняк способен вместить достаточно народа, плюс, детей и домашних животных в придачу, и никто каким-то образом не нарушит покой друг друга. Но нет, он, как обнаружилось потом, жестоко ошибся — домина превратился в махонькую тесную хижину, в которой было слишком мало места для его с отцовым омегой совместного проживания. Первые несколько дней, как оно заселилось, его практически слышно и видно не было — оно отсыпалось, будто ему там в приюте спать не давали и редко показывалось на глаза, когда молодой хозяин был дома. И Деис даже немного обрадовался, обнадежившись, что оно все в дальнейшем так и продолжится, и злобный тролль особо не будет отравлять его мирное существование. Но по прошествии нескольких дней тишины и покоя все изменилось… По всей видимости вредоносное создание набиралось сил, чтобы сделать это — отравить ему жизнь в родном жилище, в той достаточной мере, на какую было только способно… Как следует обосновавшись, оно принялось тщательно изучать все «свои» владения, засовывая любопытный нос в каждый неизведанный и потаенный уголок семейной вотчины Эратта, куда он только мог поместиться, включая как сад, так и собственно особняк. Не пропуская ничего… Наверное в доме не осталось ни одного помещения, да что там помещения, ни одного крошечного закоулка самой заброшенной пыльной каморки в подвале, или на чердаке, где оно не побывало бы, и не оставило свои следы. Деис даже начал запирать свою спальню и кабинет, хотя никогда ранее этого не делал, чтобы оно туда ненароком не заползло. Отец строго наказал омеге, чтобы он ни под каким предлогом, без разрешения, не заходил в личные владения сына, и он как будто выполнял обещанное, но мало ли… Деису не верилось, что чертеныш будет постоянно слушаться отца и исправно следовать требованиям, тем более в его отсутствие, но пока достоверных доказательств постороннего пребывания на своей частной территории замечено не было. Если говорить честно, то в чем-то конкретном придраться к поведению мальчишки было не в чем. Он придерживался уговора, и каких-то явных оскорбительных действий или выражений, альфа в свой адрес не получал. Но эти вот, нарочито вежливые и чересчур любезные: «Доооброе утро Деееис, Доообрый вечер Деееис, или Удаачнной вам работы… Как прошееел, ваш рабочий деень? Не сильно ли вы устааали?...» — каждый божий день добивали и раздражали еще больше, чем если бы мелкий засранец просто бросался гадостями. Тогда бы хоть повод появился, с чистой совестью накапать отцу, но жаловаться на то, что с ним здороваются или желают успехов на работе, совсем тупо. А то, что это делалось с такой мефистофельской ухмылочкой и таким мерзопакостно-приветливым тоном, что хотелось придушить эту бледную поганку прямо тут и сейчас же, не являлось достаточно убедительным поводом, чтобы выразить недовольство. Отец скажет, что он опять излишне придирается к несчастному «малышу», и все его умозаключения, лишь плод его эгоистичного воображения, вызванного приступом сыновьей ревности. А пацаненок почувствовав слабину, стал вовсю этим пользоваться. Деис надеялся, что хотя бы утром, за завтраком и перед уходом в офис, его не будет беспокоить присутствие папиной пассии — они с отцом обычно уезжали достаточно рано. Однако оно и здесь не оставляло в покое, и прилежно появлялось к совместному принятию пищи, как взятый с картинки, в безупречно причесанном и нарядном виде (Ну блять… ни дать ни взять, весь из себя идеальный супруг получается!), оказавшись на деле, еще более ранехонькой пташкой. То, что на первых порах оно дрыхло чуть ли не до обеда, оказалось лишь временным явлением. К тому моменту, как накрывался завтрак, мальчишка успевал не только проснуться и привести себя в порядок, но и совершить круг почета, по немаленькой окружности парка. К огромному удивлению, омега, включая в себя все его «достоинства», выявился еще и на редкость спортивным. Но это было действительно достоинством, то, с каким упорством Корхем чуть ли не каждый день бегал и тренировался, внушало помимо воли к нему уважение, и в некоторой степени даже зависть. Салиэнс рассказывал, мальчишка активно занимается танцами и спортом, но альфа не мог предположить, чтобы на таком профессиональном уровне. Деис, когда оставался дома, несколько раз втихаря наблюдал, как омежка, облюбовав уединенную лужайку, со всех сторон окруженную деревьями и кустами и полностью уверенный, что его никто не видит, выделывал такие сложные акробатические номера, что у парня от черной зависти, чуть челюсть не падала на землю. Молодой альфа тщательно следил за своим внешним видом, и чтобы поддерживать великолепную фигуру в надлежащем тонусе, уделял занятиям спортом достаточно много времени, но это не выходило за рамки, что он три или четыре раза в неделю посещал тренажерку и плавал в бассейне, но чтобы бегать по утрам, или заниматься более усиленно — оставалось пределом мечтаний. Не было времени, да и особого рвения тоже. И юноше даже не снилось, чтобы достигнуть такой немыслимой растяжки. С какой легкостью мальчонок нереально изгибая спину, складывался едва ли не пополам, или усаживался в шпагат, далеко не единственное, что вызывало безграничное восхищение, хоть Деис и с трудом в себе это признавал. Потом начало одолевать беспокойство за ребенка, родной брат как-никак, вдруг тяжелые нагрузки могут повредить ему. Скорее всего, тупоголовая бестолочь мало соображает, что делает. Салиэнсу было известно лишь о утренних пробежках, и то он немного поругивал омегу, что он слишком усердствует, папочка даже понятия не имел каким на самом деле физическим истязаниям подвергает себя беременный идиот. Но вскоре он узнал… не без помощи Деиса конечно. Кляузничать на кого-либо, в общем не являлось жизненным кредом альфы, пусть оно и было самым злодейским злом, которое когда-либо он встречал, но тут невозможно было удержаться от соблазна, чтобы хоть отчасти отыграться за испорченные утра, нервы и настроение. Успокоив совесть тем, что он переживает за самочувствие будущего братика, хотя по большому счету, оно так и было, и поступает правильно, молодой человек не преминул как-то за завтраком, как-бы невзначай заметить, обращаясь к, по обыкновению лучезарно улыбающемуся созданию: — А ты не боишься, что усиленные тренировки могут повредить твоему здоровью и здоровью ребенка? — По-моему, бег еще никому не повредил, — как прежде мило улыбаясь, ответили ему, — Но очень приятно, что вы обо мне беспокоитесь. — Я не только о беге говорю, а о тех выкрутасах, что ты так рьяно выделываешь, когда мы с папой уезжаем, — Деис тоже улыбался, смотря на омегу пристальным взглядом, с удовольствием наблюдая, как, застигнутая врасплох мелюзга, медленно меняется в лице, и с него наконец-то исчезает эта дурацкая тошнотная усмешечка, — Ты не думал, что если фанатично, как это делаешь ты, будешь накачивать свой микроскопический пресс, ненароком выдушишь из себя младенца? — Я… Я не понимаю, о чем вы говорите… — «малыш» совсем офигел. — Да неужели, а я думаю, прекрасно понимаешь. Знаешь папа, недавно я домой пораньше вернулся, и чисто случайно решил по саду прогуляться, и представляешь что я увидел — наш омежка по травке словно молодой козлик, так лихо кувыркается, прыгает и ножками машет, что его можно с чистой совестью в цирк отдавать, так хоть польза от него будет, народ повеселит, да денег подзаработает, — от всех высказываний омега чуть не подавился. — Ты!… Следил за мной! Да как ты!... — Корхем весь побагровел от стыда и ярости. — Так, — вмешался в разговор Салиэнс, — Корхем, это правда? Что за выкрутасы? Какой пресс? Тебе же сильно нельзя напрягать живот. На этом сроке это очень опасно. — Да… я… не сильно, чуть-чуть, он врет, — мальчик уже не знал как оправдываться. — А вот это ты зря сказал, сын никогда не обманывает меня… И зачем, спрашивается, ему это. Вот кто тут врать пытается, так это скорее всего ты, — папочка определенно был недоволен поведением своего ненаглядного котеночка. — Я не следил за тобой… Надо оно мне больно. Говорю же, просто мимо проходил, а тут ты… ноги выше крыши задира… — Заткнись! Трепло!… — омежка от бешенства чуть не выпрыгнул из-за стола, и не набросился, на скалящего все свои идеальные тридцать два альфу. Но Салиэнс несильно ухватив его за плечо, тут же усадил ребенка обратно. — Прекрати обзываться! Деис правильно сделал, что сказал. Неизвестно к чему бы это привело и не надо так вести себя, тут вообще-то за твое здоровье переживают, — глава семейства сам немного вышел из себя, — Ты же рассказывал, когда я спрашивал насчет занятий, кроме бега, ты больше ничего не делаешь, а выходит, ты сочинительством занимаешься… — Да все со мной нормально! Если бы плохо себя чувствовал, сказал бы, — Корхем, невероятно злой на всех и вся, уже плохо контролировал себя, — И ни к чему плохому мои занятия не приведут. Мне, что тут, вообще ничего нельзя делать?!... И гонит он все, на хуй ему мое здоровье! — Так! Все… прекрати немедленно истерику, мы сейчас же едем к врачу, — сказал старший альфа, грозно поднимаясь из-за стола, так не доев свой завтрак, и все же осторожно, вытянув адски злющего омегу со стула, поволок его за руку к выходу. — Зачем мне доктор? Я же сказал, все нормально. Вы че тут совсем ничего не понимаете!?... — оно еще начало трепыхаться, пытаясь вырваться, — Это все он… Гад! Ненавижу!... Убью!... — А затем, чтобы я удостоверился, что твоя необдуманная самодеятельность, не повредила тебе, — отец уже с силой тащил мальчишку за собой, — И Деис, сынок… Будь добр, сообщи секретарям, что я вряд ли сегодня появлюсь в офисе, — ему все-таки удалось сгрести в охапку, враждебно настроенного аспида, продолжающего брыкаться и извергать в адрес молодого человека, более чем неблагопристойные выражения, и подхватив его под мышку, двинулся вместе с ним на внеплановый осмотр к Ирайе. — Не переживай. Я всех предупрежу, — ответил вслед, цветущий счастьем Деис, преспокойно завтракая и наконец-то находясь при этом, в изумительно-приятном расположении духа… «Ай-яй-яй. Какой невоспитанный мальчик. Ну вот чертеныш, ты и показал свое настоящее личико… Интересно, насколько долго, оно будет нравиться папе?…».