От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

Деис в общем, ничего особо хорошего для себя не выиграл, от того, что спровоцировал этого буйнопомешанного на скандал. Скорее наоборот, его эго, еще более пострадало морально. От врача сладкая парочка вернулась только поздно вечером, когда парень давно приехал из офиса, и начал понемногу переживать, что же могло случиться, что отца до сих пор нет. Позвонить и выяснить, как-то не решался — вдруг с маленьким братом… И он в в этом виноват… Альфа не думал, что у омеги случится настоящий истерико-крикливый приступ. Был конечно плюс, что «многострадальная сиротка» в идеале продемонстрировала папе свою подлинную личину, но доводить его настолько, на самом деле никто не планировал. Кто ж знал, что у этой ошибки природы, до такой степени развит комплекс ущемленного собственного достоинства. Деис неблагожелательно к нему настроен, но он не хотел, чтобы с козявкой случилось что-то по-настоящему опасное, тем более по его вине. А вдруг мальчишка доистерился до выкидыша… Даже страшно стало от этих мыслей, представив, что потом будет делать папа… Он насилу дождался влюбленных, успокаивая все время совесть тем, что если бы произошло что-то серьезное, то отец сам бы уже позвонил и сообщил. К большому облегчению ничего страшного не случилось, но за себя было жутко обидно, что только зря накручивая себя. Они оказывается, по магазинам столько времени катались — отец, чтобы ублажить истеричку, решил надарить ему подарков, судя по масштабному количеству упаковок и пакетов, постарался он на славу, хорошенько опустошив наверное все бутиковые прилавки существующие в городе. А о довольной и счастливой рожице, на которой не было и следа утреннего безумства и говорить нечего — она светилась от радости… «Вот же идиот, и стоило изводить себя…» — кусал от досады губы Деис, с печалью наблюдая, как омега жизнерадостно выгребает из машины ту незначительную часть пакетов, что смогла уместиться в руках, и предварительно умудрившись украдкой от старшего, показать ему язык, вихрем помчался в свои покои примерять обновки. Салиэнс провел юному подопечному нравственно-наставительную беседу, и Деис таки дождался омежкиных извинений за сквернословие и неподобающее утреннее поведение. Он публично, при папе, извинился, молодой человек был уверен, искренним раскаиванием тут и не пахнет, навряд ли омега резко изменился и перестал думать о нем гадости… Но все же, молодой Эратта представил себе каких неимоверных трудностей стоило подростку пересилить себя и изобразить на своем личике безграничную виноватость и покаяние и сделал вид, что принял извинения. При отце не хотелось больше продолжать тему. Ирайе, ко всему прочему, полностью поощрил стремления мальчишки к физкультурным занятиям, тем самым успокоив тревоги будущего родителя — альфы, уверив — раз крошка чувствует себя хорошо, то нет весомых причин, пока есть возможность, ограничивать его в двигательных функциях, естественно, в умеренных дозах. Усердствовать с накачкой пресса все же не стоит. Так что, чрезмерно активный козленочек вполне может пока прыгать и бегать, как ему вздумается. А будущий малыш и не собирался преждевременно покидать свое временное жилище. Как показал осмотр, он держался мертвой хваткой за организм своего носителя, отлично развиваясь, как и полагается ему расти в его мизерном возрасте. И Деис не переставал удивляться: «Какой же живучий монстр поселился у них в доме… Ну ничем его не проймешь! Неужели, там в приюте, все омеги такие?…» Он интересовался у своих знакомых женатых альф, что ощущали их беременные супруги на начальных порах своего положения. Все друзья, считай в один голос, рассказывали — как приходилось им — несчастным беднягам альфам страдать от постоянных утренних блеваний, вызванных тяжелым токсикозом и странных кулинарных пристрастий своих омежек во время этого периода. И ни одного из всех опрашиваемых, омега не донимал активной деятельностью, все наоборот, пользуясь своим состоянием, много спали и ни хрена не делали, постоянно требуя к себе внимания, будто они не успев забеременеть, уже совсем двигаться не могут, и не способны о себе позаботиться. Радовало, что хоть в этом вопросе отца миновала участь стать круглосуточной нянькой и исполнителем всех бредовых желаний, какие могли посетить бурную фантазию неутомимого спиногрыза. Папа не жаловался, что от него требуют чего-то сверхъестественного. И по ходу, омега вообще Пока ничего не просил и не требовал, те подарки — чисто отцова инициатива. Может он — Деис рано радуется, и у папы еще все впереди, ну не выглядел вампиреныш тихой скромняшечкой, скорее всего, он просто выжидает, ждет удобного момента, как попрочнее уцепиться хищными клычками в родительский кошелек. Да и насчет особых кулинарных пристрастий сказать нечего. Оно оказалось непереборчивым, с завидным аппетитом поглощающим все, что ему дают. Мальчишка за традиционными: завтраками, обедами и ужинами топтал все без остатка, не оставляя на тарелках ни крошки еды. Помимо этого, он постоянно околачивался на кухне, систематически зачищая содержимое холодильника. И это место, пожалуй стало вторым по количеству посещений участком в доме, где он проводил свое время. Деису сдавалось, что наверное как раз там — рядом с холодильником, оно и свило себе гнездо. Так как, возвращаясь очень поздно, после вечерних походов по клубам и светским увеселительным мероприятиям, он частенько заставал омегу именно тут, за намазыванием какого-нибудь исполинского полуночного бутерброда, или старательно дожевывающего в ночной тиши, оставшийся после ужина кусок лакомого пирога. Деису было не жалко еду, пусть топчет на здоровье, может этих сирот в приюте настолько сильно голодом морили (хотя альфа в этом глубоко сомневался), что он до сих пор наесться не может. Просто поражался и задавался вопросом: «Каким образом, такое немыслимое количество жратвы в него помещается?! И когда эта дистрофичная дохлятина хоть немного поправится?!…» А что до беременных недомоганий, и так все ясно. Ничего подобного и близко не наблюдалось… Может он вообще, не омега вовсе, а какой-нибудь выходец с другой планеты? И проводит над ними всеми злобно-коварный психологический эксперимент?... Самым главным по-посещаемости местом, у омежки все-таки являлось озеро, где на первых порах его неприветливо встретили пернатые жители. Что никоем образом мелкого не смутило и не остановило. Видимо, птицы не достаточно крепко ему по уху двинули. Он нашел путь как добиться расположения. На утренние пробежки юный спортстмен стал захватывать с собой пару-тройку аппетитных батонов домашнего изготовления и без зазрения совести скармливал их новым водоплавающим друзьям. Теперь… на озере его привечали как родного. Даже гордые и независимые лебеди, поначалу все еще продолжающие при виде мальчика грозно шипеть и махать крыльями в скором времени не выдержали дьявольского искушения — продались за вкусные крошки, разрешая кормить себя прямо с рук. Гладить детенышей не позволяли, но омежка на этом и не настаивал, поставив себя на их место. Ведь он тоже вроде как уже родитель, пусть и будущий, и омега представил себе, чтобы он сделал с тем, кто посягнул хоть пальцем притронуться к его детке, без его, на то разрешения… Одним ухом покуситель точно бы не отделался. Зато теперь адский пацаненок мог плавать и плескаться в озере сколько душе угодно, никто его не обижал и не прогонял. Птицы наоборот, со всех сторон липли к нему и радостно гомонили при каждом появлении подростка на водоеме. Деис пытался остановить произвол с перекармливанием пернатых и бесполезным, как он считал, переводом хлеба. Но отец на это только разводил руками, говоря, что ничего страшного не происходит. Ну и пусть, что повару приходиться немного больше теста замешивать, от этого семья Эратта не обеднеет. Да и птицы не стали себя плохо чувствовать. Папа дал полное добро, исходя видимо из того, что: «Чем бы любимое дитятко не тешилось, лишь бы не плакало…» И сыну ничего не осталось, как смириться. Но это все еще полбеды, окончательно освоившись на новой территории и почувствовав себя хозяином, оно со всем пылким энтузиазмом принялось наводить свои порядки и остервенело портить окружающее пространство. Деис чуть инфаркт не получил, когда вернувшись домой, увидел раскопанную посреди его любимого газона, которым он так гордился и мало того, вбахал в него кучу бабла, грядку, в виде огромного улыбающегося смайлика. И сие безобразное творение в аккурат получалось под окнами его рабочего кабинета. Разъяренный альфа помчался к садовнику за объяснениями, но тот в ответ только глупо улыбался, и смог лишь объяснить, что он не причем, идея полностью принадлежит маленькому хозяину, а он всего-навсего исполнитель. Тем более все действо согласовано со старшим. Но и от отца молодой человек ничего толкового не добился. У малыша, видите ли, вдруг проснулась внезапная тяга к садоводничеству и он, когда они катались по городу, присмотрел в цветочном магазине рассаду очень красивых осенних цветов и возжелал, в безотлагательном порядке посадить чудесное чудо в саду перед домом. Отец не смог отказать в небольшой просьбе. На вопрос: Почему же их нельзя посадить в другом месте, а надо было обязательно поганить траву перед его окнами? Отец ответил, что «ангелочек» хотел сделать ему приятный сюрприз, и загладить вину за свое плохое поведение. Он так усердствовал, что даже сам лично помогал садовнику махать лопатой, перекапывая бесценный палисадник… А теперь так устал бедненький, что не в силах выйти из своей комнаты, и наверное уже спит как младенец. «Ах ты ж блять! Устал несчастненький! Загладить вину он хотел!… Это больше на обыкновенную месть смахивает. Неужели папочка не понял — поганец хотел в очередной раз поизмываться над ним…». «Ты не расстраивайся, это сейчас оно, не ахти как выглядит... — рассказывал ему Салиэнс, пытаясь успокоить негодующего сыночка, — Лучше представь, как эта улыбающаяся клумба будет шикарно смотреться, когда осенью зацветут цветы, и как они будут радовать глаз…». «Пиздец!» — только и думал парень на весь этот бедлам, такими темпами похоже, ему скоро вообще нормального житья не дадут. Мелкая дрянь, беспардонно пользуясь добротой и благосклонностью отца, явно старается его выжить отсюда… Когда же аномальное чудо-юдо захотело блеснуть своими «поразительными» кулинарными способностями, все ж таки не выдержал даже папа… Оно перекомкало не только кучу дорогостоящих продуктов, но и разгромило кухню так, что бедная экономка с горничной не успели управиться с уборкой до вечера. В свое оправдание мальчишка сказал, смотря на папу опечаленным взором, что ему очень жаль, что так получилось. Но он правда прилагал все усилия, стараясь приготовить вкусный ужин, только он не удался, а убраться за собой потом сам хотел, но его выгнали. В следующий раз у него обязательно все выйдет на высшем уровне. Папа посмеялся и в качестве поощрения «стараний» повел погромщика в ресторан, он хотел пригласить и Деиса, но тот естественно отказался, говоря, что не хватало ему еще по ресторанам в обществе всякой гопоты позориться. И к общим обидным высказываниям добавил, желая окончательно испортить ребенку настроение: «Каким это интересно способом этот невъебенный криворукий отличник, дотягивающий до золотой медали, зарабатывал себе в школе положительные отметки, если он элементарные омежьи обязанности не в состоянии выполнять? Разве домоводство не один из основных предметов, которые должен знать омега как свои пять пальцев? А тут, похоже не в курсах даже как плиту включить, не то что, хотя бы простейшую съедобность приготовить…». Мальчик проигнорировал едкое замечание в свой адрес, он правда был очень расстроен и задет неудачей, и желания оспаривать колкости совсем не было. Деис, как не обидно это слушать, в некотором роде оказался прав. Подросток действительно имел мало представления о том, что нужно делать с продуктами, чтобы в процессе жарки или варения превратить их в возбуждающее аппетит, блюдо. Занятия в школе по домоводству он в большинстве своем игнорировал, считая их посещение бесполезной тратой времени и сомневался, что эти знания когда-либо пригодятся ему в жизни. Ни Майкл Эспри, который всячески ругал и наказывал неслуха за прогулы, ни воспитатель, никак не могли с этим справиться. Ну не лежала душа к нудному, как упрямец считал, предмету. И школьный трудовик был наверное единственным преподавателем, который искренне и по-настоящему недолюбливал Корхема, так как ставить отличные отметки злостному филонщику своих уроков, приходилось ни за что. Приходилось брать во внимание, что мальчишка неизменно для интерната, на различных спортивных и интеллектуальных соревнованиях между школьными заведениями, занимал не менее как призовые места и в основном первые. А если учитывать, что звездный воспитанник находился под покровительством, и говорить нечего. Сохранить работу для учителя являлось более важным, чем портить неудами табель будущего медалиста. И Корхем принимал это как должное. Уверенный, если ему и придется когда-нибудь готовить, то никаких проблем не возникнет. Достаточно подробно почитать кулинарную книгу, или посмотреть пару передач по кашеварству… И ВУАЛЯ! Все готово. Все получилось. Ведь цветы, что он посадил, прекрасно принялись. Значит и кухонную науку не составит труда постигнуть. Но облом наступил незамедлительно. Это на самом деле так слооожно!... В следующий раз, вдобавок к прошлым погромам, он чуть не устроил глобальный пожар, и Салиэнсу было уже не до смеха. Взбунтовался не только Деис. Не на шутку прогневанная и перепуганная миссис Воцем заявила, что если ребенку еще раз вздумается поиграться на кухне, пусть он это делает в ее присутствии, под ее строгим надзором, в противном случае, она больше не несет ответственность за то, что может случиться. Эратта старший, дороживший мнением пожилой женщины, проработавшей на них праведным трудом немало времени, и ставшей уже практически членом семьи, полностью с ней согласился. Переживая за жизнь горе-готовщика, каким-то чудом не получившего серьезные ожоги, альфа разрешил колдовать с продуктами только под блюстительным присмотром такого профессионала в своем деле, какой являлась их домоуправительница. И посоветовал начинать с какого-нибудь блюда попроще, чем начиненная различными деликатесами заморская рыба, которую не всякому искусному шеф-повару по плечу правильно приготовить. Просить помощи у злобной ключницы, в действительности, относящейся к нему не лучше, чем Деис, и тем более, делать что-либо в присутствии педантичной надсмотрщицы, оказалось выше достоинства мальчика. Он решил, разумнее, не прыгать выше головы, раз не получается, так и не надо. Бог с ним… Ему в принципе не обязательно готовить, раз есть повар, он же просто хотел сделать приятное своему будущему супругу, но не судьба видимо. И к всеобщей радости домочадцев, забил на все это гиблое дело... Корхем никогда не представлял свою свадьбу каким-то чересчур праздничным и пышным событием, но что оно будет настолько тихим и скромным, как-то сложно было предвидеть… Их с Салиэнсом просто расписали в нотариальной конторе, и они в присутствии нотариуса обменялись кольцами. Вот и все. Минутное дело.Теперь они стали законными супругами. К тому же, юристом свидетельствующим это явление, к глубочайшему ужасу омеги, стал не кто иной, как пожилой отец — омега Гордона Эспри. «Вот же непруха! …» — думалось мальчику, а он то считал интернат маленьким, ограниченным забором пространством. Большой город оказался ничуть не лучше. Все эти важные «шишки» в конечном итоге, прекрасно друг друга знают и общаются исключительно между собой. Он надеялся, что больше никогда никого не встретит, кто бы мог напомнить о семейке Эспри: о самом Майкле и о его прибацанном на всю голову ревнивом муженьке, но он ошибался. Видать еще не раз придется с ними столкнуться, раз эта юридическая конторка, сотрудничает с семьей Эратта. Салиэнс подробно объяснил омеге, почему свадьба произошла не под звук фанфар и всплески праздничных фейерверков. Это было как бы временное бракосочетание, дающее ему — Корхему возможность получить фамилию Эратта, а будущему малышу стать законнорожденным, чтобы в последствии, юридически, не возникло каких-либо глупых недоразумений, когда дело коснется наследства. Настоящее таинство, с венчанием и остальными прелестями, может произойти только после совершеннолетия, и никак не раньше. Государство не поощряло вступление в брак несовершеннолетних. Но ввиду постоянно возникающих нестандартных ситуаций, таких например: образование истинной пары, когда один из партнеров, а может и сразу оба являлись еще детьми, или такой, какая случилась у них — делалось исключение. Оно давало возможность обручиться на предварительных условиях. А если будущие супруги или их родственники, обладали достаточно большим капиталом, то тем более, никаких проблем с росписью не возникало. Салиэнс, в тоже время, не хотел особо светить своего молоденького мужа перед общественностью. Но это, как он рьяно убеждал омежку, не связано с тем, что ему стыдно с ним рядом показаться на людях. Он просто старается уберечь его и будущего малютку от преждевременных нападок светских стервятников или того хуже, представителей желтой прессы. Посчитав, что омега в будущем, успеет еще «насладиться» излишним вниманием. Поэтому глава семьи никого не приглашал и решил не устраивать никаких пышных празднеств. О его браке было известно только семье и близким друзьям. Корхем прекрасно понял что имел ввиду Эратта. На общественное признание ему было глубоко плевать. Отсутствие влиятельных гостей на свадьбе ни капли не тронуло. Мальчик не знал этих людей и знакомится со сборищем элитных придурков, становясь его членом, никого желания не возникало. Но разве кто-то из родственников не мог приехать и поприсутствовать? У Корхема нет родственников, ни одного, но у Салиэнса наблюдалась их целая куча. Никто из них, даже самых близких: ни Деис, ни родители мужа, ни кто-либо еще, не соизволили появиться. Правда загорелые старички — родители, вернувшиеся недавно из своего кругосветного плавания по всем существующим морям и океанам, все же сделали одолжение, приехав в гости за несколько дней до росписи. Корхем так ждал, так переживал по поводу их приезда. Мечтал и надеялся понравиться им… Но родичи оказались такими же как все… Он вместе с мистером Эраттой вышел встречать дедулек, когда их тачка нарисовалась на территории особняка. Мальчик не успел толком рта раскрыть и поздороваться, как они, состроив кислые мины сухо попросили оставить сыночка наедине с ними для важного разговора… Ну все... сразу стало ясно, на какую тему будет беседа. Они не пробыли в гостях и получаса, как с недовольными рожами уселись в свой автомобиль, и даже не попрощавшись, укатили обратно. Вот и познакомились… Будущий муж не стал обманывать и зря обнадеживать, а так напрямую и сказал, не вдаваясь в подробности: близкие не приняли его семью, и категорически против, чтобы альфа давал свою влиятельную фамилию неизвестно кому. Мальчик поначалу предположил, что это все гадкие происки Деиса, что это скорее всего он настроил родню против. Но мужчина напрочь отмел нехорошие догадки насчет сына, сказав, что тот не способен творить зло исподтишка. И если бы он собирался что-либо говорить, то уже раз сто предупредил отца о своих лихих намерениях. Но если Деис ничего не говорил. Тогда почему? За что, все они ополчились против него? Что он им — Корхем сделал плохого? Они ничегошеньки о нем не знают, и как эти люди могут судить, думать дурное, если они не дали возможности даже поговорить с ними? Неужели во всем виновато никчемное происхождение, но и тут они могут ошибаться. Неизвестно, кто подкинул его в приют. Может это аристократы какие-нибудь, и в его венах течет побольше «голубой» крови, чем у них вместе взятых. Или же стариканы решили, что он тут только ради денег и престижа пристроился. Но они могли же дать хоть крошечный шанс, чтобы убедить их в обратном? Что деньги и фамилия не самое важное, он бы к Салиэнсу и бедному испытывал такие же чувства, что такого замечательного человека просто невозможно не полюбить, и его положение не играет существенной роли. Он вообще понятия не имеет, как такими огромными богатствами пользоваться. Так нет же, они не раздумывая, всем скопом решили, что приютский нищеброд, коварно используя доброту и мягкосердечие пожилого дядечки, цинично манипулируя своей беременностью, хочет вытянуть из высокопоставленного семейства все несметные миллионы и оставить их нищими прозябать на улице… Ну и хрен с ними, пусть думают что хотят… это их право. Салиэнс во всяком случае так не считает, и достаточно осведомлен о его подлинной натуре — он не изменил своего намерения, несмотря на протесты семейства. А мнение остальных — по одному месту. Но мальчик все-таки в душе надеялся, что кто-нибудь из родни все же оттаяв, передумает и согласиться побывать на празднике. Сначала даже было желание пригласить мистера Майда, чтобы кто-то был с его стороны, но чванливые родственники так и не пошли на уступки. И Корхем решил, раз будущий супруг будет один, приглашать учителя нет никакого смысла. И свадьба прошла тихо и незаметно… Потом молодожены отправились к себе домой, мирно праздновать событие в компании друг друга. Естественно, без никакого спиртного. Корхему пить крепче сока ничего нельзя, а Салиэнс это дело не поважал. Раньше, после трагической смерти первого мужа неумеренно им увлекался, и в настоящее время, мог выпить совсем немного исключительно ради компании. А раз омежка не имел возможности ее составить, то и ему, вовсе не нужно этого делать. Деиса дома не было, он отбыл к каким-то друзьям, праздновать чей-то день рождения. Прислугу Эратта в свою очередь отправил к семьям, организовав работникам пару неплановых выходных дней. И наслаждаясь гордым одиночеством, они в качестве десерта, наплевав на все неприятности, устроили себе бурный до умопомрачения, и одновременно наполненный осторожностью и лаской сногсшибательный секс. И что же ему — Корхему еще надо, чтобы чувствовать себя полностью счастливым. Да ничего. У него все есть. И он счастлив. Есть любимый дорогой муж, который сейчас безмятежно спит, притомленный неистовыми скачками, что они недавно устроили. А он, тихонько, чтобы не разбудить, жмется к сильному телу и пытается, сам уже практически засыпая, что-то там философствовать. То, что его половинка — любимая, мальчик не сомневался, но и то, что его чувства взаимны — не возникало никаких колебаний. Пусть не так, как описано в романтических книгах, и ему не признаются в любви при каждом удобном случае. Ну и что, зато он всецело уверен, что своему мужу он может безоглядно доверять и ничего не бояться. Что он спокойно может спрятаться за широкую статную спину, и она защитит от всех неприятностей и невзгод, какие только упадут на его беспокойную голову. И это так здорово! Ощущать себя кому-то нужным и, что тебе тоже, равно как воздух необходим этот человек. Омега улыбаясь себе, с нежностью погладил свой живот… Недавно он обратил внимание, что брюшко стало несколько больше, чуть-чуть, но заметно. И решил, что это просто еда вздулась после очередной обжираловки и надо срочно, пока не стало поздно, завязывать с безмерным поглощением пищи. Но Салиэнс сегодня, когда целовал его, тоже усмотрел, и радости супруга не было предела. Он сказал, что это самый наилучший свадебный подарок, который можно только представить — обнаружить, что ребенок начал расти. И никакая это не еда — это и есть, те самые первые признаки его беременной, грядущей в недалеком будущем, округлости. А он, дурило несведущее, сразу-то и не додумался… Так не терпелось, чтобы маленький поскорей родился, втроем гораздо веселее справляться с нынешними вредоносными нарушителями спокойной жизни, но к сожалению, придется еще подождать появления поддержки в их скромных, но прочных рядах. Хотя, как знать, время пролетает быстро, незаметно для глаз. И он наверное оглянуться не успеет, как возьмет кроху на руки, знакомясь, вдохнет его детский родной запах, и после — покажет малыша счастливому альфе — ставшему папой.