От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

— Доброе утро Деееис, — как обычно тошнотно-вежливо, протянула „мыслеформа“ на его появление, немного отвлекаясь от сосредоточенного занятия и как всегда, ощерилась в подобии улыбочки, — Орешков не хотите? Такие клааассные, — в его сторону махнули почти полупустым кульком с фисташками, другой, лежащий рядом, считай доверху был наполнен налущенными скорлупками, которые к тому же, еще валялись везде и повсюду: на полу, на диване, и на самом грызуне. — Отвали… Ты скоро в двери не влезешь, если продолжишь так жрать, — глухо произнес альфа, игнорируя приветствие, он поставил кофе и блюдце с бутербродами на край столика, желание, как и следовало ожидать, употреблять все это, пропало напрочь. „Мыслеформа“ даже не подумала убрать ноги, а только слегка их пододвинула. Немного влажные, бесконечной длины, распущенные волосы были раскинуты по плечам пшеничными волнами и переливались в утреннем солнце всеми яркими оттенками, свойственными этому цвету. Деис редко видел омегу патлатым, он всегда заплетал косу, или закалывал волосы заколкой, но когда удавалось — оторвать взгляд от белявчика было нереально. Вот как сейчас например… Одет он был в миленькую легкую футболочку и коротюсенькие шортики, едва скрывающие бесподобные ягодицы. От пацаненка пахло, видимо недавно принятым душем, ребенком, альфой… и сексом. Не успев уловить, исходящие от ауры мальчишки противоречивые нотки, незамедлительно вызвавшие в глубинных недрах души неприятную ревность, Деис почувствовал как в нем безотчетно закипает волна неистового раздражения, — И убери костыли, за этим столом вообще-то люди едят… — Как хотите… зря отказываетесь, они правда вкусные, — ответили ему, снова тупо принимаясь уничтожать содержимое пакета, — Кстати, от них не поправляются, так что не переживайте за мою фигуру… А ноги чистые, я недавно их мыл… с мылом, так что завтракайте себе спокойно, по-моему, вам я не мешаю… — Да блять! До тебя, что… не доходит с первого раза? Мне насрать какие они у тебя… Я сказал убери! — Деис, захлебываясь гневом, хотел, как можно грубее сбросить босые голенькие ножки с любимого мебельного предмета, но не успел. Реакция у наглой козявки еще та. Он даже не успел к ним притронуться, как омежка моментально подобрал конечности под себя, и рука безуспешно коснулась лишь воздуха. — Эй полегче… дядя! Зачем нервничать по пустякам? Нельзя по-нормальному сказать? — омега воззрился на него недовольным взглядом, — Ты че совсем обалдел? Собирался применить силу к беременному омеге? — Надо будет… и не то применю. Мне по-хуй какой ты, беременный или нет. Я не собираюсь с тобой сюсюкаться… и если тебе сказали, так делай, а не выебывайся, — Деис, все так же стоя, зло отпил из своей кружки, начинающую остывать жидкость — гадостней кофе, ему еще не доводилось пробовать, и он с отвращением поставил ее обратно. И дело, как он догадался, не в качестве напитка, сорт превосходный — самый любимый, и варить его Деис умел отменно. Просто эта зараза, могла все отравить своим присутствием — не только настроение, но и окружающее пространство. — Да прям! Щаасс! — омежка нехотя начал выбираться из уютных объятий диванчика, — Хочешь покомандовать, шуруй миссис Воцем указания давать, она за то, что их выполняет, зарплату получает. А ко мне не лезь. Что хочу, то и делаю, дом мне тоже принадлежит… — Корхем поднявшись во весь свой мизерный рост, с вызовом глянул прямо в лицо, опупевшему от неожиданной заявочки альфе, — И хватит наконец меня преследовать, а то куда не пойдешь везде ты слоняешься, задрал уже… — Ччего?... Ты на хуй… что совсем страх потерял? Я… тебя преследую?... — молодой человек потрясенный от неслыханной оборзелости, непонимающе хлопал длинными ресницами, и слова терялись горле, с трудом находя выход… — А что нет? Вечно за мной по пятам лазишь… Даже сегодня в покое оставить не можешь. И что ты в моей комнате забыл? Думал не узнаю? Что ты там вечно вынюхиваешь? — омегу понесло не на шутку, видимо, он очень долго держал все в себе и пользуясь тем, что поблизости не наблюдалось его супруга, решился не только тыкать, но и высказать все, что на душе накипело, — Твоя отвратная омежья вонь все там провоняла, ты бы хоть мылся после блядских гулянок, прежде чем туда заходить… А то можно подумать, что ты сам в омегу превратился… От тебя же за километр разит твоими шлюхами. А еще мне наставления насчет культурности дает. Сначала сам себя цивилизованно вести научись… — Да... я… тебя сейчасс… урою, — Деис сжал кулаки, он никогда не поднимал руку на омегу с целью ударить, даже намерения такого никогда не появлялось, но этот… Ему захотелось не то что вмазать со всей дури, просто убить, с размаху и одним ударом, и альфа знал, что если он сейчас не сдержится, то вполне это сделает, кулаки-то у него не маленькие… — Ну и… чего медлишь? — парнишка все так же, гордо задрав ветреную головешку, смело нарывался на неприятности, — Ты только и способен языком чесать, да на беременных нападать, пустозвон несчастный, — широко открытые кошачьи глазищи сверкали праведным гневом и насмешкой, и в них не было и капельки страха. Кисть руки, как будто действуя самостоятельно и непроизвольно, медленно сдавила кофейную чашку, под сильным напором дюжих пальцев, хрупкий фарфор треснул и разлетелся на осколки, еще достаточно горячий напиток разлился, опекая и пачкая руку, поверхность стола, и начал стекать на пол… Но мужчина кажись, даже не заметил, что вероятно обжегся. Мальчуган притих, замолкая. — Ты я посмотрю осмелел, как окольцевал отца, — Деис нехорошо ухмыльнулся, сорвав злость на составляющей детали антикварного любимого сервиза, ему все же удалось взять себя в руки, — Но не думаешь ли ты, что он постоянно будет прикрывать твою задницу? То, что тебе сегодня удалось отделаться от последствий своей гнусной болтовни… считай, мне просто лень марать о тебя руки… Не хочется портить настроение отцу перед отъездом, но уж поверь… рано или поздно, праздник будет и на моей стороне… — Что ты имеешь ввиду? — Корхем опасливо поглядывал, то на замаранную руку альфы, то на осколки, в растекшейся кофейной луже. — Ничего особенного, уверен — он с тобой носится лишь до поры до времени. Как ребенок родится, он живо потеряет к тебе интерес, переключив свое внимание на другого малыша — помладше, и тогда… — Не смей угрожать мне… гад! — омега снова воспылал гневом, его перебили. — И тогда… посмотрим, хватит у тебя храбрости, так же вымандюливаться, как сейчас… Когда у тебя не будет под боком, отцовой широкой спины, за которую ты вечно прячешься, — Деис оскалился, показывая омежке, уже свои — поболее чем у него зубы. — Салиэнс не изменит свое отношение ко мне, он любит меня! — Ха-ха-ха… Бред. Он ребенка любит, а не тебя. Дважды… альфа не может по-настоящему любить. И ты прекрасно это знаешь, ты приблуда, ему на хрен сдался… Если бы не залет, так он, после твоей чертовой течки, даже не глянул бы в твою сторону. Просто удалось сыграть, на чрезмерно развитом чувстве ответственности, вот и все… — Сука, не смей так говорить о моем муже, ты ошибаешься, — омега, не ожидавший жестокой заподлянки, сразу потерял свои позиции, и с помощью последних крупиц самообладания старался сдержаться, чтобы не разреветься прямо при этом гаде — каждое слово нестерпимо вонзилось в душу иголками, больно и точно попав — каждое в свою цель, порождая, как казалось ранее, в нерушимых уверенности и доверии разрушительные ранки того, что козел возможно прав… — Да? Уверен? А чего вдруг губешки задрожали? — Деис ликовал, — Значит колеблешься? Так вот, я тоже сомневаюсь. И потом увидим, кто из нас двоих останется пустозвоном несчастным. И малыш… напоследок хочу предупредить, чтобы затем вопросов не возникало — я не забываю обид, со временем — может не сразу и не быстро, но отыграюсь за каждое гаденькое словечко и в процессе, ты у меня не только бранные слова забудешь, говорить разучишься — парень самодовольно направился обратно в дом, презрительно бросив через плечо, — И убери за собой свинарник, здесь тебе не помойка, на которой ты вырос… Вот когда вернешься на нее, тогда и будешь делать там, все что тебе захочется… — Козлина!... — услышал он в след, преисполненное бессильной злобой, почти кошачье шипение, на что Деис лишь посмеялся. Завтрак проходил в напряженной тишине. Не было слышно обычного радостного щебетания об успехах в садоводнической деятельности, или весело проведенном времени на озере. Омега молча, без аппетита давился завтраком, не говоря ничего, и иногда сердито, искоса поглядывал на молодого альфу. Салиэнс это заметил: — Маленький ты не заболел? С тобой все в порядке? — спросил он, участливо прикладывая ладонь ко лбу мальчика, — Температуры вроде нет… Что-то случилось? Вы что, опять с Деисом поругались? — Нет, не поругались, просто не хочу, чтобы вы уезжали, — Корхем с надеждой посмотрел на своего супруга, — Может передумаете? Вам же не обязательно ехать. Пусть он вон съездит, — омежка кивнул головой в сторону умиротворенно жующего свою еду парня, — Он же любит по командировкам всяким кататься. — Малыш, это не обговаривается, Деису там делать нечего. Ему и без того работы хватает, как по собраниям всяких нудных старперов кататься. Тут я сам справлюсь. И это же ненадолго, через дня два-три буду дома. — Отец, — вмешался неожиданно Деис, — Может козявыш прав, мне лучше быть на собрании старперов, чем три дня провести в обществе твоего домашнего любимца. Давай лучше я поеду. — Да-да, пусть он едет! Он согласен! — оживился мальчик, получив от врага неожиданную поддержку, и даже сделал вид, что не обратил внимания на обидные прозвища. — Деис, я же просил, не называть Корхема всякими некрасивыми словами, у него же имя есть. — Можно подумать, в моем присутствии разговаривать обо мне в третьем лице, очень красиво. — Таак все понятно… Вы снова чего-то не поделили… И когда успели интересно? Утро только наступило… — Салиэнс определенно расстроился, — Когда это наконец прекратится, вы оба взрослые люди, а ведете себя хуже воспитанников детского сада… Вот как раз правильно делаю, что уезжаю, у вас будет прекрасная возможность найти общий язык между собой, думаю, без моего присутствия у вас это лучше получится. — Сомневаюсь, — сухо ответил молодой человек. Мальчик ничего не сказал, он сник, так не хотелось, чтобы муж уезжал и оставлял его один на один с моральным уродом. Но делать нечего, переубеждать похоже бесполезно. Придется как-то продержаться, три дня в общем не большой срок. После невеселого завтрака, Салиэнс практически сразу начал собираться в дорогу. Потом наступило тягостное прощание, Корхем снова закапризничал, пытаясь отговорить от поездки, когда очередная попытка провалилась, начал настоятельно просится в аэропорт, чтобы провести его. Обычно он вел себя уравновешенно, но сегодня, сам не мог понять, что с ним происходит, и по какой причине он что-то совсем разошелся не в состоянии успокоиться. — Маленький мой, конференция, на которую я еду, очень важная для деловых людей, она будет освещаться прессой и телевидением, — уговаривал своего капризульку старший альфа, — Аэропорт наверняка кишит репортерами, там нам не дадут нормально попрощаться. Да и тебе пока не стоит сильно светиться перед газетчиками, ты же сам это понимаешь. — Но я даже из машины не буду выходить, просто доеду с вами, — омежка жался к своему альфе, и не хотел отпускать его из объятий. — Дорогой мой, ну что ты в самом деле, я же не навсегда уезжаю… А когда вернусь, мы устроим медовый месяц, ведь у нас его так и не было… — Медовый месяц? — Конечно, мы укатим на яхте в открытое море, и на целый месяц забьем на все, и на работу в частности, — сказал Салиэнс и виновато, краем глаза глянул на сына, стоящего неподалеку. Он не мог дождаться, когда канитель с воркованием и телячьими соплями закончится, и отец наконец оторвется от противно ноющего создания. Ну да… конечно, ведь папочка, правда еще до знакомства со своим возлюбленным, грозился, что они расправившись со всеми делами, в конце лета отправятся в море вдвоем, но видимо планы кардинально поменялись. Деис не подал вида, что его это каким-то образом задело. — Яхта? Вау! Самая настоящая? — мальчик перестал дуть губы, заинтересовавшись предположительной поездкой. — А какая? Мы же не в игрушечной по морю поплывем, — мужчина заулыбался, довольный, что все-таки смог поднять ребенку настроение. — И вы умеете управлять ею? — Конечно! — Здорово! Тогда буду с нетерпением ждать, — глаза мальчишки радостно заблестели, — И меня научите? — Ну… посмотрим на твое поведение, если сейчас успокоишься, и перестанешь упрямиться, — Салиэнс крепко обнял омежку, и поцеловал его, но хитрый лисенок задержал поцелуй, впиваясь еще сильнее в губы мужа, в более глубоком лобзании. Но резкий недовольный голос все оборвал: — Да хватит уже… Отец ты на самолет опоздаешь, — Деис, давая понять, чтобы папа закруглялся, садился за руль своей тачки. Он намеревался лично отвезти Салиэнса до места назначения, а потом на обратном пути, сразу поехать в офис. — Как можно опоздать на собственный самолет? Он же не улетит без своего единственного пассажира, — омега с возмущенной неохотой оторвался от альфы. — Корхем, в мире бизнеса все рассчитано по минутам, Деис прав, мне нельзя опаздывать, а ты, пока меня не будет, береги маленького — еще раз чмокнув, теперь в щечку, своего ребенистого супруга, и помахав ему рукой на прощание, мужчина забрался на заднее сидение сыновьей машины, которая в сопровождении еще двух, назначенных главой службы безопасности семьи Эратта, двинулась в путь. Корхем тоскливо смотрел им вслед до тех пор, пока автомобили не скрылись из виду. Салиэнс, в общем как и Деис, редко выезжали куда-то в сопровождении охранников, но тут видать действительно серьезный случай. «Только было бы все хорошо» — подумал мальчик, какое-то смутное беспокойство мучило его со вчерашнего вечера, а еще эта ссора с быдлом «настроения» добавила… Но сославшись, что это просто его душу изводят беременные наваждения, грустно поплелся на озеро… Как же здорово, когда у тебя есть твой личный авиатранспорт. Когда захотел — улетел, когда захотел — прилетел, никто не отвлекает и не мешает наслаждаться прелестями полета. Так размышлял старший альфа, находясь в салоне личного авиалайнера и блаженно потянувшись в высококомфортабельном кресле, установил его почти в горизонтальное положение. Самолет находился в воздухе, постепенно набирая высоту. И мужчина планировал хорошенько выспаться — чересчур сексуально-активный малыш, позволил сегодня ночью вздремнуть лишь на пару часов. «Что на него нашло интересно? Но это было незабываемо… — Салиэнс сладко облизнулся от вкусных воспоминаний. Какой же он у меня темпераментный все-таки… И пора бы приучать его, говорить мне ты, а то муж — и все вы… да вы. Спим в одной кровати. Как-то глупо получается...». Полет предполагал быть долгим, и за это время вполне можно отдохнуть, нечего переживать, что придется на собрании акционеров носом клевать. Он попросил стюарда — омегу принести ему стакан воды, и строго наказал, чтобы больше, без надобности, его никто не беспокоил, если что-то понадобится, он сам позовет. Достав из упаковки таблетку легкого снотворного, он запил ее принесенной водой. Скорее всего он отрубился бы и без нее, но решил, что так будет надежнй — и заснет быстрее, и посторонние шумы не будут тревожить. Что же интересно между ними обоими происходит? — задавался вопросом Салиэнс, устраиваясь поудобней… Деис вообще последнее время на себя не похож, и ведет себя очень странно. После свадьбы, отец был немного обижен на сына, что он предпочел отправиться на какой-то сомнительный, непонятно чей день рождения, а не на родительское торжество. Но когда старички нажаловались, что он типа еще и внука настроил против них, все обиды, естественно, сразу забылись. Он не знал о разговоре молодого человека с родителями. И то, что он пошел против любимейших дедушек, стало полнейшей неожиданностью. И что Деис отстаивал даже честь маленького супруга, повергло его просто в ступор. А он-то дурак думал, наследник с ними заодно… Но что же тогда получается? Если бы парень на самом деле ненавидел мальчишку, как хочет показать, то разве он поступил настолько благородно? Конечно нет. Что-то тут не то… После приезда надо обязательно поговорить с ним начистоту и разобраться во всем. Не хочется, чтобы сын отдалился. Да и с яхтой нехорошо получилось. Ведь он обещал, что вместе с ним проведет отпуск. Он конечно извинился, пока они ехали к аэропорту, за то, что пришлось поменять планы. И сын вроде согласился, что никаких проблем с этим нет. Но отец был уверен, Деис это сделал, лишь бы его не расстраивать. Наверняка, он задел его чувства, хоть тот и не подал вида… Но как бы то ни было, мальчишку надо вывести в люди. А то затворником сидит целыми днями дома. Салиэнс был поражен, что у такого замечательного ребенка, в приюте совсем не осталось друзей. Малыш ни с кем не поддерживал общения, даже по телефону, как будто той жизни в интернате, у него и не существовало. Он же подросток, ему нужно хоть как-то принимать участие в событиях внешнего мира, дружить со сверстниками. Но похоже, ни к чему подобному мальчонок не стремился. И альфа решил, что обязательно должен хоть немного порадовать и развлечь своего одинокого домоседа. Он не мог предложить ему поход на молодежную дискотеку, или какой-нибудь увеселительный клуб, а вот отправится в плавание, оказалось как нельзя хорошей идеей. И можно не сомневаться, парнишке это пришлось по душе… «А интересно… каким бы вырос мой второй сын, останься он жив? Таким же одиночкой? Или наоборот — общительным весельчаком и душой компании? Он был бы сейчас совсем взрослым омегой, даже значительно старше Корхема… Может быть успел наградить его внуком. Интересно… Каким бы он вырос?...» — Салиэнс чувствовал, что начинает размеренно погружаться в сон, и его мысли почему-то переключились на его другую… первую настоящую жизнь. Мерный гул двигателя убаюкивал, усыпляя сознание. Осмысление того, что еще не успев толком отдаться забытью, ему сразу сниться его дорогой Мартин, очень удивило… Его самый любимый и родной ему человек, без присутствия которого, все в жизни потеряло смысл. И Салиэнс, ощутив в своем прекрасном сновидении, прикосновения близких горячо-обожаемых, ни чуточки не забытых, объятий, больше никогда не смог от них оторваться… Он не позволил себе оставить своего Единственного, там — в его, наполненном воздушными грезами и счастьем мире, совсем одного...