От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

Но ее не было. Не было в нем и прежнего ликования победителя. Деис смотрел на Корхема серьезно, ни капли не ухмыляясь, не злорадствуя. Как-то непонятно, мальчик не мог разобрать, что означает этот взгляд… Жалости, или какого-либо сочувствия в глазах не наблюдалось, это больше походило — Деис изучал, или тоже искал в нем что-то. — Закройте дверь Гордон… — спокойным гробовым голосом, не предвещающим ничего хорошего, вдруг сказал альфа, после, как омега, не дождавшись каких-либо конкретных действий, обреченно отвернулся и ничего не говоря, понуро побрел к выходу, — Скажите мне на милость, как давно вы возомнили себя главой нашей семьи? — Ээ… О чем это вы? Я не понимаю… — озадаченный Эспри, растерянно уставился на мужчину, но дверь, может и машинально все-таки прикрыл. Корхем остановился и так же недоуменно воззрился на Деиса. — Не понимаете?.. Так я вот тоже не понимаю. На каком интересно основании, вы берете на себя ответственность, в принятии решений тех вопросов, которые на самом деле, должны решаться только мной. — Вы извините меня, но родители вашего отца… — начал оправдываться Гордон, изрядно сбитый с толку. Ничего кроме безоговорочной поддержки со стороны младшего Эратты в его грандиозном мстительном замысле злонравный омега определенно не ждал. Его довольно грубо перебили. — Причем тут родители моего отца?! — альфа встал со своего кресла, и обойдя мальчика, приблизился вплотную к Гордону. Омега вроде и был не так уж низок, по сравнению с малышом Корхемом, но все же уступал в росте, угрожающе нависшем над ним мужчины. Чтобы хоть как-то отдалится, ему пришлось полностью прижаться спиной к стене кабинета. Альфа оперся рукой о нее и продолжил практически в лицо, — Вы же только что читали завещание… Не так ли? — Даа… — юрист старался не поддаться приступу страха и смотрел прямо на Эратту, правда уже не так уверенно и самодовольно. — Но видимо, вы плохо усвоили, что прочитали, — голос становился все более недоброжелательным, — Согласен — старики, или другие родственники, имеют полное право выражать свое мнение, но, последнее, окончательное решение остается только за мной. На данном этапе, я являюсь главой семьи и только я могу решать, что нужно делать, или что не нужно. Вы же юрист, вы должны прекрасно это понимать и без подробного объяснения… — Я это все понял, просто я подумал… — Гордон хоть и старался держаться уверенно, но паника начала охватывать, он беспомощно озирался по сторонам, тщетно пытаясь найти лазейку, чтобы выскользнуть из-под грузно нависающей туши. — Он подумал… А кто тебе вообще давал право думать? — переходя на грубость, альфа почти взревел, — Работа вашей с отцом лавчонки заключается в том, чтобы вы занимались бумагами, а не указаниями. И по-моему за Это от нашей компании вы получаете немалые дивиденды. И кто же тогда вам позволил, без моего ведома, распоряжаться судьбой беременного мужа отца? На каком основании, вы вообще вызывали какой-то там опекунский совет, даже не поставив меня в известность? Так вот, я еще раз спрашиваю: Как давно ты, освоился с ролью старшего члена нашей семьи и принимаешь решения за меня? — Ничего я не принимал… И без оскорблений пожалуйста, — не выдержав и оттолкнув от себя Деиса, Эспри все-таки удалось высвободиться, проворно прошмыгнув мимо него, он быстренько юркнул обратно за стол. — Не смейте так вести себя, иначе я вызову охрану… — Будь ты альфой, а не омегой, я бы не только словесно выразил свое отношение и никакая охрана не помогла бы, — Деис в общем и не собирался препятствовать омеге в освобождении. Он спокойно подошел, к обалдевшему от происходящего зрелища Корхему, так до сих пор стоявшему посреди кабинета с открытым ртом и уверенно взял его за руку. — Мальчишка едет домой. Опекунский совет — ладно, пусть приезжает, я им займусь. Если бы не твоя некомпетентность, то этого вопроса не возникло. И еще… я дум… — Это я то некомпетентен? В чем интересно это выразилось? — возмутившись, встал на дыбы Гордон, его — известнейшего, одного из лучших юристов, еще никогда так не уничижали, обвиняя в плохо выполненной работе, — Тогда почему вы сами, до этого дня не удосужились уведомить социальную службу о своих намерениях, если не собирались его вышвыривать? — Знаешь, козел… Я только вчера похоронил отца, а он — своего мужа, — Деис еще сильнее сжал руку мальчика, — И у тебя хватает еще наглости грубить и упрекать меня в чем-то? Что я… что-то там не успел? — Да нет… Что вы… — видя, до какого предела он допек альфу, слегка побледневший Гордон, на удивление, даже не рискнул возразить на козла, — Я ни в коем разе не хотел упрекать вас… — Тогда в чем дело Гордон? Ты же, или твой папаша, могли просто напомнить, что мне, как можно скорей, следует заняться этим вопросом… Так нет же… Тебе мало того, понадобилось совать свой нос туда куда не просили, так ты еще нагло используя свое служебное положение и хорошее расположение отца к вашей семейке, устроил тут вместо чтения завещания, какое-то цирковое представление со сведением счетов. Что вообще не в какие ворота не лезет… — Аа… О ч… — огорошенный мужчина попытался что-то возразить. — И не смей перебивать меня! Ты прекрасно понял о чем я говорю. Уверен, мне не стоит сейчас пересказывать эту милую трогательную историю, связанную с любовными похождениями твоего муженька, — при упоминании о супруге, Гордон побелел еще больше, — У меня нет настроения их обсуждать. Какой бы он ни был, отец любил пацана и то, как ты неуважительно обошелся и выражаешься о нем, поганит не только память об отце, оскорбляет всю нашу семью. И если ты, скотина, сейчас же не извинишься перед ним — о последствиях своей гнусной выходки, ты еще долго будешь жалеть… — Что?! С какой радости я должен извиняться перед Этим? — невзирая на крайне накаленную обстановку, Эспри упорно не сдавал позиции, — Если уж вам все известно, разве вы сами не планировали избавиться от нахального нищеброда? Я только хотел помочь, — от этих слов Корхем дернулся, будто ему залепили пощечину. Он тут же хотел вырваться и бежать от гадкого унизительного кошмара, в неизвестном направлении, лишь бы не слышать это все. Но Деис не позволил, руку он освободил, но в то же время руки альфы, задерживая попытку к бегству, приобадривающе легли на его плечи. — Гордон, по-моему, ты реально заврался и забыл — кем на данный момент являешься, и где находишься. Это — между прочим, член семьи и то, как ты смеешь в моем присутствии о нем отзываться, крайне непрофессионально. Мне плевать, какие у вас возникли разногласия и что вы не поделили — это меня нисколько не волнует, но то, что ты решил злоупотребить смертью моего родителя для своих личных мерзких разборок, перешло все границы дозволенного. И поэтому, еще раз повторяю, так как видимо, до тебя с первого раза не все доходит — если ты паскуда сейчас же не извинишься — я сейчас же «обрадую» твоего папашу разрывом всех деловых и дружеских отношений, когда-либо существовавших между нашими фирмами и семьями. И он, думаю, вряд ли обрадуется. — Вы мне угрожаете? Вы же сами, многое потеряете, расторгнув договора… Деис рассмеялся: — Это я то потеряю? Я как раз ничего не теряю. Мне не нужны юристы, ставящие собственные интересы, выше своих рабочих обязанностей. На место вашей шарашки у меня найдется достаточно кандидатов, которые будут буквально на седьмом небе от возможности сотрудничать с нашим предприятием и согласных честно нормально работать, без подобных инцидентов и кстати, за гораздо меньшие проценты. Но если, как посмотрю, тебя это нисколько не беспокоит, я звоню ему, — Деис решительно полез в карман брюк и, достав телефон, начал, не колеблясь, искать нужный ему номер… Другой рукой, он все так же держал за плечо омегу, чтобы тот вдруг не дал стрекача. Но Корхем не собирался удирать с места событий, все происходящее до невозможности заинтриговало и было крайне интересно, чем все закончится. — Нет! Постойте… Прошу не надо! — Гордон взволнованно поднялся из-за стола, — Отцу и правда нездоровится, вы же видели, ему пришлось уйти с похорон. Он действительно болен... Сердце... — А с какой радости я должен считаться со здоровьем твоего папочки? Ты же не посчитался — ни с нашим горем, ни с тем, что омега в положении, и ему тоже могло поплохеть от сюрпризов, что ты для него приготовил. С чего я должен переживать, что старика хватит удар от моих? — Послушай… может не надо. Не нужны мне его извинения, — повернувшись к альфе, тихо попытался вмешаться виновник всех разногласий… — Зато мне они необходимы… Так что мистер Эспри? — проговорил зло Деис, удерживая палец на вызове. — Нет! Не звоните… Прошу… простите меня, я действовал необдуманно, — Гордон досадливо поджав губы, смиренно опустил голову. Судя по всему, ему редко приходилось извиняться перед кем-то — слова давались с огромным трудом, — Но… я искренне прошу прощения, что причинил вам боль. Корхем… я перед тобой тоже извиняюсь, я… мой опрометчивый поступок, нельзя оправдать, но надеюсь, ты все-таки простишь. — Ха… как трогательно, — сказал довольно альфа, убирая телефон обратно в карман, — Как думаешь… Ему можно верить, или для большей убедительности пусть еще разок попробует? — саркастически спросил Деис, обращаясь к мальчику. Бедный Гордон, казалось, сейчас рухнет в обморок от безграничного унижения. Что-что, не ожидал он выступления Деиса Эратты в роли ярого защитничка бедных и брошенных. Прямо рыцарь-спаситель на белом коне. Неужто мелкая тварюшка и здесь успела? Сначала папочку в оборот взяла, не успел он помереть, до сынка добралась... Да уж... нежданчик, недооценил он чертову сучку. — Да ну его… Хватит, — Корхем тоже пребывал не в лучшем состоянии, от волнения, он весь покрылся испариной, — «не каждый день перед тобой извиняются «шишки», да что там «шишки», вообще кто-то, тем более… Сам — его величество Деис защитил и обратился к нему, как к нормальному человеку! Определенно, этот день стоит записать в историю», — Не знаю, можно ли ему верить, но достаточно. Можно мне уехать? — Что ж… Я рад, что для твоей сволочной натуры, еще осталось что-то святое. Спокойствие родителей оказалось важней личных амбиций. Похвально. Я подумаю над тем, чтобы постараться забыть сегодняшнее утро и продолжить наше сотрудничество. Но имей ввиду, доверять в той мере, в какой доверял вам папа, я вряд ли уже смогу. И в этом вини только себя, — заканчивая разговор, молодой Эратта повел омегу к выходу, — И… пока я провожаю пацана к машине, будь добр, подготовь все бумаги, необходимые для оформления опекунства...