От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

Сколько времени длилась эта бессмысленная, не приносимая никаких положительных результатов, погоня, неизвестно. Корхем совершенно потерялся в течении временных промежутков — час, два часа, а может он гнался за Деисом целые сутки, месяц — кто его знает. В этом фантастическом бреде все возможно. Поначалу он думал, догнать альфу не составит никакого труда — он же спортсмен. Пусть он давно не занимался, но его спортивные достижения не могли так резко позабыться. Но не тут-то было, как он ни старался, Деис оставался недосягаемым, хотя даже не убегал. Он передвигался самым обычным пешим шагом, ни капли не ускоряясь на бег, но мальчик все равно не мог приблизиться к двигающейся перед ним фигуре. Что он только не делал: бежал за ним что есть мочи, шел, а потом даже летел — паря над людьми, домами, дорогами, проезжающими по ним машинами, но сынуля Эратты — как был на несколько десятков метров впереди от него, так и оставался таковым. Он шел спокойно, будто прогуливаясь, не оглядывался, и не говоря больше ни слова. Корхем переживал, чтобы альфа не сделал что-то плохое ребенку. Не уронил, не придавил вдруг, или еще чего доброго, взял и намеренно не швырнул куда-нибудь. Мало ли что может дурного прийти в его гадкую голову, он же всем сердцем ненавидит его. Но он ошибался, парень не собирался делать что-то безнравственное, он бережно, (как успел заметить омега) и надежно прижимал дите к себе, и Корхем буквально молил Бога, чтобы оно так продолжилось, до тех пор пока он не настигнет Эрату. Был момент, когда он подумал, что это всего лишь беспокойные, лишенные всякого смысла сновидения, и ничего страшного на самом деле не произойдет. Он проснется и все станет на свои места. Играть в бестолковые догонялки с Деисом, совершенно ненужная затея. Стоит, не напрягаясь, просто вернуться в то уютное в кафе и дождаться, когда эта сонная ахинея закончится. Но настойчивый внутренний голос непрестанно твердил, нельзя, не так уж там безопасно и уютно, как кажется. Он там может прождать бесконечность, но ничего не случится. И ребенка нельзя оставлять, настырно капал на мозг внутренний голос, вдруг ты на самом деле его лишишься. Вряд ли Деис шутил, говоря, что он навсегда застрянет здесь в одиночестве, если не последует за ним, и решил, лучше не рисковать, смиренно приняв все условия… Как он догадался, что может летать? Просто внезапно понял, разбежался и полетел. Думал, будет страшно планировать, словно птица, над земной поверхностью, нет — страшно ни капельки не было. Наоборот, поначалу, пока не выдохся, было даже приятно чувствовать невероятную легкость и раскрепощенность во время полета. И если бы не отягощающие душу тревожные мысли и переживания, то он наверное получил бы массу удовольствия от чувства свободы, охватившего его, но от волнений, до конца расслабиться не получалось. — Так не честно! Ты мне ни одного шанса не даешь! Ты какое-то колдовство применяешь. Остановись хоть на мгновение! Деис, пожалуйста сжалься… Умоляю! — исступленно орал временами альфе омега, не выдерживая горького отчаяния и понимая, силы мало-помалу оставляют его, и он такими темпами, вряд ли сможет догнать ублюдка, тот оставался безучастным к его мольбам, и все неуклонно удалялся от него. Взывать о милосердии бесполезно к бездушному существу, оно не отзовется к мольбам, тем более крики сильно сбивали дыхание, и задерживали продвижение вперед. Последний раз он докричался до того, что чуть окончательно не задохнулся — от истошных воплей, воздуха в легких практически не осталось, пришлось даже спуститься на землю, для восстановления своих, и так уже готовых в любой момент покинуть его, жалких силенок. За это время, пока мальчик кашляя и тяжело дыша переводил дух, Деис успел отдалиться на еще большее расстояние, но из виду, скорее всего специально, не терялся — гад явно дразнил и издевался над ним. Отдышавшись, подросток возобновил погоню, но больше он не кричал и не молил о пощаде, боялся, что снова начнется приступ нехватки кислорода, он молча, отчаянно гнался за ним, роняя по ветру горячие слезинки, и все более разувериваясь, что у него что-либо получится. Когда это бесконечное преследование, измотавшее его вконец, подошло к своему апогею и казалось, что все силы истощились под ноль, и он вот-вот бездыханным рухнет на землю, Корхем вдруг осознал — они находятся возле дома. Да-да… Он вдруг понял, то, окруженное роскошным парком большое светлое здание, находящееся под ним совсем неподалеку, и к которому так упорно двигался альфа, был его собственный особняк, под крышей которого «добрый» господин, милостиво пока позволял ему проживать. «Это ж надо. Кто мог подумать, что Деис даже ничего мудрил, а просто тупо отправился домой, (правда странно, что пешком, но это неважно), и вел его за собой. Может он все-таки отдаст ему малютку. И он зря панику разводил. Появившаяся вдруг надежда, обнадеживая, включила механизм второго дыхания, и придала достаточно много энергии для завершения, наполненного столькими муками путешествия. Да, видимо это и есть конец «захватывающей» воздушной прогулке, так как альфа поднявшись вверх по лестнице к парадной двери, больше идти никуда не собирался, просто молча стоял на крыльце, дожидаясь, когда Корхем в конце концов допланирует до него… Не рассчитав толком точности приземления, мальчишка вместо крыльца, не хило растянулся внизу у самого края лестницы, ударился больно наверное всеми частями тела, но лежать и стонать, потирая ушибленные места времени не было. «Нужно, во что бы то ни стало забрать ребенка…» — упорно твердил себе омега, с трудом переводя дух и поднимаясь на ноги. Деис, как прежде, был у двери и смотрел на муки подростка с высоты лестничного пролета, но уже без ухмылок и издевательств, даже, как показалось омежке, с тенью непонятного беспокойства и озабоченности. — Может поможешь все-таки? Я практически догнал тебя. Ты видел, я себе чуть голову не свернул. Пожалуйста помоги мне подняться, — умоляюще попросил Корхем, надеясь, что раз он усмотрел во взгляде мучителя проблески жалости, то он таки сменил свою жестокость на милость, и поможет ему. Но альфа не приближался, и не собирался ему помогать. — Гад! Какой ты все-таки гад и мудак. Ты прям настоящий кайф ловишь, видя как я унижаюсь перед тобой. Извращенец! — разозленный мальчик, догадавшись, что все его хорошие ожидания лживы, и помощи ждать бесполезная затея, рьяно ухватился за перила и начал подъем самостоятельно. Полететь, как он рассчитывал, не получилось. Может он и упал-то, потому что на дом его крылатая способность не распространялась. Фиг поймешь этот загадочный мир. Какой же это был страшный подъем. Никогда еще омега не преодолевал эту лестницу с таким тяжким трудом и мучениями. Невероятная отдышка, будто он являлся заядлым курильщиком и выкуривал не меньше трех пачек в день, стесняла дыхание настолько, что наверное в легких осталось кислорода лишь на пару мгновений его злополучной жизни. Голова кружилась, кажется, он хорошенько ее хрякнулся о ступеньку, и вполне возможно, у него сотрясение, мышцы рук и ног болезненно ныли от крепатуры и ушибов, и каждый шаг на мраморный выступ, по мере того, как он медленно поднимался, судорожно цепляясь за балюстраду, вызывал все более усиливающиеся страдания. Ноги — они были такими ватными и тяжелыми, что он еле-еле их отрывал от поверхности. Но злость и обида на молодого Эратту подстегивали движения, давая стимул к продвижению — хотелось, добравшись до него, напинать ему добрых пендюлей коленом по яйцам, да так, чтобы ходить никогда козлина не мог. — Как тебе вообще не стыдно, вот так просто стоять и измываться надо мной! Ты же альфа, по своему статусу, ты вообще-то должен заботиться об омегах, козел! Чего ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь в свое оправдание… — пытался Корхем пробудить несуществующие элементы совести в черствой альфьей душенке, — Вот только доберусь до тебя! Ты у меня за все ответишь! И за ванную тоже. После сегодняшнего, я уже точно молчать не буду, и всем расскажу, какой ты мудак на самом деле. Но ни угрозы, ни слезные просьбы — ничего не могло заставить Деиса сдвинуться с места, заговорить, а о том, чтобы подать ребенку руку помощи, очевидно не могло быть и речи. Он просто тупо наблюдал за его каторжной пыткой и гримасами боли, искажающих лицо. И... Улыбался… (Вот же дрянь последняя). А когда мальчик практически достиг последней ступеньки, он счастливо ощерившись ему напоследок, взял и неожиданно скрылся за дверью, вместе с дитем… Аа… Что? Не может быть! Как его вообще Земля носит?! Таких скотов стрелять мало… — возмущению не было предела, Корхем набрав в легкие, как можно больше воздуха, и собрав в кулак всю силу воли, что у него еще оставалась, мгновенно преодолел последнее препятствие, и что есть духу кинулся к двери… В огромном холле, пустынном и мрачном, каким он в последнее время являлся и в действительной жизни, не было ни души — Деис конечно же, успел скрыться в неизвестном направлении. «Здорово! — раздосадованно подумал омега, растерянно озираясь по сторонам, — Точно извращенец какой-то. Ну где придурка искать, дом огромный?..». Мальчик даже понятия не имел, с какого помещения начинать поиски. Подсказка появилась практически сразу. Чутким ухом омега уловил еле слышимые детские всхлипывания, доносящиеся откуда-то со второго этажа. У мальчугана сердце сжалось в груди, от подобных звуков. Он пулей помчался к лестнице, ведущей на верхние этажи… «Боже… Снова лестница… — он замер, тоскливо взирая, на очередное инквизиторское препятствие, которое ему предстояло преодолеть, — И кто их вообще придумал эти дурацкие лестницы? Давно надо было сообразить лифт, или эскалатор какой-нибудь на такие экстремальные случаи…». Но придется ползти, глупо надеяться, что Эратта младший соизволит самолично к нему спуститься. — У тебя есть, чем его накормить? Раз ты украл, ты должен подумать о том, чем он будет питаться, — прокричал парнишка в мрачную пустоту, уверенный, что ирод наверняка его слышит, — Он же голодный. Его покормить нужно! Деис пожалуйста, не будь таким извергом! Не мори его голодом. Ладно надо мной издеваться, но ребенок — он же маленький, и он ни причем. Он не понимает. За что ты так с ним? — Но пустота ответила лишь угрюмым безмолвием, и только время от времени, в неприветливой тишине до него доносилось едва различимое детское хныканье, будто малыш специально таким образом давал о себе знать и просил поспешить. Мальчишка ступил на ступеньку, потом на вторую — странно, но идти было гораздо легче, чем прежде. Зря он боялся. Хотя боль в теле до конца не исчезла, но она не была настолько мучительной, и обрадованный ребенок хотел бегом взобраться наверх, и спасти наконец свое счастье. «Маленький мой держись! Я уже иду к тебе! Потерпи немного…». Но тут началось самое жуткое и сверхъестественное. Такого исключительного безумства Корхем нигде не встречал, даже в самом кошмарном кошмаре. С потолка на него начала капать вода, сначала мелкими отдельными каплями, потом буквально через несколько мгновений, они разрослись в тонкие длинные струйки, и с каждой секундой они становились все толще. «Что за черт?! Он что там, вселенский потоп решил устроить? — со страхом подумал омега, — Ты что там творишь?! Совсем из ума выжил?! Прекрати немедленно, выключи воду…» — изо всех сил закричал подросток и не раздумывая, ринулся наверх. Стены и потолок вдруг закачались и затрещали по швам, с оглушающим треском и гулом, будто неведомая сила сдавливала их снаружи огромными массивными лапами, и добротный дом сделан не из прочного кирпича и бетона, а слеплен из тонкой фанерной доски. Все вокруг начало падать и ломаться, посыпалась штукатурка. Потом очередь дошла и до окон, которые не выдерживая напора неизвестной энергии, лопались и разлетались, с немыслимым звоном и бряцаньем на большие и мелкие осколки. Мальчик завизжал от испуга и распластался на лестнице, боясь что обломки стекла, летящие в разные стороны, достанутся и ему. Но почему-то, ни один не задел его. «Что это?! Землетрясение? Конец света? Или же у него дежурный приступ потери сознания?» — ребенок лихорадочно держась за ступеньки, не знал что ему думать, — Да и какая на фиг разница, нужно ребенка — его ребенка спасать!». Он стал, практически ползком, надрывисто карабкаться по скользким, от уже бурным потоком, текущей сверху воды. Что же это делается? Неужели это на самом деле происходит? Или он окончательно свихнулся. Мальчик не выдерживая творившегося вокруг кошмара, завопил, — «Деис умоляю, помоги! Я больше не могу! Спаси ребенка, умоляю! Его завалит там.» — Но Деиса не было, скорее всего он давно смылся, и оставил его. Лестница болталась из стороны в сторону, деревянные ступеньки словно живые, треща и скуля, изгибались под ним, будто гребни мистических чудищ, и готовы рассыпаться в самый внезапный момент. И этот момент, когда он вроде с огромными усилиями дополз до второго этажа, наступил — лестница с чудовищным хрустом и свистом рухнула, и вместе с ним начала падать вниз. «Аааа…» — только и успел завопить омежка, в ужасе понимая, что следом за ним стремительно летят, разламываясь при полете на отдельные здоровые ломти, и осыпая на него куски бетона и штукатурки, потолочные плиты. Но он не упал на пол, паркет вдруг, когда он якобы долетел до него, под ним тоже обрушился. И мальчик обнаружил, что проваливается в черную бездонную яму, водяные потоки исчезли, но остатки дома и мебели, когда-то бывшими такими чудными и прекрасными, и которые к тому времени окончательно развалились на различный хлам и ошметки стройматериалов, сыпались за ним и повсюду. «Это я уже по-настоящему умираю. После такого, точно не живут. Ну и черт с ней, с этой никчемной жизнью. Малыша я не спас…»... — подумалось где-то в голове Корхема. Он успокоился, расслабленно предаваясь свободному падению в бездну и перестал бояться, что на него может упасть что-то тяжелое, или он больно ударится. Какая уже разница, что произойдет с ним, и сколько и куда он будет падать. Ему все равно… Или нет… Омега неожиданно осознал, что никуда он вовсе не падает… И падал ли он вообще? Тоже неплохой вопрос. Может ему это все со страху причудилось. Он лежал на чем-то твердом, но теплом. Под головой что-то мягкое. Кругом по-прежнему темнота, но она не была такой черной и бесконечной, какой казалась, когда он якобы падал, и не было больше парящих рядом обломков. Откуда-то издалека на него дул влажный прохладный ветерок, и ему от него стало так приятно, что захотелось немедленно вздохнуть полной грудью, и впустить в себя живительный глоток кислорода. И почему интересно, он все это чувствует, он же вроде как помер? Или все-таки нет? Парнишка попробовал вздохнуть, как ему и хотелось, но что-то мешало. Сильно мешало и беспокоило, не давая возможности сосредоточиться на вдохе и на философском осмыслении ситуации. Потом до него дошло, что-то непонятное и горячее, похожее на человеческие большие ладони, методично лупило его по лицу и приговаривало, откуда-то издалека: «Ну очнись же! Маленький гавнюк. Я знаю, ты жив! Ты меня прекрасно слышишь. Просто придуриваешься! — правда не отчетливо, мальчик смекнул, щеки изрядно горели, видимо этот кто-то очень старается, колошматя по ним. «Но за что? Что он снова сделал не так?..». Дальше на лицо потекла ледяная вода… «Только не это. Опять... Он и так насквозь промок, а его опять поливают…». Вслед за тем посыпались новые оплеухи… «Ну маленький мой! Ну пожалуйста… Я знаю, ты жив. Ну очнись же ты, маленький мой… Умоляю тебя!». Все приговаривали нервным, порой срывающимся на крик, голосом… Нет, не просто приговаривали, его умоляли, чтобы он подал хоть какие-то признаки жизни… «Не может быть! Разве такое возможно? Деис... Ну и бред ему чудится. Но удары такие реальные и бьют, похоже, не за что-то, а пытаются вернуть. Заставляют вернуться из его несуразного состояния…». Если слышать что-то типа того, что он слышал в первый момент: «маленький гавнюк» или «придуриваешься», то это даже ни капли не напугало и не озадачило — похоже на правду. Но внимать нечто подобное: «маленький мой», «пожалуйста», «очнись», «умоляю тебя» — это было что-то из ряда вон выходящее, такой невменяемый абсурд из уст главного ненавистника, его и так зверски изнасилованный последними событиями рассудок, принимать категорически отказывался… «Ну не может этого быть… Деис умолял его не умирать…»... Омега почувствовал на горле что-то, нечто похожее на человеческие пальцы… «Это у него, что, типа пульс проверяют?!». «О нет! Только не это…» — услышал он вдруг крайне напуганное… Засим последовало самое несообразное, Деису оказалось мало пощечин, поливания водой (ну да, он — Корхем, до последнего сопротивлялся и отказывался давать понять парню, что он слышит его), он начал делать искусственное дыхание. Мальчик вдруг ощутил, как его голову легонько запрокидывают назад, потом ощутил на губах прикосновение постороннего рта, властное, но совсем не грубое, даже можно сказать нежное. Горячее дыхание резким порывом проникло в нутро, оживляя все вокруг своей живительной силой, он явственно это ощутил. Стало так хорошо. Жаркие потоки, заставили внутренности сжаться, но не от страха или отвращения, он думал, ему будет мерзко, что Деис пользуясь его беззащитностью, вытворяет с ним все что хочет, нет, они скрутились от бабочек радости, вдруг закружившихся в животе в восторженном хороводе… Когда потоки исчезли, последовали сильные давящие толчки в районе груди: один, два… десять… пятнадцать… Губы снова вернулись… «Да хватит бревном валяться! Очнись наконец!» — заорал мальчику в самое ухо — не Деис, его личный — Корхема голос, — Он же тебя до смерти зацелует, пока ты валяешься. Разуй наконец свои зенки!». Корхем послушался, благодаря своим внутренним воплям, он осознал, темнота повсюду, это не из-за того, что темно — у него глаза закрыты… «Вот же дебил…». В смятении мальчик с трудом приоткрыл веки, не сразу у него вышло, они были такими тяжелыми, что пришлось приложить усилия, кажется он совсем ослабел за время своих феерических приключений. Из груди вырвался еле слышимый стон — это он задышать попытался, когда альфа после очередной горячительной порции воздуха, вновь измывался над его грудной клеткой. В глаза ударил самый яркий и белый свет, какой он когда-либо видел. Он хотел поднять руку и прикрыть от него глаза, но рука не смогла подняться, она была еще неподъемней чем веки. Он снова зажмурился. Выдох или стон, что вырвался из груди, был слабым, но оказался действенным. Он как будто прорвал в легких внутренние засоры. Корхем задышал! Легкий прохладный ветерок, обдувающий вначале только верхние кожные покровы, смог проникнуть и внутрь, постепенно наполняя легкие целебной прохладой. Он застонал еще раз, хотя пробовал только вдохнуть полной грудью. Видимо Деис заметил его проблески жизни, манипуляции с прессованием бюста внезапно закончились. — Маленький мой! Ты слышишь меня? — далеким эхом донеслось до него. Корхем боялся, что ослепнет от того яркого света, но заставил себя расслабить плотно сжатые глаза. Свет не был уже таким ярким и ослепляющим, может из-за того, что его источник практически закрывало, склонившееся буквально над ним, расплывчатое лицо сына Салиэнса. Он плохо его различал, видел словно в тумане, но без сомнений — это оно — лицо Деиса. На белых мутных щеках что-то блестело прозрачное… «Это что… слезы? Деис плакал… Из-за него?! Но это точно они…». — Ре…бено…к, — невнятно промямлил омега, едва слушающимися, будто их кругом обкололи новокаином, губами, вспоминая вдруг самое важное, — Я догна...л... Оотдай... Ты... оббе...щал... — Что… ребенок? Я не забирал... — Деис расслышал его, но понятно, не особо понял о чем речь, но не время сейчас выяснять что к чему, — Маленький не переживай, он с тобой. Только не переживай, — мальчик осознал — он лежит в ванной комнате, прямо на кафельном полу возле раковины и рядом сидел на коленях, весь покрытый белыми волосами, его спаситель. Ну да, точно спаситель. Корхем вспомнил: мстительную стрижку, безумную карусель, что предшествовала потери сознания, черноту, тот мучительный сон… «Значит все-таки сон, или он вправду умирал?..» — Ты главное дыши… С маленьким все хорошо, главное не отрубайся больше. Слава Богу, ты жив!... — все приговаривал парень, ласково гладил его по голове, иногда наклонялся совсем близко к лицу и целовал, в лоб, щеки, волосы — успокаивая и обнадеживая. Мальчонок заметил, как сильно у Деиса дрожали руки — неужели он действительно волновался за него. И лицо — уже не было издевательским, каким виделось в кошмаре, оно было реально испуганным, даже немного по-детски растерянным... Чтобы удостовериться в правдивости слов альфы, он хотел рукой пощупать живот, но конечность по-прежнему не подчинялась. — Не надо двигаться. Ты еще очень слаб… не напрягайся, — молодой человек заметив тщетные потуги, догадался о его желании. Он взял холодную ладошку в свою — большую и горячую, сам положил ее на живот, — Видишь… Малыш на месте, никто не украл. И как я мог сделать такое? Ты главное не волнуйся, тебе сейчас нельзя переживать… — подросток кивнул и благодарно улыбнулся. Эратта не обманул. Уже немного округлившийся живот оказался на месте, не было больше внутренней сиротливой опустошенности, что напугала его в видениях. Омега почувствовал — любимое детище внутри, и с ним все в порядке… — Сейчас уже должен доктор приехать, он поможет… Ты обязательно держись и старайся дышать. Все будет хорошо… — ласково успокаивал молодой альфа, нежно гладя по голове. Буквально, как бы подтверждая его утверждения, Корхем услышал звуки сирены, становящиеся все более громкими, по мере того как машина, видимо скорой помощи, приближалась к особняку… «Значит жизнь его продолжается?.. И будет все замечательно?..». Хотелось на это надеяться — слушая уверяющие обещания, и чувствуя над своей ладошкой, так уверенно и надежно ее согревающую, крепкую мужскую ладонь…