Медовая ловушка

Я заняла место на самой задней парте и нервно постукивала указательным пальцем по наболдашнику своей трости. Мой взгляд плавно скользил по помещению, изучая новую для меня обстановку и новых людей, с которыми мне придётся сосуществовать ближайшие пять месяцев. Первым, на что я обратила внимание, был детализированный макет Монетного двора, так что вопрос о том, что мы будем грабить отпал сам собой. Я даже немного расстроилась из-за того, что у Профессора не получилось подогревать мой интерес подольше. Однако потом пришло осознание того, какой же удар это ограбление нанесёт экономике Испании, когда такая крупная сумма выйдет на мировой рынок, разбрасываемая на ветер кучкой удачливых прохвостов, и я с трудом сдержала довольную ухмылку. Я уже мысленно высчитывала, как изменится курс евро к доллару и дальнейшие возможности обернуть это в свою пользу, когда мой блуждающий взгляд вновь наткнулся на прямую спину, обтянутую элегантным пиджаком, который сидел на ней, как вторая кожа. Удовлетворение тут же сменилось обреченностью и каким-то мрачным предвкушением. Если говорить совсем уж откровенно, то я предполагала, что вероятность встретить здесь Андреса будет выше сорока процентов, поэтому его присутствие здесь не стало для меня таким уж шоком. Но одно дело строить теории, а совсем другое — столкнуться с отцом лицом к лицу в реальности. По иронии судьбы мы с ним снова стали напарниками, однако это не отменяло того факта, что он все ещё зол за тот случай и все ещё ничего не знает о нашем с ним родстве. И я была намерена сделать все возможное, чтобы последнее так и осталось тайной. Когда я принимала предложение Профессора, то во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны я боялась того, что Андрес окажется здесь, потому что, даже несмотря на то, что я успела нажить себе кучу врагов, этот мужчина был, пожалуй, единственным, которого я боялась. Боялась, потому что знала, что не смогу его убить, если ситуация начнёт выходить из-под контроля. Потому что до сих пор любила. Это чувство было не описать словами, и сколько бы я не пыталась его вытравить, найти замену этому мужчине, все снова и снова возвращалось на круги своя. Мои детские комплексы из-за отсутствия отца и психологически насилием со стороны матери смешались с первобытно-низменным желанием и весь этот безумный коктейль шипел и пузырился, как сода при контакте с уксусом, в моей груди. Оставалось только надеяться, что эта адская смесь не дойдёт до головы, потому что мне нужен трезвый рассудок. Пускай, у меня и были свои слабости, но я ни на секунду не позволяла себе забыть, кто я такая. Я просто надеялась устранить помеху, чтобы этот ураган в моей душе поутих, и запудрить ему мозги настолько, чтобы он забыл о том печальном инцеденте с облигацией и снова впустил меня в свою жизнь… И свою постель. Да, я определённо буду гореть в Аду. И сделаю так, чтобы Андрес де Фонойоса горел вместе со мной. За время своих размышлений я как-то упустила момент, когда Профессор успел написать мелом на доске «Добро пожаловать» и присел на край стола, поправив очки.  — Приветствую вас и… И… Спасибо, что приняли такое… — было видно, что мужчина слегка волнуется, — предложение. Я подперла щеку кулаком и перевела полный внимания взгляд на него, имитируя заинтересованность.  — Будем жить тут, — продолжил мужчина, — вдали от людей пять месяцев. Наша подготовка к работе будет длиться пять месяцев, — речь Профессора была ясна, но было слышно как он взвинчен, что ужасно меня забавляло. Он был совсем не похож на меня, когда я вербовала себе людей, но обладал незаурядным умом, поэтому мне было странно видеть человека, чей интеллект превосходит уровень IQ большинства здесь собравшихся, таким робким. Возможно, это просто маска. Такая же, которую я постоянно ношу не снимая. Не стоит его недооценивать.  — Что значит пять месяцев? — спросил мужчина в возрасте, на котором был красный свитер. — Мы чокнутые что-ли? Профессор, видимо ожидая такой реакции, поднял указательный палец вверх, давая знать, что у него есть ответ.  — Люди обучаются многие годы, чтобы получать зарплату, которая, в лучшем случае, будет средней. Чёртова зарплата, — все эти слова Профессор произносил чётко, жестикулируя руками. — Пять месяцев — ерунда. Я обдумывал всё это… гораздо дольше. Чтобы нам не пришлось работать. Ни мне, ни вам. Ни вашим детям. Затем он резко поднялся и подошёл к доске.  — Вы пока не знаете друг друга. Я хочу, чтобы так было и дальше. Никаких имён, — он стал писать это, быстро орудуя мелом. — Личных вопросов. И, конечно же, личных отношений. Облом, Профессор. Мы с Андресом пролетаем по всем параметрам. Так приятно осознавать, что ты одним своим появлением уже спутал чьи-то планы. — Выберите себе какое-нибудь простое имя, например, числа, планеты, города.  — Типа, сеньор Семнадцать, сеньорита Двадцать Три, — произнес парень за второй партой. Всех это позабавило, и я решила, что это подходящий момент, чтобы заявить о себе. — Не знаю, чем ты руководствовался, когда выбирал эти цифры, но если мы сойдёмся на этом варианте для кличек, то число Семьдесят Три не занимать, — лениво протянула я, заставив всех присутствующих слегка повернуть головы в мою сторону. В этом плюсы задних парт: хороший обзор, недосягаемость учительского взгляда и полный контроль над вниманием аудитории, когда тебе вздумалось что-то сказать. — Почему это? — заинтересованно протянул он, пытаясь разглядеть меня с ног до головы со своего места, чтобы оценить фигуру. Я только усмехнулась. — Оно идеально. Впрочем, как и я, — мой взгляд мгновенно метнулся в сторону Андреса на этих словах, и я успела выцепить взглядом его презрительно скривившиеся губы, прежде чем его лицо вновь стало непроницаемым, а затем я перевела взгляд на Профессора и продолжила: — Семьдесят три — это двадцать первое простое число, его зеркальное отражение тридцать семь является двенадцатым, чье отражение — двадцать один является результатом умножения семи и трех. Робкое любопытсво. Вот что я прочла на его лице и мне было этого достаточно — он знал, что я математик, но в действии мои познания ещё не видел, поэтому был приятно удивлён. Остальные же, кроме Андреса, разумеется, смотрели на меня офигевшими глазами белок, перепутавших орех с кокосом. — Что? — невинно поинтересовалась я. — Ты спросил, я ответила. Только не говорите мне, что вы теперь тоже хотите заполучить его себе… Число и вправду шикарное! К тому же, семьдесят три в двоичной системе — это… — Это ещё и полинорматив 001001, что справа налево читается 100100, то есть абсолютно идентично, — неожиданно продолжил за меня Профессор, смущённо поправляя очки. — И на азбуке Морзе… — И кодовая аббревиатура на азбуке Морзе, означающая «наилучшие пожелания», — я послала ему воздушный поцелуй, томно посмотрела на него и вздохнула, всем своим видом говоря: «Вот это мужчина!». В классе стояла гробовая тишина. Не хватало только перекати поля и истерично орущего сверчка. Свою миссию по дезориентированию противников и закидывании удочек для Профессора я считала полностью выполненной, поэтому благополучно умолкла, продолжая смотреть на мужчину в очках, как на любовь всей моей жизни, напрочь игнорируя злые взгляды, которыми меня прожигал Андрес, сидя в полоборота. Я подготавливала почву. Всегда нужно иметь запасной план отхода. Никогда не заходи в комнату, если не знаешь, как оттуда выбраться. Если Андрес не поведется на мои сладкие речи, то лучше будет держаться поближе к главному, чтобы снизить риски собственной смерти. А в том, что Андрес убьет меня, если я его не перекодирую, я не сомневалась.  — Плохое начало, — проговорил мужчина в красном свитере, который первый отошёл от шока. — Я даже свой номер телефона запомнить не могу, а вы тут такое выделываете.  — Об этом и разговор, — по инерции отозвался тот самый парень, который и начал этот разговор, глядя в пустоту перед собой.  — Может планеты? Я был бы Марсом, а он Юпитером, — перевёл тему другой паренек, сидящий за третьей партой.  — Забудь. Я не буду Юпитером.  — А чё не так?  — Плохая рифма.  — Тогда города, — остановил их перепалку Профессор, сумевший таки разорвать зрительный контакт со мной, обходя свой стой. — Города.  — Согласен с этим, — ответил парень со второй парты. Против этого я не возражала. Токио, Рио, Денвер, Москва, Осло, Хельсинки, Найроби и, конечно же, Берлин. Когда же пришла моя очередь называть свое новое имя и все взгляды были обращены на меня, я холодно улыбнулась и произнесла: — Иерихон. Красивый город на территории Палестинской национальной администрации, на Западном берегу реки Иордан близ Иерусалима. «Город пальм» из Библии, который после смерти Моисея взял Иисус Навин. Не без помощи женщины, разумеется. В библейском рассказе о «Взятии Иерихона» войдя в Обетованную землю, Иисус посылает в город двух юношей-разведчиков, которые останавливаются в доме блудницы Раав. Поняв, что они разведчики враждебной армии, Раав укрывает их и просит сохранить жизнь ей и её домочадцам, когда армия войдёт в город. И её пощадили. Более того, причислии к Лику Святых. Как точно заметил Профессор во время нашей игры в шахматы — я очень быстро меняю сторону. Миэль Сандерс — Раав Иерихонская. Шлюха, ставшая Святой. Остаётся лишь надеяться, что мой «Иисус» тоже будет ко мне благосклонен.

***

Мы обсудили ещё некоторые организационные вопросы, такие как расписание занятий, график уборки и готовки, а затем отправились на ужин. Профессор позаботился о том, чтобы в первый день все прошло гладко, поэтому заранее купил готовую еду, чтобы уставшие после переезда и бурного обсуждения дальнейших планов мы не напрягались на кухне, которую ещё, к слову, надо было привести в божеский вид. Когда же все были сыты и встал вопрос о том, кому это все убирать, я с готовностью предложила свою помощь. — Да ладно, это вполне справедливо, — небрежно отмахнулась я. — Я ведь опоздала, так что вы можете идти отдыхать, а я таким образом принесу свои извинения за то, что заставила вас ждать. Я сама доброжелательность, но верить мне — это все равно, что использовать кактус вместо туалетной бумаги: больно, обидно и с неприятными последствиями. Демонстрация интеллекта в классе была исключительно для Профессора, чтобы вызвать у него симпатию, а теперь пора и подумать об остальной команде. Да, мне просто нужна их симпатия. И отпечатки. Я должна все контролировать. Должна знать их слабые места и болевые точки, на которые можно надавить, а для этого мне нужны их имена. Во внутреннем кармане моего пиджака мирно лежали специальные проявители, которые используют криминалисты, чтобы обнаружить отпечатки, а за время приёма пищи они их оставили более, чем достаточно. Все же, именно во время еды человек наиболее уязвим. И все бы ничего, если бы Берлин не решил включить «джентльмена». — Я тебе помогу, — раздался знакомый голос за спиной, когда все вышли. Я повернулась к нему лицом и увидела, что он закрыл дверь, отрезая любой путь к отступлению. — Не могу позволить даме надрываться на кухне одной. Моя рука на трости сжалась от резко кольнувшего моё сердце страха, но я силой заставила себя отставить трость подальше. Если Андрес нападёт на меня сейчас, то мои рефлексы могут сработать независимо от того, кем мне этот мужчина приходится, и я молниеносно извлеку лезвие, спрятанное внутри, и отражу нападение. А этого делать никак нельзя. Нельзя показывать свое настоящее безжалостное лицо, нельзя открывать козыри раньше времени, нельзя его убивать. Я сглотнула и попыталась улыбнуться. Берлин следил за всеми моими движениями, как коршун выслеживающий свою добычу, а затем медленно двинулся ко мне. — Берлин. — Иерихон. — Андрес… — Миэль… — Милый?.. — Стерва! Андрес, до этого медленно и плавно сокращающий между нами расстояние, на последнем слове подскочил ко мне буквально мгновенно и схватил правой рукой за горло, повалив на стол спиной. — Ты даже не представляешь, как долго я ждал этой встречи… — опасно протянул он низким голосом, склонившись ко мне так близко, что наши носы почти соприкасались и я чувствовала его горячее дыхание на своих губах. Он наслаждался моим страхом, буквально впитывал его через кожу, я видела это в его пышущих праведным гневом карих глазах. Но бездействовала я недолго. — От чего же? — тихо прошептала я и облизнула свои пересохшие губы, но из-за того, что наши лица были так близко друг к другу, я слегка задела кончиком языка чужие. Хватка на моей шее усилилась и я сделала то, о чем в тайне мечтала с нашей последней встречи. Я развела ноги и обхватила ими бедра душащего меня мужчины, притягивая ближе к себе и буквально вжимая его пах в свою промежность. — Я очень даже представляю, как ты ждал встречи со мной, — пошло протянула я, пользуясь тем, что хватка на горле на мгновение ослабла — Андрес явно подобного не ожидал. — Пожалуйста, скажи, что у тебя в кармане нет пистолета, потому что я очень разочаруюсь, если это не так. — О, этот нестареющий юмор смертников, — усмехнулся мужчина и его глаза опасно сверкнули. — Знаешь, как проходили публичные повешенья в Тёмные века? — Нет, не особо интересовалась, — прохрипела я на грани слышимости, потому что горло моё из рук никто не выпускал. — Смысл? Всё равно меня бы сожгли в то время. Андрес мягко рассмеялся, но в этом смехе не было и намека на весёлость, только мрачное удовлетворение. — Но отчего-то ты все делаешь правильно. Пока что, — сказал он и убрал упавшие на моё лицо волосы второй рукой почти нежно, а затем его пальцы заскользили ниже, очерчивая контур лица. — Когда человеку надевали петлю на шею и он стоял перед толпой зевак, у него был шанс продлить свою жалкую жизнь, развеселив публику. Он шутил, шутил на пороге смерти, а когда шутки заканчивались, то он умирал. Сколько у тебя ещё шуток в запасе, а, милая? — Вся моя жизнь — одна большая шутка судьбы, — философски протянула я, принимая правила игры. Андрес сделал первый ход, запустил это чёртово колесо. Мой взгляд оторвался от его лица и я стала гипнотизировать его галстук в черно-белую клетку, поразительно похожий на шахматную доску. Поиграем, папочка?.. — И она оборвется раньше, чем ты думаешь, — протянул он, любезно улыбаясь. Он погладил большим пальцем мою сонную артерию. — Я долго думал, как же поступить с тобой, как наказать за то, что ты так подло воткнула мне нож в спину. Берлин слегка подался вперёд и краем глаза я заметила блеснувшее в его руке лезвие столового ножа. Он провел холодной гладью металла по моей щеке, от чего я непроизвольно вздрогнула. — Я убью тебя. Нож заскользил ниже, проходя между моих грудей и уткнулся между рёбер туда, где билось сердце. — Как ты убила меня. Убила все мои чувства к тебе своим предательством, — он надавил ножом сильнее, вызывая дискомфорт, а затем он склонился к моему уху и прошептал. — Но как и в моей ситуации, ты не будешь знать, когда это случится. Возможно, это будет в самом Монетном дворе, а возможно, ты через неделю неудачно упадёшь с лестницы… Он отстранился, выпрямляя спину, и посмотрел на меня холодными глазами. — А теперь отпусти меня. Пока он говорил, я замерла, вслушиваясь в гипнотические нотки его голоса, и только сейчас поняла, что все ещё прижимаю его к себе ногами. — Сначала ты, — ответила я, намекая на руки на своей шее. Мы посмотрели друг другу в глаза и синхронно ослабили хватки. Андрес отошёл от меня и, сняв с себя пиджак, стал закатывать рукава. — Что ты делаешь? — спросила я, присаживаясь на край стола и потирая шею. — Я же сказал, что помогу тебе, — невозмутимо ответил он. — А я всегда держу свое слово. Намёк понят и принян на вооружение. Мы принялись за уборку, и я с тоской наблюдала за тем, как столь желанные отпечатки исчезают под воздействием воды и губки. Ну, ничего, мне не к спеху. Я намыливала очередную тарелку и думала о том, как же виртуозно у меня получается бесить мужчин моего романа. Я вошла в свой кабинет стремительным шагом, старательно пряча улыбку, готовую вот-вот расползтись на моих губах. Наконец-то, это случилось. Мне удалось вывести своего хладнокровного и сосредоточенного телохранителя из себя. Я столько времени убила на мелкие пакости и капризы, но все оказалось безрезультатно, поэтому сегодня я решила играть по-крупному. Цезарь влетел в мой кабинет не менее стремительно, открывая дверь с ноги. — Какого черта?! Какого черта ты, мать твою, творишь?! — Цезарь тяжело дышал, как разозленный перед корридой бык, что несказанно меня веселило. — Какого ты кинулась под пули, я тебя спрашиваю?! — Умоляю, Цезарь, прикрути свою истерику, — меланхолично отозвалась я, мастерски скрывая свое ликование. — Мне просто надоело ждать, когда они сделают первый ход и я решила выступить катализатором. — У них были М-16! — рыкнул он. — А у меня была светошумовая граната! — радостно воскликнула я и пожала плечами, всем своим видом показывая, что не вижу здесь ничего такого. — К тому же, мне очень хотелось посмотреть на тебя в действии, и, признаюсь, ты меня не разочаровал. Это было та-а-ак весело! — Весело, значит, — мрачно повторил Цезарь, словно хотел удостовериться, что правильно расслышал. Я увидела, как в глубине его ртутных глаз зарождается что-то недоброе, и меня это будоражило. Мужчина неожиданно приблизился ко мне и, подхватив под подмышки, пригвоздил к ближайшей стене, выбивая воздух из легких. Мои ноги не касались пола и я замерла, ожидая продолжения, однако не переставала раздажающе улыбаться. — Я тебе что, хренов клоун?! — прорычал он, заглядывая мне в лицо своим жутким сканирующим взглядом, но на меня это не произвело никакого впечатления. Если не считать лёгкого возбуждения, разумеется. — Ммм, возможно, — невинно ответила я и чмокнула мужчину в кончик носа. — Ты меня веселишь, Цезарь. В последнее время я просто умираю со скуки, а мне нужен адреналин, выброс гормонов, чтобы стимулировать мозг. А что так не будоражит кровь, как чувство опасности, когда смерть дышит тебе прямо в затылок, м? Я прервалась на секунду и улыбнулась самой развратной из своих улыбок, а затем ответила на свой же вопрос: — Секс, Цезарь. Так почему бы нам не упростить друг другу жизнь и не поразвлечься, что скажешь? На его лице не было ни единой эмоции, оно было абсолютно непроницаемым, так что я даже на мгновение усомнилась в его ориентации, но потом он заговорил: — Скажу, что на сегодня с тебя развлечений достаточно, — выдохнул он, хмуро глядя на меня, а затем поставил на пол, однако из рук не выпускал. Его лицо вдруг стало хищным. — Теперь моя очередь. Примерно в этот момент я поняла две вещи. Первое: мне все же стоит фильтровать свои слова при общении с этим человеком и лишний раз не выводить. Второе: нужно сказать Джею выкинуть этот отвратительный ковёр, потому что на него невозможно долго смотреть — начинает подташнивать от этой дикой абстракции. Особенно когда тебя зажали подмышкой, ты висишь вниз головой и тебе просто некуда больше смотреть. — Серьёзно, Цезарь? Серьёзно?! — возмущённо воскликнула я и попыталась лягнуть его ногой. — Пусти! — Теперь тебе не так смешно? — фыркнул он и опустил свою тяжёлую ладонь на мою задницу со звонким шлепком. Что-то определённо пошло не по плану. Какой бы умной я не была, даже у гениев есть свои слабы места. В моем случае это был очень низкий болевой порог. Когда ты элитная проститутка, повышенная чувствительность — это твоё преимущество. Тело реагирует сильнее на каждый шлепок и поцелуй-укус, а оргазм ярче. Но когда ты ввязываешься в криминал, то высокая восприимчивость к боли — твой крест. Как я об этом узнала? Даже у меня на первых порах бывали косяки. Я попадала в плен. Но я не Джокер и не Чак Норисс, чтобы с улыбкой на лице терпеть тюремные развлекухи. Хорошо, что наука придумала лазерное удаление шрамов и у меня не осталось напоминаний о тех днях. Но, боже, как я кричала… теряла сознание, плакала и выла, но упорно молчала. Да, боль я чувствовала сильнее обычных людей, но это не значит, что она меня пугала. Когда ты в камере пыток, то ты — единственный незаменимый человек. Обмани их всех. Умри первой. Однако сейчас я в своём кабинете и не планировала терять лицо, даже несмотря на то, что Цезарь силу явно не контролировал и было чертовски больно. — Не знаю, чего ты добиваешься, но со мной это не так работает, милый, — сладко протянула я, собрав эмоции в кулак. — Однако я могу отлично симулировать боль, если у тебя встаёт на это. — В этом я уже успел убедиться, — невозмутимо ответил он и ударил сильнее. Черт, наверное, вспомнил про тот спектакль с пчелами. У меня в носу начало предательски щипать, и я с тоской посмотрела на трость, которая была в пределах моей досягаемости. Мне понадобится меньше десяти секунд, чтобы выхватить из неё лезвие и вонзить в спину мужчины точным движением, протыкая надпочечник. Смерть наступит в течение минуты. Но вот незадача, этот гад мне нравился и я была не намерена с ним так быстро прощаться. Я уже морально смирилась с тем, что моё тело играет против меня и приготовилась плакать, но тут ситуацию спас Джей, ворвавщийся по привычке без стука в мой кабинет. — Миэль, я тут тебе документы прин… Воу, — он пораженно застыл, глядя на эту живописную картину, едва не выронив бумаги. — Я так понимаю, я не вовремя? — Правильно понимаешь, — ответила я, поднимая голову с нечитаемым лицом. — Ну, я это… Пойду тогда? — Ага, давай. — Слушай, Цезарь, не в службу, а в дружбу… Можешь и меня как-нибудь потом также отш… — Джей, свали уже! — прикрикнула я, и парня как ветром сдуло. Я устало провела ладонью по лицу. — Ну вот, испортил весь настрой. Все, момент упущен. Отпусти, а? Давай поговорим как взрослые адекватные люди. — Взрослые адекватные люди не кидаются под пули. — Взрослые адекватные люди не шлепают тех, кто начисляет им зарплату. — Туше. Цезарь вздохнул и вернул меня в вертикальное положение. Я откинула растрепавшиеся волосы назад и попыталась восстановить дыхание. Мы прожигали друг друга взглядами несколько минут, а потом я первая подала голос: — Ты так и будешь стоять столбом или поцелуешь меня наконец? Это произошло быстро, подобно вспышке молнии в ночном небе. Я обвила его шею руками, а он подхватил мои бедра, и мы слились в жадном требовательном поцелуе. И это был только третий день после нашего знакомства… Погруженная в воспоминания я не заметила, как мы закончили уборку и Берлин уже привёл себя в порядок. Мужчина уже было направился к двери, как мой голос заставил его замереть в дверном проёме и слегка повернуть голову. — Ты сказал, что убьёшь меня, Берлин. Не спорю, у тебя есть все основания злиться на меня, но помни с кем имеешь дело. Я тоже могу в любой момент убить тебя, когда ты будешь наиболее уязвим. И в отличие от тебя, я не буду прибегать к грубой силе. Только дай мне повод, Андрес… — я подошла к нему вплотную и повисла на плече, сцепив руки в замок и шепча в самое ухо. — Дай мне повод и я убью тебя тремя словами. Мужчина на это только презрительно усмехнулся и скинул мои руки со своего плеча, удаляясь прочь. Давай, думай, что ты здесь главный, на деле же ты не знаешь ничего, а у меня больше, чем один козырь против тебя, папа. Я проводила его взглядом, а затем подхватила свою трость и вышла в коридор, направляясь к себе, как вдруг меня схватили сильные руки и утянули в одну из комнат. Мои губы тут же растянулись в приветственном оскале, а глаза хищно сверкнули: — Соскучились по мне?