«Кумоноске-сенсей, на совете Пяти Каге человек, назвавшийся Учиха Мадарой, объявил Пяти Великим Странам Четвертую Мировую Войну Шиноби. Страна Железа также высказала свое согласие присоединиться к созданному Альянсу Шиноби и предложила свою помощь. Я так же присоединюсь к рядам армии. В планах врага захватить всех Джинчурики. Кумоноске-сенсей, пожалуйста, оставайтесь в безопасности, уверен, что у нас больше шансов выйти победителями из этой войны. С уважением, ваш преданный ученик, Икари Хиро.»
Снова война. Гендаро сжал губы в тонкую линию, чувство приближения беды стало более осязаемым, старику даже показалось, что он может потрогать страх, который завис в воздухе. Какие шансы у новоиспеченного альянса против легендарного ниндзя? Кумоноске поморщился, перечитал еще раз текст. Что-то не очень складывалось. — Дедуль, идите есть арбуз, — Террума выглянула из лачуги, прикрывая глаза ладонью от яркого света. Кумоноске скомкал письмо и засунул за пазуху. Он расскажет ей, просто немного позже. Натянув на лицо вечную маску ворчащего старика, Гендаро сказал, чтобы бестолковая Терру́ тащила тарелку с лакомством на их небольшую веранду. Сегодняшний день располагал к полднику на свежем воздухе. Сенджу только широко улыбнулась и быстро скрылась в доме. Ветер игриво лизал босые пятки девушки, пока та болтала ими и с удовольствием кушала сладкий арбуз. Старик рядом отправлял косточки в полет, соревнуясь сам с собой. Террума не спешила отпускать замечания, просто наслаждаясь моментом. На душе было непривычно легко и спокойной, день выдался отличным. — Дедуль, вы какой-то напряженный, — заметив краем глаза, как Гендаро то и дело неосознанно касался внутреннего кармана своего косодэ, нахмурилась химе. — Что-то случилось? Кумоноске хотел было просто отмахнуться, но что-то его остановило. Она имела право знать, пусть его сердце и обливалось кровью, видя, как Терру́ снова научилась улыбаться и дышать полной грудью. Старик вздохнул и скрестил ноги, не зная с чего начать разговор. — Я получил письмо от своего бывшего ученика, — Гендаро тепло улыбнулся, вспоминая нерадивого Хиро, который смог вырасти и стать великим воином. — Он пишет, что мир снова захлестнула война. Террума замерла, разглядывая, как розоватый сок спелого арбуза, стекает по ее пальцам, капая на землю. Война. Внутри все отозвалось на это слово, сжалось, а перед глазами замелькали кровавые картинки прошлого. Красный. Чертовски много красного. Девушка облизала вмиг пересохшие губы. Почему именно сейчас, когда все только наладилось? Война, снова земля покроется кровавыми ручейками, а матери будут оплакивать своих сыновей. — Насколько известно человек, назвавшийся Учиха Мадарой, объявил войну Пяти Великим Странам, — старик стих на последних словах, не зная какой реакции ждать от Сенджу. Опустившаяся тишина была сродни оглушительного рева. Терру́ судорожно вздохнула, хватаясь пальцами за деревянный пол, голова пошла кругом, когда смысл слов дошел до сознания. Учиха Мадара. Но как? — Послушай, девочка, — заметив побледневшие губы своей ученицы, которые безмолвно шептали одно имя, Кумоноске опустил свою тяжелую ладонь на хрупкое девичье плечо. — Вряд ли это тот, кого ты когда-то знала. Хаширама убил Мадару в долине Завершения, — старик в сочувственном жесте погладил Терру́ по волосам. — Скорее всего, это другой человек, который просто выдает себя за Учиха, чтобы запугать Каге, — Кумоноске отвернулся, чувствуя, как больно видеть слезы на глазах химе. Она стала ему словно родная дочь, которой у него никогда не было. Он и сам не заметил, как привязался к этой девчонке. — Они все давно мертвы. Террума кивнула, низко опустила голову, позволяя волосам скрыть ее лицо, горячие слезы опалили щеки, капая на руки. Она слишком сильно хотела ухватиться за эту призрачную надежду. Даже если это был не он, даже если это был самозванец, она должна была сама в этому удостовериться. — Все равно, я должна помочь, — осипшим голосом прошептала химе. — Это мой долг. Гендаро кивнул, он и сам ощущал, что все не спроста. Судьба редко ошибается, да так сильно. Не зря именно Кумоноске нашел Терру́, оставил у себя, столько лет присматривал за бессознательной девушкой. «Юи, кажется, я тоже нашел свое место.» Мужчина грустно улыбнулся, едва касаясь места, где билось его сердце. — Твой меч практически готов, — в голосе старика скользила уверенность, он внимательно поглядел в янтарные глаза, нашел в них решимость и удовлетворенно кивнул. — Я отправлю Хиро письмо, попрошу указать места предполагаемых битв. Террума благодарно улыбнулась и, не сдержавшись, в порыве чувств обняла старика, вызывая у того сдавленный кашель. Гендаро с чувством похлопал Сенджу по спине, ощущая полное умиротворение. — Спасибо, — голос химе звенел от слез, но она упорно шмыгала носом. Гендаро стал для нее дедушкой, которого она никогда не знала из-за его скоропостижной смерти на поле боя. И понимание того, что это путь в один конец, делало нескончаемо больно. Старик отстранился и как ни в чем не бывало отвернулся, подхватывая пальцами дольку арбуза. Если не отвлечется, точно не сможет сдержаться и пустит скупую слезу, вот что-что, а разбивать свой образ ворчуна, ему точно не хотелось. — Я тебе этого не говорил, девочка, но я рад, что судьба или речное течение привели тебя ко мне, — старик хмыкнул, отплевывая косточки. — Для меня было честью тренировать тебя. Террума всхлипнула, растирая слезы по щекам. Ее строгий учитель, сейчас казался обычным, возможно, слегка чудаковатым дедулей. Девушка кивнула и пролепетала, что тоже была рада тренироваться под его руководством. Гендаро криво улыбнулся, чувствуя, как на сердце уже образовалась пустота, как тогда, когда не стало его Юи. Мужчина отвернулся, проводя рукой по лицу, отгоняя непрошеные эмоции. Терру́ превзойдет всех, кого он когда-либо знал. Не силой или умением владеть клинком, а духом и отзывчивостью. Его лучшая ученица, он это точно знал. Из всех детей, что ему пришлось вырастить и натренировать за всю свою жизнь, Террума была лучшей.***
Солнце еще не взошло, когда молодая химе клана Сенджу немного резким движением поправила катану на поясе и потуже затянула длинную светлую косу. Воздух был влажным и тяжелым после ночного ливня. Террума сжала кулаки, чувствуя, как бурлит кровь в венах Не было сомнений, только возгорающаяся надежда и железная уверенность. Если такова ее судьба, она примет ее, каким бы темным не был исход. Какая-то более темная часть души девушки тихим демоном вторила, что впереди Терру́ найдет только свою погибель, но даже если так, она готова была обняться со смертью, как со старой подругой. Гендаро пожевал губами, нервно дернул рукой, проводя сквозь растрепанные седые волосы. Они не встретятся больше никогда. И это разбивало старику сердце, он будто снова терял Юи — человека, слишком дорогого сердцу. Кумоноске поморщился, заставляя себя принять привычный образ ворчащего старика, он должен был не дать Терру́ поводов для сомнений. — Дедуль, — Террума обернулась, в глазах блестели слезы. — Когда в следующий раз мы встретимся, я обязательно узнаю, как работает моя техника восстановления, — девушка сделала шаг к старику и мягко улыбнулась, склоняя голову направо. — Может быть, это поможет твоей больной спине. Порыв осеннего ветра сорвал пожелтевшие листья с деревьев, подхватывая их в танце, унося все дальше и дальше в серую высь предрассветного неба. Кумоноске криво улыбнулся, зная, что это было пустое обещание, которое обязательно должно согреть его этой лютой зимой. — Не спеши, — старик положил ладони на плечи своей ученицы, мягко сжимая. — Я прожил куда больше многих людей, повидал всякого на своем веку, но ты, вероятно, самое великое чудо, что я встречал. — Гендаро заглянул во внимательные янтарные глаза. — Я свое предназначение выполнил, девочка, звездам больше нет смысла оставлять мою душу на земле, — шепот сорвался с сухих губ старика, растворяясь в осенней песне листьев. — Так прими свою судьбу, какой бы сложной она не была, Террума Сенджу. Химе тяжело сглотнула комок в горле, смахнула слезы и бросилась Кумоноске на шею, благодаря старика за все, что он для нее сделал. Он вернул свет в ее истерзанную душу, научил снова дышать, сражаться и жить, несмотря на то, что умирать хотелось куда сильнее. Гендаро причитал на то, что воин не должен показывать свои слабости, но все равно успокаивающе поглаживал девушку по спине. «Правда в том, девочка, что твоя сила, не моя заслуга.» Гендаро смотрел вслед удаляющейся Терру́, махая ей прощальный жестом, когда та неожиданно обернулась и, улыбаясь, махнула в ответ.«Твое тело изменилось. Ты изменилась. Стала сильнее.» Старик еще некоторое время смотрел на пустую тропинку, сжимая пальцами края своего хакама и чувствуя, как неожиданно старость навалилась на плечи. «Ты познала боль и тьму, но научилась жить с этим.» Кумоноске тяжело осел на деревянный помост дома, оперся руками о колени и тяжело закашлял. До вечера ему предстояло еще многое успеть: оставить записку, отослать письма бывшим ученикам. А когда на землю опустится ночь, а небосвод загорится огнями, вот тогда звезды могли забрать его душу. «Ты стала сильнее, Терру́, приняла своих демонов и научилась жить с ними. Твоя техника не только исцелила тело, но и сделала его выносливее, ловчее, крепче.» Кумоноске с трудом поднялся на гудящие ноги и скрылся в своей лачуге. Достав письменные принадлежности, он аккуратным почерком начал выводить на бумаге слова.***
Террума покинула ставшую за этот год родную гору и через некоторое время вошла в только-только начинающую просыпаться деревню, спеша к знакомому двору. Широ удивленно встретил раннюю гостью, но радостная улыбка резко исчезла со светлого лица парня, как только он заметил клинок и небольшую поклажу за спиной девушки. Уходит. Широ старался, чтобы его лицо оставалось прежним, открытыми и веселым, только внутри все неприятно сжалось. — Доброе утро, Широ-кун, — Терру́ игриво потрепала парня по волосам и улыбнулась. — Доброе, — чувствуя, как краснеют щеки, буркнул юноша. — Уходишь? — Да, — Сенджу кивнула, сжимая лямки от небольшой походной сумки со сменной одеждой и небольшим перекусом. — Хотела попросить у тебя лошадь, правда, у меня не так много денег… Широ кивнул и повел подругу к стойлу. Лошади, еще сонные, трусили гривами и тыкались мордами в плечи Сенджу. Девушка не удержалась и почесала мокрые носы. — Надолго покидаешь нас? — парень знал ответ, просто отчаянно хотел увериться во всем до конца. Террума бросила быстрый взгляд на друга и тут же потупилась, чувство вины затопило до краев. Врать, абсолютно точно, не хотелось. — Не знаю, — неопределённо пожала плечами девушка, пряча глаза. Абсолютно точно врала. Белая кобыла топнула ногами, когда хозяин мягко провел по крепкой шее. Широ запряг уздечку, вывел лошадь и начал подыскивать для Терру́ седло. В грудной клетке все болело, но показывать это — словно самому напороться на нож. — Куда направляешься? Терру́ прикусила язык, понимая, что эту часть правды другу знать не нужно. Химе погладила кобылу, которая пыхтела и нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Широ молчал, не хотел он знать ответы на эти дурацкие вопросы. — Ее зовут Мен*, — юноша любовно провел по гриве лошади, успокаивая ту. — Она быстрая и немного нервная, но уверен ты легко с ней справишься, Терру́. Сенджу кивнула, стараясь не смотреть на друга, и выудила из внутреннего кармана несколько купюр, которые ей дал Гендаро. Этого вряд ли бы хватило даже на ночевку в самом дешевом рёкане*, не говоря уже о покупке ездовой лошади. — Я знаю, что этого мало, но может я могу что-нибудь для тебя сделать? — девушка неуверенно протянула Широ деньги. Парень помялся, сжимая поводья Мен, и медленно выдохнул. Все-таки решается. Это ведь их последняя встреча, так почему тогда хотя бы сейчас не побыть храбрым? — Поцелуй, — юноша стал красный до кончиков ушей, не смея оторвать взгляд от носков своих сандалий. Террума не сдержала умилительной улыбки, тихо наклонилась и оставила горячий поцелуй на щеке друга. Это меньшее, что она могла сделать для него. Широ помог ее сердцу снова забиться, пусть оно и билось для другого человека. — Спасибо, — Сенджу обняла парня за плечи, заставляя того застыть статуей. Широ несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя, наблюдая, как Терру́ забралась верхом, и несколько заторможенно передал ей поводья. На языке было столько слов, а все что ему удалось выговорить — не громче шепота. — Постарайся вернуться. Химе кивнула, улыбнулась и пообещала, что они непременно снова встретятся. Не здесь и не в этой жизни, но их пути когда-нибудь снова сойдутся на перекрестке. Широ проводил удаляющуюся девушку и позволил сердцу последний раз пропустить удар. Мгновение, и он закрыл глаза, отпуская свои чувства с осенним ветром. Ее путь ведь не обратно, а только вперед.***
Ночь, звездная и тихая, спустилась мягкой трелью птиц. Террума остановилась на ночевку, с трудом заставив себя слезть с лошади, чтобы дать той отдохнуть, и принялась обустраивать маленький лагерь. Мен шумно пила воду, разбрызгивая ее по сторонам. Сенджу развела небольшой костер и стянула обувь, позволяя ногам отдохнуть. Терру́ подложила походную сумку под голову и закуталась в легкий плед, что ей заботливо положил Гендаро. Черное полотно над головой завораживало и притягивало внимание. Девушка считала звезды, пока одна из них не загорелась ярче других. Дыхание перехватило. «Знаешь, Терру́, наши предки верили, что если долго смотреть на звезды, то они могут забрать твою душу.» Бабушка любила рассказывать малютке о разных легендах и преданиях, девочка всегда ее слушала с неподдельным интересом в больших карих глазах. Со временем многие из сказок бабули стерлись из памяти, но эта легенда была выжжена в сознании химе синим пламенем. Террума знала, кого на этот раз забрали звезды. Девушка закрыла глаза и тихо помолилась за душу Кумоноске Гендаро. Печаль мягко обняла Терру́ за плечи, согревая, как старого друга. Страх неясным огоньком вспыхнул в груди Сенджу, вынуждая ту свернуться калачиком. Одиночество сидело с другой стороны костра, грело свои худые синюшные руки и расплывалось в широкой приветливой улыбке. Террума нахмурилась, мечтая прогнать очередного беса. Она не была одна. И мир не ополчился против нее. Пусть тот Учиха Мадара, о котором сейчас все говорили, являлся всего лишь подделкой, она обязательно должна увериться в этом самостоятельно, а до того времени ни один демон не доберется до ее горла. Несколько дней пути, что ей предстояли, сейчас казались невыносимой пыткой. Там разгорелся пожар войны, и Терру́ знала, что ее место на поле кровавой битвы, чтобы помочь, остановить, спасти. И встретиться лицом к лицу встретиться со своей любовью и страхом.