***
Декабрь пришел с морозом и редкими снегопадами. Под окнами дома Фудзисима дети устроили ледяную горку, отчего девушка теперь просыпалась от ранней какофонии криков, визгов и задорного смеха. Она не жаловалась, только как-то блаженно улыбалась, вспоминая свое детство. Пусть оно и было смутным да окутанным кровавыми войнами кланов, все же даже среди таких ужасов имело место быть что-то светлое и веселое. Нэнэ любила лепить снеговиков с младшими сестрами, гонять на снежную горку у границы лагеря со старшими братьями. Темнело теперь тоже слишком рано, отчего девушка безудержно зевала, сидя в лавке и просматривая какие-то старые свитки. И каждый раз как звенел колокольчик над дверью, Нэнэ вздрагивала, будто могло вновь случиться чудо, и в их магазин зайдет будущий Хокаге. Не то чтобы она ждала, просто мужчина произвел на нее неизгладимое впечатление. Хмурый, серьезный и слегка пугающий. Не в плохом смысле слова, наоборот, это притягивало Фудзисима, влекло узнать, что же скрывалось за маской строгости брата Первого Хокаге. Нэнэ с грустью разглядывала в витрине кондитерского магазина многослойные торты и глазированные пончики, заставляющие сглатывать слюну. Фудзисима с досадой заглянула в свой потрепанный жизнью кошелек и тяжело вздохнула. Ей едва хватит протянуть до конца месяца. Старый хозяин лавки наотрез отказался повышать зарплату, а на ее историю, что в их магазинчик заходил сам будущий Хокаге, только отмахнулся и с насмешкой заметил, что у Нэнэ слишком бурная фантазия. Что не было такой уж большой неправдой, девушка часто витала где-то в своих мыслях, совершенно выпадая из реальности. Сама Фудзисима не считала это большой проблемой. Все же собственные мечты и фантазии были куда интересней и лучше реальности. Мелкие снежинки игриво садились на нос девушки, от чего та морщилась и чихала, прячась в шарф. Нэнэ мысленно попрощалась со сладостями, резко обернулась и в кого-то врезалась, испустив испуганный вздох. Человек, который так внезапно подкрался к ней сзади, высокий и очень крепкий, даже за короткий миг, когда она соприкоснулась с чужим торсом, девушка успела это отметить. Фудзисима отскочила в сторону и удивленно посмотрела в рубиновые глаза. По телу прокатилась волна жара. Нэнэ не верила в совпадения, но, если эта встреча и была таковой, она бы с радостью согласилась на любую причину. Тобирама криво усмехнулся, но усмешка была больше похожа на гримасу. — Простите, я вас не заметила, — Нэнэ радовалась, что от мороза ее щеки были красными, и она запросто могла списать собственное смущение на влияние погоды. — Это второй раз, — слегка задумчиво констатировал Сенджу. — Уже поздно, что ты тут делаешь? Фудзисима удивленно захлопала пушистыми ресницами, ощущая, как внутри, что-то радостно шевельнулось. Значит, он ее запомнил. С того дня, когда младший Сенджу зашел в лавку, прошел целый месяц. Обычно продавцы остаются простыми тенями, что за день стирались из памяти покупателей. Фудзисима никогда не была исключение, вероятно этому «никогда» пришел конец. Девушка смущенно сцепила руки и отвела взгляд. — Я шла домой, — час и правда был поздний, она задержалась на работе, рассортировывая бесчисленное количество открыток, да еще и провела добрых полчаса разглядывая недоступные ее карману сладости. Снегопад прекратился как-то резко, небо прояснилось, а Тобирама не успел осмыслить собственные слова, прежде чем они сорвались с губ предложением проводить девушку. Сенджу отчего-то даже забавляло, что у Фудзисима все эмоции написаны на лице. Та засмущалась, поиграла пальцами и так неуверенно кивнула, что мужчина готов был рассмеяться от всей глупости сложившейся ситуации. А Нэнэ забыла обо всем, когда в голове бешено закрутилась одна мысль: не может быть, чтобы все было взаправду. — Как прошла свадьба? — Фудзисима подстроилась под широкий шаг Тобирамы, пытаясь скрыть свою нервозность. Сенджу фыркнул, вспоминая безудержное веселье, что лилось рекой, пока ему самому пришлось временно занять пост Хокаге. Хорошо прошла, наверное. Тобирама был счастлив, что старший брат смог полюбить кого-то. Собственное счастье ему не так важно, даже наоборот абсолютно безразлично. Это его наказание и крест, что он тащил за собой. Тогда зачем ты узнавал о Нэнэ, Тобирама? Черт его знает, зачем. Она несколько дней не вылезала у него из головы после той встречи рано утром у магазина. Девушка в его глазах отчего-то напоминала кошку, очень домашнюю и ласковую. Пусть будущий Второй Хокаге и не знал характера Нэнэ, но именно такой он представлял ее себе. И эти мысли не давали ему покоя, заставив и в этот вечер остановиться, заметив знакомое хаори. — Хашираме понравился подарок, — скосив взгляд на не поспевающую рядом с ним девушку, заметил Сенджу. — А Мито оценила легенду. Нэнэ довольно улыбнулась, ей всегда было радостно, что она хоть и косвенно, но могла сделать кого-то чуточку счастливее. Фудзисима, вообще, была чересчур простой и наивной, на первый взгляд. Слишком низкая и неуклюжая, зато в глазах горел какой-то внутренний огонь. Тобирама это сразу заметил, еще тогда в магазине. Именно этого огня ему самому катастрофически не хватало. Может это ответ на вопрос «почему»? Сенджу не особо хотел думать об этом. — Ты живешь одна, Нэнэ? — мужчина так-то знал ответ на свой вопрос. Семья Фудзисима была одной из тех, кто так же, как и Сенджу, воевал еще каких-то пару лет назад. Клан Фудзисима нес колоссальные потери. Сенджу только спустя мгновение понял, что имеет ввиду не семью Нэнэ. Девушка протянула руку и, морща нос, стряхнула снежинки. Значит, он знал ее имя. Фудзисима бы обязательно напряглась, будь то кто-нибудь другой, но младший брат Хокаге, как никто другой знал об истории ее клана. Значит и о ней, как о и тех немногих, кто выжил в кровопролитных войнах и смог обрести спокойную, мирную жизнь в Конохе. Он знал может не все, но имя точно. — Да, отец погиб еще когда я была ребенком, а мать незадолго до заключения мирного договора, — вспоминать о родителях было больно, но со временем она научилась ценить эту боль, воспринимая ее, как напоминание. Нэнэ подняла глаза к небу. Ненависть все еще клубилась где-то внутри нее. — По вине Учиха. Тобирама стиснул губы в тонкую линию. Чертовы Учиха, скольких же они лишили семей и близких. Сенджу выдохнул, наблюдая за облачком пара, провел пятерней сквозь волосы. Ярость кипела в его жилах, но мужчина научился скрывать свои истинные чувства. Маска суровости уже стала его лицом, приросла так крепко, что просто взять и снять — не выйдет. — Мой дом, — Фудзисима остановилась у двухэтажного дома, что был выкрашен в ярко желтый цвет. — Спасибо, что провел меня. Сенджу опустил взгляд на Нэнэ, смотря сверху вниз и переступая с ноги на ногу. Пришлось дать себя пинка, чтобы разомкнуть губы и предложить провожать девушку каждый день. Тобирама, конечно, ссылался на то, что ходить в вечернее время одной для девушки очень опасно, только Коноха особо не отличалась преступлениями последнее время. Фудзисима покраснела, отвела взгляд и согласно кивнула.***
Начало января они встретили в доме Тобирамы. Нэнэ готовила что-то пахнущее яблоками и корицей, а Сенджу устало разбирал какие-то свитки, которые взял домой, просто чтобы отдохнуть от своего кабинета в резиденции Хокаге. Вообще, Тобирама и сам не заметил, как Фудзисима стала все чаще появляться у него дома, сначала смущенно топталась на месте, а со временем знала, где что лежит лучше самого Сенджу. Удивительно, но мужчина был совершенно не против, наоборот, это как-то по-особенному грело душу. Нэнэ была поразительно понимающей, будто могла видеть настоящие эмоции Тобирамы сквозь маску спокойствия на его лице. Девушка только понимающе качала головой, когда Сенджу в который раз отмахивался от разговоров. По Конохе разные слухи ходили, некоторые вызывали у Фудзисима желание треснуть глупых сплетников, другие же подогревали ее интерес к холодному младшему брату Хокаге. Но Нэнэ никогда не задумывалась, что правда была такова: она оказалась ближе всех к замкнутому Тобираме, а ирония в том, что он сам решил ее подпустить. — Пирог по бабушкиному рецепту, — привлекая внимание мужчины, торжественно объявила Фудзисима, ставя перед Тобирамой ароматный десерт и чай. — Отвлекись от своей вечной работы, мозгу нужен сахар. Сенджу фыркнул, но послушно отложил в сторону свитки. Голова и вправду гудела от потока информации и мыслительных процессов. Нэнэ опустилась прямо на пол, принимаясь за свою порцию. Тобирама скосил взгляд на темную макушку и кончиками пальцев коснулся волос девушки. Фудзисима вздрогнула и удивленно обернулась. Они не позволяли себе разговаривать на огромное количество тем. Нэнэ это поняла методом проб и ошибок. Прошлое Тобирамы — под запретом, какие между ними отношения — тоже. Сенджу еще с первых дней запретил ей рассказывать кому-либо, что она проводит время с будущим Хокаге. Не хотел слухов, только и всего. Поначалу это задевало Нэнэ, ей казалось, что проблема именно в ней, что Тобирама, просто-напросто, стеснялся ее. Вон жена Хаширамы-сама — достопочтенная химе клана Узумаки, ровня своему мужу. А кто такая Фудзисима? Одна из остатков и так малочисленного клана, который особо-то не отличался техниками. Да они хорошо владели стихией Ветра, но не более того. Со временем обида притупилась, хоть Нэнэ все еще ощущала себя лишней и неправильной, только уж точно не собиралась высказывать это все в лицо Тобираме. Он бы не оценил. Нэнэ слабо улыбнулась, чувствуя, как комок подкатывает к горлу, в одночасье стало как-то невыносимо грустно. Девушка резко отвернулась и уткнулась к себе в тарелку. Тобирама редко позволял себе прикосновения или теплые слова, и Фудзисима привыкла к этой холодной отстраненности. — Знаешь, — Нэнэ отставила тарелку и оперлась головой о край дивана. — После того, как нам принесли известие о смерти отца, мать не смогла смириться, — девушка прикрыла глаза, вспоминая то сложное время. — Она замкнулась, не разговаривала, только сидела и бездумно смотрела в одну точку. Мне тогда только восемь стукнуло. Пришлось научиться жить самостоятельно. Тобирама застыл, сдвинув брови на переносице. Нэнэ впервые заговорила о своем прошлом. Сенджу как-то не спрашивал, а девушка не спешила рассказывать. Да и подходящего разговора у них так и не состоялось. Ей рассказ давался легко, внешне она не выглядела, как будто это причиняло невыносимую боль, а внутренне осталось только непонятное скребущее чувство в груди. — У нас в клане не было принято помогать друг другу, — Фудзисима перевела взгляд на мужчину. — Пришлось начать работать и тянуть двух младших сестер, братья к тому времени уже полегли на войне, — Нэнэ протянула руку, едва доставая кончиками пальцев к залегшей морщинке между бровей Тобирамы. — Я не знаю, что за груз ты несешь, но я долгое время ненавидела себя за слабость, что не смогла вернуть маму к нормальному состоянию. — Нэнэ, — Сенджу тяжело вздохнул, в голосе скользила неприкрытая просьба: «остановись, прекрати, ты не знаешь, что за демоны живут в моей душе.» Девушка уронила руку, со смесью странных эмоций на лице, наблюдая, как Сенджу снова нацепляет маску ледяного спокойствия, прячется за ней. Она знала, что он вот-вот оборвет этот разговор, скажет, чтобы она больше не возвращалась к этой теме. Только в этот раз она ему не позволит. Не зря же ее с самой первой встречи тянуло к этой его смолистой темноте, что для нее была заметна даже сквозь его напускную холодность и безразличие. — У всех случаются трагедии, которые делят их жизнь на до и после, — Нэнэ прикусила губу, пусть не сразу, постепенно, но она приложит все усилия, чтобы растопить лед в душе Тобирамы. — И это «после» навсегда остается темной тенью рядом с нами, — Фудзисима приподнялась, оперлась на локти, оказываясь в опасной близости к Сенджу. — Нужно научиться воспринимать эту тень не как наказание, а как воспоминания о том, кого ты потерял. Тобирама выдохнул, только сейчас замечая, что не дышал все то время, как говорила девушка. Рубиновые глаза с надеждой вглядывались в большие глаза напротив, что отливали синевой океана. Сердце неприятно сжалось, стараясь из последних сил держать оборону. Но Сенджу закален войной, утратами любимых, поэтому губы мужчины искривились, а слова наполнились ледяным отвращением: — Тебе следовало ненавидеть Учиха, которые и забрали жизнь твоего отца, превратив твою собственную в ад, — Тобирама отстранился, разрушая все, что так скрупулёзно пыталась выстроить Нэнэ. Девушка вздрогнула, смотря с неверием на то, как будущий Хокаге подцепил пальцами важные свитки и направился в прихожую, бросая на ходу, что продолжит работу в резиденции Хокаге. Ей ничего не оставалось, как обессилено уронить руки и вздрогнуть от хлопка входной двери. Хотелось расплакаться, только слез не было, осталась обида, что комом душила девушку. Январь холодный, с метелями и снежными буранами. Фудзисима с тоской наблюдала за белоснежной стеной за окном ее квартиры, на плите кипел чайник, а грудь будто пронзили остроконечной сосулькой. Девушка спряталась в одеяле и забралась с головой в свои мысли, там было безопасней и намного лучше. Противный свист пронзил сознание, заставляя сжаться в комок от безысходности.***
Февраль лютый, так что коченели пальцы даже в самых теплых перчатках. Нэнэ хмуро прятала лицо в высоком воротнике свитера, пока Тобирама молча топтался у ее дома. Девушка смотрела на него исподлобья, замечая, что в призрачном свете луны рубиновые глаза выглядели волшебно. Сенджу впервые с дня их размолвки подкараулил ее у дома. Только теперь оба стояли в тишине, переминаясь с ноги на ногу. Фудзисима тяжело вздохнула, а потом сделала самую безумную вещь в своей жизни. Вообще, она решила, что это единственный и верный способ забраться Сенджу под кожу и разогреть его вечные льды, сковывающие его сердце. Нэнэ схватила будущего Хокаге за ворот, быстро встала на носочки и оставила холодный поцелуй на чужих, неожиданно теплых губах. Глаза Тобирамы расширились, и Фудзисима впервые удалось увидеть по-настоящему удивлённого Сенджу. Мужчина медлил, потому что не доверял собственным чувствам. Только заметил, как Нэнэ отвела взгляд, а в груди что-то ёкнуло. Впервые за долгое время. Тобирама решил, что подумает об этом позже, поэтому подхватил успевшую сотню раз пожалеть о содеянном Фудзисима и ввернул той поцелуй. Только в этот раз он был горячий, распаляющий, так что Нэнэ приходилось жмуриться и хвататься пальцами за плечи Сенджу. Белая пелена снега скрывала их от любопытных глаз. Тобирама позволил себе эту слабость, а еще позволил девчонке залезть к нему в душу чуточку глубже, чем другим. В квартире Нэнэ чисто и слегка бедновато. Тобирама чувствовал себя не в своей тарелке, когда садился за низкий стол и наблюдал за девушкой, готовящий ужин. Фудзисима слегка горбилась, когда была чем-то очень сосредоточена, а еще смешно морщила носик. Сенджу сжал кулаки и в очередной раз дал себе пинка. Им нужно поговорить, поставить все точки над «и». — Переезжай ко мне, — слова сорвались с губ поразительно легко. Тобирама даже испугался с какой легкостью он предложил это Нэнэ. Девушка присела рядом, внимательно заглядывая в лицо мужчины и явно обдумывая его предложение. Сенджу буквально чувствовал, как его распирает от того, что Фудзисима решила взвешенно подойти к этому вопросу. Она знала, что будет не просто, что в душе младшего брата Хокаге живет что-то темное. И то, что она не пыталась прыгнуть в омут с головой несказанно радовало мужчину. — Я согласна, — Нэнэ медленно кивнула, сжимая ладонь мужчины в своих маленьких руках, и тихо добавила: — но с одним условием. — Сенджу-младший удивленно выгнул брови. — Ты расскажешь мне все, Тобирама, — девушка заправила за ухо выбившуюся прядь темных волос и внимательно посмотрела в его глаза. — Мы разделим твою боль пополам. Тобирама не ответил, только удивленно понял, что это именно то, в чем он нуждался. Перед глазами встал образ Терру́, ее полное неправильного умиротворения лицо в момент, когда она осознала всю неизбежность происходящего. Сенджу хотелось зажмуриться и прогнать этот образ, было невыносимо. Но губы сестры беззвучно шепнули одно единственное слово: «Отпусти.» Пришло время. Тобирама медленно выдохнул и сжал пальцы Нэнэ в ответ. Ночи все еще длинные, темные и холодные. Только в квартире Фудзисима неярко горел свет и чайник кипел на плите. Сенджу рассказал всё без утайки. Нэнэ разделила его боль на двоих, возлагая на свои маленькие плечи часть его ноши.***
— Нет, — девушка поставила руки по бокам, преграждая Хокаге путь. — Я не выпущу тебя, пока ты не наденешь другую кофту. Тобирама злился, но, подчиняясь, брел в их общую спальню. Фудзисима довольно наблюдала за мужчиной из кухни, бережно укладывая ему обед. Сенджу мягко обнял Нэнэ за талию и горячо выдохнул в шею, от чего та начала извиваться и пищать. — Щекотно же, — хохоча, девушка пыталась выпутаться из объятий мужчины. — Ты слишком вкусно пахнешь, — мурлыкающим тоном протянул Тобирама, сильнее сжимая осиную талию Нэнэ. — Как персики и сливки. Фудзисима за секунду превратилась в помидор, бурча что-то нечленораздельное, пока Сенджу откровенно наслаждался такой Нэнэ. Хокаге, не теряя возможности, словил девичьи губы в поцелуе, зарылся пальцами в темные волосы. Она действительно пахла персиками и сливками, и немного им самим. От этого у мужчины сносило крышу. Нэнэ не могла сдержать счастливой улыбки, провожая и встречая Тобираму с работы. Тот уходил с рассветом, но даже так девушка дарила ему теплый поцелуй в их постели. Сенджу оказался поразительно заботливым, балуя свою девочку сладостями из той самой кондитерской, и даже предлагал ей уволиться из лавки. Только Фудзисима отказалась, аргументируя тем, что ей нравится работать среди старых вещей. Девушка переплетала их пальцы, пока за окном включались первые фонари, и тихо рассказывала, что вещи с историей, словно сосуды, что хранят чьи-то воспоминания. Она словно какой-то сказочный хранитель, собирала их и бережно сдувала пылинки. Тобирама наслаждался ее тихим шепотом и теплым мягким телом, что так нежно прижимался к его собственному. Нэнэ чудесная, когда улыбалась ему этой сонной, немного ленивой улыбкой. Сенджу опирался на руки по обеим сторонам от ее головы, заглядывал в спокойное море ее глаз и успокаивался сам. Дни сменялись. Жизнь становилась привычной рутиной, которую разбавляли тихие вечера только для них двоих. Тобирама открыл для себя, что способен любить. Безудержно, жарко и до конца. Нэнэ делала жизнь легче, светлее. Ее смех, жаркий шепот, томное дыхание. Нэнэ его личное лекарство от всех тягот жизни. Сенджу благодарил Мироздание, что послало ему эту девушку, даже если он того и не заслуживал. Только Вторая Мировая Война Шиноби мрачным плачем нависла над их счастьем. Она — гильотина для их будущего. Только оба пока не знали об этом. — Ты вернешься? — Нэнэ лежала на горячей груди Хокаге, пока небо за окном только-только начинало сереть. — Я постараюсь, — Тобирама уткнулся носом в ее макушку, отпечатывая это утро в своей памяти. Сенджу крепче прижал к себе родное тело Фудзисима, выводя незамысловатые узоры на обнаженной коже спины. И любил ее. Тихо прошептал эти слова ей на ухо, от чего девушка неожиданно всхлипнула и спрятала лицо в его плече. — Только вернись, прошу тебя, — сквозь слезы молила Нэнэ. «Только вернись.»***
Фудзисима узнала о беременности слишком неожиданно. Ей поначалу показалось, что это злая шутка, потому что время было чертовски неподходящее. А потом что-то щелкнуло, и она уже не могла сдержать улыбку, представляя лицо Тобирамы, когда тот вернется и она огорошит его новостью. Нэнэ сложила руки на еще плоском животе, дыхание перехватило, когда перед глазами возникали живые образы их будущей семьи. Однажды к Нэнэ пришла жена Первого Хокаге. Мито была бледна, как ни в какой другой день. Женщина молча прошла в дом и весь свой путь упорно прятала взгляд. Узумаки была первой и пока что единственной, кому Фудзисима рассказала о своем интересном положении. Только сейчас от вида подруги у Нэнэ все оборвалось внутри. — Мне так жаль, Нэнэ, — голос Мито звенел от слез, она схватила Фудзисима за руки, не давая упасть. У девушки перед глазами все поплыло, а из груди вырвался какой-то жалобный звук. Химе клана Узумаки обняла Нэнэ, погладила по волосам и никак не могла подобрать слов, чтобы облегчить боль девушки. Невозможно было облегчить ее страдания. Палач покорно отпустил веревку и лезвие безудержно полетело вниз. Крови не было, но от этого ничуть не менее больно. Фудзисима, кажется, испытывала худшее наказание из всех возможных. За что, черт возьми? Где ее вина, что теперь она должна сгорать от адской агонии в которой было ее сердце. В день похорон Фудзисима была не в силах даже плакать, она стояла на кладбище не живая, не мертвая. Единственным, что не дало ей упасть на мокрую от дождя траву, была мягкая рука Узумаки. Женщина поддерживала ее, всеми силами пытаясь вернуть Нэнэ к жизни. Не ради себя, так ради будущего ребенка. Разве можно вернуться к жизни? Фудзисима хотела забиться в темный угол и утопиться в собственном горе. Кричать и рвать на себе волосы, потому что дышать было невыносимо. Нэнэ так и делала. Безучастно сидела на диване, абсолютно не реагируя на какие-либо потуги Мито накормить ее или разговорить. Все проходило мимо. Ее мир сжался до единственной точки. И эта точка — это ее утрата, ее боль и ее тьма. А через неделю после похорон случилось непоправимое. Нэнэ проснулась от резкой боли внизу живота, а страх, липкий и холодный, подобрался к горлу. Белая постель была вся в крови. Узумаки опустила руки, когда ни через месяц, ни через три не удалось привести Фудзисима к свету. Девушка не хотела и даже не пыталась. Потеря ребенка стала последней каплей. Нэнэ больше ни на что реагировала, только мысли ее крутились вокруг одного единственного желания. Как же сильно она хотела умереть. Нэнэ закрыла глаза, позволяя сознанию уплыть далеко-далеко. Сил продолжать жить больше не было.