***
Приготовления к свадьбе шли полным ходом, прохожие, не стесняясь, начинали перешептываться, издалека завидев химе клана Узумаки. Это бесило, просто выводило из себя. Мито стоически стискивала зубы и приподнимала подбородок, проходя мимо нерадивых сплетников, будто тех и вовсе не было. Будто ее не задевали эти дурацкие шушуканья за спиной. Хашираму это тоже злило, но мужчина воспринимал эти разговоры со снисхождением. Чем сильнее они постараются задавить сплетников, тем сильнее те будут обсуждать. Сенджу скосил взгляд на скрипящую зубами Мито, и улыбка как-то сама собой сложилась на губах. В ярких солнечных лучах два ярких пучка химе выглядели словно пламя, напоминая всем, что стоит подлить масла и разгорится настоящий пожар. Молочная кожа подчеркивала угольно черные глаза, а складка между бровей из-за вечных раздумий казалась весьма милой. — Не хочешь прогуляться к реке? — мужчина галантно предложил Мито взять его под руку. — Там должно быть меньше людей. Девушка издала облегченный выдох и проскользнула своей тонкой рукой по сильному предплечью Хокаге. Волна мурашек захлестнула мужчину, пока тот с каким-то странным выражением смеси удивления и восхищения рассматривал свою будущую жену. Да, именно жену. Хаширама еще при первой встречи был очарован этой девушкой. Ее слегка испуганный взгляд так поразительно контрастировал с гордо поднятой головой, что у Сенджу внутри что-то заныло. Берег реки оказался и вправду пустым, пара расположилась под раскидистым деревом, наслаждаясь тишиной и покоем. Хаширама с неизменной каплей тоски вглядывался в синюю гладь, что не смогло укрыться от пронзительного взгляда черных глаз химе. Девушка привычно свела брови на переносице и, обхватив свои колени, заглянула Сенджу в лицо. — Тебя что-то тревожит? — Мито прикусила губу, искренне боясь услышать ответ, связанный с их приближающейся свадьбой. — Если это связано со мно… Девушка не успела договорить, так как Хаширама резко переменился в лице и мягко обхватил пальцы Узумаки своими. По телу обоих будто прошел разряд тока. Мито скосила удивленный взгляд на их скреплённые руки. — Я ни разу не пожалел и не пожалею, что моей супругой станешь ты, Мито, — голос мужчины был пропитан уверенностью. — Ты помогла мне снова задышать полной грудью и жить не только прошлым, но и будущим. — Хаширама слегка склонился, замечая легкий румянец на щеках его избранницы. — Я буду счастлив назвать тебя своей женой. Ива, под которой они сидели, мягко купала свои листья в реке и тихо напевала песню под аккомпанемент ветра. Мито прикусила губу и, не в силах выдержать внимательного и болезненно честного взгляда Сенджу, отвела глаза в сторону. Она ведь тоже почувствовала эту связь между ними, каждый раз, когда они проводили время вместе, на душе становилось легко, а сердце ускоряло свой ход, и эти случайные соприкосновения, от которых внутри будто бабочки кружили. Узумаки не имела ни одной причины не верить своему будущему супругу, кроме этой потаённой печали на дне его глаз. — Но что-то ведь есть? — девушка неожиданно для себя протянула ладонь и едва ощутимо коснулась лица Сенджу. — Каждый раз, когда ты о чем-то задумываешься или думаешь, что никто не смотрит, твой взгляд наполняется тоской. — Мито задержала дыхание, боясь задать вопрос. — О ком ты думаешь, Хаширама? Сердце болезненно сжалось, а все слова вмиг утратили смысл. Ту, о ком он безудержно тосковал, Сенджу любил совершенно по-другому, нежной братской любовью. Утратить младшую сестру оказалось невыносимо мучительно. Хашираме было самому противно от этих чувств, но смерть Терру́ оказалось самой травмирующей из всех, что ему удалось пережить. Хокаге прикрыл глаза, прячась от настойчивых глаз Мито, ему иногда казалось, что она в буквальном смысле могла заглянуть в его душу. — О сестре, — Хаширама слегка склонил голову, удерживая ладошку Узумаки на своей щеке. Это помогало унять ноющую боль. Ее прикосновения всегда оказывали на него чудодейственное влияние. — О моей младшей сестре Терру́. Она умерла до того, как мы заключили мир, умерла слишком молодой, — Сенджу вздохнул и отстранился, позволяя темноте вернуться, он решил пронести этот груз в себе через оставшиеся годы. — Это была наша последняя битва с кланом Учиха… Хокаге говорил, его голос со временем стал тихим шепотом, сливаясь с шелестом листьев. Мито не произнесла ни единого слова, позволяя мужчине рассказать всё, что его терзало. Хаширама не просил совета или слов поддержки, только хотел, чтобы кто-то узнал, что творилось в его душе. Когда последние лучи солнца блеснули в отражении воды, Сенджу резко замолчал и устало закрыл глаза. — Ты знал, что ива — это дерево печали? — подняв глаза с раскидистой кроны дерева, тихо произнесла Узумаки. — Ее склоненные к воде ветви оплакивают молодую девушку, чья жизнь оборвалась слишком рано, — Мито печально улыбнулась. — Есть такая легенда. Слова растворились в наступивших сумерках, оставляя после чувство, что прекрасное дерево будет вечно оплакивать прелестную химе клана Сенджу. Хаширама обернулся, рассматривая точеный профиль своей невесты, его в который раз захлестнуло странное желание коснуться, узнать, какие же на вкус ее губы. Мито всегда сжимала их в тонкую линию, стараясь выглядеть более грозной, но сейчас образ химе клана Узумаки исчез с лица девушки. Сенджу мягко подцепил подбородок Мито пальцем и медленно наклонился, внимательно следя за изменением эмоций девушки. Вот появился румянец, а губы предательски приоткрылись, выдавая хозяйку с головой. Она тоже хотела прикоснуться к нему, окунуться в этот омут с головой. Ива скрыла их от любопытных взглядов редких прохожих. Хокаге Листа нежно коснулся губ своей будущей жены, зарылся в огненные волосы, портя девушке прическу. Мито даже не заметила этого, теряясь в ощущениях, голова пошла кругом, а в груди все набухло.***
Узумаки сердилась, сходила с ума и без конца проверяла стрелку часов, которая, кажется, была на стороне Хаширамы и не собиралась сдвигаться. Он ведь обещал, что придет домой сегодня. Которую неделю он не появлялся в их общем доме, оставался ночевать в своей дурацкой башне Хокаге? Мито со злости выкинула часы и весь наготовленный ужин в помойку. Обида грозилась вылиться крупными слезами, но она должна дотерпеть до холодной кровати. Все началось после полугода совместной жизни. Свадьба Хокаге с химе клана Узумаки отгремела на всю Коноху, а некоторые энтузиасты, с Хаширамой в первых рядах, умудрились праздновать еще неделю. Тобирама, ворча, принял на себя роль временного Хокаге, понимая, что со страшим братом ничего не поделаешь. Мито же занялась обустройством их общего дома, который за рекордные сроки был возведен недалеко от района клановых особняков. Ей нравилось это место, из соседей у них был только Тобирама да парочка высокопоставленных советников. Их первые месяцы были наполнены нежными ночными разговорами и тихим смехом Мито, когда Хашираме становилось скучно и тот пробирался холодными пальцами под ночную рубашку девушки. Ранними подъемами обоих, потому что Узумаки спешила приготовить своему мужу вкусный завтрак и две порции обеда. Одна была для Тобирамы, который вскоре почему-то вежливо отказался. Сенджу старший в тот вечер вернулся позже обычного, устало стащил сандалии и упал на диван. — У него кто-то появился, — хмурясь, протянул Хокаге, — но он не хочет признаваться. Мито оторвалась от прочтения книги и взглянула на своего мужчину. У Хаширамы был озадаченный вид, будто он искренне не понимал, почему младший не хочет признаться, что состоит в отношениях. — Может быть, он просто не хочет спешить? — Узумаки переползла с кресла на диван к мужу, пристраиваясь сбоку. Хаширама обнял девушку, уткнулся в макушку. — Не дави на него. Тобираме сложно снова открыться и пустить кого-нибудь к себе в душу. Первые месяцы были чудесными, они научились понимать и уважать друг друга, а чувство любви, которое поначалу казалось лишь вынужденной мерой, набухало в груди каждого. Мито влюбилась неожиданно даже для самой себя, будто медленно погружаясь в сон, а потом одним махом провалившись в бездну. Девушка с удивлением смотрела на сонного Хашираму, который возился со своей одеждой, грудину сперло от этого распирающего чувства. Даже дышать стало как-то тяжело и слова вырвались сами собой: — Я люблю тебя. Хаширама от неожиданности даже выпустил из рук свою водолазку. Только удивленно смотрел на свою жену, не зная, что делать: упасть на колени и просить прощения, что не он первый сказал эти важные слова или же сжать в медвежьих объятьях, зацеловать и без конца повторять, как сильно он ее любит. Сенджу будто во сне подошел к Узумаки, опустился на колени и обнял ту за талию, утыкаясь обескураженной Мито в живот. — Я люблю тебя, — его голос слегка приглушенный, но от того такой родной, неожиданно заставил химе почувствовать мокрые дорожки слез на щеках. Только после полугода брака от их счастливой жизни ничего не осталось. Хаширама все чаще и чаще задерживался на работе, возвращаясь под утро, а то и вовсе оставался ночевать в своем кабинете. Мито знала, что для мира шиноби наступили тяжелые времена, но, несмотря на это, каждый раз с утра просила своего мужа вернуться хотя бы к ужину. Хокаге тяжело вздыхал, обещал и не возвращался. Только вот этот вечер стал для химе последней каплей. Узумаки свернулась клубочком в холодной, пустой постели и тихо заплакала. Не от всепоглощающего счастья, а от спирающего чувства обиды. Он снова не пришел. Даже Тобирама, который вот-вот должен был занять пост Хокаге, вырывался и проводил время со своей девушкой. Младший брат даже умудрился сделать ей предложение, получив благословение от Хаширамы. Мито была искренне счастлива за младшего Сенджу, его снова вернули к жизни, дали понять, что для него все еще есть любовь в этом мире. Только у них с Хаширамой все шло не так. Небо за неплотно задернутыми шторами начинало сереть, а Узумаки услышала, как хлопнула входная дверь. Сердце оборвалось. Девушка закрыла глаза и прислушалась к тихим шагам, если бы Хаширама хотел, он бы сделал так, что она даже и не узнала о его возвращении. Мужчина тихо остановился в проходе, рассматривая маленькое тело своей жены, что комкала их одеяло и уперто прятала взгляд. А потом Сенджу заметил причину. Опухшие, красные глаза были красноречивее сотни скандалов, что она могла сейчас ему устроить. Хаширама устало провел рукой по лицу и опустился на колени перед лицом лежащей жены. — Прости, — слово слетело с уст Хокаге и разбилось на сотни осколков. Мито закрыла уставшие глаза и поняла, что все будет куда сложнее.***
Тобирама занял место Хокаге, приняв из рук старшего брата плащ, и начал искать взглядом в толпе единственного важного человека. Хаширама же наоборот спрятался в тени, боясь наткнуться на угольно черные глаза. Все чертовски сложно. Мужчина всё также задерживался в башне Хокаге, хотя младший брат и без него спокойно со всем справлялся, и не спешил вернуться домой к ужину. Тишина и напряжение, что теперь весели верной тучей над семьей бывшего Хокаге, были невыносимыми. Мито проводила свое утро в туалете, обнимаясь с новым фаянсовым другом. Девушка не спешила идти в больницу Конохи, сама догадываясь, что никакое это не отправление. Тихо плакала, пока Хаширамы не было дома, а его теперь никогда не было, и сгорала в страхе, что этому ребенку не суждено появиться на свет. Узумаки все еще ходила с гордо поднятой головой, потому что ее статус не позволял ей вести себя по-другому. Она жена основателя Конохи, химе клана Узумаки. Только когда врач поздравил ее с беременностью, хотелось вцепиться себе в волосы и разрыдаться прямо посреди улицы. Но Мито только с легким презрением смотрела на шепчущихся прохожих, что обсуждали их прохладные отношения с Хаширамой. Да уж, такое сложно не заметить, учитывая, что Сенджу последнее время стал часто захаживать в местный игральный дом. На улице начало декабря, снега еще не было, но воздух уже стал морозным, от чего изо рта девушки вырвалось облачко пара. Мито сидела напротив раскрытого окна, слушая отдаленный шум с улиц, и гадала, откроется ли их входная дверь сегодня. Если бы она играла на деньги, то поставила все на то, что сегодня она снова одна должна встречать рассвет в их пустующей спальне. Только она проиграла. Хаширама решил, что так больше продолжаться не может, они оба оказались чертовски глупыми и гордыми, а ему следовало еще раньше запихнуть свою гордость и вернуться к ужину. Сенджу тихо направился в комнату, откуда ощущал чакру своей жены, и еще с коридора его пронзил холод. Узумаки даже не вздрогнула, когда Хаширама в два шага оказался у окна и с хлопком его закрыл. Недовольно посмотрел на девушку и почувствовал, как захотелось биться головой об стену от собственной глупости. — Первый год после свадьбы самый сложный, — опускаясь на пол возле Мито, нарушил тишину бывший Хокаге. Химе фыркнула и устало опустила голову на плечо мужа. Хаширама мягко обнял её за плечи, только сейчас понимая, как невыносимо сильно он соскучился по своей жене. Сенджу поцеловал ее в макушку и перевел взгляд на чистое ночное небо, ища среди звезд одну самую яркую, только опять не найдя ее. — Я была в больнице, — Мито подвинулась, обнимая Хашираму за пояс и едва касаясь губами его шеи. — У нас будет ребенок. Сенджу замер, кажется, совсем позабыв, как дышать, только сильнее сжал девушку в своих руках. В голове мгновенно стало пусто. — У нас будет ребенок? — неожиданно слабым голосом повторил бывший Хокаге. Мито защекотала дыханием его кожу, втайне жутко соскучившись по запаху мускуса и орехов, которыми пах Хаширама. Ее тихий смех вызвал у мужчины отчетливое желание остановить время и никогда больше не отпускать свою жену из рук. — Да, — химе прошептала одним губами и заглянула в лицо Сенджу. В его глазах впервые за долгое время не было и намека на печаль, только счастье, теплое и приятное. Хаширама мягко поцеловал Мито, в промежутках шепча слова любви и благодарности и ловя ее радостный смех.