***
Терру́ ничего не снилось, она будто парила под водой, тихо и безмятежно. Это место было ей знакомо, кажется, она бывала здесь раньше, только вспомнить, когда и почему, не могла. Террума видела звезды, они искажались из-за водной глади, но все так же приветливо ей светили, мягко напевая колыбельные. Было хорошо, это место не хотелось покидать. Сенджу блаженно улыбнулась и протянула руку, желая коснуться звезды. Наверное, она должна была быть горячей, но химе не боялась обжечься. В тишину этого места неожиданно ворвался чей-то настойчивый голос. Сначала он показался Терру́ незнакомым и она даже отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Только это не помогло. Голос продолжал звать ее по имени, нарушая безмятежность этого места. Сенджу зажмурилась, свернулась калачиком и закрыла уши. «Уходи, уходи!» — тихо твердили звезды, что ласково укрывали своим теплом химе. И голос пропал. Террума считала их, нежилась в их теплых прикосновениях, слушала тихие голоса. Звезды — их было много. Если что-то светится — оно хочет, чтобы его нашли. Сенджу тоже хотела, чтобы ее нашли, только светиться она не умела. Умиротворение снова нарушил какой-то монотонный звук, он пищал через равный промежуток времени, не давал как следует расслышать голоса звезд. Террума зажмурилась, желая снова отвернуться от этого противного писка, только он не исчезал, ни даже когда она закрыла уши, ни даже когда его пытались прогнать звезды. Терру́ резко распахнула глаза, с ужасом узнавая это место. Тишина и покой тут же исчезли, заставляя девушку судорожно вцепиться пальцами в свое горло, воздуха катастрофически не хватало. Она точно узнала это место, химе провела тут слишком много времени в прошлый раз. И теперь страх остаться тут навсегда или, очнувшись, снова услышать омерзительные новости, душил ее ледяными лапами. Террума потянулась к этому монотонному звуку, она игнорировала призывы звезд остаться в этом безмятежном месте, пыталась выплыть из океана, что окружал ее, раскрыть глаза и увидеть яркий свет. Белый потолок и электронный писк. Терру́ хватала ртом воздух, сжимая в пальцах ворот рубашки, в которую была одета. Сердце гулко билось о ребра, напоминая ей, что она все еще жива. Справа оказалось большое окно, оно было слегка приоткрыто, и сквозь голые ветви деревьев Террума смотрела на догорающий закат.***
В башне Хокаге было шумно, тут и там голоса срывались на крик, а вереница желающих встретиться с новоиспеченным Хокаге росла с каждой минутой. Молодой шиноби с протектором Конохи на голове невольно нахмурился, надеясь, что с принесенной новостью, ему не предстоит выстоять всю эту очередь. — Шизуне-сан, — заметив помощницу бывшей Пятой Хокаге, ниндзя привлек ее внимание, — у меня важное послание из больницы для Хокаге-сама. Женщина нахмурилась и кивнула парню, чтобы тот подождал на месте, пока она проскользнет вперед и предупредит Шестого Хокаге. Гомон не успокаивался и изрядно трепал нервы помощнице бывшей Хокаге. Это продолжалось уже несколько недель с того момента, как был объявлен новый Хокаге. Люди поделились на два лагеря: те кто был против и те кто уважил решение всех бывших глав Конохи. Раскидываясь извинениями, Шизуне протолкнулась к двойным дверям и, постучав, прошмыгнула внутрь, выслушав вслед не самые приятные реплики. Разговор в комнате затих и три пары глаз уставились на женщину, заставляя ту слегка дернуть плечами. Вот уже какую неделю Старейшины безвылазно сидят в кабинете Хокаге и промывают ему мозги. И хоть Шизуне не питала особых чувств к Шестому, но чисто по-человечески ей было его жаль. — Хокаге-сама, есть новость из госпиталя, — прижимая к груди кипу бумаг, произнесла женщина. Учиха Мадара, ныне Шестой Хокаге, внутренне содрогнулся, боясь, что новости окажутся плохими. Но лицо молодого шиноби, что вошел через несколько минут в его кабинет, было расслабленным и даже немного радостным. Не от того ли, что ему самому было бы страшно принести дурные вести новому Хокаге? — Хокаге-сама, Террума-сама пришла в сознание, — лица Старейшин вытянулись и те в унисон коршунами посмотрели на Мадару. Не то, чтобы их не устраивало новое назначение Хокаге, просто как ученики Тобирамы, они в априори не могли так просто его принять. Несмотря на то, что во многих вещах их взгляды сходились. — Цунадэ-сама сейчас проверяет ее самочувствие. Шестой облегченно выдохнул и, позволив себе эту слабость, устало провел ладонью по лицу. Эти недели выдались тяжелыми не только из-за проблем, навалившихся с избранием его в качестве Шестого Хокаге, а все благодаря Хашираме, но и из-за неизвестности, что поджидала Терру́. После того, как она воспользовалась своей техникой, химе упала без чувств, чем всех напугала. Учиха вне себя от ярости даже кинулся на Мудреца Шести Путей, вопя что-то про то, что он убил Терру́ и должен за это поплатиться, благо Тобираму хлебом не корми, дай «успокоить» Учиха. Как позже выяснилось, это был побочный эффект той техники. Террума впадала в сон, который длился неопределенное время, давая возможность химе восполнить чакру и силы. Хагоромо так же добавил, что Терру́ сама в состоянии выйти из этого сна. И все, что оставалось Мадаре — это ждать. Напряжение ни на минуту не отпускало его и только хлопоты, связанные с его становлением Хокаге, не давали полностью сойти с ума, сидя около бледной Сенджу. Позже вечером, выпроводив неугомонных Старейшин из своего кабинета, Учиха незаметно покинул его через окно, стараясь не попасться на глаза желающим с ним пообщаться. Мадара вообще не был уверен, как так вышло, что теперь по праву занимает кресло Хокаге. Их с Хаширамой разговор, который произошел тогда на поле битвы, не особо-то укрепил в нем уверенность, что все сложится наилучшим образом. Но после возвращения команды Наруто и победой над Кагуей, оказалось, что занять место Хокаге некому. Хатаке Какаши, который идеально подходил на эту роль, к сожалению, был убит в схватке, а Узумаки Наруто, который рвал на себе волосы и бил себя в грудь, оказался слишком юн и недостаточно научен для этого. И вот тогда вмешался Хаширама, который и предложил замену своей внучке Цунадэ Учиха Мадару. Конечно, Тобираму чуть удар не хватил, благо он был техникой Нечестивого Воскрешения, но те молнии, что он с завидной злостью метал в своего старшего брата, были красочнее сотни непристойных слов. Но с тем подозрением, которое вызывало все происходящее у Мадары, посоревноваться мало кто мог. Его, как Шестого Хокаге, не только принял Даймё страны Огня, но даже Цунадэ скрепя сердцем и пригрозив пальцем, передала ему свое место. А все благодаря Хашираме. Учиха устало потер лоб, шагая по пустым коридорам госпиталя Конохи. Было поздно и мужчина боялся, что Террума может уже отдыхать, а ему хотелось увидеть ее, поговорить, обнять и вдохнуть такой родной запах сирени. Дверь в палату неприятно скрипнула, а свет от небольшой настольной лампы создал причудливые тени на потолке и стенах. Химе сидела в постели и бездумно смотрела в окно. Все было ново и неизвестно, за прошлый год ей не удалось побывать в больших городах, а те деревеньки, куда они пару раз выбирались со стариной Гендаро, ничем особенным не отличались от того, что она помнила. Другое дело разномастные дома за ее окном, шумные улицы и чудеса техники. Шум открывающейся двери привлек ее внимание, обрывая поток мыслей. Вечерний обход уже был сделан, и Террума даже успела почувствовать себя неловко в обществе внучки Хаширамы. Пышногрудая женщина с порога начала звать ее бабулей Терру́, чем вызвала у девушки только негодование. Но на этот раз это оказался не очередной ирьенин, а человек, которого она ждала и надеялась увидеть. — Мадара? — голос химе оказался слабым и хриплым, но в ночной тишине звучал оглушительно громко. Учиха судорожно выпустил воздух из легких, сделал два больших шага в сторону химе и сжал ее в стальных объятьях, утыкаясь носом в макушку. Слышать ее голос, смотреть в ее янтарные глаза с зелеными крапинками, было поистине лучшим из чувств. Мужчина приподнял Сенджу, усаживая ее на себя, заставляя ногами обхватить свой торс. Слегка отстранившись, Учиха пробежался мозолистыми пальцами по лицу Терру́. — Ты очнулась, — только и смог выдохнуть Мадара, жадно разглядывая такое родное лицо химе. Террума улыбнулась, склонила голову и кивнула, молча, зная, что слова тут были лишними. Именно в эту минуту и в эту секунду им обоим было достаточно просто побыть в объятиях друг друга. Разговор подождет, плохие вести тоже, в это мгновение Терру́ позволила счастью медленно растечься по венам. Сердце ускорило свой ход, как и каждый раз, когда сильные руки Учиха властно сжимали ее талию. Тишину неожиданно разбил глубокий голос Мадары: — Я люблю тебя. Девушка задержала дыхание, боясь, что любое движение воздуха может разбить хрупкий купол, что неожиданно накрыл их, сужая мир вокруг до маленькой пульсирующей точки. Террума медленно опустила свою голову на широкое плечо Учиха, медленно выдохнула, от чего по коже мужчины пробежали мурашки и едва слышно вымолвила: — Я люблю тебя, Учиха Мадара.***
Разговор, что состоялся между ними на следующее утро, был не из легких. Терру́ пришлось снова пережить все то, что тогда после пробуждения в лачуге Кумоноске. Братья мертвы, техника Нечестивого Воскрешения была развеяна. Только в отличие от того раза, мужчина перед ней был ее поддержкой и опорой. Мадара позволил тишине затянуться, внимательно вглядывался в пустые глаза Сенджу. Если им суждено пройти весь путь до конца вместе, то он станет для нее тем мужчиной, которого она заслуживала. Именно так. Учиха — клан, который ценил любовь превыше всего. А Мадара любил Терру́. Больше чего-либо в этом мире. Кохару и Хомута недовольно поджали губы, будто другого выражения их лица принять в априори не могли. Пристальный взгляд, направленный на Сенджу, был не то изучающим, не то оценивающим. Если Хаширама оставил ее, как поручителя, в случае, если Мадара вдруг решится взяться за старой, то у Старейшин возникло море вопросов. И один из них колко сорвался с губ Кохару: — И как на милость, скажи мне, ты собираешься воздействовать на Хокаге, если таковое «воздействие» понадобится? Террума ощущала себя крайне напряженно, будто оказалась на переговорах двух враждующих кланов, на которые, к слову, отец ее никогда не допускал. Все, что оставалось Терру́, это держать ровно спину и судорожно обдумывать свои слова. — Уверена, что смогу найти точки воздействия, — краем глаза взглянув на Учиха, химе наткнулась на его хмурое лицо. — Раз во время Четвертой Мировой Войны Шиноби у меня вышло, — Террума вздохнула, устало откинула волосы от лица и открыто взглянула на стариков. — Откровенно говоря, Утатане-сама и Митокадо-сама, я более чем уверена, что подобное вмешательство никогда более не потребуется, — Сенджу говорила честно, веря в собственные слова и даже не позволяя себе допустить мысль, что ошибалась. Их жизнь наладится, станет правильной и счастливой. — Вам следует немного уважить желание Первого Хокаге, моего брата, и смиренно принять Шестого Хокаге. Хомура и Кохару обменялись недовольными взглядами, но более спорить не стали. Все же не хотелось выказать неуважение к Хашираме-сама в присутствии его прямой родственницы. Да и они всегда полагались на Сенджу. Тобирама был их наставником, и наплевать на слова его младшей сестры было верхом грубости. Да и чего душой кривить, им обоим была по душе политика Учиха. В меру агрессивная, но тянущая Коноху в лидеры сильнейших держав. Выпроводив надоедливых стариков, Мадара устало откинулся на спинку стула и приложил пальцы к вискам. Эти двое обладали поразительным даром испортить впечатление и радость от становления Хокаге. Цели — которую в свое время Учиха так и не удалось достичь. — Они весьма назойливые, — обходя стол, произнесла Террума. — Думаю, мне удастся их уговорить, оставить тебя в покое. Учиха криво усмехнулся и увлек девушку на себя, привычно располагая руки на ее хрупкой талии. Если это гендзюцу, то он счастлив находиться под этой техникой, если же это реальность, то он, вероятно, был самым счастливым человеком на этом свете. Пройти через все испытания, предоставленные судьбой, чтобы обладать всем, о чем он только мог мечтать.